– Осознать не могу, по какой причине их так много? – задумчиво почесал щеку Витька.
– И по какой причине они ничего не делают?
– А что они должны делать?
– В случае, если любой из этих мёртвых спортсменов в красных трусах это ты, значит, они должны осознавать, что происходит?
– Не хуже меня, полагаю.
– Так отчего же они ничего не пробуют предпринять?
– А что, по-твоему, мы сейчас должны делать?
– Необходимо постараться подать какой-то символ! В том направлении, наверх!
– Два вопроса. Первый: как?
– Возможно разжечь пламя на вершине пирамиды.
– Я тебе уже сказал, что пламя в наномире я еще не создал.
– Ну, тогда… – Другого варианта у меня не было, исходя из этого я скоро посмотрел по сторонам, в надежде, что какой-нибудь предмет, случайно попавшийся на глаза, посоветует ответ. – А что, в случае, если разрешить войти солнечный зайчик в глаз, в то время, когда он станет на нас пялиться?
– Хорошая идея, лишь обрати внимание на то, что тут и солнца также нет.
Тогда я обиженно поджал губы:
– Что же делать?
– Успокойся, дружище. – Виктор с опаской положил мне руку на плечо. – Тебе легко необходимо согласиться с мыслью, что все это ненастоящее. В действительности нас тут нет. Осознаёшь?
– Нет, – честно согласился я.
– Ну, как тебе растолковать. – Витька взглянул по сторонам, совершенно верно так же, как я за пара мин. до этого. Ему также требовалась подсказка. Хотя бы намек. – Давай поинтересуемся у него!
Витька направился к пребывавшему недалеко близнецу. Тот сидел на краю ступени, поджав ноги и упершись подбородком в острые колени, и наблюдал на то, как внизу, у подножия пирамиды, ненастоящий ветер колышет несуществующую зелень.
– Глубокоуважаемый! – Виктор дернул близнеца за локоть.
Тот кроме того не взглянуть в его сторону.
– Я к тебе обращаюсь! – повысил голос Витька.
Наряду с этим я услышал в его голосе приказные нотки, о существовании которых ни при каких обстоятельствах прежде кроме того не подозревал.
Близнец медлительно развернул голову, взглянуть на Суборова несчастным и грустным, как у побитой собаки, взором, после этого так же медлительно поднялся на ноги, расправил плечи и совершил пальцами по ровному, как у младенца, подбородку. С ямочкой в центре.
– У меня к тебе пара несложных вопросов, – улыбнулся Витька.
– Минутку.
Двойник поднес правую руку к плечу, сжал пальцы в кулак и заехал им Витьке совершенно верно в шнобель. Драться Витька ни при каких обстоятельствах не умел, исходя из этого удар оказался так себе – не столько больно, сколько жалко.
– Линия! – Витька согнулся и прижал ладонь к лицу. – Ты что, ненормальный?
– Это тебе за то, что ты сделал, – тихо сказал двойник. – Ну, что ты в том месте желал задать вопрос?
Я протянул Витьке носовой платок. Суборов промокнул им каплю крови, вытекшую из левой ноздри, и откинул голову назад.
– Похоже, тебе тут не весьма нравится? – задал вопрос я у двойника.
– А тебе? – отпасовал он мне мой же вопрос.
– Ну, я тут сравнительно не так давно…
– Напрасно ты так! – Витька, выпрямившись, погрозил двойнику пальцем.
– Да, ну! – с деланым удивлением вскинул брови тот.
– Это все равно что самому себе шнобель расквасить.
– К этому я и стремился.
– И что? Взял удовлетворение?
– В какой-то степени.
– Хорошо. – Витька протянул руку. Как будто бы собрался похлопать двойника по плечу, но одновременно с одумался. – Нам тут необходимо всем совместно держаться, – серьёзно изрек он.
– Для чего? – саркастически улыбнулся двойник.
– Ну… Раз уж мы все равно тут… – Витька сделал некоторый неизвестный жест рукой.
