Он перевернул следующую страничку, в этот самый момент ему в глаза ринулась одна фотография. На ней был сфотографирован курсант с авиационными петлицами на погонах. Он пристально взглянуть на неё, и внезапно всё осознал. Осознал, кто это был.
Стас первый раз видел его, не смотря на то, что не забывал на лицо практически всех курсантов кроме того старших направлений. Он повернулся к Ирине и вопросительно взглянуть в её глаза.
Она села на соседний стул и взглянуть на него, чуть склонив голову.
В глазах её сейчас была видна откровенная грусть.
— Это.., это он? — ещё не веря в замеченное, сказал Стас. Как в эти 60 секунд ему захотелось, дабы она отрицательно ответила на его вопрос.
Но она не сказала, ни слова, кивнула головой и отвернулась, не выдержав пристального взора Стаса.
В глазах его всё помутилось, в ушах показался шумящий звон, будто кто-то опустил на его голову что-то тяжёлое. Сердце дёрнулось, и сходу сжалось, отозвавшись тупой болью во всей груди, ноги ослабли. Он опустил взор.
— Всё! — поразмыслил он, и глухая обида начала заполнять его душу.
Пускай хоть раньше он и догадывался, была у него такая идея, что у Иринки мог быть юноша, но он не имел возможности поразмыслить, что это был курсант. Ему было бы легче, в случае, если б это был гражданский юноша. Это было бы не так жалко. Но так как это был курсант, что точно летал тут раньше, что его.
Он медлительно повернулся и отключил магнитофон. Тягучая тишина расползлась по помещению и ужасным грохотом обрушилась на уши Стаса, ещё посильнее усиливая боль в его груди.
— Нет, нет, нет! — закружились в его сознании эти слова — нет, не может быть!
— Но как же так? Для чего же тогда со мной познакомилась? Так как имела возможность ещё тогда, на дискотеке отказать!
Он опять взглянуть на неё и она, возможно, осознав его, ответила:
— Забудь обиду меня Стас! Видишь, как всё не хорошо оказалось. Я осознаю тебя. Не требуется мне было тогда с тобой знакомиться, но я сама не могу осознать, по какой причине всё так оказалось. Я почему-то не решилась тебе отказать, как вторым до тебя. Забудь обиду меня Стас! — она положила руку на его плечо.
Но он, сложив руки на столе, опустил на них голову. Как же ему в эти 60 секунд не хотелось в это верить! Как ему не хотелось осознавать, что вот так легко он теряет любимого человека!
Мысли роем носились в его голове и никак не могли прийти в порядок.
— Для чего? Для чего я тебе сообщила? Что я наделала! — схватила Ирина альбом и вышла из помещения.
Стас медлительно поднялся и направился к выходу.
— Ты куда? — остановила она его, но внезапно осёкшись, отошла в сторону — я тебя провожу.
Но он ничего не ответил, и медлительно начал одеваться.
Она также, за ним, надела куртку, и вышла на улицу.
— Ты отправишься пешком либо отправишься на автобусе? — задала вопрос она.
Он кивнул в ответ головой и развернул к остановке где останавливаются автобусы. Потупив взор в почву, медлительно отправился.
Ирина шла рядом с ним, чуть в стороне и позади, не решаясь заговорить. Она ощущала, что весьма виновата.
— Ты его обожаешь? — первым прервал молчание Стас.
Для неё данный вопрос был такими неожиданным, что она содрогнулась и остановилась. Он также остановился и, повернувшись, взглянул ей в глаза.
Какую-то боль и горечь он увидел в эту секунду в её взоре, но не опустил взор, а продолжал в упор наблюдать на неё, как бы, требуя немедленного ответа на собственный, весьма тяжёлый вопрос.
Она закрыла глаза и, кивнув, опустила голову.
— А меня? — задал вопрос он.
Она снова подняла на него глаза, и Стас заметил, как они наливаются слезами.
— Да! Да! И тебя я обожаю! Вот исходя из этого, я и не знаю что делать! — внезапно быстро ответила она и отвернулась.
От для того чтобы ответа ему хоть и стало легче, но всё равняется он ощущал, что всё уже утрачено. С каждой минутой она всё дальше и дальше отдалялась от него.
