(собрание-закладка)
Цели: подвести итог сотрудничества за прошедший год, наметить ориентиры воспитательной работы, дать методические советы.
Движение собрания
Обучиться обожать,
обучиться прощать,
обучиться делать добро…
вот тогда мы будем бессмертны.
В. Крупин
I. Организационный момент. Постановка целей
Преподаватель. Вот и очередной учебный год подходит к концу. Довольно много различного пережито в нем. Повзрослели ваши дети, набрались мудрости вы, родители. Пришло время подвести итоги отечественной работы.
П. Главная часть собрания
Преподаватель. Мне хочется поведать вам о том, с какими удачами закончили учебный год ваши парни. Порадуйтесь за всех: и за собственных, и за чужих. (Преподаватель знакомит своих родителей с достижениями получающих образование учебном году.)
Мне хочется высказать слова признательности всем вам, глубокоуважаемые родители. Мы с вами стали настоящими сотрудниками в деле воспитания детей. Вы показали ответственность, восприимчивость и интерес к тому, о чем сказала я вам. Вы были эрудированными и грамотными собеседниками, у которых я многому обучилась. (Преподаватель вручает родителям грамоты и благодарственные письма за участие в жизни класса.)
Преподаватель. в первых рядах лето… Надеюсь, глубокоуважаемые родители, оно не пройдет для ваших детей бесплатно. Книжки сданы в библиотеку, новые еще не куплены. Новые знания о науках до тех пор пока ожидают собственного часа. Вы же позаботьтесь о главном людской умении: об умении обожать, прощать, делать добро (см. эпиграф).
Не забывайте, в одном из отечественных бесед я обращалась к заме-чательному произведению Антуана Сент-Экзюпери «Мелкий принц»? Разрешите напомнить одну крайне важную идея, высказанную писателем.
«– Хороший сутки, – сообщил Мелкий принц. – Хороший сутки, – ответил торговец.
Он торговал усовершенствованными пилюлями, каковые утоляют жажду. Проглотишь такую пилюлю – и позже целую семь дней не хочется выпивать. – Для чего ты их реализовываешь? – задал вопрос Мелкий принц.
– От них громадная экономия времени, – ответил торговец. – По подсчетам экспертов, возможно сэкономить пятьдесят 180 секунд в неделю.
– А что делать в эти пятьдесят 180 секунд? – Да что желаешь.
– Будь у меня пятьдесят 180 секунд свободных, – поразмыслил Малень-кий принц, – я бы просто-напросто отправился к роднику…»
Преподаватель. Пускай данный фрагмент произведения станет для вас закладкой в книге тяжёлой науки воспитания. Что вы, родители, в случае, если пятьдесят 180 секунд свободных будут у вас? Может, продолжите традицию домашнего чтения либо поведаете что-нибудь поучительное и необходимое вашему уже чуть-чуть повзрослевшему, но все еще ребенку?
Знаю, что все золотые страницы русских сказок уже неоднократно прочтены и пересказаны… Просьба сына либо дочери поведать что-нибудь ставит вас в тупик? Может маленький комплект историй, что я вам предлагаю, окажет помощь преодолеть эту сложность? (Преподаватель раздает родителям набор текстов, приготовленный заблаговременно (См. Приложение).
III. Последняя часть. Подведение итогов
Преподаватель. Израсходуйте свободную минутку на то, дабы в душе вашего ребенка отворились ключи хороша, правды и красоты. Помогите ему нравственные маяки для собственного путешествия по судьбе.
Удачи вам! До новых встреч!
ПРИЛОЖЕНИЕ
Отворите ключи…
Тридцать зерен
Е. Носов
Ночью на влажные деревья упал снег, согнул ветви рыхлой сырой тяжестью, а позже его схватило морозцем, и снег сейчас держался на ветках прочно, словно бы засахаренная вата.
Прилетела синичка, попыталась расковырять намерзь. Но снег был жёсток, и она озабоченно взглянула по сторонам, как будто бы задавая вопросы: «Как же сейчас быть?»
Я отворил форточку, положил на обе перекладины двойных рам ли-нейку, закрепил ее кнопками и через каждые два сантиметра расставил конопляные зерна. Первое зернышко появилось в саду, зернышко под номером тридцать – в моей комнате.
Синичка все видела, но продолжительно не решалась слететь на окно. Наконец она схватила первую коноплинку и унесла ее на ветку.
Проворно расклевав жёсткую скорлупу, она вытащила ядро и съела.
Все обошлось благополучно. Тогда синичка, улучив момент, подоб-рала зернышко номер два…
Я сидел за столом, трудился, и иногда посматривал на синицу.
