Литература XVIII в. занимает крайне важное место в многовековом ходе литературного развития русского народа. Вырастая на земле, подготовленной старой русской народным творчеством и письменностью, литература XVIII в. сбрасывает с себя путы средневековья, впитывает передовые просветительные идеи, начинает вступать в семью самые развитых западноевропейских литератур.
В первые десятилетия XVIII в. новая русская литература находится еще в младенческом состоянии. Публичное значение ее очень мало. Большая часть произведений этого времени дошло до нас без имени авторов. Благодаря не сильный развития грамотности, читателей еще весьма мало; исходя из этого литературные произведения, в большинстве случаев, не печатаются, а распространяются так же, как и прежде рукописным методом.
Не созданы еще художественные формы, нужные для передачи нового содержания, которое несет с собой развивающаяся судьба русского общества. Неуклюж и тяжеловесен, засорен средневековыми оборотами и церковнославянскими словами орудие и материал литературы — язык; не развит стих. Но и через эти устарелые формы, еще слабо отличается от привычных видов русской письменности предшествующего века, дают себя знать новые начала, внесенные в русскую жизнь преобразованиями Петра I, каковые нанесли тяжелый удар по ветхим средневековым порядкам, содействовали формированию просвещения, науки. Благочестивые повести преобразовываются в «гистории» о славных подвигах русских «матросов» и «кавалеров» — представителей, как тогда говорилось, «Российской Европии»; в нескладных виршах (от латинского слова, означающего «стих») славятся уже не святые и бог, а воспеваются простые человеческие эмоции, печали и радости.
Громадный ход вперед новая русская литература делает в 30—50-е гг. XVIII в. Это связано с активнейшей деятельностью первых больших писателей — представителей новой русской литературы: А. Д. Кантемира (1708—1744), В. К. Тредиаковского (1703—1769), А. П. Сумарокова (1717—1777) и в особенности культуры Ломоносова русской и гениального деятеля науки (см. ст. «М. В. Ломоносов»). Эти четыре писателя принадлежали к разным публичным слоям (Сумароков и Кантемир — к дворянской вершине, Тредиаковский был уроженцем среды духовенства, Ломоносов — сыном крестьянина). Но все они боролись со приверженцами допетровской старины, ратовали за предстоящее развитие просвещения, науки, культуры. В духе идей века Просвещения (как в большинстве случаев именуют XVIII столетие) все они были приверженцами так именуемого «просвещенного абсолютизма»: верили в то, что прогрессивное историческое развитие возможно осуществлено носителем центральной власти — царем. Примером этого была для них деятельность Петра I. Ломоносов в собственных хвалебных стихотворениях — одах (от греческого слова, означающего «песнь»), направленных царицам и царям, давал им, рисуя совершенный вид просвещенного монарха, собственного рода урок, призывал идти дорогами Петра. Кантемир в собственных обличительных стихотворениях—сатирах — быстро высмеивал приверженцев старины, неприятелей просвещения, науки. Он бичевал в них невежественное и корыстное духовенство, боярских сынков, гордящихся древностью собственного рода и не имеющих никаких заслуг перед отечеством, надменных вельмож, жадных купцов, взяточников-чиновников. Сумароков в собственных катастрофах нападал на деспотов-царей, противопоставляя им совершенных носителей царской власти. «Злых царей» гневно обличает в собственной поэме «Тилемахиада» Тредиаковский.
Прогрессивные идеи, которыми в большей либо меньшей степени направлялась деятельность Кантемира, Тредиаковского, Ломоносова, Сумарокова, значительно повышают значение и общественный вес создаваемой ими новой русской литературы. Литература отныне выходит на передовые позиции публичного развития, делается в лучших собственных проявлениях воспитательницей общества. Конкретно с этого времени произведения художественной литературы начинают систематически оказаться в печати, завлекая к себе сочувственное внимание все более широких читательских кругов.
Для нового содержания создаются новые формы. Упрочнениями Кантемира, Тредиаковского, Сумарокова и Ломоносова складывается в соответствии с развитием передовых европейских литератур первое громадное литературное направление, которое стало господствующим в течении практически всего XVIII в., — русский классицизм.