Он опять медлительно повернулся и зашагал в сторону остановки.
Ирина простояв ещё пара секунд двинулась за ним.
— Всё, я на следующий день разобьюсь! — негромко сказал он, опустив голову и бессмысленно глядя себе под ноги.
Хоть он это и сообщил весьма негромко, однако Ирина услышала его.
— Ты что, дурачок! Ты думаешь, что говоришь? Не смей и думать об этом — она скоро догнала его и забрала его под руку. Но Стас шёл и молчал, отрешённо смотря себе под ноги.
— Стас, прекрати, ты что? Мне также весьма не легко, у меня также такое настроение, как у тебя, но я так как так не думаю. Прекрати, я прошу тебя.
Лишь они подошли к остановке, как подъехал автобус.
— Всё, Ирин, больше меня не провожай, не нужно.
— Забудь обиду меня Стас, я и в самом деле не желала тебя так расстроить.
— Хорошо, Ирин! Я на тебя не в обиде. Значит такая моя будущее! — постарался улыбнуться он, но ухмылка оказалась какая-то кислая и он, скоро повернувшись, сел автобус.
Автобус тронулся, и Стас взглянуть в окно. За окном стояла, всё такая же высокая и красивая, Ирина. Но уже далёкая и недосягаемая, что ему стало ещё тяжелей и он, повернувшись, состоялся в центр салона.
Следующий сутки начался как в большинстве случаев. Ребят подняли весьма рано. Полёты были запланированы в первую смену. Но что-то необыкновенное творилось со Стасом. Тяжёлая тоска давила на его сердце. Он, без звучно, сидел в постели, опустив руки, и наблюдал в одну точку.
— Стас, ты что, давай наряжайся, в противном случае не успеешь, — Сообщил стоящий рядом Фарид. Но он лишь кивнул в ответ, сидя .
— Да что с тобой? — подсел к нему Фарид — ты что какой-то разбитый, как курица по окончании семь дней голодовки? А?
— Да нет, ничего, я сытый по горло!
— Ладно-ладно, не темни, я ещё день назад обо всём додумался, в то время, когда ты пришёл и упал в постель. Что снова домашняя драма?
— Да иди ты! — махнул Стас и начал одеваться.
— Ну хорошо, не скажи, это твоё дело, но в случае, если б всё поведал, легче бы стало. А-а-а! Что с тобой сказать?! — он махнул рукой и, схватив шлемофон и планшет, побежал на улицу. Уже с порога крикнув:
— Дурачок! Было бы почему мучиться!
— Сам ты дурачок! — пробубнил себе под шнобель Стас и, забрав планшет, отправился на выход.
Выпив в столовой кофе, Стас вышел на улицу. Больше ничего не лезло, комок в горле застревал. Он медлительно, один, отправился на аэропорт, не став ожидать, в то время, когда позавтракает эскадрилья.
Придя на стоянку, он сел на колесо вертолёта и с грустью взглянуть на район, что всё так же сиял в лучах восходящего солнца, и небо наливалось голубизной.
Но от этого становилось ещё тяжелей, и его плечи и голова опускались всё ниже и ниже.
Ему на данный момент ничего не хотелось. Лишь одна идея переполняла его голову: « Но по какой причине? По какой причине я опоздал? За что будущее так ожесточённа ко мне?».
Показалась эскадрилья. Все были с хорошим настроением. Отовсюду слышался остроты и смех.
Курсанты разошлись по вертолётам и принялись расчехлять и готовить их к полётам.
— О! А ты что расселся? — толкнул Стаса в плечо подошедший Олег Мясников, удивлённо глядя на него — уже давно расчехлил бы борт, в противном случае сидит тут, грезит!
— Хорошо, не трогай его — окликнул Олега Фарид — не видишь, у него настроение нехорошее.
— Заткнись, идиот! — злобно сообщил Стас, и угрюмо взглянуть на Мясникова, поднялся и отправился в сторону инженерного домика.
— Ну вот, парня обидели! — сказал Фарид.
— Ничего! Это ему полезно! Я увидел, в то время, когда он злится — у него стремительнее всё проходит — ответил Мясников.
