Этические предпосылки науки «деловое общение» складывались в течении многих столетий. Конкретно в русле этического знания, развития этической науки сформировались ведущие этические традиции делового общения. Одной из таких традиций стала восточная традиция, которая начинается со школы служилых людей Конфуция (сер. I тыс. до н.э.). Этические идеи Конфуция в большинстве случаев характеризуют как теорию «управления людьми на базе добродетели».1 Основное место в отношениях между людьми Конфуций отводит концепции «Жэнь» — человеколюбию.
Центральный принцип данной концепции: «Чего не хочешь себе, того не делай и вторым».2 Лишь владеющий человеколюбием выполняет данный принцип в общении с другими. Наряду с этим на первое место в отношениях с людьми добропорядочный супруг ставит справедливость и долг, а неблагородный — лишь пользу.
Первостепенное значение долга в общении служилых людей подчеркивается и в другом изречении Конфуция: «Добропорядочный супруг думает о долге, а небольшой человек о пользе».3
Концепция человеколюбия, предложенная Конфуцием, включала в себя и такие ответственные правила общения служилых людей, как «сдерживание себя», «благовейное отношение к делу», соблюдение правил нравственного поведения. По существу, все эти правила составили базу универсальных этических правил делового общения.
1 История китайской философии. — М.: Прогресс, 1989. — С. 63.
— Антология всемирный философии. Т. 1. — М.: Идея, 1969. — С. 194. 3 В том месте же. С. 194.
Ответственное место в концепции Конфуция занимает «путь золотой середины» — «самый большой принцип добродетели». Конфуций рекомендует в общении с другими «держать два финиша, но применять середину».1 Поиск «среднего пути» между несоответствиями служилых людей разрешает им избежать «чрезмерности», смягчить несоответствия и достигнуть компромисса. Но на компромисс, подмечает Конфуций, направляться идти не для компромисса как такового, методом лицемерия, а для ответа рабочий неприятности.
Именуя лицемерие неприятелем добродетели, Конфуций призывает в общении с людьми, выполнять меру: проявлять строгость без жестокости, а компромисс без лицемерия.
Концепция компромисса, предложенная Конфуцием, — это один из источников современной теории компромисса в деловых отношениях.
Не меньший интерес в восточной традиции воображает этическое учение буддизма. И не смотря на то, что в нем в прямой форме не изложены этические правила общения людей, но в косвенной форме они присутствуют в нравственном законе буддизма, что проявляется как борьба «между хорошими, добропорядочными особенностями человека и его плохими либо скверными склонностями».2
В соответствии с этому закону этичное поведение человека основано на фундаментальном буддистском учении о вселенской любви и сострадании ко всем живым существам.
В общении с другими людьми этичное поведение включает «верную обращение, правильный образ и правильное действие судьбы».3
Верная обращение подразумевает воздержание от лжи, сплетен, клеветы и любого беседы, что может содействовать дисгармонии и разъединению в общении людей. Нужно воздерживаться и от резких, неотёсанных либо оскорбительных выражений, ненужной и глупой болтовни. Вместо этого необходимо «сказать правду и использовать приветливые, корректные и приносящие пользу выражения».4
Верное воздействие — это нравственное, честное и миролюбивое поведение. Его возможно достигнуть методом воздержания от недобросовестных поступков.
Верный образ судьбы поддерживается лишь честными методами, не причиняющими никому вреда и исключающими мошенничество.
^ История китайской философии. — М.: Прогресс, 1989. — С. 73. з Щербатской Ф.И. Избранные труды по буддизму. — М.: Наука, 1988. — С. 208. Фрейджер Р., Фейдимен Д. Личность: теории, опыты, упражнения. — Спб.: Прайм — ЕВРОЗНАК, 2001. — С. 565. В том месте же.
Указанные черты нравственного поведения, выделенные буддизмом, помогают еще одним источником (наровне с конфуцианством) универсальных этических правил делового общения. Так как для действенного делового сотрудничества очень нужны и приветливость, и честность, и корректность в отношении к партнёрам по бизнесу.