– Все равно…
Двойник сел на прошлое место, подпер голову кулаком и уставился вдаль. Как словно бы желал посмотреть за горизонт. Либо рассчитывал на то, что оттуда что-то покажется. Мы с Витькой, наверное, не вызывали у него ни мельчайшего интереса.
Витька желал было опять начать приставать к двойнику с дурными вопросами, но я жестом приказал ему держаться в стороне. Сам же я сел рядом с Витькой-аборигеном и взглянул в том же направлении, куда и он.
Вид с пирамиды раскрывался фантастический. Если бы я лишь имел возможность отвлечься от мыслей о том, что с нами происходило, то, возможно, онемел бы от восхищения. Это ж было конкретно то, о чем я грезил всю собственную сознательную судьбу – подняться на вершину пирамиды инков и сверху окинуть взором пожираемые сельвой руины.
Какое-то время мы сидели без звучно. Словно бы вслушивались в тишину.
– Ты тут в далеком прошлом? – задал вопрос я, не глядя на того, к кому обращался.
– А как ты думаешь?
– Довольно глупо отвечать вопросом на вопрос.
– А задавать глупые вопросы умно?
– Давай начнем с того, что я это не ты, а потому не знаю всего, что известно тебе.
– Так что ж ты у приятеля не спросишь?
Я подсел поближе к двойнику и понизил голос до доверительного шепота.
– Мне думается, он не говорит мне всего.
– Верно, – кивнул двойник. – Я бы также так поступил.
– По какой причине?
– Дабы не сеять панику.
– Нам что-то угрожает?
– А как ты думаешь?
Я поднял голову и взмахом руки подозвал к себе другого Витьку, того, будь он неладен, что меня ко мне затащил.
– Твой братишка говорит, что у нас какие-то неприятности.
– Слушай, тебе это еще не надоело? – натянуто улыбнулся Виктор. – Мы ко мне прибыли как туристы. Ну, так и давай займемся осмотром местных достопримечательностей. Я все же желаю подняться на Интиуатану.
– Для чего? – непонимающе взглянул я на приятеля по несчастью.
Что с тупым упорством пробовал делать вид, что у нас все в порядке.
– Желаю насладиться видом с самой высокой точки данной локации.
– А позже?
– Позже прогуляемся по улочкам ветхого города. Кстати, в кое-какие дома возможно зайти и заметить, как жили древние инки. И в случае, если захочешь…
– Я желаю возвратиться к себе!
Витька с досадой цокнул языком и взглянуть на меня, как на глупого, да к тому же еще и капризного ребенка.
– Возвратиться назад нереально, – взглянуть на меня Витька, сидевший на ступени.
В его взоре не было сочувствия либо хотя бы сожаления. Он констатировал факт…
– И что ты предлагаешь? – задал вопрос я у него.
– Как все?.. Это что может значить?.. Сидеть и ожидать, в то время, когда в небе покажется глаз?
– Я не уговариваю тебя согласиться с неизбежным. Я предлагаю принять ту действительность, которая имеется. – Виктор сделал широкий жест рукой, очертив ею линию горизонта. – Потому, что второй нам не дано. Тот мир, откуда мы пришли, – это вторая вселенная. Либо, в случае, если угодно, иное измерение. Для удобства давай называть отечественный мир Нижним, а тот, второй, Верхним. Мы знаем о существовании Верхнего мира, но пока не имеем возможности как-то на него влиять. В то время, как жители Верхнего мира смогут влиять на отечественный мир, но еще не подозревают о отечественном существовании.
– Ага, – саркастически улыбнулся я. – А я вот знаю, что сделает один из жителей Верхнего мира, когда определит о отечественном существовании! Он в тот же миг же сотрёт с лица земли нас! Сотрет, как вирусы, из памяти компьютера!
– Совершенно верно, – вопреки ожиданиям, не стал спорить со мной Виктор.
– Лишь не нужно делать из меня злодея! – взмахнул руками второй Виктор. – Я понятия не имею о том, что тут происходит!
