Имя Карла Линнея, известного шведского натуралиста, жившего в XVIII в., знакомо каждому обучающемуся. Продолжителен и нелегок был путь, приведший к всемирной славе этого ученого, горячо обожавшего природу.
Карл Линней
С ранних лет Карл интересовался растениями и еще восьмилетним мальчиком хозяйничал на собственной грядке в отцовском саду. Каждая травка завлекала его внимание, и он уделял ей времени значительно больше, чем учебнику и тетрадке. Начальную школу Карл окончил удачно, по в гимназии ему не повезло: латынь никак не давалась. Через два года папа Карла — деревенский священник — услышал от директора гимназии весьма неприятные слова: Карл неприлежен, гимназия не для него; лучше, пока не поздно, научить его какому-нибудь ремеслу. Был громадной «домашний совет»: папа кричал, мать плакала, Карл с кошмаром думал о предсказанной ему судьбе сапожника. Выручил приятель отца — доктор Ротман: он уговорил отца Карла потерпеть еще год. Ротман сумел заинтересовать Карла латынью, и тот кое-как окончил гимназический курс. На «домашнем совете» сделали вывод, что Карл будет доктором, и он поступил в университет, сперва в городе Лунд, а позднее — в Упсале.
Папа дал мало денег, и как ни старался Карл тратить мельче, их хватило ненадолго. Линней недоедал и чинил подметки древесной корой, но так же, как и прежде собирал гербарий и стремился разобраться во всем разнообразии цветков, в особенности в расположении и числе их тычинок и пестиков.
Карлу было всего 23 года, в то время, когда его забрал к себе в ассистенты один из докторов наук, и студент начал учить студентов. А через два года, весной 1732 г., Линней отправился путешествовать. Упсальское научное общество предложило ему изучить природу Лапландии — северной части Скандинавского п-ва. Денег ему дали мало — всего 60 талеров (около 90 рублей по валютному курсу того времени. — Ред.).
Но натуралист не смутился этим и тронулся в путь, забрав с собой только две рубахи: он отправился пешком и целый багаж тащил на собственных плечах.
Линней прошел по многим местам севера Скандинавии. Он ел, что придется, значительно чаще — сушеную рыбу, дремал под елками и, само собой разумеется, не имел возможности собрать громадных коллекций — на себе довольно много не унесешь. У него было довольно много приключений: его чуть не убил разбойник, он увязал в болотах и падал с крутых склонов, его донимали комары. Но Линней был молод, здоров и увлекся порученным ему делом. Упрямый натуралист шел и шел по болотам и горам, собирая растения и образцы минералов.
По возвращении Линней напечатал собственный первый труд — книгу «Флора Лапландии» и работал в университете. Тут пришла беда. У Линнея не было ученой степени, и ему запретили просматривать лекции. Было нужно ехать за границу — добывать степень врача медицины. Линней отправился за докторским дипломом и через пара лет возвратился на родину не только врачом, но и ботаником с европейским именем: он успел написать и издать за рубежом пара книг, принесших ему славу.
Сначала жизнь на родине была тяжёлой: больных у молодого доктора не было, а слава натуралиста денег не давала. Одно время Линней кроме того планировал уехать в Голландию: в стране цветоводов он имел возможность взять хорошее место как ботаник.
И внезапно — повезло, ему удалось вылечить больного, которого вычисляли неисправимым. Сейчас пришла и врачебная слава, а с ней — и больные. Наконец-то, по окончании стольких лет, все пошло отлично: была кафедра в Упсале, были студенты, были помощники и друзья чуть ли не во всех государствах. Отовсюду присылали животных и коллекции растений. Скоро Линней прекратил заниматься врачебной практикой. Молодому натуралисту не по душе было лекарское дело.