А она, все еще робея и тревожно заглядывая в глубину форточки, сантиметр за сантиметром приближалась по линейке, на которой была отмерена ее будущее.
– Возможно, я склюю еще зернышко?
И синичка, пугаясь шума собственных собственных крыльев, улетела с оче-редной коноплинкой на дерево.
– Ну, прошу вас, еще одно, хорошо?
Но вот осталось последнее зерно. Оно лежало на самом кончике линейки. Зернышко казалось таким далеким, и идти за ним было так боязно!
Синичка, со страхом замирая и настораживая крылья, прокралась в самый финиш линейки и появилась в моей комнате.
С боязливым любопытством всматривалась она в неизвестный мир. Ее особенно поразили живые зеленые цветы и совсем летнее тепло, которое так приятно овевало озябшие лапки.
– Ты тут живешь? – Да.
– А по какой причине тут нет снега?
Вместо ответа я развернул выключатель. Под потолком ярко вспыхнул матовый шар плафона.
– Солнце! – изумилась синичка. – А что это?
– Это все книги.
– Что такое «книги»?
– Они обучили зажигать это солнце, растить те деревья и эти цветы, по которым ты прыгаешь, и еще многому второму. И вдобавок обучили насыпать тебе конопляных зернышек.
– Это отлично. А ты совсем не ужасный. Кто ты?
– Я – человек.
Растолковать это было тяжело, и я сообщил:
– Видишь нитку? Она привязана к форточке… Синичка со страхом посмотрела назад.
– Не опасайся. Я этого не сделаю. Это и именуется у нас – Человек.
– А возможно мне съесть это последнее зернышко?
– Да, само собой разумеется! Я желаю, дабы ты прилетала ко мне ежедневно. Ты будешь навещать меня, а я буду трудиться. Согласна?
– Согласна. А что такое «трудиться»?
– Видишь ли, это такая обязанность каждого человека. Без нее запрещено. Все люди должны что-нибудь делать. Этим они поддерживать друг друга.
– А чем ты помогаешь людям?
– Я желаю написать книгу. Такую книгу, дабы любой, кто прочтёт ее, положил бы на своем окне по тридцати конопляных зерен…
Но, думается, синичка уже не слушает меня. Обхватив лапками семечко, она доверчиво расклевывает его на кончике линейки.
С о в е т р о д и т е л я м. Выясните, осознал ли ваш ребенок, о каких тридцати зернах говорится в этом рассказе? Лишь ли о конопляных зернышках? (Помогите осознать, что человек – это тот, кого не требуется опасаться, кому возможно доверять, кто способен на добро).
ЖУК-ФИЛОСОФ И ДРУГИЕ
Дональд Биссет (перевод Н. Шерешевской)
Дядя Фред жил на улице Западного Ветра в доме номер восемь. В комнате, где висел его портрет, по правую сторону от него на полке стояла в бокале роза, а слева – часы Тики-Таки.
«Ну что хорошего в часах? – думала роза. – Они так как совсем не пахнут! А что не пахнет приятно, не может быть воистину замечательно!»
А часы про себя рассуждали: «Какая глупая эта роза. Время она не может показывать. Не осознаю, за что ее вычисляют красивой?»
Тут мимо прополз тёмный жук. Он кинул взор на розу и на часы и поразмыслил: «Бедняжки, они же совсем не тёмные!» И пополз дальше. Он торопился на сутки рождения к собственной бабушке.
Позже в окно посмотрела ласточка и также заметила часы и розу.
– Ха! – сообщила она. – Что толку тикать и благоухать, если не можешь летать? Летать! Что возможно красивее?
– Плавать! – сообщила рыбка из круглого аквариума на подоконнике.
– Мяукать, – сообщила кошка и выпрыгнула из окна в сад.
– Чавкать, – сообщила свинья, жившая по соседству в хлеву.
– Раскачивать деревья, – сообщил ветер.
– Поднимать ветер, – сообщили раскачивающиеся деревья.
часы и Роза все еще спорили, в то время, когда к себе возвратился дядя Фред со своей женой.
– Ну а что ты вычисляешь красивым? – задали вопрос они дядю Фреда.
– К примеру, мою жену, – ответил дядя Фред.
– Согласна, – сообщила его супруга и поцеловала дядю Фреда.
С о в е т р о д и т е л я м: обсуждая эту историю с детьми, родителям необходимо осуществить следующий вывод: все участники спора искали красивое в самих себе – любимых и своих свойствах занятиях. А дядя Фред заметил самое красивое в любви к второму человеку.)