– Правильно, – и с этим дал согласие Витька-абориген. – Но убийство, пускай кроме того идеальное по неведению, не делается от этого благим делом.
– Мы можем рассуждать об этом какое количество угодно. – Витька, мой Витька, сделал вид, словно бы желает засмеяться. – Но разве это что-то меняет?
– Это заставляет нас функционировать, – ответил двойник.
– Ну, да, само собой разумеется! – додумался я. – Существа из Верхнего мира это всемогущие всевышние, создавшие Нижний мир. Не имея возможности как-то влиять на их поступки, мы принимаем их как промысел божий. А чтобы как-то попытаться отсрочить неизбежную кару, поклоняемся божественному глазу в небесах. Правильно?
– Ты что, совсем сбрендил? – Честно говоря, я кроме того не осознал, кто из Викторов это сообщил.
Не смотря на то, что нельзя исключать, что они сказали это в один момент, в унисон.
По крайней мере, взор у каждого из них был очень ясный.
– А что не так? – неуверенно развел я руками.
– По-твоему, я так глуп, что стану поклоняться самому себе? – Витька сперва ткнул пальцем себе в грудь, а после этого указал наверх.
– Но… Я же сам видел, как вы протягиваете руки к небу, в то время, когда на нем появляется глаз.
Витьки переглянулись и улыбнулись. По всей видимости, они дивились моей непробиваемой глупости.
– Ты осознал? – задал вопрос Витька-абориген у Витьки-туриста.
– Да, – с уверенностью кивнул тот. – Я пока только не осознаю, откуда вас-нас столько?
– Мультипликатор, – ответил абориген. – Тот, что установлен в основании пирамиды.
– Но я же замуровал проход к нему.
– А мы его опять открыли.
– И какое количество вас-нас на данный момент?
– В данной локации на протяжении последнего явления глаза нас насчитывалось двести тридцать четыре. Без вас двоих, очевидно.
– В других локациях происходит то же самое?
– Полагаю, что да. Так как все мы мыслим одинаково.
– Правильно!
Суборов увлечённо хлопнул в ладоши. И в глазах его показался блеск, что имел возможность означать одно из двух: или Витька был голоден, или в голову ему пришла блестящая мысль.
– Поведайте мне, что собой воображает данный самый мультипликатор? – настойчиво попросил я. – И для чего он нам нужен?
– Мультипликатор – это устройство, которое, как и направляться из заглавия, умножает число наноструктур. Он сильно помогает в работе с многократно повторяющимися нанообъектами. К примеру, я имел возможность бы создавать вручную каждую травинку данной локации. Но вместо этого я сделал одну и многократно прогнал ее через мультипликатор. Листья на деревьях, насекомые, камни у нас под ногами – все это создано посредством мультипликатора.
– А сейчас с его помощью ты множишь самого себя.
– Я совершенно верно такой же нанообъект, как и все в нашем мире…
– Для чего? Для чего это необходимо?
– Как тебе, должно быть, известно, Нижний мир устроен так, что находящиеся в нем нанореплики испытывают все те же эмоции, что и люди, живущие в Верхнем мире, – начал отвечать на мой вопрос Витька-абориген. – Пройдет некое время, и ты захочешь имеется. – Нужно сообщить, я к этому времени уже зверски желал имеется. – А в это же время тут нет ничего, пригодного к потреблению в пищу. Либо, допустим, я оступлюсь, упаду с лестницы и сломаю руку. В Нижнем мире сломанная конечность ни при каких обстоятельствах не срастется. Но чтобы избавиться от этих неприятностей, достаточно пройти через мультипликатор, что не просто делает копию нанообъекта, но и исправляет все появившиеся в нем недостатки. В следствии мы приобретаем две полностью новенькие копии начального нанообъекта.
