Но великие ханы относились к христианству не просто с терпимостью, а и с прямым покровительством. Этому имеется обстоятельства: входившие в состав империи христианские народности уйгуров и кераитов появились в родных отношениях с властями. Уйгуры по причине того, что владели грамотностью и заняли благодаря этого высшие чиновничьи посты, а кераиты по причине того, что из христианского семейства их князя забрали себе жен его сыновья и Чингисхан. Батый, внук Чингисхана, был язычником: с его стороны разумелось, что по окончании завоевания Руси на ней начинает действовать закон всей империи, по которому церковь обязана остаться свободной. В то время, когда в 1246 г. по повелению хана Гуюка и Батыя была совершена первая податная перепись, духовенство было исключено из нее. Установленное на таких основаниях положение русской церкви от самого начала монгольского владычества до его окончания оставалось, по существу, неизменным. Его не смог поколебать кроме того переход ордынских правителей в ислам. Юридически факт независимости церкви подтверждался выдачей ярлыков — охранных грамот от незаконных посягательств сборщиков налогов. До самого завершения татаро-монгольского владычества не было ни одного случая ущемления ханами привилегий церкви. А привилегии эти пребывали в следующем: 1) освобождение всех церковных людей от национального тягла; 2) неограниченность церковного суда над людьми церковного ведомства; 3) свобода избрания на духовные должности из мирян. Но наличие столь широких свобод (по тому времени) не устраивало княжескую власть, потому, что лишало ее определенных материальных преимуществ. Исходя из этого, не обращая внимания на ханскую щедрость в пожаловании прав русскому духовенству, князья умели при помощи патриотических резонов устроить собственные взаимоотношения так, дабы церковные льготы использовались с ограничениями либо совсем не использовались. Доказательством тому помогает, к примеру, грамота 1404 г. князя Василия Дмитриевича и митрополита Киприана, в которой вопросы количества церковного суда и тягла с людей церкви решаются не по ханскому ярлыку, а по воле князя.
По крайней мере, русская церковь под монгольским владычеством появилась в столь радостном положении, что при предстоящем рассмотрении этого периода нет необходимости упоминать о зависимости от иноземных властителей. Жизнь русской митрополии данного периода весьма богата событиями и переменами, которые связаны с главными моментами русской политической истории. Последовательность этих изменений раскрывается передвижением политического и культурного центра России с юга на север. Национального единства Руси с центром в Киеве к концу монгольского периода уже не существовало: было два великих князя, правивших в противоположных финишах русской почвы — в Галицко-Волынском и Владимиро-Суздальском княжествах. Раздвоение великокняжеского центра пара замедлило решение вопроса о выборе резиденции для митрополита. Из этого некий период блуждания митрополитов по русской почва. Помимо этого, в то время, когда был сделан выбор в пользу северного центра, дело осложнилось борьбой за политический перевес между Тверью, Москвой и Владимиром. Борьба столичных князей за великокняжеские права вовлекает митрополитов в политику. Поэтому возрастает стремление князей и государственное значение иерархов иметь митрополита из русских людей. Все чаще в Константинополь направляются прошения об утверждении местных кандидатов на должность митрополита. Но просьбы эти не удовлетворяются, и русские князья при помощи церковных иерархов, воспользовавшись разногласиями по поводу Флорентийской унии, рвут отношения с греческим церковным центром и устанавливают новый порядок независимого избрания автокефальных митрополитов в Москве. Объективно, разрыв с Константинопольским патриархом должен был привести к усилению власти русского митрополита, но этого не происходит, в силу того, что над ним скоро вырастает авторитет столичного князя. идея патрона и Титул царя над всеми православными христианами, присвоенные столичными князьями, ставит митрополита в зависимость от личной воли столичного князя. Церковная иерархия, словом и делом воспитавшая столичное самодержавие, вынуждена была склониться перед собственным детищем.