— Дурень ты! Так запрещено ни при каких обстоятельствах делать! Ему не очень приятно, да и сам можешь схлопотать от него. Вон, какая громадина — кивнул в сторону удаляющегося Стаса Фарид.
— Эй! Ты хоть вёдра забери, да воды принеси, именно по пути! — крикнул вслед Андрей Данилов.
Но Стас не слышал этих криков. В ушах его, как вата, стояла гудящая пелена.
Он шёл в сторону курилки, около инженерного домика, где уже собрались инструктора. Найдя взором Сорокина, он решительно направился к нему.
Сорокин ещё с далека увидел идущего к нему Стаса.
— Ты что Стас не помогаешь ребятам?
— Андрей Юрьевич, возможно вас на минутку — и он отошёл чуть в сторону.
— Ты наблюдай, какие конкретно секреты! Ну что у тебя?
— Андрей Юрьевич, я сейчас не буду летать.
— Что-о? — удивлённо вытаращил Сорокин глаза на Стаса — как это ты не будешь летать?
— Я сейчас не бу-ду ле-та-ть! — раздельно и уже более раздражительно повторил Стас.
— Ты мне эти штучки кинь, не будешь ты летать! А кого я вместо тебя в замысел засуну, себя? Да? Я и без того из кабины по шесть часов не вылажу.
— Андрей Юрьевич, не могу! — уже тише сказал Стас и опустил глаза.
Сорокин помолчал и уже более тихо задал вопрос:
— Что? Снова в том месте? — он кивнул в сторону района — да ты не молчи, я про всё знаю, либо хотя бы догадываюсь. Хорошо, иди, лишь на глаза никому не попадайся.
Стас, без звучно, развернулся и направился в лагерь.
Придя в казарму, он разделся, лёг в постель и положил на голову подушку.
Пролежав так мин. пятнадцать, он внезапно услышал голос дневального, что кому-то докладывал и стремительные толстые шаги в сторону его кровати.
— Где данный чёртов Штинов?
Он определил чуть картавую обращение начальника звена, майора Точилова, и медлительно присел в постель.
— Я тут — звучно сообщил он, не смотря в сторону приближающегося Точилова.
— Ты что это удумал? А? Как это ты не будешь летать? А? Что молчишь? Да и поднимись, в то время, когда с тобой старший по званию говорит — быстро начал он.
Стас медлительно встал.
— Я тебе думается, задал вопрос, либо ты меня не слышишь?
— Да иди… — желал было нагрубить Стас, но сдержался и отвернулся.
— Ну ты мне поболтай! Вмиг на данный момент отправишься яму копать! Ишь ты петух, гамбургский! Что произошло? По какой причине не можешь летать? — уже более тихо сказал начальник звена.
— Не хорошо себя ощущаю — угрюмо сказал Стас, глядя в пол.
— Ну, так иди в санчасть, в случае, если не хорошо.
— Да нет, не это!
— А что ж тогда?
— Личное.
— Эх ты, наблюдай-ка! «Личное»! Тебе на следующий день программу завершать, а ты «личное». Ну хорошо! Сиди. Твоё дело. Не мне программу завершать! — он повернулся и отправился к выходу.
Стас опять лёг в постель и попытался уснуть. Но ничего не получилось. Он вышел на улицу, покурил и опять улёгся в постель. Через полчаса ему однако удалось заснуть.
Глава IX.
«Обнимая небо!»
Через пять дней Стас заканчивал программу. Настроение его мало улучшилось, обида дремала. Но однако осталось чувство какого-либо упадка, бесконечной грусти об потерянном.
Наступило 15 августа. В данный сутки он должен был завершать собственные полёты.
Запланированы они были во вторую смену, и все подготовки к ним проходили без спешки, какая время от времени бывала по утрам, при полётах в первую смену.
Полёты начались как в большинстве случаев. Стас не ощущал какой-либо торжественности, кроме того напротив мало волновался, поскольку заканчивал он программу первым в звене.
Экзаменационный полёт должен был выполняться с замкомандиром эскадрильи, майором Козубом, и он ощущал, что спрос будет строгий.
Экзаменационный полёт в зону был запланирован уже ближе к вечеру. Сорокин намерено попытался спланировать полёт к вечеру, т.к. к этому времени в воздухе делается спокойней, меньше болтало и крутило, с таким расчетом, дабы полёт прошёл как возможно лучше и спокойней.