последователи и Родоначальники классицизма главной целью литературы вычисляли служение «пользе общества». Национальные интересы, долг перед отечеством должны были, по их понятиям, непременно преобладать над частными, личными заинтересованностями. В противовес религиозному средневековому мировоззрению высшим в человеке они считали его ум, разум, законам которого должно было полностью подчиняться и художественное творчество. Идеальнейшими — хорошими (из этого стало называться и все направление) примерами красивого вычисляли они превосходные создания древнего, т. е. древнегреческого и древнеримского мастерства, которое выросло на земле религиозных представлений того времени, но в мифологических образах героев и богов по существу прославляло красоту, силу и доблесть человека. Все это составляло сильные стороны классицизма, но в них же заключалась и его слабость, ограниченность.
Возвеличивание ума шло за счет принижения эмоции, яркого восприятия окружающей действительности. Это обычно информировало литературе классицизма рассудочный темперамент. Создавая художественное произведение, автор должен был стараться всячески приблизиться к древним примерам и строго направляться намерено созданным для этого теоретиками классицизма правилам (см. ст. «Французский классицизм»). Это стесняло свободу творчества. А необходимое подражание созданиям старого мастерства, как бы идеальны они ни были, неизбежно отрывало литературу от судьбы, писателя от его современности и тем самым придавало его творчеству условный, неестественный темперамент. Самое же основное, что публично-политический строй эры классицизма, основанный на угнетении народа, никак не соответствовал разумным понятиям о естественных, обычных отношениях между людьми. Особенно быстро это несоответствие давало себя знать в самодержавно-крепостнической России XVIII в., где вместо просвещенного абсолютизма господствовал самый безудержный насилие. Это стало причиной конкретно в русском классицизме, что не просто так начался сатирами Кантемира, усиленное развитие обличительных, критических тем и мотивов.
С особой силой сказалось это в последнюю треть XVIII в. — время предстоящего усиления тиранической диктатуры и крепостнического гнёта аристократов-крепостников во главе с императрицей Екатериной II.
Критическое отношение к бесправию, насилиям и произволу отвечало интересам и настроениям широких слоев русского общества. Поэтому все более увеличивается публичная роль литературы. Последняя треть века — самый цветущий период в развитии русской литературы XVIII столетия. В случае, если в 30—50-е гг. писатели насчитывались единицами, сейчас появляются десятки новых писательских имен. В числе их наровне с писателями-аристократами, каковые занимают преобладающее место, много и представителей «низших» классов, до крепостных крестьян включительно. Возросшее значение литературы почувствовала сама Екатерина II, которая также начинает очень деятельно заниматься писательской деятельностью, стараясь таким методом расположить к себе публичное мнение и по-своему руководить предстоящим развитием литературы. Но она потерпела неудачу. На ее сторону стали немногие и в основном малозначительные авторы. Практически все большие писатели, деятели русского просвещения — Н. И. Новиков, Д. И. Фонвизин, юный И. А. Крылов, А. Н. Радищев (см. ст. об этих писателях), создатель комедии «Ябеда» В. В. Капнист и многие другие — вступили в храбрую и энергичную борьбу с реакционным литературным лагерем ее прислужников и императрицы. Борьба эта велась в сверхтяжелых условиях. Произведения неугодных царице писателей запрещались цензурой, а иногда и публично сжигались «рукою палача»; их авторов жестоко преследовали, заключали в колонии, приговаривали к смертной казни, ссылали в Сибирь. Но не обращая внимания на это, передовые идеи, которыми было наполнено их творчество, все больше проникали в сознание общества.
