Лезные советы и проявленное внимание. 13 глава

совсем не умели просить за себя, среди них и

за детей. За кого-то другого – пожалуйста. Не толь-

ко просить – в бой отправятся. Но лишь не за себя либо

собственных детей. К примеру, папа ни при каких обстоятельствах не пользовал-

ся положенными ему льготами ветерана войны. В то

время, к примеру, был закон – ветераны войны имел возможность-

ли все брать в магазинах без очереди по предъяв-

лению удостоверения. А кто не забывает – очереди в те

времена были везде и огромные, кроме того за самыми за-

урядными товарами, а уж в случае, если «выбрасывали» (для

тех, кто не знает – в то время означало продажу чего-

то дефицитного, чего неизменно в продаже не бывает)

что-то особое – так легко нескончаемые, большей

части которых ничего «не светило». Папа ни при каких обстоятельствах

не пользовался собственными льготами, а стоял в очереди,

мама это принимала нормально – она и сама была та-

кая. Но в один раз в Москве они «напали» на апельси-

ны – была огромная очередь, а родители весьма захо-

тели привезти нам. И мама уговорила отца приобрести по

удостоверению. И папа приобрел, но заявил, что больше

ни при каких обстоятельствах не будет… Либо вот пример – поступление

Вити (маминого брата) в университет, где трудились ро-

дители. Я уже сказал, что Витя был послан его

родителями в Ижевск в надежде на хорошее

влияние моего отца. Влияние вправду оказа-

лось таковым, и Витя не просто закончил школу, но

и собрался поступать в университет. Более того, будучи

очень смышленым учеником, он оказывал помощь

в подготовке к вступительным экзаменам двум сво-

им одноклассницам. Так вот, эти одноклассницы

конкурс прошли, а Витя – нет, ему не хватило совсем

чуть-чуть. Исходя из этого по совету отца он отправился трудиться

на постройку электромеханического завода, а за-

тем отправился проходить службу в армию. Определив об этом, ди-

ректор университета Бабин устроил родителям страш-

ный выговор за то, что они не обратились к нему за

помощью, и по большому счету был очень этим удивлен. Либо,

к примеру, в то время, когда я поступал в университет, родители

по большому счету куда-то уехали из города. Вот задаёт вопросы-

ся – для чего? Не обязательно же, оставаясь в городе,

помогать мне поступать. Но возможно, к примеру,

кормить на протяжении экзаменов отлично, подбадривать

морально. Но родители уехали на время моих экза-

менов – дабы никто кроме того поразмыслить не имел возможности, что они

мне оказывают помощь поступать!

В театральный Наташа не поступила. В то время, когда На-

таша получала образование университете культуры, папа строил

замыслы, что по окончании окончания она продолжит собственный

научно-музыкальное развитие, быть может, защитит

диссертацию и будет покорять профес-

сиональные высоты. Но, Наташа и тут не со-

ответствовала представлениям, и вместо научного

развития встретила коренного ленинградца Женю и

стала его женой. Своих родителей предотвратили за-

ранее — приблизительно за месяц до свадьбы Наташа поз-

вонила им и сказала, что у нее имеется приятель, и что она

выходит за него замуж. Родители тут же отправились в

Ленинград знакомиться с его мамой и женихом. На

свадьбу уже не отправились — не было денег. На мой воп-

рос, не стоило ли лучше отправиться сходу на свадьбу –

в том месте бы и познакомились, а заодно бы и на свадьбе

погуляли, мама сообщила «ну, как это так, нужно же все-

таки было до свадьбы познакомиться, дабы как по-

ложено – задали вопрос согласие своих родителей и другое…».

Самих молодых эти условности, наверное, мало вол-

новали, и согласия, я так осознаю, никто не спра-

шивал. Уже отлично, что сказали… Папа по этому

предлогу не переживал, а радовался – он постоянно хотел,

дабы дочки вышли замуж и имели семьи.

Само по себе замужество Наташи еще не ставило

крест на замыслах отца по завоеванию ею научных ру-

бежей, но он, само собой разумеется, ощущал, что куда-то все не

в том направлении пошло… И я думаю – замужество тут ни при чем,

легко Наташа ни при каких обстоятельствах и не помышляла о научной

карьере. Последним ударом по замыслам отца на На-

ташины возможности стало рождение ее сына – пер-

вого внука своих родителей – Сережи. Ну все – «засосало

мещанское болото…». Ну и пускай живет, как желает.