Особенное место в восточной традиции занимает этическая концепция ислама. Решающий вклад в ее разработку внес суфизм, что «притягивал к себе людей, склонных к независимому мышлению».1
Суфийская этическая концепция многомерна. Она включает в себя рвение как к личной независимости, так и к общению с другими людьми. Наряду с этим сущность развития людской личности содержится в рвении к объединению людей. Подлинное «Я» человека проявляется тогда, в то время, когда он начинает «с любовью раскрываться вторым».
Подчеркивая важность общения с другими людьми, в особенности с родными единомышленниками и товарищами, суфизм предлагает отказаться от для того чтобы поведения, которое разделяет людей, не высказывать недовольства по поводу неточностей вторых и не создавать неловких либо тяжёлых обстановок в общении.2
В целом восточная этическая традиция подготовила базы гуманистического делового общения. Утверждая уважительное отношение к партнеру по общению, ориентированность на компромисс, она, по существу, исключала релятивистские и утилитаристские установки, каковые в громаднейшей степени проявились в западноевропейской этической традиции. Ееанализ говорит о том, что в ней сначала определились две тенденции, противоположные по собственной этической ориентации: гуманистическая и прагматично-утилитаристская.
Первая, более близкая к восточной этической традиции, утверждала правила гуманистического делового общения. Собственный начало она берет с древней философской мысли, в которой человек выступает как верховная сокровище и как «мера всех вещей» (Протагор). Признавая право человека на свободу выбора и самостоятельность мышления, она ориентировала в общении с людьми на разумные, обдуманные и умные поступки, на хорошее размещение духа.
И сейчас актуальны такие рекомендации древних философов, как: «скажи к месту», «не разрешай собственному языку опережать собственный разум», «лучше думать перед тем, как функционировать, чем по окончании». Ответственное значение древние философы придавали соблюдению меры в общении
1 История современной зарубежной философии: компаративистский подход —
Спб., 1997. — С. 141.
2 См. Фрейджер Р., Фейдимен Д. Указ. соч. — С. 617.
с другими людьми. «Ничего сверх меры», «мера — наилучшее» -эти правила делали ведущую роль в общении.
Особенный интерес воображают диалоги Платона. По существу они являются творческой мастерской общения нескольких собеседников, любой из которых демонстрирует собственный мастерство общения в споре, .в дискуссии, в постижении истины. В диалогах Платона в первый раз рождается диалектическое мастерство общения. Столкновение противоположных позиций собеседников происходит в рамках уважительного отношения и корректности к точке зрения другого. Это и разрешает собеседникам прийти в конечном итоге к подлинному ответу обсуждаемой неприятности.
направляться иметь в виду, что для Платона общение с учениками в Академии, обучение их мудрости и диалектике было опытным занятием, то есть деловым общением. В его рамках утверждались такие гуманистические правила, как благо, добро, истина, справедливость, умеренность, благоразумие, добродетель. Они и по сей день не утратили собственной социальной значимости для делового общения.
Рвение к утверждению добродетели в общении с другими людьми было свойственно и этике Аристотеля. Он разглядывал добродетель как «купленное уровень качества» людской души, которое формируется в следствии его воспитания и социализации человека. Реально добродетель проявляется в поступках людей, в «образе их действий’» как «известного рода середина» между такими принадлежностями порока, как «недостаток и избыток».1
Самообладание, умеренность, мужество, скромность, благоразумие — вот те добродетели, которыми, в соответствии с Аристотелю, руководствуется опытный и умный человек в общении с другими людьми.
актуальности аристотелевское учение о добродетелях не утратило и Сейчас. Его непреходящее значение для современных деловых взаимоотношений подчеркивается в отечественных изучениях.2
Гуманистическая тенденция в западноевропейской этической мысли отыскала собственный продолжение и в Новое время, в концепции естественных законов Т. Гоббса. Разглядывая естественные законы как базу нравственного общения людей, Гоббс отождествляет их с теми гражданскими добродетелями, каковые содействуют как достижению блага, так и сохранению мира в стране.
