«Освещать глубину людской сердца — вот назначение живописца», — писал композитор Роберт Шуман, и в этих словах выражено основное содержание его творчества.
Отчизна Шумана — германский город Цвиккау. Тут прошло его детство, заполненное разнообразными музыкальными увлечениями: произведением пьес, игрой и импровизациями на фортепьяно. Родители настаивали на том, дабы парень стал юристом. Пара лет он ведет упорную борьбу за право направляться собственному призванию. Музыкальное учение Шуман завершает в Лейпциге.
И вот юный Шуман уже выступает со собственными броскими, вдохновенными, необыкновенными произведениями. В них звучит смелый голос и живой живописца, не желающего мириться с томительной повседневной скукой и духовным убожеством, той судьбой, которую предлагала ему Германия середины прошлого века. Это от ее тупых обывателей бежал он в страну прекрасных фантазии и вымыслов; это против законов и уклада, сковывающих чувство и мысль, подавляющих свободу духа, протестовал он собственной музыкой.
Любимым инструментом Шумана было фортепьяно — для него написаны им самые большие произведения. В большинстве случаев это музыкальные повествования о каких-то событиях, о людях, родных композитору, о литературных храбрецах, полюбившихся ему, о его фантастических видениях и поэтических грёзах.
В «Бабочках» (1831) — одном из первых изданных произведений Шумана — перед нами появляется картина костюмированного бала, где, по плану композитора, видятся храбрецы книги Ж. П. Рихтера «Годы молодости». Это два брата (один — мечтательный и задумчивый, второй — порывистый и тёплый) и молоденькая женщина, в которую оба влюблены. Композитор красочно повествует в звуках о поэзии и молодости, о жизни и красоте искусства, ясными мелодиями лепит запоминающиеся образы.
В эпизодах «Бабочек» оживают и другие персонажи костюмированного бала. Коротенькие пьески рисуют то грустные, то мечтательные, а время от времени весьма забавные сценки. Последняя картина — разъезд гостей: маски понемногу расходятся, на опустевших ночных улицах замирают звуки народного германского танца, что в старину исполнялся на всех радостных праздниках; бьют башенные часы…
Но литературные образы, узкие переживания, романтические мечты вовсе не заслоняют от Шумана современной ему действительности. «Как меня тревожит все, что происходит на свете, — пишет он, — политика, литература, люди… Меня захватывает все современное, выдающееся, и все это я стремлюсь выразить в музыке». Романтик Шуман всем своим творчеством яростно борется с пошлостью и мещанством в искусстве и жизни, страстно кличет к служению передовым совершенствам. Эти убеждения он отстаивает в основанной им «Новой музыкальной газете».
Одно из самых увлекательных шумановских произведений — фортепьянный цикл «Карнавал» (1835). В этих пестрых, фантастических картинах воплотилось очень многое из судьбы, помыслов и увлечений молодого Шумана в пору его творческого расцвета. Вот мелькают простые карнавальные маски — Арлекин с Коломбиной, Пьеро, танцующие буквы, а рядом с ними в музыкальных зарисовках появляются образы людей, дорогих Шуману: юный Фрндерик Шопен, музыкой которого он горячо восхищался; Никколо Паганини, увлекавший всех собственной очень способной игрой; юная пианистка Кьярина-Клара Вик, которая через пара лет стала женой Шумана. Тут же и вымышленные храбрецы: пылкий, стремительный Флорестан и мечтательно настроенный Эвзебий, каковые как бы олицетворяют различные стороны характера самого композитора. Недаром этими именами Шуман довольно часто подписывал собственные статьи. Флорестан и Эвзебий — представители вымышленного содружества подлинных живописцев «Давидова братства», которое борется за новое, красивое, возвышенное мастерство. Шуман прославляет искусства и торжество жизни в «Марше Давидова братства», завершающем «Карнавал». Это самые яркие и весёлые страницы его творчества.
Фортепьянный цикл Шумана «Крейслериана» (1838) навеян новеллой писателя Эрнста Теодора Амадея Гофмана. Тут оживает вид вдохновенного музыканта Фрица Крейслера, его мечты, видения и мечты. Крейслер, глубоко страдающий от обывательщины в искусстве и жизни, ведет с ней мужественный поединок. Данный борец-одиночка сродни самому Шуману.
Многие произведения Шумана написаны для детей либо о детях («Детский альбом», либо «Альбом для юношества», «12 пьес для мелких и громадных детей», «Детский бал»). Это — маленькие пьесы-зарисовки, объединенные в циклы. «Детские сцены» — цикл поэтичных картин судьбы детей, как бы подсмотренной взрослыми.
Среди симфонических произведений Шумана — семь увертюр, инструментальные концерты для фортепьяно, для виолончели с оркестром. Его четыре симфонии — это поэмы о родной почва, о людских рвениях. Помимо этого, композитор написал ораторию «Эдем и Пери» (1843) на сюжет поэмы британского поэта Томаса Мура «Лалла Рук», оперу «Геновева» (1848) и множество песен для голоса с фортепьяно. Среди наибольших певческих произведений Шумана — циклы «Любовь поэта» и «Круг песен» на стихи Генриха Гейне, где в музыке и поэзии воспеваются порывы, страдания, радости и надежды молодости. Его баллады («Два гренадера» на стихи др и Гейне.) проникнуты духом народных германских песен.
В музыке Шумана к катастрофам «Фауст» Вольфганга Гёте и «Манфред» Джорджа Байрона, в его революционных маршах, песнях и хорах «На смерть храбреца», «Солдат», «Контрабандист» романтическая взволнованность, мечтательность, трепетность соединяются с духом бунтарства, порывом к свободе. Недаром композитор в дни революции 1848 г. записал в собственном ежедневнике: «И без того жестоко должны бороться люди за каплю свободы! Наступит ли время, в то время, когда все станут равны в собственных правах?»
Творческое наследие Шумана включает множество литературных статей, заметок, афоризмов, где он выразил то же, что запечатлела его музыка: тёплую, неугасимую любовь к мастерству, неприязнь ко всему косному, мешающему расцвету культуры. В собственных статьях он приветствовал первые творческие шаги Шопена, почувствовав в его ранних произведениях превосходное броское дар. В одном из собственных «жизненных правил для музыкантов» композитор писал: «Будь скромен! Ты еще не открыл и не придумал ничего для того чтобы, что не было известно до тебя. А вдруг и открыл, то разглядывай это как дар более, которым ты обязан поделиться с другими». Сам Шуман принадлежал к числу живописцев, открывших своим мастерством очень многое такое, что не было известно до него. И всегда встреча с его музыкой приносит слушателям радость открытия нового мира, гармонии и красоты.