Разглядим предложения каждой из выделенных двух групп подробнее.
Среди фактически предложений (в будущем будем обычно именовать их легко предложениями) повествовательные и
вопросительные предложения возможно было бы объединить в некую подгруппу (которой мы затрудняемся дать наименование), так как они имеют между собой то общее, что их возможно разглядывать как синтаксические предложенческие конструкции, отражающие две стороны речевой коммуникации, которые связаны с получением и выдачей информации. Вопросительное предложение — запрос отсутствующей у автора предложения информации. Повествовательное предложение — сообщение информации.
Имеется определённая связь и между двумя вторыми типами предложений. И оптативное, и побудительное предложения передают волюнтативное отношение говорящего к некоему событию. Это объединяет их. Различие между ними содержится в том, что в первом случае желание остается нереализуемым, во втором оно реализуется методом словесного действия на участника обстановки, являющегося источником соответствующего действия.
Отношения между повествовательными и вопросительными предложениями сложнее, чем это возможно предполагать, исходя из данной им выше неспециализированной чёрта. Вопросительное предложение — нe «чистый вопрос», а постоянно несёт и определённую хорошую данные. Предложение ‘Why do you ask that?’ (J. Aldridge) содержит неявное сообщение: You ask that. Иначе, повествовательные предложения смогут быть в различной степени информативны в целом и в различных собственных частях. К примеру, повествовательное предложение как ответ на вопрос может дублировать хорошую часть последнего, и соответствующая часть повествовательного предложения не несет новой информации, т.е., по существу, неинформативна: ‘What was he?’ […] ‘Не was in the gas works.’ (J. Joyce)
Сущность оптативных и побудительных предложений определяется характером соответствующих форм наклонения глагола и не требует особого разъяснения. Приведем только примеры: ‘If only I knew what was going to happen.’ (J. Osborne) ‘Don’t talk too loudly, Effie.’ (I. Murdoch)
В грамматических описаниях повествовательные, вопросительные и побудительные предложения в большинстве случаев исчерпывают классификацию предложений по «коммуникативной установке». Приведённый выше материал говорит о том, что, во-первых, такая классификация неполная, во-вторых (и это для нас особенно принципиально важно), не обращая внимания на содержательно-ориентированные заглавия типов, эта классификация по существу структурная. Так как, к примеру, побуждением к действию может служить и повествовательное и вопросительное предложения (см. об этом подробнее 3.4.4) и, однако, они не включаются в побудительные предложения, а остаются тем, чем они являются по строению и определяемому строением содержанию.
Любой из типов предложений характеризуется своеобразными изюминками построения: порядок слов, наличие/отсутствие местоименного вопросительного слова, форма наклонения глагола, вопросительность/невопросительность
глагольной формы. В качестве значительного дифференцирующего средства выступает кроме этого интонация, играющаяся особенно ключевую роль в построении неспециализированных вопросов. Одним только трансформацией интонации повествовательному по всем остальным показателям предложению придается значение вопросительного предложения: ‘It may be serious?’ (С. Р. Snow).
Квази-предложениям дан статус предложения только в силу того» что в потоке речи они способны замещать позицию предложения, интонационно характеризуясь теми же особенностями, что и фактически предложения, и владея свойством отдельности. Условность их предложенческой природы проявляется в том, что они способны включаться в состав фактически предложений в качестве элементов, синтагматически свободных от остального состава предложения. Лишённые номинативного содержания, квази-предложения смогут иметь только имплицитное содержание качественной оценки. Сказанное с соответствующей интонацией John! может выразить восторг либо негодование, одобрение либо упрек и т. д. Такое его содержание, но, зависит от контекста, оно неструктурно. Исходя из этого вокатив John! и в этом случае все же остается квази-предложением, только приближаясь содержательно к фактически предложению и оставаясь лишённым структурных и категориальных семантических черт, свойственных предложению. В силу высокой степени конвенциональности и отсутствия номинативного содержания квази-предложения с легкостью заменяются неязыковыми сигналами. Так, вместо яркого обращения по имени, дабы привлечь чье-то внимание, побудить к восприятию речи, мы можем с тем же эффектом, к примеру, постучать либо покашлять. Многие чувства передаются мимикой либо жестом. Для многих метакоммуникативных предложений имеются классические жестовые сигналы метакоммуникативного содержания, функционально эквивалентные языковым сигналам.
