Пародия — это комический образ художественного произведения, стиля, жанра.
Вот пародия, которую сочинили в 1826 г. А. С. Пушкин и Н. М. Языков:
Фиалка в воздухе собственный запах лила,
А волк злодействовал в пасущемся народе;
Он жесток был, фиалочка мила:
Всяк направляться собственной природе.
(«Закон природы»)
О чем это четверостишие? Само собой разумеется, не о волке и фиалочке. Эти стихи о стихах. Об «Апологах в четверостишиях» И. И. Дмитриева — весьма важной книге, которую листали совместно Пушкин и приехавший в Тригорское Языков и которая настроила друзей-поэтов на шутливый лад. В случае, если мы на данный момент откроем эту ветхую книгу, то отыщем в ней стих, ставшее, как говорят критики, объектом пародии:
Между Розовым кустом и Репейником
Фиалочка себя от зависти скрывала;
Безвестною была, но горестей не знала.
Тот радостен, кто своим доволен уголком.
(«Фиалка и Репейник»)
Пушкин и Языков написали собственный четверостишие специально для того, чтобы высмеять дмитриевское. Иными словами, «Закон природы» — это Фиалки и «комический образ Репейника».
Но не только. В таком назидательном тоне выдержана вся книга Дмитриева, исходя из этого возможно заявить, что «Закон природы» — комический образ стиля всей дидактического стиля и книги по большому счету.
Пушкину и Языкову показалась забавной и бесплодной попытка поэта применять жанр стихотворного поучения. Притчи, басни, апологи — все это для молодых поэтов-новаторов было «веком прошлым». Исходя из этого «Закон природы» еще и комический образ уходившего в прошлое жанра — аполога.
Уже из этого примера возможно видеть, что храбрецами пародии выступают не люди, не животные, а литературные произведения, стили, жанры. Исходя из этого пародии, кроме того самые радостные, просматривать тяжело: тут нужна определенная эрудиция, культура, а самое основное — необходимо овладеть художественным языком необыкновенного жанра.
За первым, буквальным и явным замыслом пародии неизменно прячется второй — замысел объекта. Это отнюдь не всегда одно определенное произведение. Пародия, как и вся литература, тяготеет к обобщению. Так, Фиалка «и злополучный Репейник» стал для пародистов не единственным предметом изображения, а необычным прототипом, потому, что «Закон природы» был пародией и на Дмитриева, и на вторых стихотворцев.
Но определить либо предугадать второй замысел пародии — это еще полдела. Самое основное в пародии — её третий замысел, воображающий собой соотношение первого и второго замыслов, соотношение объекта и пародии. Заметить третий замысел — значит прочесть основной суть пародии, осознать то, что пародист и желал поведать читателям.
Своим четверостишием Дмитриев утверждал: отлично жить в тиши, безвестности и покое, избегать крайностей, как Фиалочка, робко притаившаяся между противоборствующими силами, между Репейником и Розовым кустом. Пушкину и Языкову такая проповедь показалась и неверной, и ненужной. В собственной пародии они стремились выделить абстрактность, расплывчатость рассуждения Дмитриева, гиперболизируя эту линии и доводя её до вздора. Вместо непокорного Репейника, противопоставленного Фиалочке, у них появляется уже кроме того не растение, а животное — волк. Между фиалкой и волком нет ничего общего, и подчеркивание различий между ними («Он жесток был, фиалочка мила») выглядит комически нелепо.
Аполог Дмитриева завершается однозначной моралью: «Тот радостен, кто своим доволен уголком». Пушкин и Языков подчеркивают банальность данной проповеди, делая её еще «глобальнее», доводя её обобщенность до бессмыслицы. И наименование пародии комически ясно: оно высмеивает тех, кто пробует в четырех строчках растолковать суть бытия, «закон природы».
Приведенный пример говорит еще и о том, что пародия возможно действенным и остроумным средством литературной критики. Пародии А. П. Сумарокова, Н. А. Полевого, И. И. Панаева, Д. Д. Минаева, Н. А. Добролюбова по собственной направленности напоминают рецензии и критические статьи. С той же целью прибегали к пародии А. С. Пушкин, Н. А. Некрасов, Ф. М. Достоевский. До сих пор сохранили собственный утонченно-язвительный комизм превосходные пародии Козьмы Пруткова (псевдоним-маска А. К. Толстого и братьев Жемчужниковых).
В XX в. престиж пародии вырос так, что показались пародисты-специалисты, абсолютно либо полностью посвятившие собственный художественное творчество этому жанру: А. А. Измайлов, Е. О. Венский, А. Г. Архангельский, А. М. Флит, А. Б. Раскин и другие.
Но сущность пародии не ограничивается одной лишь критикой. Данный жанр может ставить перед собой совсем противоположную задачу — хорошую эстетическую оценку объекта. В противном случае говоря, пародисты смогут выставлять пародируемым авторам не только двойки, но и пятерки. Такая пародия никак не меньше забавна, чем критическая. Так как и признание в любви к пародируемому автору возможно радостным. Так, к примеру, Ю. Д. Левитанский пишет пародии в большинстве случаев на тех, кого вычисляет настоящими поэтами. Он забрал ветхий детский стишок о зайчике и излагает его от имени самых различных собственных сотрудников-лириков. Скажем, вот так:
О последовательность от единицы до пяти!
Во мне ты снова сомнения заронишь.
Мой мальчик, мой царевич, мой звереныш,
Не доверяйся этому пути!
Тут четко угадывается почерк Б. А. Ахмадулиной. Пародист создал обобщенный комический образ стиля поэтессы. Такая пародия вызывает у читателя хорошую ухмылку, помогая снова почувствовать радость узнавания.
Утверждающая, «хорошая» пародия имеет еще более старую историю, чем пародия критическая. Такова известная древнегреческая «Батрахомиомахия» («Война мышей и лягушек») — пародия на «Илиаду». Таковы русские фольклорные пародии на свадебные песни, былины.
Данный тип пародии как бы заново появился в XX в. Доброжелательные пародии видятся у Архангельского и Флита. А в 1925 г. вышла книга «Парнас дыбом» — сборник пародий, синтезирующий чуть ли не все мировой литературы и стили русской: от Гомера до О. Генри, от Симеона Полоцкого до В. В. Маяковского.
Особенная разновидность — пародия, строящаяся на базе какого именно?то известного произведения, но не направленная против этого произведения. Ко мне относятся бурлеск, в котором «низкий» сюжет излагается «высоким» стилем (поэзия Ф. Берни в Италии, «Налой» Н. Буало во Франции), и травестия, где «большой» сюжет излагается «низким» стилем (переделки «Энеиды» Вергилия французским поэтом П. Скарроном, украинским поэтом И. П. Котляревским). В русской сатирической поэзии XIX — начала XX в. существовала такая форма пародии, как перепев (к примеру, «Колыбельная » Н. А. Некрасова, выстроенная на базе «Казачьей колыбельной песни» М. Ю. Лермонтова).