– Вся история Дек-Дара это нескончаемая война, – монотонно, как на уроке в школе, загундел Терчак. – Сражались отечественные отцы, отечественные деды, деды отечественных отцов и деды отечественных дедов. Все вопросы между кланами решались на поле боя. Война это неотъемлемый элемент культуры Дек-Дара. Это знают кроме того наблюдатели из Галактической Федерации. И они не пробовали вынудить нас прекратить отечественные войны. Но они обучили нас, как сделать их менее кровопролитными.
– Следуя их рекомендациям, мы превратим войну в детскую забаву, – сообщил Вархар, как и прежде глядя в Ледяную Мглу.
Он знал, к чему Терчак ведет данный разговор, а потому принимал слова шамана без интереса, как необходимый неинтересный пролог к главному действу.
– В состязание, – невозмутимо спокойным голосом исправил его Терчак. – В соревнование в мужестве, мастерстве и силе владения оружием между настоящими партнерами…
– Чтобы доказать собственный превосходство над соперником, совсем не обязательно убивать его! – не выдержав, перешел к сути Гетлиг. – А ты на протяжении последнего сражения убил дюжину и еще двоих! И это притом, что в тот сутки погибло всего две с половиной дюжины солдат! С обеих сторон!
– Хороший неприятель мертвый неприятель, – не возразил, а ответил Вархар. – Так вычисляли предки, так считаю и я.
– Хватит! – не сдержавшись, рявкнул Гетлиг. – Я глава клана! И я решаю, что отлично, а что не хорошо для моего народа!
– Не увлекайся, Гетлиг, – тихо осадил вождя Терчак. – В противном случае тебе не избежать обвинения в волюнтаризме.
– Правильно. – Гетлиг сделал успокаивающий жест рукой. – Правильно. – И запустил руку в пакет с чипсами.
– В отечественном мире, преисполненном зла, – празднично, нараспев, провозгласил шаман, – в ужасном мире, где любой вздох человека может оказаться последним, где смерть и жизнь идут рука об руку, где выживают только лучшие из хороших…
Подавившись кусочком чипса, Гетлиг зашелся в кашле. Лицо его побагровело, а глаза сделались похожими на рыбьи.
– Хватит! – откашлявшись, махнул он рукой на шамана. – Достаточно!
– Как сообщишь, – не стал спорить Терчак.
Шаману, наверное, и самому надоело изображать из себя традиций и знатока обычаев. Эдак так как возможно было прослыть ретроградом. А, потому, что Терчак еще и в школе преподавал, подобная слава была ему совсем ни к чему.
– В общем, так, Вархар, – обратился к солдату Гетлиг. – В тебе через чур много злости. В сражении ты яростен, как ни один из клана Эр. В прежние времена… Не знаю, что сообщили бы о тебе в прежние времена, но в наше время твоя злость к неприятелям не идет нам на пользу. Ты через чур зол кроме того для отечественного злого мира…Ты портишь отечественный…
Забыв необходимое слово, Гетлиг повернулся к шаману и щелкнул пальцами.
– Имидж, – посоветовал тот.
– Совершенно верно, имидж!.. В случае, если так не будет прекращаться, нам, с нехорошим имиджем, ни при каких обстоятельствах не видно постоянного членства в Галактической Федерации!
– А нам это нужно? – вяло спросил Вархар.
– Нам нужно, – Гетлиг сделал выговор на слове «нам». – Кстати, в прежние времена хороший глава клана, дабы избавиться от тебя, приказал бы перерезать тебе горло во сне… Ну, это я так, к слову. в наше время мы уже так не поступаем… В общем, так… – Гетлиг смущенно кашлянул в кулак, кинул стремительный взор на шамана и все же схватил со стола банку лимонада. Откупорив ее одним перемещением, он сделал три громадных глотка, стёр усы и удовлетворенно рыгнул. – В общем, так, Вархар. Я договорился с наблюдателями из Галактической Федерации. Они доставят тебя на ближайшую пересадочную станцию. Ты возьмёшь билет, по которому сможешь отправиться на любую планету Федерации. Мир громадной, и, желаю верить, в нем найдется такое место, где твоя злость окажется нужна. Надеюсь, ты осознаёшь…
Вархар Вэй-Эр чуть заметно улыбнулся.