Перед полётом он, как в большинстве случаев, настроил Стаса на полёт, подбодрил его, не смотря на то, что постоянно знал, что он не подведёт. Взлетать он должен был с заправочной, и необходимо было ещё сходить за зам.комэском.
Сорокин сообщил, дабы Стас садился в вертолёт и подготавливался к полёту, а сам побежал на СКП за Козубом. Через пара мин. Стас заметил приближающегося к вертолёту контролирующего и следом идущего Сорокина, быстро начал готовить вертолёт к запуску.
Майор Козуб сел в кабину, и рукой продемонстрировал, дабы Стас запускал двигатели. Сейчас Стас старался делать всё не торопясь, поскольку и работа с оборудованием кабины также оценивалась.
Сорокин, без звучно, стоял у левого блистера и пристально смотрел за действиями Штинова. Всё было верно. Успокоившись, он хлопнул Стаса по коленке и, закрыв блистер, отошёл в сторону.
По окончании запуска двигателей, Стас, как возможно спокойней, рассказал о готовности к полёту.
Козуб кивнул головой и указал рукой, дабы он выруливал вперёд. Стас улыбнулся стоящему в стороне Сорокину и перевёл вертолёт на руление.
Вырулив в первую линию заправочной, он запросил:
— «726-ть», на заправочной карту выполнил, взлёт в зону на зачёт.
— «726-ть», взлетайте, 3-я территория, — ответил РП.
Стас облегчённо набрался воздуха. Ему весьма хотелось слетать на экзамен конкретно в 3-ю территорию. Она была его любимой, и он отлично ориентировался в том районе. Он медлено отделил вертолёт от почвы и перевёл его в разгон скорости. Все перемещения он старался делать как возможно уверенней и чётче.
— Выходить будем с 4-го разворота — сообщил он по СПУ Козубу.
Контролирующий кивнул головой и уставился в окно, смотря вниз, на землю.
— «726-ть», на 4-ом выход в 3-ю — запросил Стас.
— «726-ть», выходите — дал разрешение РП.
Стас поразмыслил, как на данный момент Сорокин стоит на старте и слушает его радиообмен, пристально смотря за вертолётом.
Это его как-то подбодрило.
Поставив на курсозадатчике компаса курс в зону, Стас эргономичнее уселся в кресле и исправил НПЛ ( наколенный планшет лётчика) на колене.
— Делаю манёвр скоростью — сообщил он о начале собственной работы контролирующему.
Козуб в ответ лишь кивнул и беспокойно завозился в кресле, всё время покашливая, как старичок.
Стас выполнил манёвр скоростью и указал вперёд рукой:
— Вон в том месте территория, а во-о-он то озерцо — её центр.
— Осознал-осознал, ты делай задание, не нужно мне ничего сказать, я сам всё замечу.
Придя в зону, Стас выполнил пара виражей, и вопросительно уставился на Козуба.
— Вираж с креном 30 градусов будем делать? Сейчас температура +32 градуса, но это было днём! А на данный момент предположительно дремала, в противном случае может запрещено?
— Давай один вираж влево и достаточно, запроси понижение, ответил Козуб.
— Осознал — кивнул он в ответ.
Удачно и чисто сделав данный самый тяжёлый вираж, Стас успокоился. Самое тяжёлое выяснилось сзади.
— «726-ть», в 3-й восемьсот понижение.
— Понижайтесь «726-направляться».
— Осознал — ответил Стас, и перевёл вертолёт на понижение.
По окончании того как стрелка на высотомере дошла до заданной высоты он начал выводить его из понижения в горизонтальный полёт, но почувствовал, что что-то мешает идти рычагу шаг-газа вверх. Он взглянуть в сторону Козуба и заметил, что тот придерживает рукоятку, не давая ей идти вверх.
— Давай понижайся до 200 метров — сообщил он по СПУ.
— Но так как это не разрещаеться, поскольку не запрещаеться лишь до 400 метров — заспорил, было, Стас. Но позже отыскал в памяти, что контролирующий в праве изменять полётное задание. Снизился до 200 метров и огляделся.