Само собой разумеется, не обращая внимания на такую отличие между ожида-

нием и действительностью, папа ни при каких обстоятельствах не прекращал по-

могать Наташе – как и всем нам. И внука Сережу он

весьма обожал. По большому счету мама говорит, что настоящие

родительские эмоции у отца проявились к внукам.

Но, вот все-таки не получилось направить Наташу

по верному пути – возможно, думал и пережи-

вал папа. Переживал не за неуспех собственных замыслов, а за

предстоящую судьбу Наташи, которая точно ему

представлялась очень обыкновенной, средней, серой и

бедной – как и большинства радостных советских

людей. Он сделал все, что имел возможность – дальше пускай сами

идут по выбранному пути… Но и в этом случае папа

ни при каких обстоятельствах не отказывал в собственной помощи. В то время, когда Наташа

родила сына (она родила его в Ижевске), приехал ее

Женя повидаться и был очень сух в общении с ней,

чем причинил ей довольно много слёз и неприятностей. Папа,

видя это, сообщил (не Наташе, само собой разумеется, а маме – а она

уже передала Наташе), что если она, Наташа, желает,

он на данный момент же Женю выгонит. Наташа тогда не за-

желала, не смотря на то, что осознавала, что может рассчитывать на

предстоящую помощь отца. А папа точно пе-

реживал за Наташу, за ее предстоящую судьбу с этим

Женей, главная неприятность с которым была не в этом

конкретном случае, а в том, что таковой сильной жен-

щине, какой была Наташа, ощущать себя защи-

щенной и иметь возможность расслабиться возможно

лишь с еще более сильным другом, а Женя был

совсем другого типа человеком…. «И так как это на всю

жизнь» – возможно, думал папа.

На очереди была Люся. Она подавала в полной мере кон-

кретные надежды. Она, как и Наташа, закончила му-

зыкальную школу и отправилась по «верному пути» — в

музыкальное училище. Она и в том месте показала все собственные

хорошие качества – усидчивость, старание

и способности к музыке, каковые у нее, непременно,

были. Так что успешное окончание музыкального

училища и поступление в казанскую консерваторию

были в полной мере закономерными.

Эту часть собственной истории Люся поведала мне сама.

Сперва я продолжительно пробовал получить от нее хоть ка-

кие-нибудь воспоминания об отце – все было тщет-

но. Весьма она занята, так прямо занята, что некогда

ей совсем. Возможно, вы поразмыслили, что она

трудится министром? – вовсе кроме того нет. Именно в случае, если

б была министром – быть может, время и нашлось бы.

А она трудится в школе, вся голова занята вопросами

подготовки детей к очередному концерту (она препо-

дает музыку), так что у нее нет времени. Потому, что она у нас

была отличницей в школе, то вот эти замашки отлич-

ника и остались – приложить все усилия к текущему

делу. А следующее дело должно подождать. Так что,

быть может, запишись я к ней в очередь со своим де-

лом – лет через 15 она кроме этого старательно подошла бы

и к нему. Но я не могу столько ожидать – я же не был от-

личником. Так что я отыскал возможность и взял ее

устные «показания». Кстати, написав эту часть по ее

рассказу, я послал ей текст по email,

дабы она высказала пожелания и свои замечания,

на что Люся отправил мне сообщение, что она сможет

выделить мне время 8 июня (через месяц!) с 15 до 16

часов… Вот какой напряженный график судьбы у ра-

ботников образования! Я не стал занимать данный единс-

твенный вольный час – пускай уж она отдохнет…

Люся поразила меня еще больше, чем Наташа. Ее

главным воспоминанием об отце также были его

воспитательные беседы и строгость на кухне, она так

же, как я и Наташа, запомнила, что отца опасалась и

предпочитала меньше с ним общаться. Это было уди-

вительно, первым делом, тем, что Люся была от-

личницей, «паинькой», никаких неприятностей с ее школь-

ными и музыкальными делами у своих родителей не было.

И вот – на тебе.