Чтобы осмыслить услышанное, мне потребовалось какое-то время. До тех пор пока что я осознавал только одно: в каждой из локаций созданного Суборовым наномира всегда множилось число его нанореплик. А скоро, в то время, когда голод станет нестерпимым, и я начну самовоспроизводиться. Делением. Как какая-нибудь в том месте бактерия. Вот лишь к чему может привести данный процесс нескончаемого удвоения нанореплик? Это был вопрос, над которым мне не хотелось вспоминать. С одной стороны, мне казалось, что задачка сия мне не по зубам. Одновременно с этим я опасался, что верный ответ может меня сильно испугать. И вывести из состояния относительного равновесия, в котором я на данный момент пребывал.
– Ты хоть осознаёшь, что ты наворотил? – с укоризной взглянул я на собственного друга.
Сперва на одного, после этого на другого. Позже взглянул, сколько их еще сидит и ходит около.
– Видишь ли, дружище, процесс познания нереально остановить. Если бы этого не сделал я, это сделал бы кто-нибудь второй. Это как с ядерной бомбой. Конечный итог все равно был бы тем же.
– Уверен?
– На сто десять процентов. Возможно, не сейчас, так на следующий день. В крайнем случае, послезавтра, та же самая идея пришла бы в голову кому-то второму.
– Но тогда это было бы без меня. А что нам делать на данный момент?
– Я… – Витька-абориген запнулся и взглянуть на собственного двойника. – Другими словами, само собой разумеется, мы создали обстановку, необычную во всех отношениях. Мы создали новый мир, новую Вселенную, населенную разумными существами. Отечественный внешний вид – это только видимость. На самом же деле отечественная природа биологическая и механическая в один момент. Мы нанороботына основе фрагментов неестественных ДНК, каковые задают не наследственность, а пространственную структуру отечественной механической оболочки. Другими словами по собственной природе мы принципиально отличаемся от существ Верхнего мира…
– Возможно, суть существования человека именно и заключался в том, дабы создать новый тип носителя разума, что придет ему на смену! – засунул второй Витька.
– Я также думал об этом, – согласился с ним абориген. – В случае, если так, то благодаря нам люди выполнили собственный назначение. Соответственно, смогут уйти.
– Куда? – неуверенно брякнул я.
– Со сцены истории, – ответил Витька.
– Я полагаю, не только человек, но вся породившая его природа близится к собственному финишу, – добавил второй. – В отечественном мире биология не нужна.
– Более того, она делается помехой, препятствием на пути предстоящего совершенствования разума.
И вот тут-то я начал кое-что осознавать. Вернее, до меня начал доходить суть того, о чем легко и непринужденно болтали эти двое.
– Постойте. О ком идет обращение?
– О нас с тобой, дружище, – улыбнулся мне Витька-абориген.
– Но так как мы в том месте. – Я не с большой уверенностью указал пальцем на небо. – В Верхнем, как вы его именуете, мире.
– Совсем сравнительно не так давно ты убеждал меня в обратном, – улыбнулся второй Виктор. – В том, что ты, настоящий, настоящий ты находишься тут. А в том месте, – он повторил мой жест, – неизвестно что.
– Да, само собой разумеется, я на данный момент тут… Но так как и в том месте, наверху…
Я почувствовал, что совсем запутался.
Кто я? Где я нахожусь? Что является реальностью ? Моя действительность… Та, в которой существую я!
Я взглянуть на людей – либо, кем они были в действительности? – сидевших, ходивших, находившихся около. Их было не меньше тридцати. Не могу заявить, что любой из них с интересом прислушивался к беседе, но, без сомнений, все они принимали в нем участие. В силу того, что все двойники, либо, в случае, если угодно, нанореплики Виктора Суборова, мыслили одинаково. Они представляли собой единое целое. И их неповторимое сообщество все время пополнялось. Все время. Гештальт-организм – вот как это именовалось в книгах, каковые я просматривал. Либо я ошибаюсь?
– Я знаю, в чем твоя неприятность, – подошел ко мне один из аборигенов. – Ты ощущаешь себя одиноким. Ты еще не проголодался?
– Нет, благодарю. – Я сделал ход в сторону от доброхота.
– Он прав, – обратился ко мне Витька в туристской экипировке, пока уникальный. – Нам с тобой необходимо пройти через мультипликатор.