Род «синица»: 1 — светло синий (лазоревка); 2 — болотная (гаичка); 3 — громадная; 4 — хохлатая (гренадерка); 5 — тёмная (московка)
В книге «Вещества медицинские» (1749) Линней обрисовал узнаваемые ему лекарственные растения, поведал об изготовлении из них лекарств и их применении. Громадным успехом пользовались его лекции о гигиене и врачебном питании. Нужно с признательностью вспоминать, что Линней был изобретателем термометра, что мы знаем под неверным заглавием «термометра Цельсия».
Еще будучи студентом, Линней приносил к себе много цветков: пристально разглядывал их, подсчитывал тычинки и пестики. Через четверть века, в 1753 г., он опубликовал собственную известную «Совокупность растений».
Целый растительный мир Линней поделил на 24 класса. К последнему, 24-му классу («тайнобрачные»), он отнес все те растения, у которых нет цветка: папоротники, хвощи, плауны, мхи, лишайники, грибы, водоросли, т. е. так именуемые споровые растения. Первые 23 класса охватывали цветковые растения. Линней распределил в этих классах все узнаваемые ему виды, рассортировав их по числу, расположению и форме тычинок. Так, в 1-й класс («однотычинковые») попали растения с одной тычинкой, в 5-й — с пятью, в 10-й — с десятью тычинками. В 14-м классе («двусильные») значились растения, у которых две тычинки долгие, а две — маленькие (шалфей, мята, глухая крапива и другие губоцветные); в 17-м («двубратственные») — растения, у которых из десяти тычинок девять срослись собственными нитями, а одна — свободная (большая часть мотыльковых); 21-й класс охватывал однодомные растения—в цветке лишь тычинки либо лишь пестики (дуб, береза, крапива), а 22-й объединял двудомные растения — на одном растении цветки лишь тычиночные, на втором — лишь пестичные (ивы, осина, можжевельник). Это была весьма несложная и эргономичная совокупность — поглядел на цветок, разглядел тычинки и определил, к какому классу в собственности растение. А классы поделены на «порядки» также с весьма несложными показателями: число пестиков, строение плодов.
Совокупность эта была, но, совсем неестественной. В ее базу Линней положил не родство растений, а пара внешних, самые удобных показателей. К 13-му классу, к примеру, он отнес растения с бессчётными тычинками, прикрепленными к цветоложу, и у него в одном классе были столь несхожие растения, как мак и лютик, кувшинка и липа. В 5-м классе (5 тычинок) встретились морковь, лен, лебеда, колокольчик, незабудка, смородина, калина. В 21-м классе («однодомные») рядом с ряской значились осоки, береза, дуб, крапива, а также сосна и ель. Брусника, похожая на нее толокнянка, черника — двоюродные сестры, но попали в различные классы, поскольку число тычинок у них различно.
Карл Линней в Лапландии. (Картина Е. О. Бургункера.)
Искусственность классификации «по тычинкам» во многих случаях так очевидна, что ее нельзя не подметить. Линней был прирожденным классификатором, но изучал растения не только по пыльным гербариям. Он знал их живыми в природе и исходя из этого начал вносить кое-какие трансформации в собственную совокупность, перемещал кое-какие из растений в другие классы. Не смотря на то, что его совокупность от этого мало улучшилась, она просуществовала несколько дюжина лет. При всех собственных недочетах линнеевская совокупность растений разрешала легко разбираться в том огромном количестве видов, которое уже стало известно науке. Будь Линней лишь доктором, пускай и известным, никто бы не отыскал в памяти о нем кроме того полсотни лет спустя. Но всю землю знает Линнея — ботаника. Он назвал и обрисовал около десяти тысяч видов растений, создал совокупность растений, которая стала базой для развития биологической систематики.
Он ввел в науку так именуемую двоичную номенклатуру — научное наименование животных и растений. Двоичная номенклатура сводится к следующему: каждому виду животного либо растения дается лишь одному ему характерное научное наименование. Это наименование непременно складывается из двух слов: родового заглавия (имя существительное) и видового (в большинстве случаев имя прилагательное).