В качестве иллюстрации собственных взаимоотношений с отцом

Люся выбрала и поведала мне историю собственного за-

мужества и роли и развода отца в этом вопросе. Сам

я этих подробностей не увидел – вся эта история,

как и многие другие истории в семье, прошла мимо

меня – вероятнее, я не очень и интересовался.

Так вот, Люся вышла замуж, будучи студенткой

Казанской консерватории. Как я уже сказал, папа

строил определенные замыслы ее предстоящего разви-

тия, то есть – видел ее научным работником в об-

ласти музыкальной литературы. В таковой профессии,

полагал папа, Люся в полной мере может реализоваться,

обеспечить себе более-менее обычный доход и

кроме того национальность не станет громадной преградой –

в случае, если, само собой разумеется, не лезть в главы. Так думал папа

и готовься оказать Люсе не просто родительскую, а

кроме этого и опытную помощь. Он кроме того прочи-

тал множество литературы о музыке, например, о

Шостаковиче, которого Люся .

В то время, когда папа обнаружил время для всего этого – непонят-

но, у него собственной работы было в избытке. Кстати, одну

такую их беседу о Шостаковиче я не забываю и сам, пос-

кольку принял в ней яркое участие.

Дело было так: мы ехали в поезде в Москву – ро-

дители, Люся и я. Люся села в к нам в поезд в Каза-

ни (она обучалась в том месте в консерватории), и сейчас мы

дружно ехали в Москву и дальше – к бабушке в

Гжатск. Люся говорила с отцом о Шостаковиче,

и, как в любой момент, демонстрировала собственные знания и была

легко само музыкальное совершенство. Я принять

участие в беседе не имел возможности, поскольку из всей темы знал

лишь, что Шостакович – это композитор. Так что я

молчал, не очень то и хотя принимать участие. В это вре-

мя проводница принесла газеты. Потому, что знатоки

музыки были увлечены ученой беседой, газеты они

наблюдать не стали, а я – от нечего делать – забрал одну.

И заметил на первой странице сообщение о том, что

погиб Шостакович. Выждав момент, я, тоном инте-

ресующегося любителя, кроме того пара заискивая

перед специалистами, задал вопрос: «Люсь, а Шоста-

кович жив?». «Ну, само собой разумеется, жив» — последовал не-

медленный ответ, тоном, исключающим какой-либо

другой вариант. В этот самый момент мой выход: «Ха!» —

радостно сообщил я, — «как бы не так!», и сунул ей газету.

Разумеется, на Шостаковиче держался целый музыкаль-

ный мир. По крайней мере, Люся расплакалась и

рыдала так, что я кроме того начал сомневаться, верно

ли я осознавал, что Шостакович был композитор, а не

какой-то друг семьи… Папа Люсю пожалел –

взглянуть на меня своим уничтожающим взором,

отчего радость победы у меня сходу улетучилась, и

стал ее успокаивать.

Так вот, папа довольно много времени уделил изучению воп-

росов, которые связаны с Люсиной профессией, об-

суждал их с ней и готов, по всей видимости, был оказывать ей

всякую вероятную помощь в ее будущей научной

деятельности. А Люся вместо признательности, ко-

торая, само собой разумеется, должна была выразиться в усилен-

ном рвении к научным вершинам, решила вый-

ти замуж. Как уже повелось в отечественной семье (бедные

родители, я на данный момент воображаю, каково им все это

было!), своих родителей известили фактически в послед-

ний момент, с женихом они познакомились на свадь-

бе. Ну разве об этом они грезили, и разве так себе

воображали замужество дочерей? Само собой разумеется, они

сами, в то время, когда женились, не предстали пред очи мами-

ных своих родителей, а также на свадьбе их, своих родителей, не

было – так же, в общем, как и самой свадьбы в на-

шем сегодняшнем представлении. Но так как это было

время, в то время, когда просто не было возможностей приехать.

Да и то – папа писал родителям мамы письмо, убежда-

ющее их в серьезности эмоций, планов и намерений.