– Осознаю.
* * *
Вархар открыл глаза. Он был собран и ощущал каждую мышцу собственного тренированного тела. Словно бы и не дремал вовсе. За день полета он изучил корабль и усвоил порядки, которыми руководствовались как экипаж, так и пассажиры. Его разбудил звук, которого он прежде не слышал.
Ложась дремать, Вархар отгородился от вторых пассажиров экраном, но наряду с этим не стал включать звукоизоляцию. По ветхой привычке. Дома, на Дек-Даре, отправляясь на боковую, он постоянно оставлял немного открытым полог палатки. Дабы одновременно с услышать, в случае, если неприятель постарается незаметно подобраться.
Вот снова!
Кто-то звучно крикнул:
– Живей!
В салоне первого класса никто не разрешал себе кричать. Значит, произошло что-то из последовательности вон выходящее. К тому же голос был незнакомый. Лишенный каких-либо чувств, с железным дребезжанием. Как у робота.
Вархар желал было отключить экран. Но, перед тем как он успел надавить на кнопку, экран провалился сквозь землю сам собой.
– Всем подняться! Быстро! Руки держать перед собой!
Трое человек находились в передней части салона, двое – в задней. От остальных пассажиров их отличали зеркальные маски с встроенными голосовыми модуляторами.
Превосходно придумано, отметил про себя Вархар. Если ты не видишь лица соперника и не слышишь его настоящий голос, то не можешь оценить его эмоциональное состояние. Это дает неприятелю преимущество. В случае, если, само собой разумеется, ты сам не обладаешь собственной голосом и мимикой в таком совершенстве, что тебе не нужно никакая маска. Весьма интересно, а удар хантала эта маска выдержит?.. Последний вопрос был продиктован чистым любопытством. очень не имел намерения ввязываться в чужую драку, обстоятельство которой была ему малоизвестна. Пока не имел.
– Всем подняться! Быстро!
Человек, выкрикнувший слова приказа, повел из стороны в сторону трубкой с нешироким раструбом, которую он держал обеими руками. Похожие трубки были и у его сообщников. Должно быть, это оружие, додумался Вархар.
Пассажиры, спросонья не хорошо осознающие, что происходит, начали подниматься с кресел. Они смешно крутили головами, озираясь по сторонам. Одни неуверенно, другие со страхом.
Один из людей в масках подошел ближе и ткнул раструб собственного оружия Вархару в лицо.
– А тебе что, особенное приглашение требуется?
– Ты желаешь куда-то меня пригласить? – непонимающе изогнул бровь Вархар.
– А ну, поднимайся, остряк!..
Направленное на тебя оружие должно вгонять в ужас. Но Вархару человек, вооруженный трубкой, казался легко забавным.
– Видишь ли, дружище, это мое место. Если ты желаешь отдохнуть, по какой причине бы тебе не поискать второе?
– Ты дурака-то из себя не корчи!..
– Постойте!.. Подождите!.. – К креслу, в котором сидел Вархар, подбежала рыжеволосая стюардесса. Та самая, что встретила его, в то время, когда он поднялся на борт «Звездного Гиганта». Она держала руки перед собой, дабы человек в маске видел, что в них ничего нет. Данный пассажир… Он из дальней колонии… Он не осознаёт, что происходит… Прошу вас…
– Ну, так растолкуй ему! – кратко кинул человек в маске и сделал ход назад.
Стюардесса повернулась к Вархару.
– Вам лучше делать то, что они говорят, – скоро зашептала она. – У нас нет выбора…
– Кто эти люди?
– Террористы. Они захватили корабль и планируют угнать его на собственную базу. Быть может, они потребуют за него выкуп. Либо выдвинут какие-то другие требования. В любом случае, если мы будем делать, что они желают, то, вероятнее, останемся в живых.
– Другими словами мы уже не летим на Землю?
– Нет.
– Что у них за оружие?
– Волновые парализаторы.
