Развиваясь в качестве независимой науки, социальная психология старения у нас имеет очень маленькую историю. Более долгую историю она имеет за границей. Исходя из этого тяжело отыскать «готовые» формы знания, в случае, если на данный момент мы замечаем процесс формирования совсем подходов и новых принципов, их воплощения в практике социально-психотерапевтических и возрастно-психотерапевтических изучений. Наряду с этим ни одна из истин тут не абсолютна. Более того, появляется вопрос о праве существования социальной психологии старения в качестве независимой научной дисциплины, тем более что методика, способы изучения а также терминология будут в состоянии согласования и уточнения. Многие вопросы относятся к области социальной геронтологии, социальной психологии, теории социальной работы либо вторым дисциплинам.
Само сочетание слов «социальная психология старения» показывает на своеобразное место, которое занимает эта дисциплина в совокупности научного знания. Появившись на стыке наук – психологии, геронтологии и социологии, – психология старения сохраняет за собой особенный статус, т.е. любая из этих дисциплин включает ее в себя в качестве составной части. Более того, проблемами старости занимаются не только психологи, медики и социологи, но и экономисты, демографы, политологи, педагоги, социальные работники и пр. Наряду с этим ядром современных изучений процессов старения довольно часто именуют конкретно социальную геронтологию, а не геронтопсихологию, в силу того, что, во-первых, она связана с комплексом социальных наук – социальной социологией и психологией, экономикой, демографией, политологией, этикой и пр.; во-вторых, изучение социального нюанса старения нереально без предварительного ответа на вопрос, что же конкретно стареет, т.е. без медико-биологического осмысления инволюционных процессов на протяжении онтогенеза. Но конкретно проникновение социальных, а после этого и социально-психотерапевтических изучений в геронтологию разрешило ей выйти за рамки медико-биологических неприятностей.
Как показывает Г. М.Андреева, любое публичное явление (в нашем случае – повсеместное и неизбежное старение населения) имеет собственный «психотерапевтический» нюанс, потому, что публичные закономерности проявляются через деятельность людей, а люди действуют, будучи наделенными сознанием и волей. Анализ связей общения, деятельности и взаимодействия неосуществим вне совокупности психотерапевтического знания. Уникальность феномена старения содержится в том, что оно касается не только населения, в целом многочисленных групп людей, но каждого конкретного человека, что имеет собственный старости и переживания неповторимый опыт старения.
Второй обстоятельством двойственного положения социальной психологии старения есть сама история становления данной дисциплины, которая появилась на перекрестке двух геронтологии и – основных наук психологии. Выполненные в данной области изучения отличаются громадным разнообразием исходных методологических подходов и позиций. Но работы всех направлений обличают противоречивый темперамент процесса старения.
Стаж совместной геронтологии и работы психологии относительно мал. На западе он начинается с опубликования в 1922 г. монографии «Старение» американского психолога Дж.Холла, что есть одним из первых исследователей социально-психотерапевтических качеств старости и основоположником нового междисциплинарного комплекса знаний – социальной геронтологии.
Термин «социальная геронтология» введен в научный обиход в начале 50-х годов XX в. Р.Хэвигхэрстом и Р.Альбрехтом. Сейчас данный термин общепринят, но вопрос о том, что же именно он обозначает, продолжительное время оставался дискуссионным, и по сей день обсуждаются вопросы о методологии и способах изучения данного предмета.
В отечественной науке термин «социальная геронтология» показался существенно позднее, чем началась разработка социальных качеств старения. Уже в работах И.И. Мечникова и А.А.Богомольца в связи с проблемой продления судьбы человека ставились не только биологические и медицинские, но и социальные задачи. Но лишь в конце 40-х годов ХХ в. социальные неприятности старения стали рассматриваться отечественными учеными как независимые. Инициатива выделения из области геронтологии социального нюанса в собственности у нас не социологам, как за границей, а гигиенистам и гериатрам. Работа З.Г.Френкеля «деятельная старость и Удлинение жизни» была одной из первых в этом направлении.
Зарубежные социальные исследователи, изучающие феномен старости, единодушны в том, что геронтологический анализ обязан охватывать биологические, психотерапевтические и социальные нюансы старения, т.е. закономерности инволюции живых организмов, включая человека, особенности внутриличностного переживания опыта старости, специфику положения старых в разных системах и социальных группах.
Для нас исходным есть вопрос о статусе социально-психотерапевтических геронтологических изучений. направляться ли вычислять социальную психологию старения целостным междисциплинарным комплексом знаний или мульти- дисциплинарной совокупностью данных, накопленных другими психотерапевтическими и социальными науками, каковые так или иначе обращаются к процессу старения. Непременно, социальная психология старения должна быть научной дисциплиной в полном смысле этого слова, т.е. дисциплиной, располагающей собственным категориальным аппаратом, правилами анализа и сбора данных, способами их интерпретации и обобщения. Вместе с тем социально-психотерапевтические геронтологические изучения – это подвижный, нефиксированный комплект сведений и данных, почерпнутых из классических социальных, психотерапевтических и других дисциплин. Фундаментальные изучения, относящиеся к заинтересованностям геронтологии, не имеют четко очерченных границ. Мультидисциплинарный подход предполагает, что проблемами старости занимаются ученые из различных областей знания. Любая из этих наук уже имеет собственный категориальный аппарат. Одновременно с этим развитие старости и социальной психологии старения за последние пара десятилетий дает основание утверждать, что эта дисциплина все более получает темперамент независимой науки, которая имеет личные концептуальные и методологические правила.
Одно из первых упоминаний у нас о социальной психологии старения относится к 1974 г., в то время, когда вышла книга М.Д.Александровой «Социальная и психотерапевтическая геронтология», где подчеркивается, что центральное место в данной науке занимает неприятность личности пожилого человека.
Возрастные трансформации, старение человека – это настоящий, очень процесс, ставящий перед обществом, человеком, наукой громадной комплекс серьёзных неприятностей. Это неприятности личности, нравственности, преемственности поколений и динамики профессионализма, общества и проблемы индивида. И неслучайно взросление человека, старость и старение стали предметом изучения многих научных дисциплин. Вместе с тем направляться подчернуть, что любая из них занимается только одним из старения проблемы и аспектов старости в контексте предмета и собственного объекта, сами эти изучения разглядывая как одно из вероятных направлений.
Психологии в этом замысле отводится особенное место – она изучает самого человека во всей сложности его взаимоотношений в обществе: изменение его состояния, взоров, факторов, воздействующих на старение и на отношение общества к этому явлению, – общества, которое делается «миром пожилых людей».
Знание обществом специфики протекания процесса старения, способов продолжения профессиональной деятельности, характера и степени включенности пожилых людей в публичные отношения, уровня их адаптации к собственному изменяющемуся состоянию, месту и положению в обществе – все это очень принципиально важно для обеспечения более легкого приспособления людей позднего возраста к своим возрастным трансформациям, к возрасту «социальных утрат», поиску новых возможностей.
Психология пожилого возраста в целом создана слишком мало (в психологии развития 90% исследователей занимаются психологией детей). Фактически ни в одном стандартном книжке по психологии развития и возрастной психологии нет раздела, посвященного старости и психологии старения; соответствующие разделы отсутствуют и в хрестоматиях по возрастной психологии.
В это же время данный период – значимый этап онтогенеза человека, и без его обстоятельного изучения нереально построение целостной концепции психологического развития и формирование образа «хорошего старения». Важность изучения социальной психологии старения очевидна. Но перед наукой тут появляется довольно много еще нерешенных неприятностей, а также в сфере теоретических объяснений, методологических подходов. Наработанные в этом замысле за границей научные эти, схемы, концепции, непременно, воображают громадной интерес, но автоматическое перенесение их на отечественную землю не дает полноценных результатов в связи с изюминками социальной обстановке в РФ.
Одновременно с этим, особенное внимание сейчас к возрастной социальной психологии и психологии старения старения связано не только с развитием и дифференциацией фактически научных знаний, но и с усложнением и расширением социальных практик – помощи, консультирования, сопровождения, психотерапии, соцзащиты и т.п. – по отношению к людям пожилого возраста и по отношению к тем, кто связан с ними в семье и в работе. Все это стало причиной созданию новой комплексной практико-ориентированной науки. Кое-какие авторы уверены в том, что это должна быть социальная геронтология, но мы бы внесли предложение назвать ее социальной психологией старения.
Поэтому нужно выяснить задачи, каковые смогут быть решены средствами данной области знания. Мы исходим из того, что, не обращая внимания на пограничный темперамент, социальная психология старения является частью психологии: неспециализированной, возрастной, клинической и социальной, психологии труда и пр. Следовательно, определение круга ее неприятностей будет означать выделение психотерапевтической проблематики тех вопросов, каковые относятся конкретно к социальной психологии старения. Возможно условно обозначить задачи социальной психологии старения как изучение закономерностей личностных трансформаций, деятельности и поведения людей, обусловленных, во-первых, их включенностью в социальные группы, во-вторых, происходящими с ними трансформациями, связанными со старением как их самих, так и других людей, участников этих групп, в-третьих, психотерапевтическими чертями самих этих групп.
К вопросу о самостоятельности «группы пожилых». Несколько пожилых людей как независимая многочисленная социальная несколько выделяется по критерию позднего возраста, исходя из неспециализированных правил понимания группы. Для данной группы свойственны кое-какие неспециализированные показатели, значимые с позиций социально-психотерапевтического анализа. Практически все исследователи выделяют в содержании группы две составные части: психологический склад (социальный темперамент, нравы, обычаи, традиции, вкусы и т.п.) и эмоциональная сфера (потребности, интересы, настроения). Эти понятия и нужно применять для чёрта психотерапевтических изюминок группы пожилых людей.
Обнаружение неспециализированного, обычного для «группы пожилых» нереально методом изучения только личных сознаний участников группы в первую очередь по причине того, что не все черты, свойственные психологии «группы пожилых», свойственны каждому отдельному участнику группы, каждому пожилому человеку. В отдельных случаях какой-либо конкретный представитель может по большому счету в минимальной степени владеть этими неспециализированными чертями. Это разъясняется не только тем, что члены группы различаются между собой по своим личным психотерапевтическим чертям, по степени вовлеченности в самые существенные для группы сферы ее жизнедеятельности и т.д. В равной степени такое несовпадение разъясняется и тем, что публичная психология испытывает на себе громадное влияние идеологии, а мера усвоения данной последней каждой отдельной личностью кроме этого очень разна. Так, «психологический психический» склад и «склад группы» личностей, в нее входящих, не совпадают абсолютно. В формировании психологии группы господствующую роль играется коллективный опыт, зафиксированный в знаковых совокупностях, и данный опыт не усваивается в полной и однообразной мере каждой личностью. Процесс старения в каждом человеке протекает лично, и одинаковый критерий не обязательно обязан использоваться ко всем пожилым людям. Так, пожилые люди – не однородная несколько, а скорее комплект подгрупп, любая из которых имеет собственные особенности. Довольно часто подгруппы делятся по степени выраженности возрастных трудностей, к примеру, которые связаны с падением доходов, потерей близких и ухудшением здоровья.
Не обращая внимания на то, что сейчас научный, исследовательский интерес к этим проблемам усилился, существуют громадные неприятности в изучении старения и старости, в частности в выделении предмета изучения.
С одной стороны, имеются концептуальные представления о старости как ответственном этапе жизненного пути личности, характеризующемся нормативными задачами и особыми противоречиями. старости и Возрастной период старения осмысливается как особенный этап судьбы человека, имеющий личный суть, задачи и сокровище. Иначе, существует большое число работ, в которых старость рассматривается в основном как период спада, утрат, регресса. Обстоятельства и механизмы психотерапевтических изюминок пожилых и пожилых людей сводятся к биологическим и/либо социальным трансформациям. Так, налицо большой разрыв, что существует между пониманием старости и указанными направлениями как особенного периода судьбы человека. Но это и свидетельство острого недостатка изучений, в которых устанавливались бы закономерности, изучались качественные изюминки «хорошей старости» людей.
Неприятности теории старения
В большинстве случаев период старения рассматривается как один из этапов жизненного пути личности, что характеризуется достатком накопленного в прошлом опыта и имеет последовательность признаков и новых свойств, не видящихся на ранних периодах развития. Вместе с тем до тех пор пока еще мало известно о способах нейтрализации и психологических механизмах старения отрицательных проявлений этого процесса. Пожилой возраст, как и каждый второй, имеет собственные хорошие и отрицательные стороны, связан с утратами, но имеет и преимущества, предоставляя человеку возможность прожить данный период собственной жизни активнее, реализуя интересы, склонности в тех границах, каковые оптимальны с позиций возможностей и потребностей пожилого человека.
Изучение процесса старения, ставшее предметом изучения разных медико-биологических, психотерапевтических и социологических школ, говорит о том, что в течение судьбы наступает определенный момент, в котором процесс развития, т.е. усложнения и обогащения функционирования внутренних органов, и его соответствующего обеспечения, замедляется, а потом переходит в стадию регресса, либо инволюции, что стало называться «старение».
Понятия о сущности, механизмах и причинах старения со временем изменялись. Это связывалось не только с развитием научных знаний, но и с трансформацией изюминок старения в обществе. Росла, в первую очередь, средняя длительность судьбы как следствие социального условий строя и изменения жизни, успехов медицины и других преимуществ прогресса и цивилизации.
Современные представления о старении базируются на следующих положениях:
старость и старение являются закономерным процессом возрастных трансформаций, происходящих на протяжении онтогенетического развития на всех уровнях жизнедеятельности;
старение клеток, органов, психических процессов и функциональных систем происходит неравномерно. Закон гетерохронности инволюции и развития универсален и действует как на межличностном, так и на в личностном уровне. «Межличностная гетерохронность выражается в том, что индивиды созревают и развиваются неравномерно, а критерии зрелости и разные аспекты имеют для них неодинаковое значение. В личностная гетерохронность выражается в несогласованности сроков биологического, социального и психологического развития» [Кон, 1988. – С. 71];
процесс старения сопровождается ослаблением гомеостатических процессов и в один момент приспособлением всех совокупностей организма к новому уровню жизнедеятельности.
Сам по себе процесс старения, разумеется, начинается с момента начала становления и развития человека. Процесс старения заложен в генетическую программу и обусловливается исчерпанием и использованием как энергетических, так и психотерапевтических ресурсов человека. В самом неспециализированном виде под старением знают динамические явления, которые связаны с преобладанием темпов деструктивных процессов над реконструктивными, а под старостью – достижение некоего предела этих трансформаций.
В психотерапевтической литературе, так же как в философской, геронтологической, отсутствует четкое определение того, кого возможно отнести к понятиям «пожилой» и «пожилой человек». Большой отрезок поздней судьбе, что может продолжаться 20 лет и более, не хорошо дифференцирован и расплывчат, во многом не познан. Его возможно условно поделить на пожилой возраст, долгожительство и старость. В соответствии с классификацией Европейского регионального бюро ВОЗ пожилой возраст продолжается у мужчин с 61 до 74 лет, у дам – с 55 до 74 лет, с 75 лет наступает старость. Люди старше 90 лет считаются долгожителями. 65-летний предел часто выделяется очень, поскольку во многих государствах это возраст выхода на пенсию.
Многие исследователи показывают на то, что приведенная градация относится только к биологическому возрасту. Исходя из этого большая часть из них приходят к выводу, что сущность возраста не сводится только к длительности существования, измеряемой числом прожитых лет. Количественные показатели возраста примерно фиксируют физиологическое и социальное «его» самочувствие и качество человека. Календарный возраст является основанием для запрещения либо разрешения разных социальных ролей либо поведения в соответствующем возрасте. Исполнение этих ролей в соответствии с определенными предписаниями и общественными нормами определяет социальный возраст человека, довольно часто не совпадающий с календарным.
Биологический возраст не имеет возможности рассматриваться как некая внешняя социальному, но не сопряженная с ним, параллель. Исходя из этого психотерапевтический нюанс старения довольно часто разглядывают применительно к сенсорно — перцептивной и интеллектуальной сферам, к чертям личности, динамике творческой продуктивности. Помимо этого, при определении пожилого возраста в качестве самый существенного показателя помогает социально-экономический «порог» – уход на пенсию, изменение источника дохода, социального статуса, сужение круга социальных ролей.
Отсутствие четкой характеристики определения пожилого человека связано, вероятнее, с тем, что процесс старения в каждом человеке протекает лично. Многие авторы предлагают при дифференциации возрастных категорий показывать «молодую старость» (young old age) – примерно 65 – 75 лет и «ветхую старость» (old old age) – 75 лет и старше. Но к концу ХХ в. в развитых государствах наметилась тенденция повышения средней длительности судьбы, т. е. «юная старость» может продолжаться и до 80 лет. Главный критерий – определенные особые характеристики, каковые существенно различаются у этих возрастных групп. К примеру, с годами происходит динамика взоров стареющего человека на ту роль, которую он играется в окружающей судьбе. Ограничение с возрастом физических возможностей, чувство постоянного недомогания находят соответственно отражение в психологической сфере пожилого человека, определяя его точку зрения на собственный место в обществе: происходит отказ от социальной активности, активной жизненной позиции. Многие исследователи оспаривают практически любой из предлагаемых в литературе пределов старости, поскольку за последние пара десятилетий понятие пожилого возраста претерпело значительный сдвиг: во многих государствах заметно улучшилось состояние организма населения, увеличилась длительность судьбы. Исходя из этого в работах последовательности исследователей к «старикам» все чаще относят людей в возрасте 75–80 лет а также старше.
Многие авторы вычисляют вероятным разграничить такие понятия, как «пожилой» человек «и старик»: старик – это человек, с возрастом невосстановимо потерявший собственные физические и душевные силы. Кроме того при крайнем истощении физических сил и необратимых поражениях крайне важных органов пожилого человека к старикам отнести еще запрещено.
Самый распространенное мнение среди авторов содержится в том, что единого критерия старости не существует. Группа в возрасте 60–75 лет, для которой свойственны громадная либо меньшая потеря возможностей материального обеспечения и практически полное сохранение свойства самообслуживания, определяется как несколько пожилых людей. Вторая несколько – это люди в возрасте 75– 80 лет и старше с полной утратой трудоспособности, частично или полностью потерявшие свойство к самообслуживанию. Эту группу относят к старикам.
Рамки пожилого возраста в любом случае постоянно будут условными, потому что психотерапевтическая, биологическая либо социальная границы постоянно останутся личными. Более того, по мере старения индивидуальная организация и дифференциация каждого человека усиливаются. Кроме того в одной и той же публичной группы обнаруживаются громадные функциональные и другие различия.
До сих пор, как показывают многие авторы, национальные статистические органы государств Запада, трудовое и гражданское законодательство, социальные работы и пр. в собственной деятельности придерживаются определения предела в 65 лет как отделяющего средний возраст от пожилого. В РФ очень распространены термины «пожилые люди», «лица старше трудоспособного возраста», к каким относят дам 55 лет и старше и мужчин 60 лет и старше, т. е. достигших возраста выхода на пенсию.
В словаре С.И.Ожегова дается следующее толкование понятий: «пожилой» – «начинающий стареть», «старость» – «период судьбы по окончании зрелости, в который происходит ослабление организма» и, наконец, «ветхий» – «достигший старости». Такие определения наводят на идея, что где-то в отечественном подсознании четко зафиксирована норма, и мы приблизительно знаем, как обязан смотреться человек в пожилом либо ветхом возрасте.
Итак, к настоящему времени в науке не организовано общепринятого определения пожилого возраста. В следствии нередкая взаимозаменяемость терминов «старые», «пожилые люди», «люди преклонного возраста», «третий возраст» и пр. не содействует адекватной обработке и применению приобретаемых исследователями данных. Необходимо заметить, что понятие «третьего возраста» показалось в 60-х годах ХХ в. вместо понятия «старший возраст», в то время, когда появилась обеспокоенность социальными последствиями старения населения в западноевропейских государствах. Этим термином подчеркивалась возможность продолжения активности в обществе и сохранение независимости пожилых. Некоторыми авторами введен термин «четвертый возраст»: к данной категории они относят людей старше 80–85 лет. Кое-какие исследователи вычисляют более эргономичным применение термина «стареющие люди», указывающего на непрерывность и постепенность процесса, а не на определенную и в любой момент произвольно устанавливаемую возрастную границу, за которой начинается старость. Исходя из этого мы, чтобы не было разногласий, предлагаем придерживаться общепринятой точки зрения, то есть не отделять «пожилых» от «ветхих» и в будущем вести обращение о группе пожилых людей в общем, подразумевая, что пожилого возраста любой индивид достигает в 60 лет.
Время от времени уверены в том, что старость, первым делом, – это биологический феномен, что сопровождается важными психотерапевтическими трансформациями. Многие исследователи разглядывают ее как совокупность утрат либо потерь – экономических, социальных, личных, каковые смогут означать утрату автономии в это время судьбы. Одновременно с этим отмечается, что это собственного рода кульминационный момент знаний и аккумуляции опыта, личностного потенциала и интеллекта пожилых людей, разрешающего им приспособиться к возрастным трансформациям.
Трансформации при старении происходят на биологическом уровне, в то время, когда организм делается более уязвимым, возрастает возможность смерти; на социальном уровне – человек выходит на пенсию, изменяется его социальный статус, социальные роли, паттерны поведения; наконец, на психотерапевтическом, в то время, когда человек поймёт происходящие трансформации и приспосабливается к ним. Это дает нам основание выяснить старение как следствие ограничения возможностей механизмов саморегуляции, проявляющихся в понижении возможностей компенсации первичных трансформаций в регулировании генетических процессов. Так, неприятность старения – это неприятность гармоничного функционирования биологической совокупности – совокупности, которая неосуществима без соответствующего соответствующей адаптации и психологического отслеживания человека в окружающем его социальном пространстве.
В системе ценностей и обыдённом сознании западного человека биологическая интерпретация неприятности старения оказывается единственной либо, по крайней мере, главной. С биологической точки зрения индивид рассматривается в большинстве случаев как субъект репродукции: реализовав эту функцию, он делается обременительным для собственного биологического вида. Таковой подход фактически не оставляет места, во-первых, моральным нюансам неприятности старости. Существующие попытки общества уменьшить пожилым последний этап их жизни через чур рациональны и формальны и исчерпываются такими мерами, как пенсионное законодательство, медицинские услуги, социальное обслуживание и т. п. Во-вторых, особенность человека как биологического вида пребывает в том, что кроме передачи определенных репрезентативных особенностей человек (homo sapiens) передает не просто биологическую данные для выживания данного вида – человечества, но и данные, связанную с культурно-социальными особенностями существования данного вида. Это предопределяет особенную специфику процесса старения человека, где параллельно с исчерпанием действенности определенных биологически нужных для существования факторов концентрируется и манифестируется комплект социокультурных особенностей, каковые компенсируют, а подчас и определяют само существование биологического организма.
До сих пор нет неспециализированной теории старения, которая была бы приемлема для психологов. Все теории по существу являются не более чем «микротеориями», растолковывающими не процесс старения в целом, а лишь какие-либо его уровни и аспекты. Современная психология старения выглядит только коллекцией концепций и теорий.
У нас неприятность старения интересовала не только психологов и медиков, но и философов, к примеру, феномен смерти, методы продления судьбы в русле теории русского космизма. Социально-экономические нюансы неприятности (привлечение трудоспособных пенсионеров к производственной деятельности), так же как медико-гигиенические и медико-социальные, разрабатывались до недавнего времени по большей части киевским Университетом геронтологии. В том месте же поднимался вопрос об адаптации пожилых людей к пенсионному периоду судьбы. Неприятности социально-психотерапевтической адаптации лиц старших возрастов в зданиях-интернатах изучались в рамках программ изучений НИИ организации труда и экспертизы трудоспособности калек (г. Москва).
На данный момент над проблемами старения трудятся в Центре психологического здоровья РАН, НИИ «Интернациональный центр по проблемам пожилых» г. Самары; функционирует Геронтологическое общество РАН, трудящееся в Москве, Санкт-Петербурге, других городах и Новосибирске. В 1997 г. создан НИИ геронтологии Минздрава России. Наряду с этим главные направления научных изучений сосредоточены в основном в медико-биологической и гериатрической областях.
В современной отечественной психологии лишь школа Б. Г. Ананьева разглядывает старость и старение с позиций возрастной психологии и акмеологии; неприятность старения исследуется в рамках клинической психологии и фактически не изучалась отечественной социальной психологией.
За границей существует пара психотерапевтических теорий старения. Одна из них – бихевиористско-когнитивная теория старения [Shwartz, 1984].
Вот пара вопросов, каковые разглядывает зарубежная (бихевиористско-когнитивная) психология старения:
Как допустимо идентифицировать «непрерывность» и «поведения» и прерывность деятельности в среднем возрасте и пожилом (ветхом) возрасте?
Как именно пожилой и ветхий возраст «привязан» к раннему жизненному опыту?
Изменяются ли когнитивные процессы (восприятие, научение, память и т.д.) с возрастом? В случае, если да, то какова природа таких трансформаций и как это воздействует на функциональную компетентность у пожилых?
Какие конкретно факторы более серьёзны в старении – когнитивные, социальные либо личностные?
Какие конкретно трансформации и на каком уровне функциональной компетентности приводят к слабоумию, «сенильности»?
Как определяется «психологическое здоровье» для пожилого населения?
Существуют ли базисные параметры для вмешательства в пожилой и ветхий возраст?