И не просто словами – он привел полный экономи-

ческий расчет их жизни, с расчётами и таблицами,

из которых очевидно следовало, что денег у них достаточ-

но и еще останется. Ну как тут маминым родителям

было не порадоваться. Действительно, жизнь внесла собственные

коррективы в экономические прогнозы отца, и денег

им в любой момент не хватало, но сам подход! А тут – на тебе,

приезжайте, дорогие родители, я выхожу замуж. Ро-

дители, само собой разумеется, отправились. И познакомились в том месте с

Люсиным женихом и всей его родней. Позднее, в то время, когда

я познакомился с ним, я в первую очередь представил

себе впечатления своих родителей, в то время, когда они приехали к

ним на свадьбу. По большому счету, на меня лично он произвел

чувство хорошего для того чтобы, спокойного человека.

Но, само собой разумеется, он был человеком совсем другого скла-

да и взоров на судьбу, чем тот, кого бы родители – я

уверен – желали видеть мужем Люси. Особенно папа.

Так что я воображаю себе реакцию отца, в то время, когда их

познакомили – он же сходу все заметил и осознал, я

уверен. Но было поздно – свадьба уже фактически

началась. Так что родителям ничего не оставалось,

как присоединиться к радости. Ну, не портить же

свадьбу из-за таковой ерунды, как не понравившийся

родителям невесты жених! Они радовались, знако-

мились с другими новыми и родителями родственни-

ками, а папа кроме того устроил легкий словесный флирт

с какой-то родственницей жениха, совсем безо-

бидный — так сообщить, для ускорения налаживания

родственных связей. Я уверен, что отцу ничего не

стоило привести к интересу представительниц прекрас-

ного пола, и не только на лекции по психологии. Так

что неудивительно, что означенная родственница

была очарована значительно больше, чем предполага-

лось, и в течение всей свадьбы пробовала заигрывать

с отцом, быть может, уже придумывая имена их буду-

щим детям… Но свадьба закончилась, а жених – те-

перь уже супруг – остался. Как я уже сообщил, мне лично

он нехорошего ничего не сделал и показался кроме того очень

хорошим человеком. Но, этого, само собой разумеется, мало,

дабы сделать кого-нибудь радостным, а тем более

Люсю – женщину из совсем другого публичного слоя,

либо, вернее сообщить, прослойки. Люся с ее мужем

были полностью различными людьми по всем направле-

ниям, к тому же ее супруг имел очень, я бы сообщил, уп-

рощенные представления о супружеской жизни, собственной

роли в отношении и семье к даме. Так что Люся

взяла в мужья совсем не для того чтобы человека, какого именно

бы желал для нее папа, какого именно бы желала она сама,

она заслуживала более уважительного отношения к

себе, более надежного спутника и по большому счету более от-

ветственного и нравственного человека – в этом нет

никаких сомнений. Не знаю, что в том месте думала Люся,

в то время, когда выходила за него замуж, но вероятнее, прос-

то поддалась каком-то порыву… Само собой разумеется, с точки зре-

ния людей здравомыслящих, а также своих родителей

(и не только отечественных), замужество – дело важное,

к нему нужно подойти обдуманно, а не под влиянием

неожиданных чувств. В полной мере возможно. Но Я

с этим дать согласие не могу хотя бы по причине того, что все

самые хорошие и значимые в моей жизни ре-

шения принимались именно на уровне чувств, а не

раздумий. Так что я Люсю в полной мере осознаю – может,

конкретно так и нужно выходить замуж, кто его знает…

Не смотря ни на что, но скоро Люсина жизнь не

заладилась, а рождение ребенка не только не укрепи-

ло, а, напротив, еще более ослабило и без того шата-

ющиеся отношения, каковые для Люси имели самые

негативные воплощения. Люся все скрывала от

своих родителей, полагая, разумеется, что это ее вина, и она

сама обязана с этим совладать. И она справлялась,

как имела возможность. Родители все ощущали, но потому, что

Люся с семьей жили в Казани, уверены быть не могли

и совершенно верно ничего не знали. в один раз они отправили меня

на «разведку», дабы я нежданно приехал к себе домой