ЧУДЕСНЫЙ КЕТМЕНЬ
(уйгурская сказка)
В прежние времена появились у одного падишаха два сына-близнеца. Обожал их падишах, баловал. Годы прошли незаметно, и близнецы превратились в прекрасных, стройных парней.
Но вот в один раз у сыновей падишаха пропал аппетит: ни имеется они не могли, ни выпивать и не так долго осталось ждать стали чахнуть. Очень сильно волновался падишах. Созвал он всех лекарей, но никто из них не смог оказать помощь близнецам. Тогда сыновья попросили у отца разрешения отправиться в дальний путь и по-искать лекарства в второй стране. Папа разрешил. За городом они пов-стречали старика-крестьянина, долбившего кетменем сухую почву. Задали вопрос они у него:
– Хороший человек, сделай милость, сообщи нам, где, в каком государ-стве возможно отыскать лекарство, вызывающее аппетит?
– Такое лекарство нетрудно отыскать, – проговорил старик. – Но видите, как много у меня работы: до вечера я обязан разровнять данный бугор, дабы посеять хотя бы мало кукурузы. Если вы мне поможете, я обе-щаю оказать помощь вам отыскать хорошее лекарство.
Близнецы дали согласие.
Старик покинул им собственный кетмень и ушел к себе.
В поте лица трудились юноши кетменем, сменяя друг друга, трудились до поздней ночи, так хотелось им, не смотря ни на что найти желанное лекарство. Тем временем старик пришел к себе и сообщил жене:
– Приготовь-ка к вечеру громадной котел плова.
Поздней ночью старик привел юношей в собственный дом и поставил перед ними громадный котел с дымящимся пловом.
Юноши, сами того не подмечая, ели плов с таким аппетитом, что не покинули ни одного зернышка риса. Хотелось им еще, да попросить постеснялись. Тогда один из близнецов задаёт вопросы:
– Хороший человек, какое чудесное лекарство положили вы в плов? Он так вкусен …
– Соглашусь, – засмеялся от души старик, – в плове нет никакого чудесного лекарства. Чудесный у меня кетмень, что я оставил вам в поле…
Осознали юноши слова старика и не пошли дальше искать лекарство, а возвратились к себе.
С о в е т р о д и т е л я м: попросите ребенка растолковать, по какой причине юноши не пошли искать лекарство? Что именно они осознали?
«КОРАБЛЬ-ТУЧА»
Эй, пострел, готов ли ты к далекому плаванью? Не позабыл покинуть частицу собственной души в родной стороне? Наблюдай же, в противном случае придется тебе пересаживаться на корабль-тучу! О-о! Да ты, оказывается, еще ничего не знаешь о корабле-туче?
Тогда садись и слушай, пока еще не вышел в открытое море. Об этом необходимо знать, перед тем как выучишь первое морское слово.
Так вот, когда-то, весьма в далеком прошлом, в одном портовом городишке жила бедная дама с таким же малолетним сыном, как ты. Ничего опоздал покинуть ей для памяти перед смертью супруг, не считая единственной дощечки – осколка от корабля, на котором было выцарапано: «Дорогая Маша, вот и снова у русских берегов установился покой. Последний пират уходит за горизонт. В случае, если мой корабль придет без меня, ты не пугайся. Я весьма не легко ранен. Расти сына. И как вырастет, не забудь мой мундир надеть на него. Окончательно твой супруг, но сейчас уже бывший капитан «Хорошей надежды». Прощайте». Сын довольно часто просматривал эти слова и никак не имел возможности дождаться дня, в то время, когда мать наденет на него отцовский мундир. Мать замечательно знала, о чем грезит ее сын, но в один раз все-таки подозвала его к себе и задала вопрос: «Кем ты желаешь быть?».
Мальчику стало кроме того смешно. «Само собой разумеется, капитаном», – ответил он. Мальчик отлично не забывал собственного отца, и ему весьма нравилось, как красиво наряжался тот. Как-то раз, в отсутствии матери, одев на себя отцовский мундир, мальчик чуть не захлебнулся от счастья, не смотря на то, что мундир на нем еще висел мешком.
– Капитаном, – опять проговорил сын.
– Отлично, – сообщила мать и на следующий день положила перед ним стопку новеньких книг, а перед собой вывалила из брезентового мешка целую груду нечистого офицерского белья. И с этих пор мальчик с книгами занял место у стола. А мать – у корыта.