Около, как хватало глаз, простирался сосновый лес. Он и не пологал, что в этом месте такое превышение земной поверхности и она практически рядом, не смотря на то, что и на высотомере стрелка остановилась на отметке 200 метров.
— Ну, сейчас давай на аэропорт — сообщил Козуб.
В этот самый момент лишь Стас додумался, по какой причине Козуб сообщил ему понижаться до 200 метров.
С 400 метров ещё было видно огромное белое строение элеватора в Кузнецке, которое было хорошим ориентиром для возвращения на аэропорт, а вот на двухстах метрах оно провалилось сквозь землю за возвышениями, каковые были между Кузнецком и 3-й территорией.
Сейчас его не было видно. Стас перефирийным зрением увидел, как прекратил ёрзать на своём кресле зам.комэска, и уставился на Стаса.
Стас осознал, что контролирующий ожидает, в то время, когда он поставит курсозадатчиком верный курс на аэропорт.
Силясь отыскать в памяти курс обратно, он попытался не продемонстрировать контролирующему того, что он его не помнит. Он перефирийным зрением взглянуть на НПЛ, на котором небольшими цифрами, известный лишь ему, были написаны обратные направления из территорий. Набравшись воздуха с облегчение, он бережно поставил курсозадатчик на необходимый курс.
Козуб удовлетворённо кашлянул и откинулся в кресле, вытянув вперёд ноги.
Сейчас Стас успокоился. Полёт по большей части уже заканчивался, и проходил он удачно.
Показался Кузнецк, а за ним и аэропорт.
Стас запросил у РП разрешение на вход в посадку и круг, и получил разрешение. Произведя посадку он, как и положено задал вопрос:
— Товарищ майор! Какие конкретно будут замечания?
— Всё нормально, 5 баллов! — ответил Козуб и, выйдя из вертолёта, подошёл к уже стоящему рядом Сорокину.
Стас видел, как озарилось ухмылкой его лицо, в то время, когда Козуб что-то прокричал ему на ухо.
Он утвердительно закивал головой и, подойдя к вертолёту, сел в него. Подсоединив фишку собственного шлемофона к бортовой радиосети, он довольный сказал:
— Ну, вот и всё Стас! Поздравляю с хорошим окончанием программы! — и пожал ему прочно руку.
Стас смущённо заулыбался, не зная, что ответить инструктору, лишь только в признательность крепче сжал его ладонь.
— Ну, всё! — поразмыслил он — в текущем году я закончил летать! Как скоро всё пролетело. Эх! Продолжить бы лето ещё месяца на три! Да нет, уже середина августа, не так долго осталось ждать осень. Жаль!
— Так, давай Стас, выходи! Нужно ещё успеть с Даниловым в зону слетать — подтолкнул Сорокин Стаса.
Стас скоро расстегнул привязную совокупность и выскочил из вертолёта. Спросив разрешения у Сорокина идти на старт, он не спеша направился к вагончику предполётной подготовки. Два вертолёта уже садились на разлётную полосу, дабы зарулить на стоянку.
Заканчивалась его крайняя в текущем году лётная смена.
Глава X
«Прощай Кузнецк!»
Через пара дней, к громадному сожалению Стаса, началась первая оправка закончивших программу лётного обучения в Сызрань.
Не смотря на то, что до окончания программы всей эскадрильи оставалось ещё довольно много времени.
И какое количество Стас не упрашивал начальника звена, что бы его оставили в Кузнецке, для хозяйственных работ, но решения начальника эскадрильи Точилов поменять не имел возможности.
Нужно было ехать. Отъезд был назначен на 28 августа, на 3 часа дня, и Стас решил сбегать по окончании проверки, проститься с Ириной. Они в далеком прошлом уже не виделись.
По окончании вечерней проверки он, собравшись, скоро побежал в район.
Уже подходя к дому, Стас заметил в первых рядах привычную фигуру Лены Сметаниной, которая также шла по направлению к дому Ирины. Стас окликнул её.
— А Стас! Здравствуй! Что-то тебя в далеком прошлом не было видно! Куда пропадал?
— Да никуда, всё в том месте же! — пожал плечами Стас — Ты к Ирине?