Человек может для сохранения собственной природы применять личные силы по собственному усмотрению, но в общении с другими людьми ему нужно руководствоваться гуманистическими правилами. Один из этих правил формулируется во втором естест-
1 Антология всемирный философии. Т.1. — М.: Идея, 1969. — С. 461.
2 См., к примеру: Омелъченко Н.А. культура и Этика управления в совокупности госу
дарственности и госслужбы: Учеб. пособие. — М.: ГУУ, 2003. — С. 30.
венном законе Гоббса: «Не делай вторым того, чего не желал бы, дабы делали тебе» («Левиафан», гл. 14). По содержанию второй естественный закон Гоббса близок принципу человеколюбия, выдвинутому ранее Конфуцием.
Гуманистическая тенденция в западноевропейской этической мысли утверждала и второй серьёзный принцип делового общения, выдвинутый ранее Конфуцием, ~ первенство долга перед пользой. самоё обстоятельное обоснование он взял в гуманистической этике должного И. Канта. Следование долгу в деловых отношениях получает у Канта более твёрдый темперамент, чем у Конфуция. Наряду с этим этический ригоризм Канта вовсе не опровергает в целом гуманистическую направленность общения людей между собой. Основание практического закона общения Кант связывает с рассмотрением любого человека как щели самой по себе». Такое рассмотрение исключает применение одним человеком другого в качестве средства с целью достижения каких-либо целей.
На базе этих положений Кант формулирует моральный закон общения как «практический императив»: «Поступай так, дабы ты постоянно относился к человечеству и в собственном лице, и в лице всякого другого кроме этого как к цели и ни при каких обстоятельствах не относился бы к нему лишь как к средству».*
Реализация морального закона в практике общения не разрешает, в соответствии с Канту, употребить другого человека как «какую-нибудь вещь», не разрешает одурачить другого человека «фальшивым обещанием», тем более «калечить его, портить либо убивать».2 Моральный закон исключает кроме этого суицид человека, поскольку оно не совместимо с «идеей человечества как цели самой по себе».3
Не вызывает никаких сомнений то, что по собственному существу практический императив Канта направлен против манипулятивного общения и манипулятивных разработок, обширно используемых в современном деловом сотрудничестве.
Кант думал, что моральный закон свят, не смотря на то, что сам человек «не так уж свят». Но сама реализация морального закона разрешает человеку почувствовать возвышенный темперамент «собственного сверхчувственного существования, встать над самим собой» в общении с другими людьми.
В громаднейшей степени это проявляется в высшем жизненном принципе моральности — долге, что разрешает усмирить такие склонности человека, как гордость, властолюбие, корыстолюбие, честолюбие. С их помощью человек пробует оказывать влияние на вторых людей через их «мнение, ужас, интерес», пробует руководить
1 Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 4. — М.: Идея, 1965. — С. 270.
2 В том месте же. С. 270, 271.
3 В том месте же.
и распоряжаться вторыми в соответствии со собственными целями, дабы «овладеть ими как несложными орудиями собственной воли».1
Кант отмечает, что честолюбие не имеет ничего общего с «любовью к чести», к чести как такой, которая владеет внутренней моральной сокровищем и которой человек вправе ожидать от вторых в общении. Те же, кто одержим честолюбием, создают только видимость хорошей репутации в обществе, а на деле, в общении, становятся орудием плутов и льстецов.