До тех пор пока мальчик обучался, он был с матерью весьма нежен. Но в то время, когда окончил ученье, надел на собственные плечи отцовский мундир, начал стесняться выходить с ней на люди. До тех пор пока он рос и хорошел, она так как старела, а очень трудная работа начала клонить ее к почва. Он не сказал об этом матери открыто, а она не имела возможности не видеть перемены в сыне. Но матери очень многое прощают своим детям.
В то время, когда снова началась война, мать последний кусок принесла сыну на корабль, провожая его в море. Так как как ни хороши харчи на судах, материнский кусок постоянно бывает слаще. Вышел сын в открытое море и пропал. Словно бы в море канул.
Ожидает его мать год. Ожидает десять. Матросские матери постоянно ждут собственных детей. Кроме того погибших…
Когда справится мать со своей работой, на данный момент же приходит на берег моря и наблюдает вдаль , пока солнце в ее глазах делается тёмным.
В один прекрасный день в бухту вошел прекрасный корабль под красными парусами. На этом корабле все вещи блистали золотом. Якорные цепи а также сами якоря были золотыми. Люди еще ни при каких обстоятельствах не видели для того чтобы корабля. Все обитатели этого города, от мелка до громадна, высыпали на берег моря. И внезапно нежданно для всех с мостика корабля раздалась команда:
– Снести данный город с лица почвы и не покинуть тут ни единой души!
Ударили корабельные пушки, и били они , пока все дома не сровнялись с почвой, и не стало слышно людской голоса. Тогда корабль причалил к берегу, и седой, с ястребиным носом адмирал повесил на шею капитана громадной бриллиантовый крест. А сейчас из-под развалин домика, находившегося у самого берега, вышла сгорбленная старуха и начала карабкаться по трапу на корабль, навстречу капитану с адмиралом, каковые планировали сходить на берег.
– Куда тебя несет, ветхая черепаха? – закричали на нее матросы.
– Я желаю поинтересоваться у капитана, имеется ли у него мать, – ответила старая женщина.
Капитан, определив в старая женщина собственную мать, сперва смутился, а позже, справившись с собой, закричал на матросов:
– Кто вам дал подпускать к кораблю всяких старая женщина? Нет у меня никакой матери!
– А вдруг у тебя нет матери, – сообщила старая женщина, – значит, нет у тебя отчизны, а вдруг нет отчизны, тогда не место тебе не только на земле, но и на море. Блуждающим людям – будущее блуждающих туч. Лишь она успела проговорить так, как корабль начал подниматься к небу и преобразовываться в тучу.
– Мама, мама! – закричал капитан, но уже было поздно. Ветер подхватил тучу и понес куда-то.
С того времени эта туча бродит по свету. Другие облака хоть дождем выпадают на землю, а эта носится от одного края неба до другого с опущенными якорями, тщетно сохраняя надежду зацепиться хоть за что-нибудь на земле.
И. Пенькин
РУСЛАН
Маленькое торговое судно под командой капитана Сибирина возвращалось из рейса. Людмила Васильевна, стоя на краю пристани, приветливо махала платком. С ужасным шипением разбивались волны о цемент причала, бросая серебристые брызги прямо ей в лицо, и не осознать было, сбегают это с лица капли морской воды либо слезы эйфории. Тридцать лет встречает и провожает она мужа с данной самой пристани, и любой раз испытывает такое беспокойство, совершенно верно все происходит в первый раз.
У капитана Сибирина был обычай вручать жене презент тут же, на пристани. В зависимости от рейса он привозил то испанский веер, то необыкновенной формы раковину, то статуэтку. В этом случае презент мужа был так необыкновенен, что Людмила Васильевна кроме того растерялась. Но сам «презент» страно тихо почувствовал себя, попав в женские «руки». Он на данный момент же уткнул мокрый, шнобель под мышку, деловито зачмокал и от удивления завилял хвостом, чем и покорил раз и окончательно сердце Людмилы Васильевны.
Скоро капитан ушел в очередной: рейс и больше не возвратился. Прошло пара лет. Из забавного неуклюжего щенка Руслан превратился в прекрасного, пса. Как-то сходу осунулась и стала маленькой сухонькой старухой вдова капитана Сибирина.
бабушка и Руслан. Люся были неразлучны. Сенбернары постоянно славились сообразительностью, но эта собака была умна неординарно. Руслан сам ходил на рынок за углём. Его отправляли с запиской к знакомым. С ним возможно было сказать как с человеком.
Шел.1921 год. Это был тяжелый голодный год. Рынки пустовали. Многие жили на мизерный паек, а Людмила Васильевна и того не имела. Соседи делились с ней, чем имели возможность. А Руслан? Ему давали обмывки с тарелок, чуть-чуть додавая в том направлении какой-нибудь кашицы. По существу, он питался одной водой. Было как-то неудобно перед ним, но что возможно было сделать?