В одно да и то же время русская церковь заявила собственные права на независимость от Константинопольского патриарха и русский царь занял по отношению к ней место византийского императора, сделавшись ее главою и представителем. Нравственная и духовная эмансипация русской церкви от Византии была совершена при прямом содействии власти, в прямых заинтересованностях князя столичного. Национальное возвеличивание русской церкви было делом столь же духовным, сколь и политическим; возможно, кроме того более политическим, чем духовным. Этим методом столичный правитель приобретал религиозное освящение, явившееся очень кстати для его только что усилившейся власти. Русская церковь становилась учреждением национальным и, следовательно, национальным. В этом направлении и начала развиваться предстоящая история ее взаимоотношений с страной.
В судьбе русской церкви очень четко отразилось влияние очень высоких взоров столичных правителей на собственную власть. В развитии этих взоров активное участие принимали силы церкви. Множество литературных произведений говорит о том, с какой силой и яркостью созрело у общества и русского правительства убеждение в переходе всемирно-исторической роли византийского христианского царства на Москву, которая стала третьим Римом. Эту многозначительную формулу в не совсем отчетливом виде в первый раз употребил митрополит Зосима в 1492 г. Для утверждения и раскрытия этого положения в XV и XVI столетиях создано пара особых произведений. Посольский толмач Дмитрий Герасимов написал Повесть о белом клобуке, в которой он превозносит церковный авторитет Руси и ее политическое значение. Окончательную и самую сильную формулировку представлений о новых обязанностях и правах русского страны и его самодержавных правителей дал старец псковского монастыря Филофей. Утверждаемое им представление о России как единственном в мире православном царстве с неизбежностью влекло за собой и представление о русском правитель как полноправном хозяине в делах собственной церкви. Превосходно, что эту точку зрения с особенным усердием развивали сами представители церкви. Не смотря на то, что это не согласовывалось с будущими заинтересованностями церкви, но отвечало потребностям текущей политики — призвать власть к ближайшему участию в церковной судьбе (в борьбе с ересью жидовствующих).
Будучи в начале учреждением, имеющим опору вне русской нации, как филиальная часть Константинопольской церкви, русская митрополия в этом черпала и собственную свободу по отношению к местной гражданской власти, поскольку во главе русской церкви находились бессменные ставленники патриарха — чужестранцы по происхождению. При данной форме собственного высшего управления русская церковь, не говоря уже о полноте ее внутренней свободы, кроме того в политическом смысле представляла собой силу, превосходящую значение великокняжеской власти, в силу того, что княжеская власть не имела возможности удерживать под своим влиянием все части раздробленной Руси. А единая русская митрополия стягивала их в долгое время и единое целое объединяла еще и национально отделенную западную часть Руси. Но для собственных собственных заинтересованностей и по традиции греческой церкви русская церковная власть стремилась жить около княжеской власти. Великие князья вели успешную деятельность по объединению русских земель, церковь оказывала в этом незаменимые услуги. Увлекаемая заинтересованностями национальной политики, церковь становилась все более национальной по существу. Это повлекло за собой ограничение ее влияния: сделавшись столичной, она сузила границы собственного влияния до границ страны Столичного. Церковь попала под влияние власти, теряя собственный влияние и собственный авторитет. Так было везде и в любой момент, где церковь становилась национальной, потому, что конкретно в форме страны находит собственный высшее выражение жизнь нации.
Обрисовываемый процесс союзных государства и взаимоотношений церкви обычен для церквей Востока, живущих на началах автокефальности и национальности, без единого церковного центра власти. Наряду с этим количество свободы, предоставляемый церкви, зависит от степени умения данного страны либо разрешённой нации разрешить в себя задачу совмещения национально-национальной необходимости с личными и публичными свободами. Свобода церкви в ее настоящей форме, очевидной и дешёвой для общества, прямо пропорциональна минимуму тоталитарности и государственного абсолютизма и максимуму гарантированных законами свобод, именуемых конституционными.