– Оно действует на расстоянии?
– Около пяти метров.
Вархар обреченно набрался воздуха и улыбнулся стюардессе.
– Зря ты забрала у меня нож.
– Что? – Глаза рыжеволосой с большим удивлением округлились. – Вы же не планируете?..
– какое количество всего террористов на борту?
– Не знаю… Рулевую рубку они еще не захватили. В салоне экономного класса также все негромко.
– Что они планируют делать?
– Вероятнее, соберут всех пассажиров в одном салоне, дабы легче были за ними следить. А позже начнут переговоры с пилотами. Основная их угроза вывести из строя ХД-двигатель. Тогда мы окончательно останемся в другом измерении.
– Ты отлично осведомлена.
– Это не первый случай захвата корабля. Террористы… Они именуют себя бойцами Первой повстанческой армии, требуют…
– Меня совсем не интересует, что они требуют. Я не обожаю, в то время, когда кто-то нарушает мои замыслы.
Рукой отстранив девушку, Вархар легко, одним перемещением поднялся на ноги. Его тело словно бы перетекло из одного положения в второе.
– Руки! – погрозил ему парализатором пребывавший рядом террорист. – Руки продемонстрируй!
Вархар улыбнулся и выставил руки перед собой.
– Что в левой руке? Кулак разожми!
Вэй-Эр растопырил пальцы.
– Йо-йо.
– Для чего тебе йо-йо?
Вархару показалось, что кроме того в искаженном модулятором голосе он услышал недоуменные нотки.
– Весьма интересно, да?..
Вэй-Эр сделал чуть заметное перемещение кистью левой руки. Хантал ударил в зеркальную маску террориста. Маска раскололась, и боец Первой повстанческой армии упал на пол, не издав тишина.
Никто из его друзей не осознал сходу, что случилось. А в то время, когда осознали, было уже поздно.
Вархар сделал два стремительных шага вперед и выкинул хантал на всю длину нити. Жужжащий диск два раза обернулся около ствола оружия, что держал в руках второй террорист, и секунду спустя оно было уже в руке у Вархара. Вэй-Эру парализатор был ни к чему. Он локтем размозжил маску на лице обезоруженного неприятеля и опять запустил хантал. Третий террорист упал на пол, отчаянно зажимая руками рану на горле.
В салоне оставались еще двое террористов. И оба в один момент направили собственные парализаторы на Вархара. Но Вэй-Эр уже ощущал, как в крови у него закипает гнев, превращающая его в непобедимого бойца и делающая его неуязвимым. Он упал в проход между креслами, и тихие выстрелы прошли у него над головой. Перевернувшись через плечо, он, не поднимаясь на ноги, запустил хантал. Когда диск обернулся около ног террориста, Вархар дернул нить, и еще один повстанец был на полу.
Последнего Вэй-Эр поймал за шею. Но это было уже совсем легко.
Зажав хантал в кулаке, Вархар скоро посмотрел по сторонам. Салон первого класса был очищен от неприятелей. Пассажиры находились без звучно, кто-то все еще держал руки перед собой, – и с благоговейным кошмаром, как на сошедшего с небес храбреца, взирали на победителя.
– Все в порядке, – улыбнулся Вархар Вэй-Эр. – Я на вашей стороне.
– Кто вы? – задал вопрос его пожилой мужик с отвисшими, как у бульдога, щеками.
– Я Вархар Вэй-Эр с планеты Дек-Дар. Сородичи изгнали меня, посчитав, что во мне через чур много злости. Но, как я вижу, это конкретно то, чего всем вам здорово недостает. Не так ли?
Вархар подмигнул восхищенно наблюдавшей на него рыжеволосой стюардессе.
Мужик с отвислыми щеками коснулся плеча Вэй-Эра.
– Простите, вы летите на Землю?
– Да.
– У вас имеется какая-то определенная цель?
– До тех пор пока нет.
– При таких условиях, у меня для вас имеется весьма занимательное предложение, – мужик дотянулся из кармана визитку. – Я воображаю Федеральное Агентство…
Вархар согнулся, поднял за воротник шевельнувшегося было террориста и как направляться приложил его лбом об пол.