Условность квази-предложений как предложений проявляется и в необыкновенной (а также неосуществимой) для фактически предложений свободе сочетаемости различных типов квази-предложенческих построений в границах одного высказывания. Ср. нормальность Oh, Cliff! Hullo, Cliff! Oh, hullo, Cliff! либо Goodbye, Stephen, goodbye! (J. Joyce) и неграмматичность *Did he come Peter came либо * Come if John came (последняя часть — оптатив) и т. д.
Интонационными средствами высказыванию каждого из рассмотренных типов предложений возможно придана особенная эмоциональность. Предложения в этом случае становятся восклицательными. Восклицательность — это, так, факультативный показатель предложения, наряду с этим не структурной природы. Постоянная ассоциация некоторых типов предложений с восклицательностью — во многом следствие пунктуационной традиции, в соответствии с которой восклицательным знаком в большинстве случаев снабжаются на письме побудительные предложения, вокативы и другие типы предложений. В случае, если представить настоящее произнесение таких предложений, то возможно заметить, что они далеко не всегда эмоциональны, далеко не всегда
произносятся с особенной высотой либо силой голоса. Исходя из этого потребление/неупотребление восклицательного символа во многих случаях — несложная условность. Ср. антитрадиционное потребление побудительных предложений без восклицательного символа, весьма распространённое у Б. Шоу, к примеру: ‘Children: come home instantly.’ Конкретно исходя из этого в приведённой выше схеме классификации предложений мы воспользовались интонационным знаком конечного стыка, дабы избежать вероятного происхождения ошибочного представления о некоторых типах предложений как непременно восклицательных.
Эмоциональность высказывания создается не только «наложением» своеобразной восклицательной интонации на тот либо второй тип предложения. Имеются структурные схемы, в которых заложена эмоциональность высказывания: ‘What a nuisance their turning us out of the club at this hour! (O. Wilde) либо ‘You little devil!’ (G. B. Shaw) Кроме того такие предложения, но, необязательно восклицательные, ср.: ‘ What wonderful cushions you have,’ said Mr Van Busche Taylor. (S. Maugham) Так, эмоциональность и восклицательность — различные особенности предложений. Одно относится к содержательному нюансу высказывания, второе — к его просодическим чертям. Оба особенности смогут наличествовать в одном предложении, но такое совмещение отнюдь не обязательно.
3.1.6. Вопросительные предложения.Вопросительные предложения столь разнообразны по вероятному форме и грамматическому содержанию, не говоря уже о прагматическом применении, что базой для их выделения могут служить только кое-какие самые неспециализированные формальные и содержательные показатели. Такими наиболее значимыми формальными показателями, по-различному комбинирующимися в различных типах вопросительных предложений, являются своеобразная вопросительная интонация, инверсивный порядок слов 1, наличие вопросительных местоимений. Что касается содержания, то вопросительные предложения характеризуются выраженной в них структурно (не лексически, ср. повествовательное предложение I don’t know what time it is) идеей информационной лакуны в знаниях говорящего относительно денотата высказывания: What time is it? Названные формальные показатели смогут находиться в различных комбинациях. Ср.: ‘Haw long do you propose to stay?’ (D. du Maurier) — инверсия, вопросительная глагольная форма, вопросительное местоимение; ‘What is направляться?’ (A. Huxley) — инверсия, вопросительное
1 Мы пользуемся термином «инверсия» применительно к порядку слов в вопросительном предложении по мотивам традиционности и практической целесообразности этого термина. По существу же он неверен. Его неадекватность содержится в том, что он отражает взор на вопросительное предложение через призму повествовательного. Последовательность «сказуемое — подлежащее», являющаяся вправду инверсией для повествовательною предложения (к примеру, в случаях эмфазы обычна для вопросительного предложения. Инверсией для вопросительного предложения практически есть последовательность «подлежащее — сказуемое», представленная в предложениях типа it may be serious?