— Да. Вот решила посетить, она так как болеет.
— Как болеет? Чем?
— Да не знаю, где-то простыла, на данный момент температурит и горло болит.
— Вот досада! А я и не знал! Раньше бы тогда прибежал. Может чем-нибудь помог бы.
— Да нет, не нужно! Ей на данный момент уже лучше.
— Слушай Лен! Я тогда заходить не буду к себе. Лучше подожду у двери. Ты её позови, пожалуйста. Хорошо?
— Отлично, позову. А по какой причине ты сам не желаешь зайти?
— Да я так как ненадолго, лишь проститься.
— Как проститься? Ты что Стас?
— Да вот, на следующий день в Сызрань отправляют, как закончившего программу лётного обучения.
— Ой, как жалко! Ну, я на данный момент её позову — и она скоро начала подниматься по лестнице.
Стас подошёл к двери квартиры и прислонился к стенке. Через пара мин. дверь открылась. На пороге стояла Ирина, горло её было закрыто шарфом.
— Стас! Привет! Проходи.
— Да нет, Ирин! Я проходить не буду. Возможно тебя на минуточку?
Она закрыла дверь. По её виду Стас осознал, что ей не так уж и полегчало. Она была вся бледная, с осунувшимся лицом.
— Я продолжительно не задержу тебя, в противном случае тут ещё больше простынешь — сказал Стас — я так как проститься пришёл. Всё! Уезжаю!
— Как уезжаешь? Куда?
— В Сызрань, на работы. Нас всех, кто первыми закончил программу, отправляют в том направлении.
— Ой! Дорогой! А в то время, когда? — она склонила голову и подошла поближе.
— на следующий день, на электричке, в 3 часа дня.
— Ой, как жалко! Слушай! Приходи на следующий день утром.
— Хорошо, приду! — был рад Стас.
— А на данный момент подожди-ка! — она скоро зашла в квартиру и через 60 секунд показалась, держа что-то в руке – Держи! Это тебе на память — она раскрыла кулачок.
На ладони лежал её любимый талисман, символ зодиака «Близнецы» — он принёсёт тебе счастье!
Стас глубоко набрался воздуха.
— Ирин! Громадное тебе благодарю! Я и не знаю, как тебя отблагодарить — он забрал её весьма тёплые руки в собственные — Благодарю тебя! Я весьма рад, что мы с тобой познакомились. Поправляйся. Ну, я побежал. До на следующий день!
— До на следующий день — ответила Ирина и махнула рукой.
Стас скоро сбежал по лестнице вниз.
На следующее утро, скоро собрав вещи и предотвратив Фарида, что до обеда он ушёл к Ирине, Стас помчался в район.
Ирина была дома одна. На вид ей стало мало легче. Щёки её зарумянились, но сказала она всё ещё негромко, с каким-то трудом.
— Проходи, раздевайся! — встретила его она — дома никого нет, все на работе, а Лёшка где-то бегает с приятелями. Ну, проходи-проходи!
— Ты как Ирин? Что с горлом?
— Да всё так же! Кроме того ночь не дремала. Болит! Я доктора позвала, на данный момент обязан подойти.
— Ну так я возможно напрасно пришёл? Тебе нужен покой.
— Нет-нет, Стас! Останься! Мне так кроме того будет лучше и веселей, в противном случае я скучаю. Вот сейчас уедешь, я по большому счету засохну, показался у меня весьма хороший приятель, и вот расстаёмся! — она глубоко набралась воздуха.
— Мне также очень жаль расставаться! Кроме того, возможно, больше, чем тебе. Я кроме того и не знаю, как я сейчас буду без тебя — ответил Стас, и внезапно, покраснел.
Ирина повернулась и отправилась в помещение.
— Проходи! Ну что ты в том месте стоишь? — крикнула она из помещения.
Стас ещё потоптался в нерешительности секунду, и состоялся в помещение.
В ней практически ничего не изменилось, лишь у дивана стоял стул с различными коробками и медицинскими пузырьками, а на самом диване лежал раскрытая книга и плед.
Стас подошёл и забрал книгу. Это был томик Дюма.
Он перелистал пара страниц, взглянуть в оглавление.
В помещение вошла Ирина.