– Вас это не смущает? – задал вопрос он у пожилого.
– Наоборот, – улыбнулся тот. – Это конкретно то, что я уже кроме того не сохранял надежду заметить! Подлинная брутальность, в чистом, незамутненном виде. Поверьте, на Земле перед вами откроются самые много возможностей! С вашими-то талантами!..
Щекастый, как рыбак, раскинул руки в стороны. Да так и замер, словно бы опасаясь потерять то, что поймал.
– Таланты, рассказываете… – улыбнулся одетый в актуальный костюм дикарь. – Мне думается, я уже обожаю эту планету!
Глаз в небесах
Я пишу эти строки, сидя на изъеденных временем каменных ступенях старой индейской пирамиды в Мачу-Пикчу. Я пишу на широком пальмовом странице остро заточенной щепкой. И складываю все написанное под громадной алтарь на самом верху пирамиды. Честно согласиться, у меня практически нет надежды на то, что кто-то когда-нибудь отыщет мои записи. Но, в случае, если внезапно это произойдёт, заклинаю вас, прочтите все написанное от начала до конца. И попытайтесь поверить в то, что это не абсурд сумасшедшего. Это предупреждение всем вам, живущим и до тех пор пока еще не опытным о том, сколь ужасная угроза нависла над вашим (зачеркнуто) миром, что мы вычисляем настоящим. И, что самое страшное, вы (зачеркнуто) мы создаем ее собственными руками. Сейчас. на данный момент…
* * *
какое количество я знал Витьку Суборова, а привычны мы аж с детского сада, его все время завлекало что-нибудь мелкое. Весьма мелкое. Чем меньше – тем лучше.
В самом раннем детстве, играясь со сверстниками, Витек, как и все, охотился за насекомыми. Но в случае, если все другие старались ухватить бабочку с самым громадным размахом крыла либо гусеницу, размером с сосиску, то Витьку интересовало что-то совсем иное. Честно говоря, в те времена я кроме того не вспоминал над тем, что он в том месте выискивает в траве, но точно знал, что кроме того вездесущие муравьи казались ему непомерно огромными. Нет, он вовсе не опасался громадных насекомых. Они просто не вызывали у него интереса. Ни мельчайшего.
Витька и просматривать обучился раньше всех, в силу того, что, в случае, если вторых малышей в книге интересовали в первую очередь картины, то ему хотелось обязательно пробраться в тайный суть маленьких, некрасивых закорючек.
С возрастом стало ясно, что Витек не просто увлекается всякими небольшими, стремящимися к исчезновению штучками, но и сам способен их создавать. Классе, думается, в третьем Витька, получавший образование целом хорошо, чуть не схлопотал «неуд», принеся на урок рисования чистый лист бумаги и сказав, что это и имеется его домашняя работа. Учительница, приказавшая нам всем нарисовать дома персонажей любимых сказок, сделала вывод, что В. Суборов издевается над ней. Причем в очень циничной форме. По счастью, Витек ни при каких обстоятельствах не расставался с огромным увеличительным стеклом с тёмной пластиковой рукояткой. Посмотрев через увеличительное стекло на казавшийся чистым лист, предоставленный Витькой в качестве домашней работы, учительница заметила все, что желала: и зайчика, и лисичку, и серого волка, и медведя, и колобка. Очень-очень-очень мелких.
В пятом классе Витька сделал из горошины глобус, на котором были обозначены столицы всех существовавших в то время стран. Было их намного меньше, чем на данный момент, но, согласитесь, задача все равно была непростая.
В седьмом классе Витька потряс преподавателей, принеся на урок труда рисовое зернышко, с одной стороны которого был вырезан портрет Генсека, а на другой все существующие в то время тексты Гимна. Гимнов также было чуть меньше, чем на данный момент, но тогда об этом еще не было человека, кто знал, и воистину ювелирная работа Витька произвела эффект разорвавшейся бомбы.
Ах!.. Ох!..
Учителя старших классов, выясняется, понятия не имели, что у них в школе обучается таковой могучий талантище!