– Тебя тут и без того через чур много, – увидел я.
– Меньше, чем хотелось бы, – ответил один из аборигенов.
– А какое количество вас должно быть?
– Нас, – деликатно исправил меня второй абориген. – Сейчас мы дружно.
– И от этого, дружище, уже некуда не убежать, – добавил третий.
– Нас еще через чур мало, – безрадостно набрался воздуха четвертый.
– Через чур мало, – согласился с ним пятый.
– Последняя попытка установить контакт опять ни к чему не привела, – сообщил шестой.
Не смотря на то, что, возможно, это опять первенствовал .
– Так вы все же пробуете установить контакт с Верхним миром?
– Ну а как же!
– Для нас это вопрос жизни и смерти!
– Но нас до тех пор пока еще через чур мало!
Ответы сыпались на меня с различных сторон, так что мне всегда приходилось крутить головой. Честно сообщить, вести беседу в таковой манере не через чур комфортно. Исходя из этого я нашёл взором того единственного до тех пор пока Витьку, которого все еще вычислял своим.
– Ты! Растолкуй мне толком, о чем идет обращение! И помни, что я не нанотехнологиями занимаюсь, а сорочками торгую.
– Все весьма легко. – Витька жестом попросил сделать ход в сторону одного из собственных двойников и подошел ко мне. – Мы, любой из нас, воображаем собой самоорганизующуюся информационную структуру. Взаимодействуя между собой, мы можем организовывать структуры более большого порядка. Ты видел, как все местные обитатели разом вскинули руки, в то время, когда в небе показался глаз. Как я сейчас осознаю, они не осанну ему пели, а пробовали войти во сотрудничество с компьютером, что находится в моей комнате и руководит Нижним миром. Компьютерный порт самый дешёв конкретно в тот момент, в то время, когда наблюдатель из Верхнего мира применяет наноскоп. Но пока нас через чур мало, и мы не можем создать высокоорганизованную информационную структуру, талантливую забрать под собственный контроль компьютер Верхнего мира.
– Ах, вот оно что. – Мне показалось, что я наконец-то осознал, в чем дело. Не смотря на то, что, возможно, я опять ошибался. – И что тогда? Ну, в смысле, по окончании того, как мы наладим контакт с Верхним миром? Мы возвратимся к собственному начальному виду?
– Ты смеешься? – совсем без шуток задал вопрос Витька.
– Нет, – так же без шуток ответил ему я.
– Компьютер, установленный в моей комнате, по выделенной линии подсоединен к Интернету. Забрав его под контроль, мы скоро овладеем всей сетью. В каждом компьютере будет сидеть отечественный агент. Из этого всего ход до мирового господства. Сейчас власть в собственности не тому, у кого армия больше, а тому, у кого имеется доступ к информации.
– Ты в далеком прошлом спятил? – Двумя сложенными совместно пальцами я коснулся виска. – Вы что, все с ума посходили? – Я взором обвел Витькиных двойников. – На кой ляд вам это мировое господство, если вы, как и по сей день, станете сидеть в чьих-то чертовых компьютерах?
– Дружище, взяв доступ к современным разработкам, мы сможем самостоятельно поменять собственный внешний вид. Захочешь стать гигантом – стань им! Надоест быть гигантом – перевоплотишь себя в Супермена. Либо кто в том месте тебе больше нравится? Ты будешь всемогущ и бессмертен, потому, что разум твой не будет обременен дряхлеющей биологической оболочкой.
– А люди? Что станет с ними?
– Не знаю, – безразлично дернул плечом Витька.
– В принципе, я не исключаю возможность мирного сосуществования с людьми, – увидел второй Витька.
– Конечно, при отечественном полном доминировании, – добавил третий.
– Очевидно, – согласился с ним четвертый.
– Но непременно, – сообщил пятый, – люди вымрут, как некогда динозавры. Так как нам нужно будет менять окружающую среду, адаптируя ее под отечественные потребности.
