Эзопов, либо эзоповский, язык разрешает писателю замаскировать содержание мысли и передать её в широкой печати, не обращая внимания на запрет правительства. Наименование «эзопов язык» распространилось в России в результате разъяснений М. Е. Салтыкова-Щедрина, довольно часто употреблявшего данный прием в собственной политической сатире: «…Моя манера писать имеется манера рабья. Она пребывает в том, что автор, берясь за перо, не столько озабочен предметом грядущей работы, сколько обдумыванием способов проведения его в среду читателей. Еще старый Езоп занимался таким обдумыванием…» Вправду, древнегреческий баснописец Эзоп, не имея возможности прямо высказать собственные мысли, говорил в баснях о жизни животных, имея в виду взаимоотношения людей.
Эзоповский язык, понятный искушенному читателю, разрешал избегать преследований и высказывать запретные мысли с помощью разных приемов. В первую очередь, употреблялись недомолвки и умолчания. К примеру, Рахметов в романе «Что делать?» Н. Г. Чернышевского всю жизнь без остатка посвятил революционной деятельности, но создатель не говорит о содержании его работы и обрисовывает её лишь снаружи: «мало бывал дома», «все ходил и разъезжал». Совершенно верно так же и герой романа В. А. Слепцова «Тяжёлое время» на первый взор лишь гуляет, отдыхает, непринужденно говорит с окружающими, разъезжает без видимой цели, как сам утверждает, «куда придется». В действительности революционно-агитационная деятельность Рязанова вносит решающие трансформации в судьбы тех, с кем он видится, заставляет многих начать новую, лучшую судьбу.
В эзоповских целях активно использовалась и ирония. Достаточно отыскать в памяти содержание благонамеренных стихов, якобы принадлежащих перу реакционного поэта Якова Хама, пародийные произведения которого Добролюбов помещал в «Свистке» — сатирическом приложении к изданию «Современник».
Аллюзии и цитирование известных литературных произведений кроме этого употреблялись для высказывания запрещенных идей.
Так, намек на популярную песню времен Великой французской революции XVIII в. «Дело отправится» разрешает Чернышевскому высказывать убеждение в благотворности и необходимости революционного переворота. А вера и революционные настроения в торжество правого дела на последних страницах романа «Что делать?» выражены с помощью цитат из боевых по духу, оптимистических стихотворений М. Ю. Лермонтова, В. Скотта, Т. Гуда.
Время от времени употребляются, в целях маскировки, псевдонимы, заменяющие настоящее наименование книги, имя человека: к примеру философ-материалист, критически разбиравший происхождение и сущность религии, Людвиг Фейербах предстает на страницах романа «Что делать?» под именем французского короля Людовика XIV и как создатель книги «о божественном».
Обращение к эзоповскому языку было печальной необходимостью, отражало бесправие русской печати, которой, дабы, хоть как?то прорваться через заслоны цензурного ведомства, приходилось рассчитывать на умение читателей осознавать скрытый суть написанного. «Проклятая пора эзоповских речей, литературного холопства, рабьего языка, идейного крепостничества! Пролетариат положил финиш данной гнусности, от которой задыхалось все живое и свежее на Руси», — писал В. И. Ленин в статье «Партийная партийная и организация литература» о положении русской подцензурной печати.
Приемы эзоповского языка — иносказание, метафора, ирония, перифраз, аллюзия — открывают дорогу образности выражения и исходя из этого в определенной мере оживляют произведение. В этом смысле нужно осознавать слова Салтыкова-Щедрина, что форма эзопова языка время от времени была «не невыгодна», так как заставляла писателя обнаружить «такие краски и пояснительные черты, в которых, при прямом изложении предмета, не было бы необходимости…»
очень способный сатирик в борьбе с цензурой достиг громадных удач и создал разветвленную совокупность эзоповских терминов («фьюить» — политическая ссылка, «превратные толкования» — революционные идеи, «гневные перемещения истории» — революции и т. д.). Более того, он продемонстрировал целый сатирический мир, в образах которого отразил жизнь царской России: «Пошехонье», «Глупов», «Ташкент» обозначают в щедринской сатире всю Россию с бесправием её населения и неограниченной властью его приспешников и самодержавия.