и просто посмотрел как в том месте жизнь. Я взглянул – все

было не хорошо, Люся совсем не смотрелась счастли-

вой, не смотря на то, что и весьма старалась. Так я и доложил роди-

телям. Не пологаю, что на основании моих слов – они

для своих родителей были только подтверждением того, что

они уже подозревали сами – папа начал «пикетирова-

ние» Люсиной супружеской жизни. Как я себе представ-

ляю (задать вопрос не у кого), он осознал, что Люсе весьма

не легко, что она это скрывает и может продолжать

для самообладания своих родителей (в ее понимании) тащить

эту лямку всю жизнь. Я уже писал, что еще задолго

до всей данной истории, в то время, когда дочки были мелкими,

папа сказал, что желает, дабы они, в то время, когда вырастут,

непременно вышли замуж и дабы у них была счаст-

ливая супружеская жизнь. Но дабы они непременно на-

шли в себе силы развестись, в случае, если это будет не так. Вот

таковой момент и настал, и папа, я думаю, ,

что спасти Люсю может лишь развод, и что сама она

этого сделать не сможет. Так что папа взялся за дело.

Он являлся приверженцем хирургических ответов, а в

данном случае, думаю, это было единственно верное

ответ, не смотря на то, что и болезненное. Они сидели на кухне –

Люся, отец и Наташа. Не знаю, с чего начался разго-

преступник, но лишь папа внезапно со всей прямотой высказал

негативное мнение о Люсином замужестве, которое

вычислял ошибочным, завершив собственный выступление сло-

вами «Как ты по большому счету имела возможность?». Практически за пять ми-

нут он довел Люсю до слез — она ушла в помещение и про-

плакала в том месте целый сутки, ее успокаивала Наташа, но она

ее успокаивала доводами о том, что папа-то прав,

а это Люсю совсем не успокаивало, потому, что она и

сама это знала. Через кое-какие время папа позво-

нил Люсе в детский сад (она подрабатывала в детском

саду в Казани) и начал убеждать ее переехать обратно

в Ижевск, говоря, что они с мамой во всем окажут помощь и

весьма желают, дабы она возвратилась. Это продемонстрировало Люсе,

что ей не нужно ничего от своих родителей скрывать – они все

уже осознали, и, основное, — они на ее стороне. Через не-

которое время он позвонил еще раз, и опять убеждал

Люсю, что они с мамой будут рады ее возвращению.

Путь к спасению был открыт. Так что скоро Люся пе-

реехала обратно к родителям с сыном Павликом. Все

неприятности супружеской жизни, упавшие на Люсю,

очень сильно подорвали ее нервы и здоровье, и лишь пере-

езд обратно в Ижевск, я думаю, спас ее от настоящей

трагедии. И в этом главную роль сыграл папа.

Он, как в любой момент, выступил «врачом» в самый

необходимый момент. А врачей дети не обожают – как не

обожают и зубных докторов, поскольку они делают им больно.

Какой ребенок будет думать о том, что именно этот

доктор и решил его проблему с зубом. Я замечательно пом-

ню Анну Петровну – зубного доктора, к которому нас

водили детьми. Радость ни при каких обстоятельствах не посещала меня

при встрече с ней, не смотря на то, что я не забываю, сколько терпения

и сострадания она проявляла, сверля мне зубы этим

отбойным молотком, что она притворно назы-

вала «машинкой».

Вот так и папа – кроме того по прошествии стольких лет,

будучи уже совсем взрослой, Люся, рассказы-

вая мне всю эту историю, главное эмоциональное

ударение сделала именно на том моменте, как папа

ей выговаривал и как она затем плакала. В противном случае,

что этим он положил финиш ее страданиям – она хоть

и осознаёт, но в хорошие чувства это как-то

не перешло…

Папа все сделал чтобы устроить Люси-

ну жизнь дома. Начиная с прописки. Прописать ее

обратно пришлось тяжело, и папа израсходовал на это довольно много

времени и сил, сидя в очередях, убеждая чиновни-

ков. А также пользовался своим удостоверением ве-

терана войны – он весьма желал оказать помощь Люсе, и для

этого готов был на все. А позже Люся без шуток забо-

лела, так что папа уже и не помышлял о ее карьере,

а только сохранял надежду, что она поправится, и старался де-

лать для нее все что имел возможность.

