В неизменный восхищение приводит слушателей свойство поэта к стремительному созданию стихотворения. Оно рождается на глазах у всех, без предварительного обдумывания, в ответ на маленькое событие, наблюдение, реплику в беседе, неожиданно промелькнувшую идея. Что же такое экспромт? Вряд ли его возможно назвать литературным жанром. Экспромтом возможно сказана эпиграмма, пропета частушка, написано важное лирическое стих (к примеру: «Слезы людские, о слезы людские» Ф. И. Тютчева, «Небо Италии, небо Торквата» Е. А. Баратынского). Экспромт (от лат. expromptus — готовый) определяется по необыкновенному показателю: основное его свойство — быстрота создания, он сходу появляется на свет в готовом виде. Но, существует ироническое мнение, что хороший экспромт сочиняется задолго до событий, к которым относится.
Экспромт приобретает распространение в том месте, где имеется литературная среда, салоны, кружки, дружеское общение писателей. Чаще всего экспромтом появляется маленькое стих сатирического либо, наоборот, комплиментарного характера. какое количество красивых миниатюр (вошедших на данный момент во все собрания сочинений) написали Н. М. Карамзин, П. А. Вяземский, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов в альбомы красавиц XIX в.! Мастером поэтической импровизации был приятель А. С. Пушкина польский автор Адам Мицкевич. В XX в. экспромт живёт в творчестве К. Д. Бальмонта, В. Я. Брюсова, В. В. Маяковского, М. А. Светлова, Н. А. Заболоцкого и многих вторых. Появившееся экспромтом в 1917 г. двустишие В. В. Маяковского:
Ешь ананасы, рябчиков жуй,
Сутки твой последний приходит, буржуй! —
скоро превратилось в популярную частушку. Э. Г. Багрицкий и Ю. К. Олеша в юности выступали с эстрады с импровизацией стихотворений на рифмы и заданные темы. Легкость, с которой создается экспромт, обычно не имеет ничего общего с важной работой поэта над стихом. Л. А. Озеров вспоминает, как в один раз он поинтересовался у мастера шутливого экспромта Н. А. Заболоцкого:
«— А по какой причине вы так мало пишете? Так как у вас так легко идет…
Николай Алексеевич наклонил голову, снял очки и, поразмыслив, негромко ответил вопросом-восклицанием:
— А для чего торопиться?! — И еще тише, с большим удивлением и с уверенностью: — А кто заявил, что нужно торопиться?..»