— Весьма любопытный книга! Не просматривал? — задала вопрос она.
— Нет, не было нужно почитать, да я вообще-то не довольно часто такие книги просматриваю. По большей части обожаю фантастику. Я так как фантазёр! Вот и по сей день себе что-то нафантазировал!
— А мне вот Лена принесла почитать. Делать то на данный момент нечего, лежи себе да просматривай – сделала она вид, что не увидела данной фразы Стаса. – Да! Чуть не забыла! Я так как желала тебе продемонстрировать открытки «Символы зодиака», ты когда-то просил — она покопалась рукой за книгами, стоящими на верхней полке серванта.
— Вот они! Отыскала! Держи! — она протянула маленькую стопочку открыток.
Стас забрал их, и начал рассматривать попеременно каждую открытку, просматривая на обратной стороне историю того либо иного символа. Открытки были прекрасные.
— Да! Красиво! — сказал он, в то время, когда разглядел последнюю открытку — я таких ещё не видел! Да и практически ничего не знал о символах Зодиака. Забери. Благодарю! — протянул он открытки Ирине.
— Слушай, Ирин! Я на данный момент отлучусь на часок. Нужно ещё съездить в фотоателье. Я сдавал на проявку слайдовые плёнки, их нужно забрать. Хорошо?
— Ну, съезди — в соответствии с кивнула она головой и сделала обиженное лицо.
— Да я ненадолго, лишь в том направлении и обратно.
— Ладно-ладно, езжай — махнула она рукой.
Стас скоро оделся и вышел.
Спустившись вниз, он заметил у остановки, как словно бы намерено уже стоящий автобус.
— Да-а! Что-то мне везёт сейчас! — поразмыслил он и, добежав до автобуса, скоро сел в него.
Через час он возвратился. Плёнки он так и не смог забрать, их ещё не показали. Он нажать на звонок. Дверь скоро открылась. На пороге стола Ирина. Она, как словно бы, уже ожидала его.
Стас удивлённо взглянуть на неё.
— Вот это да! Опоздал позвонить, а ты дверь уже открываешь!
Ирина также была мало поражена.
— Ты на данный момент видел, спускавшуюся вниз даму с чемоданчиком? — задала вопрос она, пропуская Стаса в квартиру.
— Да, встретил! — ответил он, отыскав в памяти, что в то время, когда он поднимался по лестнице, к нему спускалась полноватая дама с тёмным чемоданчиком.
— Это была доктор.
— А-а! Я так и поразмыслил, что это доктор. Уж сильно от неё пахло лекарствами. Ну хорошо, сейчас закрой глаза и не подглядывай!
— Для чего?
— Закрывай- закрывай! — улыбнулся Стас.
Она послушно закрыла глаза.
Стас медлительно вытащил из-за поясницы громадной букет георгинов, и протяну его Ирине.
— А сейчас открывай!
Ирина скоро открыла глаза и ахнула.
— Ах! Стас! Ну, для чего? Для чего ты их приобрел?
— Негромко! Без разговорчиков! Дабы на данный момент эти цветы украсили во-он то место — указал Стас пальцем на телевизор — Давай-давай! Неси вазу! — и он шутливо подтолкнул её, положив в руки букет.
Ирина, вздыхая и качая головой, ушла на кухню. Через пара мин. она показалась с букетом в прекрасной хрустально вазе.
— Ну вот! Наблюдай, какая красотища! А ты ещё отказывалась — достаточно сказал Стас.
— Для чего Стас? А?
— Как для чего? Это мой тебе презент! Ты же обожаешь цветы! Да? Ирин! Давай «Белую дверь» послушаем. А?
Она поставила вазу на телевизор.
— Давай! — она прошла в собственную помещение и вынесла магнитофон с кассетой.
— на данный момент поставлю — она засунула кассету в гнездо магнитофона и надавила на кнопку перемотки. Перемотав плёнку, она надавила на кнопку воспроизведения, и по помещению, снова, разлетелись приятые, мелодичные звуки песни.
Стас сел в кресло и закрыл глаза. Ирина села рядом, на диван, и накрылась пледом.
Они слушали музыку, и думали любой о собственном. Под эти мелодичные звуки песни приятно было помечтать.