местоимение; ‘Why not?’ (J. Osborne) — вопросительное местоимение; ‘Still we’ve had a very enjoyable evening, haven’t we, Tom?’ (J. B. Priestley) — вопросительная присоединенная часть; ‘Can we give you a lift?’ (C. P. Snow) — интонация, инверсия и т. д. Вопросительная интонация — самое «сильное» средство. Применением только её одной смогут нейтрализоваться структурные показатели повествовательного предложения, и одна из частей повествовательного предложения может становиться вопросительным предложением: ‘I asked Helen to mark off the Spode service to me this morning.’ Timothy became purple in the face. ‘Mark it off — mark it off? What do you mean? […]’ (A. Christie)
Разнообразие вопросительных предложений, их многоплановость и возможность классификации на базе различных показателей порождает множественность классификаций. Критический анализ этих классификаций обязан заключаться не в выискивании построений, не укладывающихся в предлагаемые схемы (разговорная обращение дает для этого очень много возможностей) и негативной на данной базе оценки той либо другой классификации, а в первую очередь в оценке оснований классификации. В хорошем замысле анализ совокупности вопросительных предложений обязан заключаться в отыскивании значительных для классификации явления и анализа параметров вопросительных предложений на базе таких параметров.
Двумя главными типами вопросительных предложений являются общий и специальный вопрос . Они различаются содержательно и формально.
Неспециализированный вопросформально характеризуется отсутствием местоименных вопросительных слов и своеобразной вопросительной интонацией 1. Тяжелее охарактеризовать неспециализированный вопрос в нюансе содержания. В случае, если соотнести вопрос с утверждением (= повествовательным предложением), то неспециализированный вопрос предстает как запрос о достоверности того нового, что сообщается в высказывании. Так, неспециализированным вопросом к утверждению She glanced at the clock возможно Did she glance at the clock?, которое в зависимости от того, что являлось темой и что ремой в повествовательном предложении (She glanced at Иге ‘clock либо ‘She glanced at the clock), может иметь два прочтения (Did she glance at the ‘clock? либо Did ‘she glance at the clock?, т. e. второе имеет значение Was it her who glanced at the clock?) (о теме и реме см. 3.3.9).
1 Не смотря на то, что учебные грамматики утверждают инверсивность обще-вопросительного предложения в качестве его характерной черты, инверсия сказуемого и подлежащего в предложениях этого типа, в случае, если основываться на данных настоящей речевой практики, далеко не единственная норма. Вопросительные, предложения, единственным маркером вопросительности в которых есть вопросительная интонация — ‘You were fond of her?’ (A. Christie), —сейчас столь же нормативны, как и предложения с инверсией. Быть может, утверждению таких предложений в качестве нормы содействовало наличие так называемых присоединенных вопросов, первая часть которых, как мы знаем, кроме этого имеет прямой порядок слов, (The police are so impersonal, are they not?’ (A, Christie)
Такое познание неспециализированного вопроса, но, узко, поскольку, во-первых, не все неспециализированные вопросы подобным прямолинейным образом связаны с предшествующим утверждением. Так, неспециализированный вопрос может относиться к секвенции, следующей из предшествующего утверждения, к примеру: ‘I — I have finished all that I came here to do.’ — ‘You will return now to your villa in Cyprus?’ — ‘Yes.’ (A. Christie) Во-вторых, неспециализированный вопрос может по большому счету не иметь связи с каким-либо предшествующим высказыванием, повествовательным либо иным, ср., к примеру, предложение, начинающее диалог: ‘May I ask you a question?’