В один из дней Руслан с утра провалился сквозь землю. Его ожидали час, два, наступил полдень. Людмила Васильевна не находила себе места. Руслан не из тех псов, каковые смогут забежать в чужую подворотню либо по улицам. Раз он не пришел к себе, значит, с ним что-то произошло…
Скрип лебедок, громыхание якорных цепей, гудки пароходов, люд-ской говор наполнили порт. Лишь боевые суда находились на рейде в жёсткой задумчивости. У одного из причалов моряки грузили на боль-шую баржу тару. Ко мне беспрерывно доходили подводы, груженные мешками, рогожами. Пара моряков сортировали их, связывая десятками, двое записывали, а остальные таскали тюки в трюм баржи. Руслан напряженно наблюдал за работой. Его умные глаза не пропускали ни одного перемещения рабочих. Но вот один из сортирующих отбросил связанную десятку мало дальше, чем следовало, и Руслан решился. В один миг он схватил вязанку и понес. «Находись, собачья морда! Ты куда?»
Но Руслан неторопливо нес связку за грузившими. Равно как и они, встал по трапу, подошел к трюму и лишь тогда разомкнул пасть. Все это было так неординарно, что моряки на некое время прервали работу, замечая, что же будет дальше. А Руслан возвратился за вторым десятком мешков и снова тихо понес их на баржу.
– Братцы, смотрите-ка, в отечественном полку прибыло!
– Вот это да! Вот это пес!
Руслан работал , ни на кого не обращая внимания. Моряки, пребывавшие в трюме, вылезли взглянуть на это диковинное явление. Целый, сутки Руслан находился у всех на виду всех, кому приходилось побывать на пристани. В шесть часов вечера на причал въехала краснофлотская кухня. Вкусно запахло борщом… По свистку боцмана команда, забрав котелки, начала выстраиваться в очередь. В конце ее стал Руслан.
Добряк повар, которому все прожужжали уши о том, как «пес сам определился на работу», нервничал, видя, как очередь подходит к концу и ему нужно кормить собаку, а в чем? Ни миски, ни плошки. Не из поварешки же разрешить хлебать? Но вот человека и глаза собаки встретились, и будущее личного котелка была решена. Повар кроме того дополнительно положил в Русланову порцию две сахарные косточки. Каково же было удивление повара, в то время, когда пес, вместо того дабы наброситься на еду, осторожно забрал в пасть дужку котелка и медлительно, стараясь не разлить его содержимое, отправился с пристани.
Два матроса были на данный момент же откомандированы ему вслед. Встречные прохожие расступались, подолгу провожая всю эту компанию взором. Миновав Графскую пристань и перейдя Екатерининскую улицу, пес развернул на Малую Офицерскую и провалился сквозь землю в дверях одноэтажного домика, крытого красной черепицей.
Людмила Васильевна, утомленная тревогой, спала в кресле, низко опустив голову. Но вот кто-то осторожно ткнулся ей в колени. Она содрогнулась. Положив громадную голову ей на колени и как-то виновато виляя хвостом, Руслан наблюдал на нее преданным взором, всем своим видом стараясь продемонстрировать, что он осознаёт, сколько огорчений доставил ей своим продолжительным отсутствием. Перед ногами старухи стоял котелок с добротным краснофлотским борщом. Он был еще совсем тёплый, из котелка поднимался пахучий пар.
– Что это, откуда?! Похитил, да? Боже мой, что делать? Бесстыдник! – заметалась по помещению Людмила Васильевна. «Бесстыдник» стоял, съежившись, поджав хвост, виновато отводя морду в сторону. Он осознавал, что его ругают, что им обиженны, но как он имел возможность заявить, что весь день честно трудился за данный борщ и принес его, зная, что она голодна и беззащитна, и что сам он голоден и грезит о сахарной косточке, что лежит на дне котелка. А старуха негодовала .
Нежданно позвонили в звонок. На пороге выросли две дюжие фигуры матросов с радующимися лицами.
О чем говорили юные матросы с вдовой капитана Сибирина, осталось для нас тайной равно как и разговор их с капитаном корабля. Известно лишь, что на следующий сутки Руслан раньше команды явился на причал. Так же трудился, так же приводил к изумлению и восхищение окружающих. Весть о собаке-грузчике распространилась с быстротой молнии по всему Севастополю, и кое-какие приходили кроме того с Корабельной стороны взглянуть на это чудо. А вечером, в то время, когда заканчивался трудовой сутки, один из матросов нес в домик на Малой Офицерской два котелка: один с громадной костью, а второй – старательно прикрытый бумагой.