– Мы говорим об весьма отдаленном будущем, – опять забрал слово мой знакомый Витька. – Но у каждого из нас имеется шанс встретиться с ним.
– В случае, если люди не убьют нас прежде.
– Конечно!
– не забываешь, что я тебе сказал? – Как пистолет направил на меня палец Витька-турист. – Я вычищу все эти нанореплики, когда мы возвратимся к себе. Потому, что этого до сих пор не случилось, нужно думать, связь между нами и отечественными прототипами из Верхнего мира разорвалась прежде, чем я сказал эту фразу. Вероятнее, я неосознанно отдал приказ возвращаться в тот момент, в то время, когда ты заявил, что увидел кого-то на пирамиде. Я за тебя. Сейчас нам повезло. Но нельзя все время надеяться на везение. Люди сотрут с лица земли нас, не вспоминая, когда осознают, какую угрозу мы для них воображаем…
– Но по какой причине необходимо обязательно сказать на языке угроз? – в отчаянии всплеснул я руками. – По какой причине не попытаться договориться мирно?
– Ничего не окажется, – покачал головой один из аборигенов.
И следом за ним то же самое сделали остальные.
– Мы не просто новый вид. Мы новая ступень в эволюции разума. И это уже не вопрос этики, а борьба за выживание…
Витька сказал что-то еще, но я его уже не слышал. Я словно бы провалился в черную дыру, которая засасывала меня все глубже, глубже, глубже… Вот до меня уже не доносятся звуки извне… Вот я уже не вижу свет…
на данный момент я не могу кроме того отыскать в памяти, что я испытал в тот момент, в то время, когда услышал эти слова – борьба за выживание!
Линия забери!
Я не желаю учавствовать в данной борьбе!..
Фактически, это все, что я желал поведать. Предстоящее имеет отношение лишь ко мне.
Кому весьма интересно знать, как я мучался, пробуя подавить голодные спазмы в животе?
Я убеждал себя в том, что это всего лишь иллюзия, что в действительности мой организм не испытывает недостаток в пище. Но все было тщетно. В итоге, не выдержав, я спустился следом за Витькой в расположенное под пирамидой подземелье. В том месте, в маленькой помещении, освещенной огнями масляных ламп – так это смотрелось, – находились каменные ворота, покрытые причудливой резьбой в отлично всем привычной стилистике южноамериканских индейцев доколумбовой эры. Витька вошел в ворота, на миг провалился сквозь землю из виду, а после этого с различных сторон вышли два совсем однообразных человека. Они тут же подошли друг к другу и начали обсуждать какую-то значительную проблему. Как словно бы уже говорили об этом и только на секунду прервали беседу.
Пройдя через ворота, я ровным счетом ничего не почувствовал. Я желал срочно уйти, дабы не видеть то, что случилось. Но что-то вынудило меня обернуться. Я не испытал шока, заметив себя самого, стоящего около стенки. Возможно, по причине того, что я редко наблюдаю на себя в зеркало, а потому воображаю себя пара не таким, каков я имеется в действительности. Мой двойник помахал мне рукой. Я развернулся и бегом бросился к выходу.
Со временем моих двойников становилось все больше. Я старался не видеться с ними, и на какое-то время ушел жить в закинутый город. Самым страшным во всей данной ситуации было то, что я уже не имел возможности с уверенностью заявить, что я это я. Я имел возможность появляться любым из тех двойников, кто хорошо обжился среди Витькиных копий.
Скоро я отыскал для себя занятие. Листья росших в окрестностях пальм были широкими, плотными и практически немнущимися. Как словно бы сделанными из узкого, непрозрачного пластика. Найдя, что, в случае, если совершить по странице остро заточенной палочкой, на нем остается отчетливый след, я начал делать записи о том, что со мной случилось. Не знаю, сможет ли кто-нибудь хоть когда-нибудь прочесть их? Да мне все равно.