Кое-какие лингвисты (к примеру, Р. Кверк и др.) пробовали характеризовать вопросительное предложение через тип ответа. Так, разглядываемые нами на данный момент общевопросительные предложения характеризуются как предполагающие ответ yes либо по. Но это косвенное объяснение. Остается неясным, какие конкретно же вопросительные предложения предполагают таковой ответ. К тому же вероятен и другой ответ, чем yes/no, на неспециализированный вопрос: ‘I saw a fascinating little box today. It cost twenty-eight guineas. May I have it?’ […] ‘You may, little wasteful one, said he. (K. Mansfield) Иначе, yes/по смогут употребляться и не в качестве ответа на вопрос: CLIFF. I’ve never heard you talking like this about him. He’d be quite pleased. ALISON. Y e s, h e w о и l d. (J. Osborne)
Неспециализированный вопрос, либо общевопросительное предложение, возможно охарактеризовать как вопрос предикативного содержания. Он содержит запрос относительно реальности связи между носителем показателя (в широком смысле слова) и предицируемым ему показателем.
Ответ на неспециализированный вопрос подтверждает либо, напротив, отрицает действительность указанной связи и потому может ограничиваться словом-утверждением (yes) либо словом-отрицанием (по). О том, что неспециализированные вопросы являются запросом о предикативной связи, свидетельствует да и то, что в качестве ответов на неспециализированные вопросы смогут выступать выражения и слова, передающие — в дополнение к значению подтверждения/отрицания — (субъективно-)модальные значения (certainly, rightly so, perhaps, never и т. п.), к примеру: ‘By the way, would you mind lending me your matches?’ […] ‘Certainly.’ (G. B. Shaw), и возможность соединения yes, no с междометиями, каковые кроме этого осложняют содержание ответа субъективно-модальными моментами: ‘Would you like to see them?’ […]— Oh yes.’ (A. Christie) ‘Does this направляться that Susan gets the income Richard left to Cora?’ — ‘Oh no.’ (A. Christie)
Особый вопроссодержит запрос, направленный на получение информации совсем конкретного, предметного свойства: HIGGINS. What’s your name? THE FLOWER GIRL. Liza Doolittle. (G. B. Shaw) Требуемая информация связана не с модально-предикативным замыслом предложения, как при неспециализированного вопроса, а с его лексико-семантическим содержанием. Потому, что лексико-семантическое содержание очень разнообразно, столь же разнообразны должны быть сигналы запроса информации,
ориентирующие адресат на темперамент требуемой информации. Роль таких сигналов делают вопросительные местоименные слова: what, which, when, haw и т. д., в большинстве случаев занимающие в особых вопросах начальное положение в предложении и тем самым сходу ориентирующие адресата относительно характера требуемой информации. Но, видятся иного положения и случаи: ‘You saw him — when?’ (A. Christie) Так, отличительным формальным показателем особого вопроса есть наличие местоименных вопросительных слов. Исходя из этого особые вопросы возможно назвать ещё местоименными (тогда неспециализированные вопросы — не местоименные).
Помещение любых вторых вопросительных предложений в один неспециализированный последовательность с названными, неспециализированным и особым, неоправданно, поскольку все они при ближайшем рассмотрении выясняются той либо другой модификацией указанных двух главных типов. Так, в английской англистике по традиции, восходящей ещё к Г. Суиту, к неспециализированным и особым вопросам добавляется третий тип — другое вопросительное предложение: Is he an Oxford or a Cambridge man? (пример Г. Суита). В это же время, в базе такое предложение — общевопросительное. В нем, как в любом втором неспециализированном вопросе, делается запрос о действительности связи между носителем показателя и предицируемым ему показателем. В отличие, но, от «типового» неспециализированного вопроса в нем осуществлена модификация: назван несколько, а два показателя, между которыми нужно осуществить выбор. Альтернативность может вноситься и в особый вопрос. Ср., к примеру: Who do you like best — John or Peter? Так, альтернативность — дополняющий, усложняющий элемент, что возможно как в общем, так и в особом вопросе 1. Исходя из этого логически закономерным будет установить в качестве самого неспециализированного деление вопросов (= вопросительных предложений) на неспециализированный и особый вопрос, выделяя потом в каждом из них неальтернативную (в качестве инвариантной) и другую (в качестве вариантной) разновидности.