Но Стас, внезапно поразмыслил, что всего через пара десятков мин. он распрощается с Ириной, и больше её не заметит!
Как же ему не хотелось расставаться с ней! На душе внезапно стало весьма горько и жалко. Он крепче сжал веки. Как в эти 60 секунд ему стало безрадостно. Он осознавал, что не нужно ему было думать об этом. Но это было хоть и неприятной, но действительностью. Он поднялся и подошёл к окну.
— Ты что Стас? Что с тобой? — задала вопрос Ирина, и подошла к нему.
Стас закачал головой.
— Ирина, Ирина! Как я не желаю расставаться!
Она внезапно подошла и обняла его.
— Не нужно, Стас, не думай об этом.
Стас развернулся и прижал её к себе.
— Нет Ирин, я кроме того не могу представить себе, что на данный момент мы расстанемся. Нет, не хочется верить!
— Забудь обиду меня Стас! Как хочется, дабы мы с тобой ещё встретились когда-нибудь, через много лет, и отыскать в памяти это лето. Как хочется!
— Мы с тобой встретимся! Я в это верю. Мы не должны не встретиться! У нас будущее с тобой однообразная, поскольку мы с тобой как сестрёнка и братишка.
— Всё Стас, тебе пора, остался час. Иди!
— Нет, не могу! Не желаю! — замотал головой Стас, крепче прижимая к себе её — Опасаюсь!
— Что сделаешь, значит так и должно быть. Значит так нужно! Иди! — она отошла от него и отвернулась.
Стас медлительно, неохотно, отправился наряжаться.
До тех пор пока он наряжался, Ирина стояла рядом и мокрыми глазами наблюдала на него. Он надел ботинки и встал.
— Ну, вот и всё! Пришло время расставаться! — сказал он, и голос его дрогнул — Помни меня, пожалуйста!
— Нет! Я тебя буду не забывать в любой момент! Забудь обиду меня за всё, не делай выводы. Забудь обиду!
— Возможно я тебя поцелую? — задал вопрос Стас, глядя в её глаза.
— Не нужно Стас, я болею.
Но он подошёл к ней, обнял и ласково поцеловал.
— Прощай! — он повернулся и открыл дверь — А ведь я тебя обожаю, весьма обожаю! — и закрыл дверь.
Спустившись вниз, он вышел из подъезда и отправился в сторону лагеря. Внезапно он остановился, почувствовав, чей-то взор, обернулся и взглянуть на верхние окна подъезда.
В одном из них стояла Ирина. Она неуверено подняла руку и помахала ему. Стас повернулся и скоро отправился в лагерь.
Глава XI.
«Память о прошлом, как ветхие раны..!»
Прошёл месяц. Приближался отпуск. Стас весьма тосковал по Ирине.
Один раз он решился написать ей письмо, но весьма долго не получал на него ответа.
Проходили дни. Возвратились из Кузнецка все эскадрильи, и по сей день все ездили на хозяйственные работы.
И всё-таки ответ пришёл.
Как-то Стас возвратился в казарму с работы, подошёл к кровати и заметил, что на ней лежит письмо. Сердце его защемило. В большинстве случаев, перед самым отпуском, ему никто не писал, и он почувствовал, что письмо из Кузнецка. Он забрал конверт и прочёл обратный адрес. Это было письмо от Ирины. Сердце его заколотилось в груди с огромной силой, и он дрожащими руками, скоро раскрыл конверт и дотянулся оттуда листок, на одной стороне он был чистый, а на другой он заметил пара строчков какого-либо стихотворения. Как такового письма не было.
Он сосредоточился и начал читать:
« Память о прошлом, как ветхие раны.
И не болят, да рубцы остаются.
Всяко не редкость, и смогут нежданно
Раны открыться, а память проснуться.
Что ж ты снова через метельную увидь
Наблюдаешь в глаза мне и безрадостно, и необычно.
Не просыпайся страшная память, не раскрывайся страшная рана».
Какие конкретно это были слова! В этих нескольких строчках было сообщено всё!
Ему снова стало безрадостно и тоскливо.
Сейчас он лишь и думал об Ирине, о Кузнецке, в любую свободную 60 секунд. Эти мысли не давали ему спокойствия.