Так Руслан Сибирин, как значилось в ведомости, был принят на до-вольствие одного из боевых судов.
БЕЛЫЙ ГУСЬ
Если бы птицам присваивали воинские чины, то гусю следовало бы дать адмирала. Все у него было адмиральское: и осанка, и походка, и тон, каким заговаривал с другими деревенскими гусями.
Ходил он принципиально важно, обдумывая любой ход.
В то время, когда гусь на отмели поднимался в полный рост и размахивал упругими полутораметровыми крыльями, на воде пробегала серая рябь и шуршали прибрежные камыши.
Данной весной, когда пообдуло проселки, я собрал собственный велосипед и покатил открывать рыбачий сезон. В то время, когда я проезжал на протяжении деревни, Бе-лый гусь, увидев меня, пригнул шею и с угрожающим шипеньем двинулся навстречу. Я чуть успел отгородиться велосипедом.
– Вот собака! – сообщил прибежавший деревенский мальчик. – Другие гуси как гуси, а данный… Никому прохода не дает. У него на данный момент гусята, вот он и лютует.
– А мать-то их где? – задал вопрос я.
– Гусыню машина переехала.
Гусь шипел .
– Легкомысленная ты птица! И вдобавок папаша! Нечего сообщить, воспитываешь поколение…
Переругиваясь с гусем, я и не увидел, как из-за леса наползла туча. Она росла, поднималась серо-сизой тяжелой, стеной, без просветов, без трещинки, и медлительно и неотвратимо пожирала синеву неба.
Гуси прекратили щипать траву, подняли головы. Я чуть успел набро-сить на себя плащ, как туча прорвалась и обрушилась холодным косым ливневым дождем. Гуси, растопырив крылья, полегли в траву. Под ними спрятались выводки.
Внезапно по козырьку кепки что-то жестко стукнуло, и к моим ногам скатилась белая горошина.
Я выглянул из-под плаща. По лугу волочились седые космы града.
Белый гусь сидел, высоко вытянув шею. Град бил его по голове, гусь вздрагивал и закрывал глаза. В то время, когда особенно большая градина попадала в темя, он сгибал шею и тряс головой.
Туча свирепствовала с нарастающей силой. Казалось, она, как мешок, распоролась вся, от края и до края. На тропинке в неудержимой пляске подпрыгивали, отскакивали, сталкивались белые ледяные горошины.
Гуси не выдержали и побежали. То тут, то в том месте, в траве, перемешанной с градом, мелькали взъерошенные головки гусят, слышался их жалобный призывный писк. Иногда писк неожиданно обрывался, и желтый одуванчик, иссеченный градом, поникал в траву.
А гуси все бежали, пригибаясь к почва, тяжёлыми глыбами падали с обрыва в воду и забивались под кусты лозняка. За ними небольшой галькой в реку сыпались малыши – те немногие, каковые успели добежать.
К моим ногам скатывались уже не круглые горошины, а куски наспех обкатанного льда; каковые больно секли меня по пояснице.
Туча промчалась так же неожиданно, как и набежала. Луг, согретый солнцем, опять зазеленел; В поваленной мокрой траве, словно бы в сетях, запутались иссеченые гусята. Они погибли практически все, так и не добежав до воды.
На середине луга никак не растаивала белая кочка. Я подошел ближе. То был белый гусь. Он лежал, раскинув могучие крылья и вытянув по траве шею. По клюву из маленькой ноздри сбегала струйка крови.
Все двенадцать пушистых «одуванчиков», целые и невредимые, толкаясь и давя друг друга, высыпали наружу.
Е. И. Носов
ДОРОГА К себе
Бывают вороватые коты. А среди них – неисправимо, вороватые. Одесский кот Мордан был именно таким, вороватым неисправимо. Что касается его наружности, то имя его, мне думается, дает достаточное о том представление. О внутренней же его сути было сообщено выше. Жил кот Мордан в коммунальной квартире, отнюдь не недоедал, призвание же собственный видел не в ловле мышей, не в той ласковости, которой иные коты умудрялись снискать у людей беспечальное себе житье, а в том, дабы направляться собственной врожденной преступной склонности – красть. Стоило хозяйке зазеваться либо выйти из кухни, как Мордан был тут как тут. Он умудрялся извлекать мясо кроме того из кастрюли с кипящим супом.