Эти положения Канта представляются ответственными для цивилизованного предпринимательства и российского бизнеса, что в общении с партнёрами по бизнесу пытается все больше ориентироваться на принцип «честь превыше прибыли». Особенный интерес для современного делового общения воображают и такие правила, сформулированные Кантом, каковые призваны ограничивать свободу людей при публичном обмене собственными мыслями. К ним Кант относит в первую очередь умение сдерживать себя и собственные аффекты в важном споре в таких рамках, дабы постоянно «проглядывало благоволение и взаимное уважение» общающихся партнеров, дабы тон их беседы не был «крикливым либо гордым».2
Общительности людей содействует кроме этого соблюдение правил, касающихся характера общения: «не сказать преднамеренно неправды», «не льстить», «ни при каких обстоятельствах не нарушать собственного обещания», проявлять скоромность, вежливость и бескорыстность по отношению к вторым.3 Кант делает вывод, что хорошие, благопристойные манеры общения воображают такое одеяние, которое к лицу доб-родетелю и человечности.
Так, гуманистическая тенденция в западноевропейской этической мысли утверждала в деловом общении «человечность межличностных отношении, включающую в себя уважительное и важное отношение к партнёру по бизнесу, осмотрительность в собственных притязаниях, внимание к запросам сотрудников по работе, подчиненных либо руководства».4
Наровне с гуманистической тенденцией в западноевропейской этической мысли формируется прагматично-утилитаристская тенденция, которая ориентирует деловые отношения на твёрдый прагматизм, расчет, максимизацию пользы любой ценой. В случае, если гуманистическая тенденция формировалась в основном в русле философских концепций, то прагматично-утилитаристская тенденция появляется и начинается в контексте политических и экономических теорий.
1 Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 6. — М.: Идея, 1966. — С. 519.
2 В том месте же. С. 530.
3 В том месте же. С. 543.
4 Рих А. Хозяйственная этика. — М.: Посев, 1996. — С. 73.
Зарождению данной тенденции в большой степени содействовал макиавеллизм — учение итальянского мыслителя XVI века Н. Макиавелли. Главный постулат макиавеллизма: мораль и политика — непересекающиеся плоскости и потому для удержания и завоевания политической власти каждые средства оправданны. Макиавеллизм практически помогал элиминации (устранению) этических правил из одного вида профессиональной деятельности — политической.
Принцип макиавеллизма «цель оправдывает средства» стал основополагающим для экономических теорий финиша XVIII — начала XIX века. Созданный классиками политической экономии А. Смитом, Д, Рикардо, Дж.С. Миллем образ «экономического человека» («homo economicus») руководствовался в собственной хозяйственной деятельности лишь одним мотивом — экономической пользой. А всякие социальные и моральные факты хозяйствования признавались не более чем внешними рамками, каковые возможно или не учитывать, или вовсе проигнорировать. Наряду с этим обращение шла не только о том, «что человек в собственной хозяйственной деятельности, будь он производителем либо потребителем, руководствуется принципом пользы, но и о том, что ему надлежит придерживаться данного принципа, поскольку это соответствует экономической рациональности».1
Так, принцип экономической пользы по существу был возведен на уровень определенной нормативной сокровище, которой обязан направляться homo economicus в собственных деловых отношениях. Так сформировался новый тип деловых взаимоотношений — «рабочий макиавеллизм».
Маржиналистские2 экономические теории середины XIX века (Г. Г. Госсен, АО. Курно, И.Г. Тюнен), утвердившие приоритет количественного способа в анализе экономических явлений, еще больше очищают «экономического человека» от «посторонних» моральных правил. «Homo economicus» в их теориях предстает как «макси-мизатор полезности». Он не только исчисляет собственную экономическую пользу в деловых отношениях, но и оптимизирует собственные действия на базе индивидуальных предпочтений и полезности.3
Фактически неизменной остается «экономический человек» в неоклассических теориях экономистов начала XX века. В деловых отношениях его интересы не идут дальше мыслей экономиче-
1 Рих А. Указ. соч. С. 38.
2 Маржинализм (от фр.marginal — предельный) — один из методологических
правил политэкономии, основанный на применении предельных размеров
в анализе экономических явлений.
3 См.: Радаев В.В.Экономическая социология. Курс лекций: Учеб. пособие. — М.:
Нюанс Пресс, 1998. — С- 19.