Ух!.. Ах!..
А ведь они еще не видели коллекцию Витькиных солдатиков, рассмотреть которых возможно было, только воспользовавшись громадным увеличительным стеклом. Значительно больше того, что Витек везде таскал с собой в юные годы. Квадратное стекло на особой эластичной штанге было привинчено к краю стола, на котором Витек разыгрывал исторические сражения, применяя для этого солдатиков, сделанных собственными руками. Наряду с этим особенное внимание он уделял не исторической правде воспроизводимых событий, а скрупулезной достоверности небольших вооружения и деталей амуниции, невидимых несложным глазом солдат.
Ох!.. Ух!..
Витькино рисовое зернышко побывало на всех мыслимых конкурсах детского творчества. И завоевало кучу призов. Что, в неспециализированном-то, и неудивительно. Сборные модели аэропланов, куклы из папье-маше, бессчётные поделки в актуальном тогда стиле макраме а также активная модель вулкана, представленная на одном из муниципальных конкурсов, не могли составить важной конкуренции Витькиному прекрасному зернышку.
Ах!.. Ах!.. Ах!..
Витькой восхищались! Витьке прочили большое будущее! Казалось, Витьке сейчас прямая дорога в живописцы-миниатюристы. Либо, на худой конец, в ювелиры. Но…
Бах!.. Трах!..
Не осознай с чего внезапно Витек потерял интерес к художественным миниатюрам. Как отрезало, было и нет.
Все в полнейшем удивлении.
За исключением меня.
В то время мы с Витькой были закадычными приятелями, и уж я-то совершенно верно знал, по какой причине Витек закинул мастерство. Обстоятельство, по сути, была очень несложна. Как и у всех ребят в его возрасте, у Витьки показалось новое увлечение. Нет-нет, я вовсе не о девчонках. Не смотря на то, что я-то в то время о-очень ими интересовался. А вот Витек с головой ушел в глубины микромира. Так глубоко, что кроме того завалил годовые оценки по нескольким предметам, не связанным с его новым увлечением. Я, честно говоря, не разделял его страсть. Теория Бора казалась мне далекой от судьбы абстракцией. Чем-то наподобие надписи мелом на заборе, самонадеянно возвещающей: «Я есмь конец и начало всего сущего!» Ну, пускай, в итоге, будет, мне-то какая отличие. Витька же был серьезно не сомневается в том, что микромир содержит ответы на все, все вопросы, волнующие человечество. Включая такие многострадальные, как «Имеется ли жизнь на Марсе?» и «В чем по большому счету суть людской бытия?»
По окончании школы пути отечественные разошлись. Я поступил в медицинский, Витька – в физтех. Мы время от времени перезванивались. Привет. Как дела? Чего нового? Иногда виделись, в большинстве случаев, на свадьбах бывших одноклассников, которым не терпелось ощутить себя взрослыми и независимыми.
По окончании университета я какое-то время трудился в одном из столичных НИИ. А Витька… Чем занимался сейчас Суборов, понятия не имею. Мы так же, как и прежде жили на одной улице, но пара лет не виделись.
А позже грянула перестройка. И всех нас корежило и разламывало не по-детски. Да, что я буду говорить, вы и сами все осознаёте. В случае, если, само собой разумеется, довелось вам жить в это красивое и необычное время. Чем мне лишь не приходилось заниматься в эти годы! Сообщишь кому – не поверят. Да я и сам засмеялся бы. Но лишь сейчас, а не тогда. Тогда все было в противном случае…
Хорошо, не стану вдаваться в подробности. Тем более что никому, не считая меня, это неинтересно. Принципиально важно, что мы были не среди тех, кто отправился ко дну, а с теми, кто остался на плаву, очень многое утратив, но сохранив основное – хорошее имя. Вот так.