наглость и Ловкость, с которой совершал он собственные налеты, всегда держала всех жителей квартиры как бы на осадном положении. Само собой разумеется, с одной стороны, это было полезно, поскольку воображало собой постоянную тренировку бдительности, устойчивости и внимательности нервной совокупности. Но, иначе квартирные жители, не осознавая хорошей стороны таких опробований, предпочли искать легкой жизни и малодушно решили избавиться от кота. Бедное животное отвезли в дальний финиш города и покинули в том месте, на глухой окраине. С месяц все жили расслабленно, тихо и считали, что так будет в любой момент. Совершили ошибку: через месяц Мордан возвратился. Возвратился не добрый, похудевший и неизменно верный прошлым преступным своим пристрастиям.
На кошачью беду, в той же квартире жил капитан корабля. Решено было, что капитан заберет кота с собой на корабль. Жёсткая неизбежные испытания и морская дисциплина призваны были перевоспитать кота и исправить его пороки. Но рецидивист на то он и рецидивист. Само собою, на корабле криминальные возможности кота, если сравнивать с кухней, возросли многократно. Мордан рал все, что имел возможность. Уберечься, уследить за ним было фактически нереально. Само собой разумеется, я был бы склонен во всем этом заметить скорее некоторый азарт, элементы игры, увлекательный поединок между направляться и остальными. Что еще может так скрасить монотонные дни пути? Моряки, к сожалению, не увеличились до столь возвышенных эмоций и были настроены более прозаически. Они не приняли вызова, что будущее отправляла им, и, чуть дождавшись, первого индийского порта, покинули Мордана на берегу.
На этом, история с вороватым котом должна была бы завершиться. Этого не произошло.
Жители одесской квартиры, избавившись от наваждения, жили счастливо и тихо. Они забыли и думать о коте, а вдруг и вспоминали Мордана, то сейчас уже без прежнего кошмара, а, быть может, кроме того и с некоторым ностальгией и сожалением. В то время, когда же по прошествии полутора лет утром у дверей все той же одесской квартиры послышалось жалобное мяуканье, сперва никому и в голову не пришло, что это мог быть Мордан. Но это был именно он – добравшийся в Одессу из Индии, их неисправимый, шкодливый кот. Для всех это было как возвращение блудного сына.
Желающие смогут постараться вычислить, через какое количество границ, рек, гор и пустынь было нужно коту перейти, сколько тысяч километров преодолеть, дабы возвратиться к себе.
А. Горбовский
НЕИЗВЕСТНЫЙ АССИСТЕНТ
(сказка)
Воробьиная семья, как и все радостные семьи, жила в ладу да согласии. Весной Воробьиха и Воробей устроили комфортное гнездышко под крышей ветхого амбара в поле, недалеко от деревни, и в один из теплых летних дней в нем показались на свет четверо воробьят. Забот у молодых своих родителей прибавилось, но это были весёлые заботы. Отец мама и Воробей Воробьиха неутомимо летали по окрестным рощам в отыскивании пищи и кормили собственных милых, не страдающих отсутствием аппетита детишек.
И все было бы отлично, не произойди беда: папу Воробья подстрелил из рогатки не добрый мальчишка. Рыдала мама Воробьиха, не легко переживая утрату кормильца. Но нужно было жить и растить несмышленышей, каковые нуждались в уходе и пискливо потребовали: «Имеется желаю! Имеется желаю!..».
Мама Воробьиха выбивалась из сил, но не имела возможности всласть запастись кормом на всю семью.
По соседству жило много других птичьих семей, у каждой была собственная жизнь, собственные заботы, и, казалось, никто не подмечал, как не легко приходится маме Воробьихе.
Действительно, как-то раз ответственная Утка внесла предложение ей пучок водорослей.
– Это весьма калорийная пища, – убежденно заявила она. – Ее так много в отечественном пруду. И добывать легко. Я научу тебя…
Мама Воробьиха сердечно поблагодарила Утку, но отказалась: данный корм не для воробьев. Утка обиделась: какая Воробьиха заносчивая и неблагодарная, детишки недоедают, а она от помощи отказывается…
Воробьята росли, им требовалось все больше еды. Мама Воробьиха выбивалась из сил и совсем было, отчаялась, как внезапно почтальон Грач принес посылку. Раскрыла она ящичек, а в нем вкусные хлебные крошки, зерна просяные, овсяные и другие воробьиные лакомства.
– Кто же все это отправил? – задала вопрос взволнованная и растерянная мама Воробьиха.
– Не знаю, – пожал плечами Грач. – Обратный адрес на посылке не указан.
Улетел почтальон Грач дальше. А в бедном семействе в первый раз по окончании смерти папы Воробья все всласть наелись.