ской пользы. И это рвение к достижению собственной пользы не знает пределов, оно реализуется «несмотря ни на что — время от времени в ущерб заинтересованностям партнеров а также общества в целом».1 Не просто так один из больших представителей неоклассического направления Дж. Кейнс пробует пара сократить абсолютизацию экономической пользы «homo economicus». Полагая, что «капиталистом-предпринимателем руководят более высокие мотивы, нежели легко максимизация собственных доходов»,2 он вводит психотерапевтические факторы для анализа делового поведения «homo economicus», в частности таковой из них, как «склонность к сбережению».
Попытку увеличить мотивационное поле действий «экономического человека» в деловых отношениях предприняли и теории социального выбора, созданные в трудах А. Сена, Ю. Эльстера и др. Они стремятся улучшить структуру побудительных мотивов «homo economicus» и деятельно вводят этические мотивы в анализ его делового поведения. Но роль этических мотивов советуют не переоценивать, поскольку нравственность в хозяйственной деятельности — это «вправду редкий ресурс».
Так, неспециализированная формула поведения «homo economicus» в деловом общении, предложенная в экономических теориях, остается по существу неизменной. В деловых отношениях два главных мотива его деятельности: максимизация собственной экономической пользы’, достижение самоё удачного сочетания собственных выгод и потерь.
Нельзя сказать, что эта прагматично-утилитаристская модель делового общения, сформулированная в западноевропейской экономической мысли, не подвергалась критике. Смягченные варианты критики данной модели находились в социологических теориях, каковые разглядывали мотивацию человека, вступающего в деловое общение, существенно шире. Так, основатель социологической науки О. Конт думал, что человек — это деятельное существо, но побуждение к деятельности исходит первым делом из эмоции, а не из разума. Исходя из этого каждая деятельность человека побуждается эмоцией, но контролируется разумом. И не смотря на то, что человек от природы эгоистичен, у него существуют склонности к бескорыстию и любви, каковые проявляются в общении с другими людьми.
Из этого Конт выводит и главную формулу деятельности человека: «Необходимо функционировать под влиянием эмоции и думать, дабы функционировать».3 Главным в индустриальном обществе Конт вычислял гармонии и достижение стабильности. Гармония как «согласован-
1 Рих А. Указ. соч. — С. 478.
2 В том месте же. С. 564.
| М.: Прогресс-Универс, |
3 Арон Р. Этапы развития социологической мысли.
1993. -С.114.
ное наилучшее сочетание» и «взаимодействие личностей их заинтересованностей» обязана находиться в любой рабочий деятельности, которая связана с общением людей — экономической, политической, духовной. Особенный интерес воображает социологическая концепция марксизма, в которой прагматично-утилитаристская модель «экономического человека» подвергается критике с социально-классовых и конкретно-исторических позиций. Как экономист К. Маркс не отрицает того, что фундаментальным экономическим законом капитализма есть извлечение большой прибыли. Данный закон, реализуясь в хозяйственной деятельности людей, с неизбежностью порождает разные формы отчуждения человека от человека. Они проявляются и в деловых отношениях, потому, что сознание людей, их мотивации имеется публичный продукт.
Но капиталистическая формация — явление исторически преходящее и к тому же завершающее предысторию человечества. Исходя из этого преходящей, которая связана с данным методом производства, есть и «порожденная им форма общения людей».1 Сущность человека наряду с этим не остается неизменной, потому, что она выступает любой раз как совокупность исторически определенных публичных взаимоотношений.
Так, разные формы общения людей обусловлены, в соответствии с Марксу, развитием материального производства, которое изначально «предполагает общение индивидов между собой».2 Настоящий переворот в формах общения людей случится только с наступлением коммунистической формации. Она ликвидирует отчуждение человека от человека и утвердит не мнимую, а настоящую коллективность, в которой определяющими в общении людей станут не борьба и конкуренция, а их ассоциативное сотрудничество.3 В отличие от Маркса французский социолог Э. Дюркгейм осуждает прагматично-утилитаристскую модель делового общения, опираясь на понятие публичного разделения труда. Конкретно разделение труда есть объединяющей силой, которая придает обществу как определяющей социальной действительности основательность и целостность.