В то время, когда все устаканилось более либо менее, оказалось, что я уже не занимаюсь медициной, а торгую мужскими сорочками. Занятие не самое увлекательное, но и не очень обременительное, приносящее небольшой, но стабильный доход. Я женился, у меня был практически взрослый сын, и оставалось достаточно свободного времени, дабы просматривать книги, наблюдать кино и слушать музыку. Другими словами заниматься тем, что я больше всего обожал. Еще бы я не отказался попутешествовать. Но, говоря о путешествиях, я имею в виду не средиземноморские пляжи, где туристов больше, чем гальки на берегу, а необычные, наполненные внутренним, духовным содержанием места, посещение которых раз и окончательно меняет твое мировосприятие. На это моих скромных доходов не хватало.
Новый, двадцать первый век уже так прочно вошел в собственные права, что о двадцатом все говорили, как о чем-то в далеком прошлом прошлом. Что совсем не весьма интересно вспоминать, да, в неспециализированном-то, и незачем. В этот самый момент отечественные с Витькой пути опять пересеклись. Возможно сообщить, нас свел случай. Не смотря на то, что «Одноклассники» тут совсем ни при чем – так уж произошло, что оба мы имели здоровую привычку наблюдать в будущее, а не киснуть, вспоминая ушедшую юность. Тем более что, как выяснилось, не так уж на большом растоянии она ушла. Мы встретились в одном из столичных клубов на концерте Flower Kings. Слыхали про такую группу? Вот то-то и оно. Исходя из этого я и говорю, не будущее, а случай.
И как будто бы бы не было тех лет, что мы не виделись.
Концерт мы, понятное дело, прослушали в случае, если и не с разинутыми ртами, то с ухмылками радостных идиотов на лицах. Если вы не осознаёте, о чем обращение, то растолковывать безтолку. Лучше сами послушайте. А по окончании мы чуть ли не до утра бродили по улицам и говорили, говорили, говорили обо всем на свете. И это были не извечные беседы ветхих привычных на затертые до дыр темы, наподобие «Ну, как ты? Как работа? Как семья?». Мы говорили о том, чего и сами не осознавали, но кроме того само по себе приближение к постижению истины было невообразимо восхитительно-волнующим. Не весьма ясно? А вдруг я сообщу, что мы разговаривали о смысле всего сущего? Так лучше? Ну, отлично, пускай так оно и будет. Слова, как мы знаем, не имеют никакого значения. А говорящий только попусту сотрясает воздушное пространство, говоря о том, чего сам не осознаёт. Но иногда это не редкость забавно.
Попутно стало известно, что Суборов сейчас не женат. А также не пробовал вкусить данной отравы. Кто знает, возможно, он и прав. Не смотря на то, что, иначе… А, хорошо – это тема для отдельного беседы. Трудился же отечественный признанный гений в корпорации «Нанотех». Витек кроме того пробовал растолковать, чем он в том месте занимается. Он сказал что-то про микротрубочные мономолекулярные моторы и скелеты… В общем, мне с моими сорочками в этом было не разобраться. Очень многое из того, о чем сказал Витька, имело отношение к клеточной биохимии, но я так в далеком прошлом не заглядывал в специальную литературу, что большая часть названий казались мне только смутно привычными. И не более. Но я осознал основное, Суборов так же, как и прежде занимался тем, что обожал больше всего на свете – мелкими, невообразимо мелкими, исчезающе мелкими финтифлюшками. Я же, со своей стороны, поведал ему о жене, о сыне, о мужских сорочках, о капусте и о королях. А под конец все-таки не удержался и упомянул о собственной так и не сбывшейся мечте попутешествовать по миру.
В этот самый момент Витька чуть не подпрыгнул.
– Слушай, – говорит, – ты чем на следующий день занимаешься?
– на следующий день, это другими словами уже сейчас? – уточнил я.
– Совершенно верно, – скоро кивнул Витька. – Схватываешь на лету.
– Ну-у-у… – Я с важным видом почесал затылок. – В принципе, я сам устанавливаю для себя рабочий график…
– Превосходно! – не дослушав, хлопнул меня по плечу Витька. – Заходи ко мне на следующий день! Когда проснешься! Адрес не забываешь?
– не забываю. А для чего?
– Что означает для чего? – удивился, а возможно, лишь сделал вид, что удивился, Витька. – Отправимся в путешествие.