Так, к примеру, в роде синица насчитывается около десятка видов. В переводе на русский язык научные латинские заглавия отечественных простых синиц будут такие (в скобках проставлены русские народные наименования): синица громадная, синица светло синий (лазоревка), синица хохлатая (гренадерка), синица болотная (гаичка, пухляк), синица тёмная (московка, малая синица).
Слово «синица» — родовое наименование, а слова «громадная», «светло синий» и т. д. — заглавия видов.
То же и среди растений. Род лютик складывается из многих видов: лютик едкий, лютик языковый, лютик золотистый, лютик ядовитый, лютик ползучий и т. д.
Наименование, данное какому-нибудь виду, неизменно. Оно не может быть заменено вторым, и кто бы ни писал об этом виде, обязан именовать его конкретно так, а не в противном случае. В одном роде не может быть однообразных названий для двух видов. Не может быть и двух однообразных названий для различных родов. Возможно заявить, что наименование рода — это фамилия, а наименование вида — имя. Однофамильцев быть не должно, а в пределах одной фамилии не допускаются два однообразных имени.
Дронт. Назван и обрисован Линнеем. В конце XVII в. абсолютно истреблен
Сейчас нам эти правила кажутся совсем несложными. А вот до Линнея никто из ученых не сумел их составить, а основное — провести в судьбу. Двоичная номенклатура упростила узнавание научных растений и названий животных. Она же устранила немыслимую путаницу, которая была до тех пор, — натуралисты довольно часто именовали по-различному одно да и то же животное.
Линней составил классификацию растений и животных. Он объединил родные виды в неспециализированные роды. Но в случае, если распределить растения и всех животных лишь по родам, то разобраться во множестве родов будет все же весьма тяжело. Линней объединил схожие роды в классы и отряды. Так, к примеру, всех животных, покрытых перьями и откладывающих яйца, он соединил в один класс птиц. Животных Линней распределил по шести классам, причем для беспозвоночных отвел лишь два класса: в один попали членистоногие, в второй, названный им «Черви», — и моллюски, и кораллы, и медузы, и инфузории, и морские ежи, и всевозможные черви.
В то время, когда было нужно писать о человекообразных мартышках, Линней увидел у них довольно много неспециализированных показателей с человеком. Он объединил обезьян и человека в одну группу, назвал ее «приматами» («князьями») и поставил их во главе класса млекопитающих. Линней не считал человека родной родней мартышек, он просто нашел между ними громадное внешнее сходство.
Не будучи уж весьма последовательным приверженцем церковного учения о сотворении растений и животных, Линней не был и эволюционистом. Современные нам виды растений, согласно его точке зрения, не созданы всевышним — они порождены природой, но исходные формы — предков, из которых появились отряды, — создал всевышний. Линней кроме того указал число этих «сотворенных всевышним» растений: их было, согласно его точке зрения, 116 — по числу отрядов.
В те времена натуралист изучал животных и: всю природу растения, окаменелости и «минералы», почвы и горные породы. Линней был не только зоологом и ботаником, он занимался и минералами, и рудами, изучал пещеры и минеральные источники, обрисовывал старейших раков — трилобитов и ископаемые кораллы. Систематик по складу ума, он составил классификацию кристаллов и минералов, а как «практик» сделал очень многое для развития горного дела, для поисков нужных ископаемых.
Линнея знал целый ученый мир, и к нему приезжали обучаться изо всех государств. Среди учеников Линнея были и русские. В архиве МГУ имеется аттестат, что Линней дал собственному ученику Афонину — потом доктору наук МГУ (финиш XVIII в.).
Собственную «Совокупность природы» Линней опубликовал, в то время, когда ему было 28 лет. С того времени он всю жизнь трудился над ней. и переиздал ее 12 раз.
Первое издание было совсем тоненькой книжкой, а двенадцатое — тремя толстыми томами.
В собственных книгах Линней обрисовал около 4200 видов животных. Сейчас мы знаем около полутора миллионов видов.