Создавая публичную связь между индивидами, разделение труда содействует формированию у них эмоции солидарности. Сама же солидарность выступает как универсальная сокровище, верховный моральный принцип, что Дюркгейм противопоставляет прин-
1 Маркс К. и Энгельс Ф. Германская идеология. — М.: Партиздат ЦК ВКП(б), 1935. —
С. 28.
2 В том месте же. С. 11.
3 В том месте же. С. 65, 67.
ципу максимизации экономической пользы как подчиненному, вторичному феномену.
В обществе, в соответствии с Дюркгейму, существуют особенные правила опытной нравственности, каковые вынуждают индивида функционировать для успехи целей, не совпадающих с его собственными, делать уступки, идти на компромиссы, принимать во внимание с заинтересованностями более высокими, нежели его личные.1
Как и Кант, Дюркгейм считает, что поступать морально — это значит «выполнять «собственный долг». Но, в отличие от Канта, он вычисляет каждый долг конечным, ограниченным вторыми обязанностями. И потому «нравственность не имеет возможности повелевать сверх меры промышленными, торговыми и тому подобными функциями, не парализуя их…».2 Такое ограничение нравственности в деловых отношениях говорит о противоречивой позиции Дюркгейма по отношению к «экономическому человеку».
Полагая антогонизм капитала и труда только отклонением от нормы существования индустриального общества, Дюркгейм определяющей в нем вычисляет органическую солидарность. Исходя из этого фальшива, согласно его точке зрения, та теория, которая говорит, что эгоизм — отправная точка человечества. Везде, «где имеется общество, имеется альтруизм, в силу того, что имеется солидарность».3
С противоположных позиций — позиций методологического индивидуализма оценивает мотивацию деятельности «экономического человека» осознающая социология М. Вебера. Потому, что все социальные объекты имеется итог целенаправленного и осмысленного людской поведения, постольку сам человек принимает на себя ответственность за предполагаемые последствия совершаемых социальных действий. Такая «этика ответственности» особенно ответственна при принятии деловых ответов в сфере политики и экономики, каковые затрагивают судьбы многих людей. Наряду с этим слишком мало оставаться честным и честным в деловых отношениях, нужно еще и взвешивать все вероятные последствия собственных действий и действий партнёров по бизнесу.
Подвергая критике «безудержное рвение к наживе», к максимизации прибыли, присущее «экономическому человеку» в американской рабочий культуре, Вебер думает, что накопление капитала, перевоплощённое в самоцель, не только противоречит нормам протестантской этики, но лишено всякого религиозно-этического содержания.4
1 Дюркгейм Э. О разделении публичного труда. Способ социологии.
Наука, 1991. — С. 214-215.
2 В том месте же. С. 223.
3 В том месте же. С. 187.
4 См.: Вебер М. Избр. произведения. — М.: Прогресс, 1990. — С. 207. — М.:
И все же самый резкой критике прагматично-утилитаристская модель деловых взаимоотношений была подвергнута в русском философской и социологической мысли. направляться сходу подметить, что для русского этической традиции более характерно доминирование таких этических правил деловых взаимоотношений, как солидарность, взаимопомощь, коллективизм, сострадательность и человечность.