С позиций содержания присоединенные вопросительные предложения — ‘Не knows all the words, doesn’t he?’ (S. Barstow) — разновидность неспециализированного вопроса. В структурном замысле они в расчлененном виде аналитически воображают то, что дано в «типовом» неспециализированном вопросе и предполагается им, то есть — запрос действительности предикативной связи (выражается вопросительной присоединенной частью) и утверждение, довольно которого делается запрос (утвердительная часть предложения). Различие обеих частей по показателю положительности/отрицательности информирует громадную обоюдную контрастность вопросу и утверждению.
Неодинаков состав эллиптических предложений неспециализированного и особого типов. Неспециализированным для них есть сохранение в эллиптическом вопросительном предложении структурно и семантически
1 И не только в них как семантики и элемент структуры вопросительного предложения. Ср. другое отношение между вопросительными предложениями: ‘Do you want that skit back, or can I keep it?’ (J. Galsworthy)
самые существенных элементов полного вопроса. Для неспециализированного вопроса — это сочетание запасного глагола с подлежащим» в большинстве случаев местоименным, в качестве группы группы подлежащего и заместителей сказуемого. Так, тут в экстрагированном виде делается запрос о предикативной связи. К примеру: ‘I didn’t marry Susan for her money!’ — ‘Didn’t you, Mr. Banks?’ (A. Christie) ‘Sounds to me rather like that case last month on Dartmoor.’ — ‘Does it?’ (id.); ‘[…] I divagate.’ ‘D о у о и?’ asked Dennis faintly. (A. Huxley)
Эллиптический особый вопросможет ограничиться вопросительным словом, которое показывает информационную лакуну, требующую заполнения: ‘Are you in a hurry?’ — ‘Yes, sir,’ came the answer, that sent a flash through the listener. — ‘For what?’ (D. H. Lawrence).
Конечно, эллиптические вопросы не смогут быть начальными в диалоге.
Рассмотренные вопросы — вопросы первого порядка. К вопросительным предложениям второго порядка относятся вопросы-повторы, к примеру: ‘We were arguing whether Amour were a serious matter or no. What do you think? Is it serious?’ — ‘Serious?’ echoed Ivor. (A. Huxley) ‘I came on the staff first at Chesilstowe.’ — ‘Chesilstowe?’ (H. G. Wells).
В литературе часто говорится о вопросительных предложениях как трансформах повествовательных предложений. Отношения синтаксической производности между различными типами предложений, воображаемые в виде трансформационных преобразований, не нужно осознавать так, что повествовательное предложение первично, а вопросительное — вторично. Формальные и семантические различия различных структурных типов предложений — повествовательного, вопросительного, оптативного н побудительного — столь значительны, что поменять одно в второе никак запрещено. Возможно сказать только об их известной соотносительности, скажем, об общности пропозиции, общности субъектно-предикатной базы, возможности связи с неспециализированной обстановкой и т. п. Изменение в для того чтобы рода описаниях употребляется как метод моделирования взаимоотношений между разноструктурными предложениями, метод показа различий между ними. Не есть трансформационное описание и отражением настоящих процессов речепроизводства.
3.1.7. Отрицательные предложения.Предикативная связь между сказуемым и подлежащим может отрицаться, и в этом случае мы имеем отрицательное предложение. Отрицание есть маркированным участником оппозиции «положительность»/«отрицательность»: имеется особый грамматический показатель отрицательности— частица not. Любой из структурных типов предложения возможно хорошим либо отрицательным. Термин «хороший» направляться предпочесть термину «утвердительный», в противном случае мы будем вынуждены использовать внутренне противоречивое наименование
181
«утвердительное вопросительное предложение» применительно к не-отрицательным вопросительным предложениям.