Нанореплики продолжали собственные камлания, ловя моменты, в то время, когда в небе оказался глаз. Не могу сообщить, как довольно часто это происходило. В Нижнем мире время, думается, еле ползет, медлительно, как каток асфальтоукладчика, подминая под себя секунды. Быть может, его тут и вовсе нет. Не знаю. Но дела у нижнемирцев очевидно не ладятся.
Как-то раз, мучимый эмоцией иллюзорного голода, я пришел к пирамиде, дабы опять продублировать себя. И наткнулся на Витьку. Быть может, на одну из его копий. Суборов усадил меня на ступень и принялся сказать о собственных заботах. Он заявил, что наконец-то закончил все нужные расчеты. Нижнемирцы имеют шанс захватить управляющий наномиром компьютер, но для этого их будет во довольно много, многократно больше. Мне казалось, что с этим-то именно не должно быть никаких неприятностей, в случае, если имеется мультипликатор. Но оказалось, что все не так легко. Мультипликатор не имеет возможности трудиться в режиме нон-стоп. А время, как сообщил Витька, поджимает.
– По какой причине? – задал вопрос я.
– Да в силу того, что мой проект уже близок к стадии завершения, – растолковал мне гений. – Видишь, – он указал наверх. – По небу уже начинают плыть облака. Перед контрольным тестированием я обязательно совершу чистку всей совокупности. Для того, чтобы удалить накопившийся в ходе работы мусор.
– Мусор это мы, – легко додумался я.
– И мы а также, – подтвердил Виктор.
– Ты что-то планируешь предпринять?
– Да.
Витька предполагал, что между локациями должны существовать переходы. А также знал, как их возможно найти.
– Чтобы осуществить задуманное, мы должны собрать всех жителей Нижнего мира в отечественной локации. В отечественной.
– По какой причине конкретно тут?
– Пирамида. – Витька хлопнул ладонью по каменной ступени, на которой сидел. – Ее форма практически идеально подходит для отечественной цели. Чтобы создать подобную информационную структуру на плоскости, потребуется намного больше составных единиц.
– Ах, вот оно что… Значит, жители вторых локаций смогут и не предполагать о возможности захвата Верхнего мира? В случае, если в других условиях это практически неосуществимо на практике?
– Мы принесем свободу отечественным братьям.
Я пристально взглянул Витьке в глаза.
Линия забери! Он сказал полностью без шуток! К тому же и верил в то, что сказал! И наряду с этим он не был похож на безумца!..
– А для чего ты мне это говоришь?
– Я желаю, дабы ты отправился со мной. Ты так как желал повидать мир.
– Благодарю, разок ты мне уже удружил.
– Да кинь. – Витька по старинке положил мне руку на плечо. – Что ты теряешь? В данной локации ты все уже видел. А в первых рядах нас ожидают египетские пирамиды, Великий каньон, джунгли Амазонки, Стоунхендж…
– Я согласен.
Витьку, наверное, озадачило то, как легко я дал согласие на его предложение. Но мне-то какое дело?
– Так в то время, когда отправляемся?
– Ну, мне необходимо еще закончить кое-какие дела. – Витька впал в неопределенность.
Что, нужно сообщить, случается очень редко.
– Ты знаешь, где меня отыскать. – Я поднялся и отправился в сторону ветхого города.
Линия с ним, с голодом. Потерплю еще какое-то время, не сдохну.
Я шел, не оборачиваясь. Но ощущал, как смотрит мне в пояснице Витька.
Пускай считает, что желает.
Мне все равно.
В силу того, что я до тех пор пока и сам не знаю, по какой причине решил отправиться вместе с ним.
Возможно, дабы постараться что-то поменять.
А возможно, чтобы ускорить неизбежную развязку.
Все, что я написал на пальмовых страницах, я бережно упакую и запрячу под жертвенным столом, что на самой вершине инкской пирамиды.
В случае, если мои записи кто-то отыщет и в случае, если данный «кто-то» окажется человеком. Возможно, ему будет небезынтересно выяснить, как близко подошло в один раз человечество к собственному финишу. Иногда так как и не догадываешься, откуда угрожает опасность. Так что, люди, думайте, думайте и еще тысячу раз думайте, перед тем как что-то сделать.