Через сутки история повторилась. И без того , пока воробьята не поднялись на крыло. Растроганная мама Воробьиха неоднократно пробовала отыскать и поблагодарить благородного ассистента, куда лишь не обращалась, кроме того к всезнающей Сороке, но и та ничем не смогла ей оказать помощь.
А умный Ворон, выслушав ее, сообщил:
– Свет не без хороших людей, говорят. И не без хороших птиц. не забывай добро… И всякому попавшему в беду посильно помогай.
Окончательные слова он имел возможность бы и не сказать. Так как зерна доброты дают хорошие всходы в благодарных сердцах.
Ю. Байнов
АСТРЫ
По утрам старуха поднималась рано. Спускалась в сад, шла к цветам, прикасалась рукой к холодноватым, как будто бы высеченным из розового камня, бутонам роз, к астрам и ярким георгинам.
Позже уходила в дом и возвращалась с садовым ножом и вёдром. Осторожно срезала цветы и опускала их в ведро с водой. Тут же в тени складывала букеты и уезжала. Говорили, на рынок. И еще говорили, что за такие букеты она дорого берет.
в один раз я сам был свидетелем ее торговли. Стояла она на углу, у почты. Букеты у нее мгновенно разбирали. Я еще подивился, как бойко торговала старуха.
День назад она снова привезла астры. Над ведром пенились белые, желтые, голубые, алые беретики цветов. Меня распекало любопытство: какое количество все-таки стоит ее букет? Подошел и ожидаю, что она ответит юноше, выбирающему у нее цветы.
– какое количество? – задаёт вопросы он нерешительно. Она радуется: «Бери и иди».
– А деньги?
– Цветы, сынок, для красоты растут…У меня их довольно много Я видел, как она позже подарила собственные астры трем молодым парам…
…«Для красоты растут…» Я шел и повторял эти три слова, и сутки мне казался страно торжественным.
ПШЕНИЧНЫЙ КОЛОСОК
У Сергейки старший брат Максим отправился проходить службу в Советскую Армию. Отправил брат письмо. Пишет, что помогает далеко-далеко, защищает границу Отчизны…
Старший брат пишет: «Сергейка, сейчас у нас на Украине лето… Сходи в поле, сорви колосок пшеницы, положи в конверт и пришли мне».
Сергейка продолжительно стоял у пшеничного поля. Забрал в руки колосок и задумался: «Что в этом колоске? Для чего он брату?»
Сорвал Сергейка колосок, положил в конверт. И написал «Колосок сорвал я на ниве, что начинается за отечественной хатой». И как написал это, сходу осознал, по какой причине брат колосок попросил.
В. Сухомлинский
По какой причине ПТИЦА УЛИНЦЗЫ ОСТАЛАСЬ БЕЗ ПЕРЬЕВ
(китайская сказка)
Царь птиц – умный Феникс – праздновал сутки рождения. Дабы захотеть Фениксу десять тысяч лет судьбе, в его дворец собралось довольно много птиц.
Внезапно Феникс заметил жалкую, ободранную птичку, без единого перышка на мелком тельце. Птичка забилась в самый дальний угол, как будто бы осознавая, что ей не место на этом пышном празднестве.
– Что это за птичка? – задал вопрос Феникс. – И по какой причине у нее нет перьев?
– О, это птица улинцзы, – ответили павлины. – Улинцзы вылупливаются из яйца совсем обнажённые и без того ходят позже всю жизнь. Птица без перьев! Это легко неприлично! Разреши нам прогнать ее.
Но Феникс пожалел птичку. Недаром он считался умным – так как доброта и мудрость постоянно живут совместно. Он сообщил:
– Птицы! Пускай любая оторвёт у себя по одному перышку и подарит ей.
Целый ворох перьев – красных, желтых, зеленых, светло синий – вырос перед обнажённой птичкой.
– Неужто это все мне? – пискнула улинцзы.
И тогда она оделась в перышки и побежала к бассейну, дабы налюбоваться на собственный отражение! Она закидывала головку, вертела ею вправо и влево, расправляла крылышки. Наконец звучно запела.
– Чжи-чжи-ча! Обратите внимание на мой хвост, на грудку и спинку. Аналогичной мне нет во всем мире! Я лучше всех!
И, неуважительно вздернув клюв, повернулась хвостом к гостям Феникса.
Птицы рассердились. Они окружили хвастунью, и любая оторвала собственный презент.
– Верно! – сообщил Феникс, что был не только хорошим, но и честным. – Пускай окончательно останется таковой, какой пришла ко мне!
Так улинцзы осталась без перьев.