Само собой разумеется, в русском рабочий практике видятся проявления «делового макиавеллизма* — рвения к максимизации прибыли любой ценой. Но не они определяющие для русского этического менталитета. Не просто так и сейчас, в сверхсложных рыночных условиях современной России, не находит помощи у большой части общества «олигархический капитал», легитимность получения прибыли которым ставится под сомнение.1
самая обстоятельная критика мотивации «экономического человека» присутствует в экзистенциальной философии русского религиозного философа И. Бердяева. Позиция экзистенциального персонализма, которую последовательно отстаивает Бердяев, не приемлет каждые формы проявления индивидуализма. В особенности — индивидуализм, свойственный капиталистическому обществу, который связан с ничем не ограниченной личной собственностью. Таковой индивидуализм, согласно точки зрения Бердяева, не имеет ничего общего с личностью, «враждебен личности» и «уничтожает личность».2
Этически отрицательные стороны индивидуализма в громаднейшей степени проявляются в том, что личность выступает только «орудием хозяйственно-публичного процесса», а ее качества помогают «только методом достижения больших хозяйственных благ».
Исходя из этого совсем фальшива, согласно точки зрения Бердяева, «мысль homo economicus, в любой момент руководящегося личным интересом. Данный экономический человек создан буржуазной политической экономией и соответствует капиталистической этике, его не было в прошлом. Но его структуру души вычисляют вечной и этим аргументируют против новой социальной организации труда».3
Индивидуализму «экономического человека» Бердяев противопоставляет такое «межчеловеческое общение», которое строится на базе духовной общности людей, солидарности и искренности их намерений и интересов. Для характеристики для того чтобы общения он вводит особый термин «коммунион» вместо термина «комму-
1 См. подробнее об этом: предпринимательство и Власть в контексте политиче
ской культуры русского общества / В.И. Буренко, В.В. Меркулов, Д.Д. Пенъ-
кобский, Л-Е. Раков. — М.: Национальный университет бизнеса, 2003. — С. 136—140.
2 Бердяев Н.А. О назначении человека. — М.: ТЕРРА — Книжный клуб; Респуб
лика, 1998. — С. 187.
3 В том месте же. С. 187.
никация», что, согласно точки зрения Бердяева, характеризует только разные типы информационного сообщения между людьми.1
Индивидуализм западноевропейского буржуа вычислял неприемлемым для русского рабочий культуры и представитель русского консерватизма К. Леонтьев. Он предлагал сохранить в общении людей традиции русской общинности: взаимопомощь и солидарность.2
направляться очень отметить роль народнического публично-политического движения в критике «экономического человека». В социологических теориях П. Лаврова и Н. Михайловского отстаивались совершенства публичного блага, солидарности и социальной справедливости. Эти этические правила предлагалось утвердить в межличностном общении. Сами же правила рассматривались в единстве с совершенствованием и развитием личности.
Особенное значение в межличностном общении, в соответствии с Лаврову, имеет идеал личного преимущества. Стремясь к нему, личность вступает в общение с другими индивидами и при помощи эмоции справедливости приходит к признанию их личного преимущества и права на развитие. Конкретно чувство справедливости есть определяющим в межличностном общении, потому, что оно образовывает базу для уважения прав вторых личностей3. Более радикальная критика «экономического человека» находилась в социологической концепции П. Кропоткина. Она опиралась на «закон взаимопомощи», что действует как в природе, так и в публичной судьбе. Проявляясь в обществе как публичная солидарность, «закон взаимопомощи» действует и в межличностном общении. Он есть источником всех этических норм общения людей и всего последующего нравственного развития общества. Так, на место конкурентных форм людской общения Кропоткин предлагает поставить другие свободной: кооперации и формы солидарности, каковые не только пересилят «инстинкт самосохранения», но будут содействовать более свободному формированию людских свойств.4
К сожалению, в современном предпринимательстве и российском бизнесе лучшие этические правила межличностного общения, созданные в русском мысли финиша XIX — начала XX века, были менее востребованными, чем во время СССР. Возможно только выразить надежду на то, что времена изменяются и наступит период, в то время, когда самобытная русский этическая традиция будет оценена по преимуществу.
1 См.: Бердяев Н. Философия свободного духа. — М.: Республика 1994. — С 308.
2 См.: Леонтьев К. Записки отшельника. — М.: Русская книга. 1992. — С. .
3 Русская философия: Словарь. — М.: Республика, 1995. —
4 В том месте же. С. 313.