Вот, возможно, и все, что я желал сообщить.
Да, вот еще что. Меня кличут Сергей Шатковский.
Как в том месте сложилась моя дальнейшее будущее в Верхнем мире?
Опустевший город
Мир словно бы в вакуум провалился. Утонул в холодном, вязком, безвкусном киселе мировом бессмысленности.
Город был заполнен тишиной.
Я шел по безлюдной улице, смотрел на собственный одинокое отражение в стеклах витрин и опасался крикнуть. Мне казалось, что стоит лишь издать звук, и действительность, как стекло, покроется паутиной трещин, а после этого лопнет, рассыплется мириадами блестящих осколков, из которых уже не удастся собрать ничего путного. И хруст ломающегося стекла станет последним звуком во вселенной.
Что все это указывает?
Понятия не имею!
Этим утром я проснулся, как в большинстве случаев…
Нет, уже неверно.
Уже второй месяц я просыпался ежедневно под ужасные, зубодробительные завывания электродрели. Сосед снизу решил собственными руками сделать ремонт в квартире. Почему-то он считал, что утро – самое подходящее время чтобы наковырять побольше новых дыр в потолке и стенах. Сказать с ним по-человечески не имело смысла. А ругаться не хотелось. В итоге, всему когда-то приходит финиш. И ремонт, кроме того самый капитальный, также не имеет возможности тянуться годами. Значит, оставалось лишь подождать.
И вот я проснулся в полной тишине.
Тишина была такой неестественной, что сначала я кроме того поразмыслил, что все еще дремлю. И мне нравился данный сон. До таковой степени, что не хотелось просыпаться.
Но это был не сон.
Я забрал со стола часы и приложил их к уху. Как и надеялось, часы издавали ритмичное тиканье. Забрал телефон – из трубки раздался гудок. Откуда же тогда это необычное чувство, словно бы меня обложили плотным слоем ваты?
Я осознал это не сходу. А в то время, когда наконец до меня дошло, в чем дело, я ринулся к окну и раскрыл его нараспашку. С улицы не доносилось ни единого звука. Ни шума автомобилей с проходящего недалеко шоссе, ни многоголосого дворового говора. Не раздавалось кроме того карканья ворон, огромной сворой гнездившихся в близлежащем парке.
На улице никого не было.
Такую обстановку кроме того необычной не было возможности назвать. То, что происходило, граничило с бредом.
Первая идея: ну по какой причине это произошло конкретно со мной?
Думать о том, что же конкретно случилось, мне почему-то не хотелось. Возможно, по причине того, что я был практически уверен, что все равно не отыщу ответа. Произошло что-то из последовательности вон выходящее. Что-то на уровне глобальной трагедии. Ну, отлично, пускай не глобальной трагедии в пределах одного, раздельно забранного мегаполиса. С меня и этого достаточно.
Но что обязан заметить, выйдя на улицу, человек, выживший по окончании трагедии? Совершенно верно, горы трупов, ну, либо каких-то вторых останков, дымящиеся дома, перевернутые автомобили… Ничего этого я не заметил. На улице стояла тишь да гладь. Солнце светит, листья зеленеют. Ну, легко загляденье! Весенняя пастораль! И ни одной живой души. Как словно бы так и должно быть.
Я пересек парк и вышел к проезжей части. На дороге также никаких следов аварий. Автомобили и автобусы стоят, чинно припаркованные, около обочин. Центральные полосы свободны. Езжай не желаю. И так как вправду не желает никто. Что за ерундень?
Я открыл створку ближайшего «Форда». Ключ зажигания был на месте. Обстановка, как сказала Алиса, все страньше и страньше. Ни один вменяемый человек не покинет машину припаркованной около обочины, с ключом и открытой дверцей в зажигании. И я готов был поспорить, что вот так, с ходу, возможно было открыть и завести любую машину. Лишь не с кем было спорить.
Я был один.