Отрицательным есть только предложение с отрицанием предикации. Такое отрицание есть неспециализированным. Локализуется оно в сказуемом, правильнее, в его финитной части: ‘You don’t understand at all…’ (A. Christie) ‘It can’t be left.’ (G. B. Shaw) Частное отрицание может относиться к любому участнику предложения, не считая сказуемого: Not a person could be seen around. I could rely on no о n e in this matter.
To, что различие между неспециализированным и частным отрицанием есть языковой действительностью, подтверждается возможностью совместного потребления неспециализированного и частного отрицаний в пределах одного предложения (вопреки правилу «одного отрицания в предложении»), к примеру: Oh, but Helen i s n’ t a girl without nо interests,’ she explained. (E. M. Forster), кроме того в границах одного сказуемого: ‘She cannot very well not bow.’ (E. M. Forster)
Разумеется, что правило «одно предложение — одно отрицание» испытывает недостаток в уточнении. Специфичной чертой английского, в отличие, к примеру, от русского, есть сотрудничество неспециализированного и частного отрицания в пределах элементарного предложения(см. 3.2.2.2). Наличие частного отрицания в связи с каким-либо из неглагольных компонентов элементарного предложенияблокирует возможность потребления неспециализированного отрицания и, напротив, наличие неспециализированного отрицания, т. e. отрицания сказуемого, делает неосуществимым потребление отрицания в связи с другими компонентами. Так, обращение обязана идти не о предложении по большому счету, а об элементарном предложении. Наряду с этим направляться иметь в виду, что показатель отрицательности (обозначим его обобщенно через neg) может реализоваться не только как отрицательная частица not, но и возможно инкорпорированным в словообразовательную структуру слова: nobody = neg + anybody, nowhere == — neg + where, never — neg + ever и т. д.
Различие между неспециализированным и частным отрицанием, если не основываться на чисто формальном критерии «привязки» отрицания к финитной части сказуемого, оказывается очень условным. С одной стороны, неспециализированное отрицание в условиях развернутой группы сказуемого, включающей другие, не считая сказуемого, элементы, может иметь семантическую сообщение с каким-либо из таких элементов. Так, согласно точки зрения Р. Кверка и др., в предложении The girl isn’t/ n о w /a student/ at a / large / university отрицание в различных семантических прочтениях предложения может относиться к каждому из четырех выделенных элементов. Иначе, многие предложения с частным отрицанием по собственному содержанию (как отражение определённой обстановке) эквивалентны предложениям с неспециализированным отрицанием. Ср. возможность преобразования You can do nothing about it «-» You can’t do anything about it. Неоднозначную интерпретацию допускают построения типа It was not Peter, В зависимости от того, с чем синтаксически связана отрицательная
частица not это — предложение с неспециализированным либо частным отрицанием: It was ^ not Peter в отличие от It was not ^ Peter.
Очень направляться разглядеть отрицательно-вопросительные предложения (неспециализированный вопрос). Хорошие и отрицательные вопросительные предложения отличаются не единственно по показателю «положительность»/«отрицательность». Отрицательно-вопросительное предложение имеет, дополнительно к значению вопроса, имплицитное значение авторского предположения о большой степени возможности совершения события, о котором идет обращение. Исходя из этого ответ ‘No’ на таковой вопрос находится в несоответствии с ожидаемым. Didn’t she take anything? — в отличие от «чистого» вопроса Did she take anything? — не просто запрашивает о событии, но и имплицитно передает ту идею, что создатель вопроса считает, что she did take something либо she must have taken something. Ср. пример, подтверждающий такую трактовку: ‘She didn’t take anything? A cup of tea? A drink of water? I’ll bet you she had a cup of tea. That sort always does.’ (A. Christie) Что касается не-отрицательного вопроса, то он лишен таковой импликации. В русском языке соответствующая мысль большой степени возможности совершения/несовершения события передается лексически посредством неужто: ср. Неужто она ничего не выпила? (= Она должна была что-то выпить) и Неужто она что-то выпила? (= Она не должна была ничего выпивать) и потому тут вероятны параллельные построения сходной семантической структуры отрицательных и хороших вопросов.