– Куда? – не осознал я.
– По самым необычным, экзотическим и труднодоступным местам отечественной планеты, – заговорщицким полушепотом сказал Витька.
– Да, здорово. – Я не спешил проявлять энтузиазм. Не смотря на то, что, наверное, именно на такую мою реакцию и рассчитывал Витек. – Но, видишь ли, приятель, у меня семья… Сорочки, снова же…
– К линии сорочки! – Витька рубанул воздушное пространство рукой, словно бы рассекая веревку, на которой были развешены мои сорочки. – Нас ожидают приключения!
– Нет, так дело не отправится, – решительно отказался я.
В этот самый момент же поразмыслил: «А, фактически, по какой причине? По какой причине я не имею права на собственный мелкое приключение? Хотя бы раз в жизни?»
– Хорошо, не тушуйся. – Витька опять хлопнул меня по плечу. – Я продемонстрировать тебе кое-что из собственных новых разработок.
– И все? – Мне все еще казалось, что в предложении Витьки кроется некоторый подвох.
– А чего ты ожидал? – улыбнулся Витек. – Я покажу тебе что-то весьма мелкое.
– Меньше, чем были твои солдатики? – улыбнулся я.
– Значительно меньше, – заверил меня Витька.
– А где на данный момент эти солдатики? – спросил я.
– Понятия не имею. – Витька неосторожно махнул рукой и опять заговорил о собственных наноштучках.
И, как я ни пробовал выведать, что же именно он планирует мне продемонстрировать, Витек хранил загадочное молчание. Чем, ясно, лишь распалял мое воображение. Уж я-то, как никто второй, знал, на какие конкретно сверхъестественные выверты способна неутомимая и местами извращенная фантазия Виктора Суборова.
В следствии на следующий сутки я, как ошпаренный, быстро встал с кровати в начале первого (это с учетом того, что возвратился я только в половине седьмого утра), скоро ополоснулся под душем, на бегу заглотил несколько холодных сосисок, запил их вчерашним чаем, сообщил жене, что у меня сейчас поставка новой партии сорочек, исходя из этого возвращусь я невесть в то время, когда, и убежал из дома.
Витька уже ожидал меня. Он сидел в кресле среди помещения, живописно заваленной разнообразными предметами, большая часть из которых любой здравомыслящий человек, не вспоминая, назвал бы хламом и вынес на мусорку. В руках он держал огромную пачку чипсов, которыми аппетитно хрустел. Рядом, на круглом старомодном столе , в пределах досягаемости левой руки, лежала открытая коробка с недоеденной пиццей и стояла двухлитровая бутылка колы. Глядя на это пиршество, я лишь диву давался, как при столь убийственной диете Витьке получалось оставаться дистрофичным, как щепка?
– Пришел, – расплылся в радостной ухмылке Суборов.
Возможно было поразмыслить, он хотя бы на секунду усомнился в том, что я обязательно приду!
– Чем угощаешь? – немного подняв крышку, я посмотрел в коробку с пиццей.
– Э, нет! – Витька кинул чипсы на стол и решительно прихлопнул пиццу крышкой. – Кормить дома супруга будет. А я тебя не за тем кликал.
– Жалко. – Я облизнул измазанный соусом кончик пальца.
– Пошли! – Витек схватил меня за локоть и потащил в другую помещение.
Комнатка, в которой некогда стояла Витькина кровать и двухтумбовый письменный стол, за которым он уроки делал, сейчас напоминала медицинский кабинет. Стенки, выкрашенные белой краской, яркий ламинат на полу, закрытые жалюзи на окне. В центре помещения – широкий стол, накрытый сверху плоским пластиковым колпаком. С двух сторон от стола броские бестеневые лампы. У стенки стойка с приборами и компьютерными мониторами непонятного мне назначения.
– Ты тут вивисекцией занимаешься? – решил пошутить я.
– Хуже, – зловеще тихо сказал Виктор. – Создаю новую действительность.
– Виртуальную?
– Нанотехнологическую.
– Не слышал про такую.
– Конечно. Никто еще не слышал.