Благодаря деятельности в большинстве случаев прогрессивных писателей превосходно обогащается сама литература. Создаются новые виды и литературные роды. В прошлый период литературные произведения писались практически только в стихах. Сейчас появляются первые образцы художественной прозы. Быстро начинается драматургия. Особенно широкий размах получает развитие сатирических жанров (видов): усиленно пишутся сатиры не только в стихах, но и в прозе, сатирические басни, так именуемые «ироикомические», пародийные поэмы, сатирические комедии, комические оперы и т. д. В творчестве наибольшего поэта XVIII в. Державина (см. ст. «Г. Р. Державин») сатирическое начало попадает кроме того в хвалебную праздничную оду.
Сатирики XVIII в. еще следуют правилам классицизма. Но одновременно с этим в их творчестве находят все более образы и широкое отражение картины настоящей судьбе. Эти образы носят уже не условно-отвлеченный темперамент, как в так называемых «высоких жанрах» классицизма (одах, катастрофах), а конкретно забраны из современной им русской действительности. Тем самым произведения таких «критических писателей», как Новиков, Фонвизин, Радищев, являются прямыми предшественниками творчества основоположников русского критического реализма XIX в.— Пушкина, Гоголя.
Сатира XVIII в. еще ограничена в политическом отношении. Быстро обличая «злонравных» помещиков, зверски обращающихся со собственными крестьянами, сатирики не выступали против нелепости и дикости «права» одних людей обладать вторыми людьми, как своим рабочим скотом. Бичуя произвол, принуждение, взяточничество, неправосудие, царившие в стране, сатирики не связывали их с порождавшим все это самодержавно-крепостническим строем. По словам превосходного русского критика Добролюбова (см. ст. «Н. А. Добролюбов»), они осуждали «злоупотребления того, что в отечественных понятиях имеется уже само по себе зло». В первый раз негодующе обрушился уже не на отдельные злоупотребления, а на все зло крепостничества и самодержавия в целом первый русский революционный автор Радищев, выступивший под флагами нового громадного и прогрессивного европейского литературного направления, пришедшего на смену классицизму, — сентиментализма (от французского слова, означающего «чувство»). В противовес классицизму писатели этого направления на первый замысел выдвигали чувство. Сентименталисты отстаивали права человека на свободную, свободную от гнета национальной абсолютистской автомобили личную судьбу. Равным образом отстаивали они свободу писателя от принудительных «правил» классицизма. Вместо аристократических храбрецов «хороших» од, трагедий и поэм с сочувствием и особой теплотой рисовали они в собственных романах, повестях, довольно часто имевших форму ежедневника, переписки, путевых записок, картины простой судьбе обычных простых людей. Под пером Радищева все это купило революционное звучание. Но в силу русских публично-исторических условий наиболее главой русского и характерным представителем сентиментализма явился Карамзин (см. ст. «Н. М. Карамзин»), творчество которого развернулось в 90-е гг., завершая собой историю русской литературы XVIII в.
Всего за семьдесят лет, начиная от первых произведений Кантемира и Тредиаковского, новая русская литература быстро прошла очень долгий и сложный путь, существенно сократив расстояние, отделявшее ее от самые передовых западноевропейских литератур. Внося прогрессивные просветительные идеи в сознание читателей, зажигая их высокими гражданско-патриотическими эмоциями, литература все более сближалась с судьбой общества, народа. Одновременно с этим она явилась как бы коллективной творческой лабораторией, в которой складывались нужные формы литературного языка, совершенствовался стих, вырабатывались средства и приемы отечественного мастерства слова. Тем самым создавались условия для появления великого русского национального писателя — Пушкина (см. ст, «А. С. Пушкин»), но литература XVIII в. имеет не только историческое значение. Кое-какие лучшие ее создания сохраняют и до сих пор силу громадной художественной ясности.
И по сей день запрещено без живого беспокойства просматривать лучшие стихотворения Ломоносова г в особенности образцы его научной поэзии, многие вдохновенные создания Державина. Нельзя не смеяться над сценами ветхого помещичьего быта и «злонравными» персонажами, продемонстрированными Фонвизиным в его «Недоросле». Запрещено без гнева и горечи просматривать «Путешествие из Санкт-Петербурга в Москву» Радищева, в котором ярко изображены картины зверского угнетения народа, придавленного крепостничеством и бесчеловечным самодержавием.