Патриарший период истории русской церкви начинается с 1586 года, в то время, когда русское правительство начинает борьбу за утверждение патриаршего престола в Москве. Русские историки (Карамзин, Костомаров) при объяснении патриаршества довольно много значения придавали честолюбию Бориса Годунова, приведшего собственного ставленника Иова в митрополиты, а после этого в патриархи. Не смотря на то, что нельзя отрицать, что Борис Годунов, задумав перевести слабую семейство Рюриковичей в русло собственного рода, желал закрепить в сознании народа собственный будущее воцарение мистикой патриаршего венчания (как подобало настоящему наследнику византийских православных царей), основная обстоятельство лежала глубже. Мысль патриаршества органически выросла из русского государства русской и всей истории митрополии. На Западе громадных удач получает церковь, в то время как византийская попадает под власть турок, исповедующих ислам. Деятельно обсуждается тезис о дряхлости греческой церкви. А столичное правительство пытается обеспечить интересы страны на территории западных славян — в Польше и Литве. Власти было нужно идеологическое подкрепление в борьбе с католическим наступлением — зависимость и прежняя привязка от византийской, пошатнувшейся, церкви лишь мешала. Введение патриаршества в Киевской Руси означало, в первую очередь, самодостаточность и политическую самостоятельность.
Переговоры о введении патриаршества заняли довольно много времени, отвлекли громадные материальные ресурсы казны (на подарки восточным патриархам). Велись переговоры силами чиновников дипломатического ведомства, активное участие в них принимал сам Борис Годунов. Так, русская церковь была избавлена от позиции просителя. Решение было принято, и митрополит Иов празднично венчался патриархом. Но это решение нужно было утвердить на соборе восточных патриархов. И снова к делу подключилась царская дипломатия. На подкуп патриарха Иеремии, что должен был собрать собор по русскому делу, было истрачено столько, что отказать Иеремия не смог. Ему кроме того было нужно пойти на подлог, дабы оправдать доверие русских — он выдал нелегитимный собор 1593 г. за настоящий. Ответ собора, отправленное в Москву, объявляло патриаршество в Москве постоянным, место было указано ему пятое. Но Москва осталась обижена таким ответом: она претендовала на роль третьего Рима, следовательно, рассчитывала на третье же место в иерархии восточных церквей. Чтобы не подрывать престиж национальной и церковной власти, суждение собора, уже фальшивое, было опять фальсифицировано: народу заявили о том, что русская церковь сейчас занимает конкретно третье место среди восточных церквей. Кроме того уже следующий патриарх, Игнатий, избранный в 1605 г., ничего не знал о настоящем ответе восточного собора.
Во время Смуты русская церковь подвергалась определенным опробованиям, поскольку вместе с самозванцами на Русь пришли католические священники, стремившиеся склонить православие к альянсу либо к подчинению. В обществе сложились две партии — польская и русская. Православная церковь примкнула к русской партии, сумела консолидировать силы патриотов, добилась выборов царя из новой семейства Романовых. Михаил Романов устраивал многих по своим личным качествам, а помимо этого, за него выступали замечательные домашние кланы, втянутые в политику на всех уровнях. Митрополит, а позднее патриарх, Филарет был его практическим правителем и отцом русского страны. Еще в 1614 г., спустя год по окончании венчания на царство, Михаил Романов присваивает Филарету титул Великого Правителя, что означало передачу в руки церкви необыкновенных прав на участие в гражданской судьбе. В публичной среде данный акт был воспринят положительно, поскольку в Смутное время церковь показала собственную патриотическую позицию, прилагала довольно много упрочнений для национально-национального единства. Но, иначе, такое возвышение роли церкви в национальных делах разрешило повод разрастись политическим амбициям последующих церковных деятелей, каковые мыслили утвердить постоянный и непреложный авторитет церкви над страной, независимо от родственных либо личных связей. Осуществление аналогичных планов стало причиной трагедии в истории русского православия — церковному расколу.
Началось все с того, что концепция Москва — третий Рим начала нуждаться в некоей корректировке. Первоначально эта теория растолковывала и возвеличивала идею национального и национального превосходства русской нации, исходя из изоляционизма. Чистота веры, ее древность и самобытность выяснялись залогом национальной превосходства и чистоты. Сейчас Москва претендовала на политический центр христианского мира, что означало немедленное включение в европейский политический процесс. Но сотрудничество государств и политическое соперничество Европы предполагало кое-какие общечеловеческие сокровища, каковые выражались в общности понимания главных неприятностей христианства. Чтобы войти полноправным участником в европейское политическое пространство, России было нужно показать собственную близость к вторым христианским народам. Началась эта работа с исправления богослужебных книг. Царь Алексей Михайлович для исправления книг и обрядов пригласил в Москву людей греческого образования, которых привез иерусалимский патриарх Паисий. Начался пересмотр православных богослужебных книг по греческому примеру, что подтолкнуло столичную ученую братию к независимым шагам. Усматривая в действиях Паисия ущемление национального преимущества, столичные священники возражали против всех его предложений. Конфликт углублялся, подогреваемый историческим невежеством и богословским обеих сторон.
Ответ, как в любой момент, зависело от царя. Конкретно в данный исторический момент на сцену выходит фигура самобытная, гениальная и ужасная — патриарх Никон. Алексей Михайлович был прочно привязан к Никону — вычислял его приятелем и единомышленником. Поддерживая все начинания царя и проявляя себя как неусыпное око царёво, Никон, объективно, поддерживал значительное сокращение власти над церковью. Все дело в том, как он проводил текущую политику: человек гениальный и волевой, но малообразованный, решительный и напористый, но увлекающийся и эмоциональный, Никон на протяжении собственного патриаршества сумел настроить против себя огромную массу людей, по сути, являвшихся его союзниками. Кроме того личная дружба с царем прервалась из-за нежелания Никона показать осторожность и терпение. Результаты таковой деятельности сказались и на личных судьбах, и на развитии общества.
Раскол стал тем Рубиконом, перейдя что общество было подготовлено к установлению абсолютизма. Никон был судим церковным судом (также фальшивым), его соперники кроме этого были осуждены, тысячи людей приняли страдания за веру. Новые правила церковных обрядов и исправления в книгах были приняты по примеру Никона, уже осужденного и низложенного. Борьба за введение этих правил растянулась на много лет. рядовые священники и Народ не одобряли новшеств, не понимали их сущности и цели, старались оказывать противодействие. Церковь попросила помочь государство, которое так деятельно старалась лишить права вмешиваться в церковную судьбу. И государство приняло закон о борьбе со старообрядцами, каковые расценивались как национальные преступники. Все возвращалось на круги собственная — церковь практически признавала собственную слабость, опять заявляла желание стать частью национальной совокупности.
Старообрядчествостало неповторимым явлением русском религиозной и социальной судьбе. В отличие от западноевропейских сект, получавших обновления религии, русские раскольники, напротив, потребовали покинуть в неприкосновенности прошлые формы культа. Но старообрядчество, не считая консервативного характера, несло и демократические элементы, призывало к борьбе с существующим царским режимом. Таковой противоречивый темперамент раскола, социальная неоднородность сил, поддерживающих его, обусловили наличие солидного числа группировок, на каковые разделилось старообрядчество. Все они смогут быть сведены в следующие главные течения: поповщина (вместе с беглопоповщиной) и беспоповщина. Среди поповцев выделяют последователей и единоверцев Белокриницкой иерархии.
Единоверие появилось в следствии компромисса между частью умеренно настроенных старообрядцев и православной церковью. Единоверцы сохранили собственную ветхую обрядность, но подчинились управлению со стороны православной церкви. На данный момент единоверцев мало. В конце XIX века в особом Окружном послании они отказались от последовательности положений, в особенности осуждаемых православной церковью. Часть приверженцев иерархии, не согласившихся с посланием, составила группу раздорников, либо противоокружников. На данный момент самые значительные по численности группы противоокружников имеются в Столичной, Калужской областях, в Волго-Вятском районе, на Северном Урале и в Западной Сибири. Беглопоповщина была названа в связи с тем, что приверженцы этого течения принимали священников, переходивших к ним из православия. Беглопоповщина явилась самая ранней формой раскола. На данный момент численность ее последователей мала. Древлеправославная церковь, как официально именуется это течение, возглавляется епископом с резиденцией в городе Новозыбкове. Приверженцы данной церкви живут в Забайкалье, Среднем Поволжье, Брянской области.
Беспоповцы в свое время были самоё радикальным течением в старообрядчестве. Они отказались от священников, заменив их начётчиками и уставщиками. Был ликвидирован и последовательность таинств — крещение, причащение и покаяние. Для этого течения свойственны эсхатологические представления. Беспоповцы делятся на много групп, каковые объединяются в пара толков: поморский, федосеевский, филипповский, бегунский (страннический), спасовский (нетовщина). Достаточно умеренные позиции занимают поморы, либо даниловцы. Это самый ранний толк беспоповщины, появившийся еще в семнадцатом веке. Приверженцы поморского толка имеются на данный момент в Западной Сибири, на Урале, в Среднем Поволжье. Рвение поморцев к компромиссу с властью стало причиной тому, что от них скоро откололась более радикальная несколько — федосеевцы. В случае, если сначала федосеевцы потребовали от своих участников аскетической судьбе и безбрачия, то после этого отдельные группы этого толка (согласия) отказались от безбрачия и строгого аскетизма. На данный момент федосеевцев возможно встретить в Новгородской и Псковской областях. В конце XVII века в керженских лесах показался еще один толк беспоповщины — спасовцы. Наименование этого толка происходит от того, что его последователи отказались от таинств и священства, связав все надежды на спасение с Христом (Спасом). Социальный состав последователей толка был достаточно разнороден, что стало причиной выделению в его рядах большого числа согласий (по количеству их спасовский толк превосходит любое второе течение в старообрядчестве). Последователей этих согласий возможно встретить в Верхнем и Среднем Поволжье, во Владимирской области и некоторых вторых районах. В начале XVIII века от поморцев отделилась вторая радикальная группировка — филипповцы. В первые десятилетия собственного существования филипповцы решительно боролись с политическим режимом того времени, часто проявляя конечный фанатизм, подвергая себя самосожжению. Со временем в толке усилились умеренные тенденции. Он распался на пара согласий, причем главной темой для споров, как и в других толках, был вопрос о браке. Немногочисленные последователи этого направления живут на данный момент в северных областях европейской России и на Орловщине. Появившееся во второй половине XVIII века течение бегунов (странников) культивировало среди собственных приверженцев полный разрыв публичных связей и нетерпимость к инакомыслию, широкое распространение взяли эсхатологические взоры. Сначала последователи укрывались в тайниках и безлюдных местах, но позднее часть бегунов (так именуемые покровители либо жиловые) стали выполнять обет странничества только символически. Последователей этих направлений возможно встретить в Ярославской и Саратовской областях, на Северном Урале. Необходимо подметить, что число старообрядцев быстро значительно уменьшается, потому, что пополнение их последовательностей происходит лишь за счет участников семей верующих.
В отличие от православного сектантства несколько сект, известных называющиеся духовных христиан (хлысты, духоборцы, молокане и др.) на большом растоянии отошли от православных и по большому счету культа и христианских догм. На первый замысел в их учении вышли отрешение и мистицизм от окружающей судьбы. Для духовных христиан свойственны вера в воплощение святого духа в живых людей, отрицание роли духовенства, вера в возможность яркого общения с Всевышним.
Секта хлыстов появилась в семнадцатом веке. Базой их вероучения есть представление о возможности прямого общения человека со святым духом, возможности воплощения Всевышнего в самые праведных сектантов, ставших хорошими сосудами. Доводя себя на протяжении радений до религиозного экстаза (так именуемое хождение в духе), хлысты уверены в том, что в таком состоянии происходит их общение со святым духом. Люди, самый легко приходящие в исступление, почитаются хлыстами в качестве христов, богородиц, пророков. Первоначально хлысты придерживались строгого аскетизма, что было позднее частично отменено. Библия толкуется хлыстами аллегорически, главным авторитетом в вопросах веры считаются проповеди христов и пророков. На данный момент сохранившиеся у нас группы хлыстов делятся на пара течений: Ветхий Израиль (ортодоксальная хлыстовская несколько), Новый Израиль, либо лубковцы (практикуют экстатические радения), Духовный Израиль, Искупленный Израиль, постники (потребляют лишь постную пищу и воздерживаются от половых взаимоотношений), малеванцы (несколько с сильно выраженным харизматическим характером), мормоны духовно-христианского направления, либо русские мормоны (отвергают возможность сверхъестественных явлений на земле). Эти группировки хлыстовства представлены на Тамбовщине, Северном Кавказе, в Оренбургской области.
Одним их хлыстовских ответвлений есть скопчество, превратившееся в независимую секту. Это направление появилось в восемнадцатом веке. Для борьбы с блудом основатели скопчества применили кастрацию. обрядность и Вероучение скопцов сходны с хлыстовскими, они кроме этого посещают православную церковь. Но в противоположность хлыстам, абсолютно отрицающим иконы, скопцы почитают изображения собственного Христа — Селиванова, положившего начало секте. Сейчас секта практически провалилась сквозь землю, а физическое оскопление среди немногочисленных приверженцев заменено оскоплением духовным.
Секта духоборцеввозникла во второй половине XVIII века. Духоборцы постарались реализовать в собственных общинах правила христианского социализма. Они абсолютно порвали с православием, не признают Библию, иконы, таинства, священников. У них существует культ начальников секты, не смотря на то, что степень их обожествления все же пара меньшая, чем у хлыстов. Должность начальника секты передается по наследству. Разновидность духовных христиан — молокане — вышли из духоборческой среды, их вероучение носит более умеренный темперамент. Они признают Библию, но толкуют ее иносказательно,, причем любой верующий в праве на собственное толкование Библии. Всевышний рассматривается молоканами не как личность, а как дух, обнаруживающий себя в земных проявлениях. Секта отказалась от таинств либо очень сильно их упростила, отвергла священство. У молокан нет церквей, их заменяют молельные дома. Начальниками являются избирательные старцы — пресвитеры. Разнородность социального состава со временем стала причиной появлению трех группировок в среде молокан: неспециализированных, постоянных и прыгунов. Неспециализированные молокане ведут хозяйственную деятельность единым коллективом. Постоянные молокане занимают умеренные позиции и стремятся к примирению с православием. Прыгуны (сапуны) включили в собственный учение последовательность элементов хлыстовства, отмечают не христианские, а иудейские праздничные дни.
Но дальше всех от классического христианства отошла секта субботников, основанная в конце XVII века. Базу вероучения образовывает Ветхий Завет. Члены этого направления приняли последовательность иудейских обрядов, в частности празднование и обрезание Субботы. Они не признают Христа Всевышним, отрицают троицу. На данный момент численность субботников мала, живут они по большей части в Тамбовской области.
В конце XIX века в РФ появилась еще одна секта, сочетающая в себе элементы иудаизма и христианства, — илъинцы. Основателем ее стал отставной артиллерийский капитан Ильин. Иеговисты-ильинцы отмечают иудейские праздничные дни, практикуют обрезание. Они отказались от христианских таинств, не признают святых. В базу учения секты положено Откровение Иоанна с его идеей об Армагеддоне. Численность ильинцев мала.
С XVII века, в то время, когда во всех государствах мира начала проявляться тенденция к пересмотру взаимоотношений между церковью и государством, основанная на концепции естественного закона, и укреплялся суверенитет светской власти, русская церковь кроме этого выясняется вовлеченной в данный процесс. Замечательный размах национального вмешательства в дела церкви совершается при Петре Первом, со времени правления которого начинается синоидальный период в истории русской церкви. В учении Феофана Прокоповича (главного советника Петра по вопросам религии) соединились религиозные представления об абсолютизме в его протестантском выражении с византийским пониманием власти; в соответствии с данной новой концепции, властитель есть защитником догматов и высшим хранителем церкви. Собственную задачу Петр видел в более тесном сращивании государства и церкви и превращении церкви в инструмент морали. Уничтожение патриаршества преподносилось как выражение заботы, но политической целью этого акта было устранение соперника в лице церковной власти. Задачей Духовной коллегии стало создание гарантированной организованной подконтрольности церковного аппарата власти. Секуляризация церковных владений, сокращение числа монастырей — все это было результатом рационалистических представлений об публичной пользе.
Для выполнения этих планов была создана Духовная коллегия, потом Священный Синод, члены которого были слугами государства и царя. Юридическим основанием для этого университета стал Духовный регламент — наиболее значимый церковный документ в истории России, в течение двух последующих столетий выяснивший жизнь православной церкви. Составленный по заказу царя Феофаном Прокоповичем, данный документ имел целью привести в соответствие государственные законы и церковную реформу для того, чтобы созданная Духовная коллегия влилась в совокупность коллегий. Священный Синод стал высшим арбитром в светских делах и духовных. Обер-прокурор (по закону, лицо светского звания), поднялся в XIX веке до высшего чина в империи, руководя внутренней судьбой церкви (обер-прокурор — глаза властителя). По окончании смерти Петра Священный Синод был подразделен на два департамента: первый складывался из иерархов и занимался духовными делами, второй включал в себя лиц светского звания и занимался финансами, судом и экономикой в церкви.
В соответствии с одной мнению, церковь к концу синоидального периода совсем потеряла свойство функционировать как независимый университет, церковное управление стало частью высшей министерской бюрократии. Церковь появилась в изоляции и в пучине реакции. К примеру, Синод официально разрешил сотрудничество духовенства с правоэкстремистскими политическими организациями по окончании 1905 года.
С другой точки зрения, синоидальный период есть самым полезным, самым блестящим периодом в истории православной церкви и императорской России. Если сравнивать с патриаршим периодом русская церковь возросла количественно практически в десять раз. На 21 миллион всего населения России при Петре Великом было 15 миллионов православных, при 182 миллионах населения в 1915 г. в РФ было 115 миллионов православных. В патриарший период в РФ было 20 епархий с двадцатью епископами. В 1917 г. РПЦ объединяла 64 епархии (100 епископов), 50 тысяч церквей, 100 тысяч лиц духовного звания, 1000 монастырей, 50 тысяч монашествующих, имелось 4 духовные академии, 100 епархиальных училищ с 75 тысячами обучающихся каждый год. Конкретно в синоидальный период православная церковь России развивает активную миссионерскую деятельность, выполняя принцип веротерпимости. Конкретно в это время появляются православные епархии в Японии, Северной Америке, Персии. Происходит расцвет богословия, Российская Федерация делается центром религиозной философии, которой занимаются, в отличие от Запада, не только лица духовного звания, но и светские ученые.
государства и разделения Тот вариант церкви, что сложился в РФ по окончании 1917 года (а раньше — во Франции, по окончании революции 1789—1794 гг.), является результатом развития противоположных тенденций. Отделение церкви от страны означало вытеснение ее из всех значимых сфер социальной судьбе, лишение ее возможности оказывать влияние на воспитание новых поколений, заниматься классической благотворительной деятельностью, пропагандировать религиозные совершенства, создавать соответствующую литературу. Религия — во Франции на пара лет, а в РФ на десятилетия — стала объектом репрессий и преследования. Революционеры честно верили в возможность полного уничтожения религии.