Особые вопросы (в случае, если это не вопросительные предложения, повторяющие отрицательную форму предшествующего повествовательного предложения в диалоге: ‘I don’t know’ — ‘What don’t you know?’) не смогут быть отрицательными: предложения наподобие *How long haven’t you known her? либо *What exactly don’t you mean? не отмечены.
СТРУКТУРА ПРЕДЛОЖЕНИЯ
3.2.1. КОНСТИТУЕНТНЫЙ АНАЛИЗ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
3.2.1.1. Член предложения как базовая синтаксическая единица. Первый и нужный этап в изучении структуры предложения — его сегментация, т.е. членение состава предложения на составляющие.
Грамматическая традиция знает множество способов членения предложения. По всей видимости, факт множественности способов сегментации состава языковых единиц по большому счету, замечаемый и в связи с предложением, вынудил Л. Ельмслева поставить под сомнение лингвистическую значимость неприятности разделения лингвистических объектов на составляющие. Таковой скептицизм не оправдан. Само членение, если оно осуществляется не произвольно, а с учётом языковой действительности, познавательно и образовывает нужный этап изучения. Характерно, что многие узнаваемые способы
анализа структуры предложения именуются по составляющим предложения, выделяемым при его сегментации и принимаемым в соответствующей теории за главные, базовые в изучении предложения. Ср.: анализ по участникам предложения, анализ по словосочетаниям, анализ по конкретно составляющим, цепочечный анализ, синтаксемный анализ, тагмемный анализ.
Внимание к составляющим предложения появляется не просто из эвристических задач, а имеет объективные, которые связаны с природой исследуемого явления основания: предложения не даны в готовом виде носителям языка, а любой раз «планируют», «монтируются» ими из слов, которым в предложении придаются функциональные, синтаксические значения. Потому, что предложения различаются по сложности собственного построения, принципиально важно установить верхний и нижний пределы членения предложения, оставаясь в границах которых, исследователь будет иметь дело с составляющими конкретно предложения, а не какой-то второй единицы.
Верхний предел легко установим, коль не так долго осталось ждать установлены границы самого предложения. Это предикативная единица (в классической терминологии — предложение как часть сложносочинённого либо сложноподчинённого предложения, т. е. то, что по-английски именуется «clause»). В качестве нижнего предела на первый взгляд может представляться слово. (Быть может, такое ответ в значительной мере подсказывается отечественной преимущественной ориентированностью па графический образ текста и предложения, чётко членимых на слова). Но это не верно. Допустимые преобразования в линейной организации состава предложения ‘I shall never forget the killing of Lord Edgware’ — ‘Never shall I forget the killing of Lord Edgware.’ (A. Christie), темперамент вероятных субституций типа at the seaside — there, shall forget — forgot и т. п., соотносительность составляющих элементарных семантических конфигураций предложения с участниками предложения — эти и другие моменты говорят о том, что элементарной синтаксической единицей есть член предложения. Член предложения образовывает нижний предел членения предложения. В случае, если продолжать членение, мы выходим в область компонентного состава участников предложения, что воплощается в словах, словоформах либо морфологических компонентах слова.
Предложение как единица языка, благодаря которой осуществляется речевое общение, должно, с одной стороны, отражать все многообразие вероятных, неизменно изменяющихся внеязыковых обстановок, а с другой — через обобщающий темперамент структурных семантических конфигураций и схем упорядочивать представления о них. Только при удовлетворении этих требований язык может действенно функционировать как средство и средство общения интеллектуальной деятельности человека. Конечно ожидать, что член предложения как конституент предложения не может быть равнодушным к этим требованиям, а, напротив, обязан снабжать их исполнение. Это вправду так.