Я сейчас заканчивал физико-математический

факультет университета и подавал определенные

надежды. Как я уже сказал, папа многому пытал-

ся меня научить, стремясь к моему разносторон-

нему формированию. Он отдавал меня в разные сек-

ции, кружки, многому учил сам. Я все это постигал

достаточно легко, переходя к новым видам. Другими словами

разносторонне развивался. Но в будущем моя

разносторонность стала отца настораживать – я во

многих областях проявлял свойстве, но скоро

терял интерес. При таком подходе к делу удачи в

науке, которых папа, как и для дочерей, желал для

меня, были на грани. Сам папа добился собственных ус-

пехов методом длительно опытного развития

в собственной области, и того же желал от меня – пускай и в

второй области. А вот этих-то качеств – рвения

к результату, долгого упорного познания в од-

ном направлении – я и не демонстрировал. В школе

я познакомился с программированием, которое меня

весьма увлекло и выяснило мой выбор предстояще-

го пути. Действительно, я планировал поступать в Москву,

и родителям многие говорили, что мне нужно ехать в

Москву, но они не желали, дабы я уезжал, не хоте-

ли оставаться одни – дочери-то уже уехали. Они со-

общили мне о собственном жажде, не настаивая – легко

попросили не уезжать. Если судить по тому, что я закончил

университет в Ижевске, я дал согласие. Сам я этих со-

бытий не помню, знаю лишь по рассказам мамы.

Папа воспрянул духом по поводу меня. Во-первых, я

поступил на профессию «математика». Папа ма-

тематику обожал и довольно часто сказал, что это значительно лучше,

чем психология, а также самостоятельно изучал не-

каковые разделы высшей математики. Во-вторых, я

собирался развиваться в программировании – тог-

да направлении совсем новом и, как мы сейчас

знаем, перспективном. А папа обожал все новое и пер-

спективу, непременно, видел. Но, уже первые ме-

сяцы моего студенчества повергли отца в уныние –

вместо отчаянного броска в науку, я внезапно полюбил

музыку в ее эстрадном варианте и начал играть в уни-

верситетском вокально-инструментальном ансамб-

ле. ВИА, как тогда именовали. Для этого я возвратился к

музыкальным занятиям и забрал пара уроков по

гармонии у Люси. Помимо этого, я увлекся художест-

венной самодеятельностью, которая в то время была

неотрывной частью студенческой жизни, и прини-

мелок в ней активное участие. Родители неоднократно слыша-

ли хорошие отзывы обо мне в этом замысле, им прият-

но было видеть меня на сцене общеуниверситетских

мероприятий. Но, это не затмило тревоги

отца за мое научное будущее. Меня никакое буду-

щее, тем более научное, по всей видимости, не тревожило, а из

всех университетских занятий нравилась лишь ху-

дожественная музыка и самодеятельность. не забываю,

на каком-то этапе, курсе на 2-м, возможно, поняв,

что главное, чем я обязан заниматься – математи-

ка – не приносит мне эйфории и не вызывает интере-

са, я решил поменять собственную жизнь. Замысел был несложен –

пойти в армию, а позже трудиться таксистом. не забываю,

я поделился этим замыслом с отцом – не в силу того, что хо-

тел поделиться, а просто без ответа отца никакие

важные вопросы дома не решались. Заключения

отца было категоричным – нет. Он кроме этого выразил

собственный неудовольствие моим непостоянством, сообщив

фразу, которую я до сих пор не забываю: «Попрыгунчи-

ков нам не нужно». Я и не ожидал какого-либо сочувс-

твия и понимания. Тем более, что папа был прав – я

вправду многим увлекался и ко многому быст-

ро остывал. Но мне было весьма жалко – я это не забываю.

«Попрыгунчиков нам не нужно»… А что же мне было

делать, в случае, если я таковой?

Кстати, замысел трудиться таксистом, наверное, также не

с неба упал – так как, как я уже сказал, папа сам

весьма обожал управлять автомобилем и сам сказал, что ра-

ботал бы водителем, если бы не инвалидность. И мне

управлять автомобилем также весьма нравилось и нравится до

сих пор. И я таки реализовал собственный замысел – в годы пе-

рестройки был период, в то время, когда у меня не было доста-

правильных доходов, и я «таксовал» по ночам – и мне

это весьма нравилось. Думаю, папа был прав – в том

смысле, что ему бы это также понравилось.