– Ага. – Я придал лицу многозначительное выражение. Так постоянно следует поступать, в то время, когда не знаешь, что сообщить.
Но на Витьку мое «ага» не подействовало совсем. Он подошел к столу, щелкнув сбоку клавишей, включил подсветку и передвинул на угол стола закрепленный на трех подвижных кронштейнах полупрозрачный квадрат, размером с коробку для компакт-диска. Чем-то мне все это напоминало отечественную детскую игру в маленьких солдатиков.
Витек изогнул один из кронштейнов так, что полупрозрачный квадрат встал вертикально, и взглянул через него на меня.
– Я тебя вижу полностью!
А я видел лишь вылупившийся на меня громадный глаз. Покрытый сеткой красных прожилок и как словно бы неживой. Зрелище было так отталкивающее, что я почувствовал необычный, неприятный мороз под ребрами. Не смотря на то, что, казалось бы, с чего?
Витька наклонил голову к плечу и взглянуть на меня своим обычным взором, не через стекло.
– Как ты думаешь, что это такое? – Он кончиком пальца коснулся закрепленного на кронштейне квадрата.
– Увеличительное стекло, – ответил я, практически не опасаясь совершить ошибку. – Обалденно навороченная, замечательная суперлинза.
– Мимо! – Витек опять перевел квадрат в горизонтальное положение и переместил к одному ему приметному месту на ровной матовой поверхности стола. – Это окуляр наноскопа.
– Чего? – насмешливо скривился я, сделав вывод, что Суборов меня дурачит.
– Наноскопа. – Виктор взглянуть на меня через плечо. – Прибора, разрешающего видеть объекты, созданные посредством биоструктурированных нанороботов пятого поколения.
– Чего-чего? – опять поморщился я, В этом случае озадаченно.
– Лучше сам взгляни. – Виктор сделал ход в сторону, уступая мне место около наноскопа.
Я с опаской подошел к непонятному прибору и, вытянув шею, с далека посмотрел в квадратное окно. Оно казалось мутным и легко опалесцирующим.
– Храбрее, – подбодрил меня Витька. – Это совсем безопасно.
Я согнулся и одним глазом посмотрел в окуляр.
В первоначальный момент мне показалось, что навстречу мне устремилось мерцающее, серебристое облако. Зажмурив глаза, я чуть было не отшатнулся назад. Но, одновременно с успев поразмыслить о том, как смешно это будет смотреться со стороны, с опаской немного открыл левый глаз. Серебристое облако словно бы охватило меня со всех сторон. То ли оно проникало в меня, то ли я сам растворялся в нем, лишь понемногу я утрачивал сообщение с окружающей действительностью и все глубже проваливался в разверстую пасть наноскопа. Не сообщу, что чувство было пугающим либо хотя бы неприятным – скорее уж весьма неожиданным и непривычным. Не имеющим ничего общего с повседневным чувственным опытом.
Неожиданно обволакивающая меня дымка рассеялась, и я заметил…
– Линия забери!
Пораженный, я не имел возможности сообщить ничего больше.
– Определишь? – донесся до меня голос Виктора.
– Гиза.
Совершить ошибку было нереально. Три огромные пирамиды и защищающий их Сфинкс среди бескрайних песков. Картина была так реалистична, что, казалось, протянув руку, я имел возможность коснуться пальцем вершины пирамиды Хеопса.
Я еле оторвал взор от наноскопа и взглянуть на Витьку.
– Ты опять занялся художественными миниатюрами?
– Нет, – загадочно улыбнулся мой ветхий приятель. – То, что ты видишь, явление иного, более большого порядка. Это действительность, воссозданная благодаря нанотехнологиям и современным компьютерам.
– Выходит, эти пирамиды ненастоящие?
– А что для тебя действительность? Откуда ты знаешь о том, что существует страна Египет, в которой некогда, давным давно властителей было принято хоронить в гробницах, запрятанных под ужасными нагромождениями камней? Из книг? Из книжек истории? Из телепередач?.. Ты так как ни разу в том месте не был.
– Да, но у меня нет обстоятельств усомниться в действительности существования египетских пирамид.