Но, скоро у отца показались основания успо-

коиться – приблизительно с 3-го курса я начал деятельно разви-

ваться в программировании, показывал хорошие ре-

зультаты, выступал на конференциях, писал диплом

в Москве. Папа весьма радовался этому – наконец-то

хоть один из детей, помой-му, отправлялся по намечен-

ному им, отцом, пути… Меня распределили на работу

на вычислительный центр университета и планирова-

ли через 1-2 года послать в аспирантуру в Москву.

Действительно, я уже к этому времени женился, чем кроме этого

доставил родителям некое беспокойство. Ко вре-

мени женитьбы мне было всего 19 лет, я закончил 3

курс. Папа думал, что я не только еще не определился

со своей судьбой, но кроме того и не пробовал определиться

и жил сегодняшним днем, но против моей женитьбы

не возражал — возможно, он сохранял надежду, что личная

семья организует у меня более важное отношение

к судьбе… Незадолго до свадьбы родители отправились в

Прагу – в том месте жила мамина сестра с семьей. Было весьма

жаркое лето, жара была везде – и в Праге, и в Москве,

и в Ижевске — и это ухудшало самочувствие отца, уже

перенесшего к тому времени два инфаркта. В Праге

папа приобрел линолеум – невиданный тогда в СССР ма-

териал для покрытия пола. Папа был очень неравно-

душен к устройству дома, и ко всему новому, так

что устоять он не имел возможности, а мама отговорить не смогла. И

вот они с мамой возвращаются в Ижевск, где через не-

какое количество дней будет моя свадьба. С данной кучей вещей,

чемоданов и рулоном линолеума (лишь представьте

себе!), что папа нес на плече. В Москве на вокза-

ле — носильщиков не отыскать, в камере хранения отка-

зываются принимать линолеум, сутки на жаре в Моск-

ве, позже проводница отказывается пускать в вагон с

линолеумом, скандалы, споры… Наконец, разрешили войти,

поезд отправился… Вечером у отца произошёл сильный ин-

фаркт с аневризмой. Ему было очень плохо, мама

до сих пор вспоминает данный момент с кошмаром. Так что

на свадьбу папа не попал, а попал в поликлинику. Отечественный

сосед Борис Иванович, в то время, когда я ему заявил, что папа в

поликлинике с инфарктом, понимающе задал вопрос «Из-за

тебя, что ли?» — имея в виду грядущую свадьбу.

Я заявил, что нет, не смотря на то, что – кто знает?

Скоро у нас появилась дочь – прямо в сутки рожде-

ния мамы, так что назвали ее, само собой разумеется, Аней – впро-

чем, это имя было готово для нее заблаговременно, так что

совпадение дня рождения – легко еще один предлог.

У своих родителей стало уже два внука и одна внучка. Папа

весьма обожал Аню – я это не забываю. не забываю кроме того неко-

торые эпизоды: так, он держал Аню на коленях и ри-

совал карандашом на листочке бабу Ягу – ужасную

такую бабку с крючковатым носом и громадными зуба-

ми. Позже задавал вопросы Аню: опасаешься бабу Ягу? Аня

осознавала, что баба Яга нарисована, и сказала, что

нет, не опасается. Тогда папа сверлил карандашом дыр-

ку во рту бабы Яги и предлагал Ане вложить в том направлении

пальчик. Аня опасалась, а папа ее уговаривал а также

подначивал – ага, дескать, значит, опасаешься… Мы все

жили совместно – родители, я с дочкой и женой, сест-

ра Люся с сыном. Жили мы все в том же доме, где я

и появился, на ул.Ломоносова, за 2-м корпусом уни-

верситета. Практически сразу после рождения Ани родителям

дали новую квартиру. На очереди они находились дав-

но, но ни при каких обстоятельствах о себе не напоминали, как в большинстве случаев, не

полагая вероятным лишний раз обращаться к руко-

водству по личным вопросам – тем более по такому.

А нужно было – так как все остальные очередники делали

это неизменно, напоминая о себе и подталкивая ру-

ководство к ответу их неприятностей. По окончании рождения

Ани – в то время, когда нас в квартире стало уже 7 человек! —

мама отправилась в ректорат (отец-то ни за что бы и не по-

шел), напомнила, как продолжительно они стоят в очереди — и

Очень нужные советы! Автор: Святитель Тихон Задонский . Наставление христианское


Интересные записи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: