Гермиона налила себе еще одну чашку чаю и откинулась в собственном кресле.
— Я слушаю, — сказала она.
Он сплел собственные пальцы.
— Я думаю о том, дабы предложить тебе должность моего ассистента, в случае, если тебе это так же, как и прежде весьма интересно.
Женщина срочно поставила чашку с блюдцем на стол. Глаза ее расширились от удивления.
— Вы без шуток? Вы вправду готовы забрать меня к себе ассистентом?
Северус кратко кивнул.
— Да, но непременно с испытательным сроком. Я уверен, что предлагаю заработную плат больше, чем у сотрудника Департамента тайн, проработавшего в том месте всего год.
Гермиона очертя голову кивнула.
— Да, это совершенно верно. Ну, по крайней мере, та заработная плат, о которой говорилось в вашем объявлении, значительно превышает заработную плат работника министерства.
Его предложение совсем ошеломило ее. Она всей душой хотела взять эту работу с того момента, как в первый раз прочла объявление, а по окончании того, как она побывала в его лаборатории, ее интерес как минимум удвоился.
— Объявление было размещено практически два года назад. Заработная плат с того времени увеличилась в связи с инфляцией, — пробормотал он, жадно замечая за ее реакцией.
Гермионе вспомнились слова, сообщённые им в тот вечер, в то время, когда он показывал ей лабораторию, и восторженное выражение на ее лице поблекло.
— Мне казалось, что вы вычисляете нас несовместимыми? Вы заявили, что меня приятно пригласить на ужин, но трудиться со мной было бы невыносимо.
Северус пожал плечами.
— Докажи мне, что я ошибался, — он
Она принялась жадно покусывать нижнюю губу.
— А ну как это превратится в настоящий кошмар?
— Конкретно исходя из этого у тебя будет испытательный срок – три месяца. В случае, если по прошествии этого времени мы будем неудовлетворенны приятель втором, мы расторгнем договор.
Гермиона взглянуть на собственного бывшего доктора наук, появлявшегося в одной комнате с ней при таких немыслимых событиях. Со времен ее обучения в Хогвартсе он стал чуть менее бледным и дистрофичным, но в остальном не изменился. Его тёмные волосы так же, как и прежде мёртво свисали, обрамляя резкие черты лица. Его крючковатый шнобель так же, как и прежде казался через чур громадным для этого лица, а глаза были такими же тёмными и непреклонными как в любой момент. И, однако, он стал для нее кем-то громадным, чем легко бывшем преподавателем. Гермиона поняла, что она полюбила его суховатое чувство юмора, и ее весьма радовало их постепенное продвижение в сторону дружеских взаимоотношений, начавшееся по окончании ее обручения с Тео.
Вместе с тем Гермиона осознавала, что их так же, как и прежде разделял безбрежный океан противоречий, и она опасалась подвергнуть их хрупкую дружбу такому опробованию. Но как же она желала взять эту работу. Стоило ли рисковать? Поставит ли это крест на их еще слабой дружбе? на данный момент Северус был рядом конкретно тогда, в то время, когда ей была нужна помощь. Он благородно пришел ей на помощь, и ей бы не хотелось утратить союзника и такого друга в семье, к которой она, как выяснилось, до сих пор еще принадлежала.
Гермиона набралась воздуха.
— Я невыразимо признательна вам за ваше предложение. Это более чем великодушно с вашей стороны, и я вправду весьма бы желала дать согласие, но я желаю задать вопрос, по какой причине вы это делаете.
Он взглянуть на нее, и какое-то время молчал, по всей видимости, обдумывая собственный ответ.
— Тебе нужна работа; мне нужен ассистент. Все легко, Гермиона. Я не лгу, в то время, когда говорю, что мне очень нужна еще одна пара рук. У меня весьма, довольно много клиентов, которым не терпится взять собственные заказы. Я уже привык к тому, что все выходные я провожу у котла, и у меня нет никакого жажды продолжать в том же духе.
Женщина нахмурилась.
— Вы дадите мне время на раздумья?
Северус сумел подавить неожиданно вспыхнувшее раздражение от того, что его великодушное предложение не было принято сразу же.
— Я даю тебе время все обдумать до следующего вечера, — угрюмо сказал он. — В случае, если к этому времени ты не согласишься, я снова подам объявление. Я сообщил правду, в то время, когда сказал о том, что мне безотлагательно нужна вторая пара рук. Мой бизнес разросся вопреки моим ожиданиям, и мне не хотелось бы отказываться от каких-то из имеющихся клиентов.
Женщина уловила в его словах раздражение.
— Громадное вам благодарю за ваше предложение, я надеюсь, что не обидела вас, попросив дать мне время, но мне необходимо все шепетильно обдумать. Последние 14 дней я совершила, свернувшись в клубок в собственной спальне, не хотя никого видеть, и особенно не хотя видеть кого-нибудь из семейства Милл. Я была бы счастлива взять такую работу, но я все еще неуверенна по поводу того, желаю ли я жить тут как член данной семьи.
Северус хмуро посмотрел на нее.
— Гермиона, что с тобой произошло? Тебе всегда приходилось испытывать на себе предубеждение и отвращение на протяжении учебы в Хогвартсе, не смотря на то, что тебя это, казалось, не тревожило. Ты подняла на флаги собственный интеллект и тебе и дела не было до того, что думают о тебе твои однокурсники. А с того времени как ты обручилась с Тео, ты сама на себя не похожа.
Женщина опять пожала плечами и, забрав носовой платок, промокнула им уголки собственных глаз.
— Я знаю, — пробормотала она. — Я была идиоткой. Я была захвачена собственными фантазиями о том, каким имел возможность бы стать отечественный брак. Мне следовало послушаться вас.
— Мне необходимо идти, — неожиданно заявил он, ощущая, что ему не терпится поскорее возвратиться к собственной работе. — Но, перед тем как я уйду, я еще раз повторю: семейство Милл будет шокировано поступком Тео. Ты приобретёшь их полнейшую помощь. Я весьма сомневаюсь, что весть о произошедшем дойдет до кого-то не считая Корделии и Ланца. Тео не был особенно близок ни с кем из остальных собственных родственников, живущих в Лондоне, исходя из этого я сомневаюсь, что они по большому счету увидят его отсутствие. В случае, если тебе необходимы еще какие-то доказательства их помощи, то обрати внимание на то, как защищала тебя Мо прошедшие 14 дней.
Северус поднялся, дабы уйти. Гермиона также встала со собственного кресла, и он еще раз отметил про себя, как мешковато сидит кофта на ее исхудавшем теле. Женщина проводила его до дверей помещения, мучимая эмоцией вины за то, что обидела его.
— Благодарю, Северус. За все. Вы были более чем хороши.
Он кратко кивнул в ответ.
— У тебя имеется время до на следующий день до полуночи, дабы принять собственный ответ.
Гермиона кивнула в ответ, жадно теребя руками украшение на шее. Она взглянула вниз и осознала, что на ее шее до сих пор висит тяжелая изумрудная подвеска, которую Северус вручил ей в сутки ее свадьбы. Неожиданно Гермиону охватила гнев: как она могла быть таковой идиоткой, дабы позволить себе вступить в данный брак. В каком-то исступлении она сорвала украшение с шеи, порвав узкую цепочку, и бросила его в второй финиш помещения. Если она не имеет возможности снять собственный обручальное кольцо, то уж от некрасивой подвески, она совершенно верно может избавиться.
Северус с большим удивлением п осмотрел на нее.
— Это была наследственная сокровище Милов. Ты имеешь представление о том, сколько она стоит?
— Честно говоря, Северус, — ответила она, — мне попросту нас…ть на наследственные сокровища Милов сейчас.
Женщина ожидала, что на данный момент последует выговор, но к ее удивлению, он только ухмыльнулся.
— Вот это я осознаю, настрой, — протянул он. — Я рад, что праведный бешенство поменял жалость к себе. Последнее просто не твое, Гермиона.
Повернувшись к ней спиной, Северус зашагал к выходу и открыл дверь. Гермиона желала сообщить ему еще одну вещь, перед тем как он уйдет.
— Прошу вас, не предлагайте мне работу лишь из жалости.
Он обернулся и немного поднял одну бровь.
— Уверяю тебя, я предлагаю тебе работу лишь по причине того, что это необходимо нам обоим, — Северус начал спускаться по ступеням на тротуар. — Помимо этого, он, — у тебя имеется выбор. Ты же мне выбора не предоставила: мне было нужно принять твою жалость в ту ночь, в то время, когда ты спасла мою жизнь.
Перед тем как она успела ответить, он уже ушел, покинув ее планировать с мыслями и принимать ответ.
Войдя в собственный дом, и закрыв за собой дверь, Северус с облегчением к ней прислонился. Перед тем как спуститься в подвал, он торопливо написал две записки: одну Корделии и одну Ланцу, требуя от них срочно возвратиться в Лондон.
Когда письма были посланы, он возвратился в лабораторию. Пробуя снова разжечь пламя под своим платиновым котлом, Северус увидел, как трясутся его руки. Он закрыл глаза и глубоко набрался воздуха. Как довольно глупо с его стороны было так опрометчиво предложить ей эту работу. Совсем не в его характере было функционировать так быстро. И не смотря на то, что он желал, дабы она приняла его предложение, какая-то его часть отчаянно сохраняла надежду, что Гермиона откажется. В силу того, что он кроме того думать опасался о том, куда их может завести такое немыслимое партнерство.
Глава 14
ssSss
По окончании того, как Северус ушел, Гермиона еще час сидела в гостиной, свернувшись кольцом в кресле. Она, наконец, разрешила себе задуматься о самой себе, а не о собственном отсутствующем супруге. В первый раз с того времени как он уехал, она не испытывала никакого сожаления по-предлогу того, что появилась в роли кинутой жены.
И ей стало стыдно за собственный поведение в прошедшие 14 дней. Прочтя записку Тео, она забилась под одеяло в кровать, которая уже больше не была их и начала плакать. Она проплакала довольно продолжительное время. Ей казалось, что с ее сознанием что-то случилось; единственное, о чем она имела возможность думать, так это о собственном оглушительном провале; о собственной допустимо через чур острой реакции на то, что по убеждению Тео, было только «парой косячков». Все ее мыслительные свойства сконцентрировались на том кошмаре, в который превратился ее брак. Она дремала неспокойно и прерывисто, а ушедший супруг постоянно преследовал ее кроме того во сне.
Пара раз она видела во сне Королевский лес ту ночь и Дин, в то время, когда к ним с Гарри возвратился Рон. Но любой раз во сне это был не Рон; значительно чаще лицо приятели из ее сна принимало очертания лица Тео. Она просыпалась в слезах, но это был еще не самый нехороший сон. Ей приснилось, как загорелось ее обручальное кольцо, а вместе с ним воспламенилась и вся ее рука. Она проснулась от собственного крика.
И в любой момент рядом была Мо, которая нежно гладила ее по руке, опять и опять повторяя, что все будет в порядке, что хозяин Теодор легко нехороший супруг. Хуже всего было то, что Гермиона осознавала, что Тео не был так уж нехорош. Он был эгоистичным и инфантильным, но он не был нехорошим. В действительности, никто из них был не виноват; легко они сделали огромную неточность, в то время, когда решили пожениться. Конкретно ее личный неверный выбор привел ее к той ситуации, в которой она на данный момент была, и, потому, что за всю собственную жизнь ей еще так и ни удалось почувствовать неприятный вкус неудачи, ум ее просто не мог согласиться с тем фактом, что их брак развалился, и с этим ничего нельзя поделать.
Гермионе еле верилось , что прошло уже 14 дней. Сейчас, в то время, когда Северус Снейп так решительно выдернул ее из пучины жалости к себе, в которую она пребывала, женщина с кошмаром думала о том тревоге, которое она причинила своим приятелям. Она вела себя плохо эгоистично, не ответила ни на одну из отправленных ей сов и, что было уж совсем плохо, не разрешила войти их на порог. Мо безоговорочно выполняла указание Гермионы и всеми силами защищала ее покой. Гермиона осознавала, что появляйся она в обратной обстановке, в то время, когда кто-то из ее друзей пропал бы так необъяснимо, она бы с ума сошла от беспокойства. То, что она сообщила о Департаменте Тайн, было полной правдой: она не сожалела о том, что так быстро кинула собственную работу, но ей было плохо некомфортно, что она дала людям, которых обожала, предлог для беспокойств.
Северус был прав: она утратила себя в браке с Теодором Ноттом. Пришло время прекратить думать о том, что ожидали от нее окружающие, и вместо этого сконцентрироваться на том, что имело возможность бы сделать ее радостной. Пришло время двигаться вперед. Гермиона почувствовала настойчивое желание наконец что-то поменять в собственной жизни. Она поднялась с кресла и отправилась на кухню. Не имела возможности же она функционировать на голодный желудок.
ssSss
Уже смеркалось, в то время, когда Северус услышал, как хлопнула входная дверь. Разумеется, Корделия взяла его сову, и, если судить по тому, как яростно она захлопнула входную дверь, ей совсем не пришлось по нраву. что ее выходные были так грубо прерваны.
Потушив пламя под двумя котлами и покинув третий негромко побулькивать, он убрал собственную чудесную палочку в складки мантии и вышел из лаборатории. Поднимаясь по лестнице наверх, он не смог сдержать довольной ухмылки. Корделия просто терпеть не могла, в то время, когда что-либо прерывало ее краткие поездки в Эдинбург, но Северус не сомневался, что ее раздражение будет скоро забыто, в то время, когда она определит об ужасном поведении собственного сына. Не смотря на то, что его супруга, да и все ее семейство ни слова бы не сообщили против, приди Тео в голову завести сообщение на стороне, в особенности на данный момент, в то время, когда действовал Закон о Браках, уход от жены был полностью недопустимым.
Во многих семьях чистокровных колдунов, и семейство Милл, Паркинсон и Малфой были в их числе, интрижки на стороне были в полной мере простым явлением. Но соблюдению внешних приличий постоянно придавалось первостепенное значение, и таковой поступок как уход от жены по окончании двух лет совместной судьбе с единственной целью сохранить сибаритские замашки, вряд ли мог быть встречен одобрением родственников. Теодор, так же как и его папа, навлек на семейство Милл бесчестье, и это не имело возможности обрадовать Корделию. Северус не сомневался, что Тео возьмёт этой ночью как минимум один Громовещатель.
— Северус? – раздался голос его жены из гостиной.
В то время, когда он вошел в помещение, его лицо высказывало приличествующую случаю мрачность.
— Корделия, — сказал он, кивнув. — Благодарю за то, что ты так скоро отозвалась.
— Северус! – вскрикнула она, уперев в бока собственные руки с безукоризненным маникюром. — Что все это значит? Сейчас вечером у меня был запланирован ужин с приятелями, и мне было нужно его отменить!
— Опасаюсь, что тут тебя ожидают более неотложные дела, — растолковал он, подходя к бару. — Не желаешь бренди?
Корделия нахмурилась.
— Нет, я не желаю бренди. Я желаю, услышать твои объяснения, оправдывающие такое несвоевременное вмешательство в мои замыслы.
Северус сощурился, ощущая, как начинает раздражаться.
— Поверь мне, Корделия, я не стал бы прерывать твою поездку, если бы не очень важные события. Тебе не понравится то, что ты на данный момент услышишь, исходя из этого я настоятельно советую тебе выпить.
— Превосходно! – огрызнулась она, усаживаясь в кресло. — Я буду бренди.
Он налил щедрую порцию напитка в любимый стакан жены, поразмыслив про себя о том, как же они похожи с сыном. Оба терпеть не могли, в то время, когда что-то мешало их наслаждениям. Он подошел к жене и протянул ей напиток, по окончании чего сел в кресло наоборот.
Корделия с большим удивлением немного подняла бровь.
— А ты не выпьешь совместно со мной?
Он покачал головой.
— У меня уже было пара часов, дабы прийти в себя.
Губы Корделии растянулись в насмешливой ухмылке.
— К чему таковой драматизм, Северус. По какой причине бы тебе просто не растолковать, что тут, в итоге, происходит?
— Отлично, — ответил он, решив перейти прямо к делу. — Теодор кинул Гермиону. Окончательно.
На лице Корделии застыло выражение полнейшего потрясения.
— Что? – чуть слышно сказала она. — Что ты имеешь в виду, говоря окончательно? я точно знаю, что он просто отправился путешествовать!
Северус покачал головой.
— Их брак распался. Он покинул ей записку, в которой конкретно объявил, что не планирует возвращаться.
На лице Корделии отразилось удивление, которое она бесплодно пробовала скрыть, прикрывшись рукой. Она молчала. Покачав головой, она быстро опрокинула в себя содержимое собственного стакана. По окончании чего протянула безлюдной стакан Северусу.
— Прошу вас, двойную порцию, — заявила она.
Северус поднялся и забрал из ее подрагивающей руки безлюдной стакан. на данный момент он ей сочувствовал. Она была жестоко разочарована своим первым супругом, а сейчас ее личный сын обесчестил их семью. Налив в ее стакан чёрный напиток, он снова сел в кресло наоборот нее.
— В то время, когда это произошло?
— 14 дней назад, наверное, — пробормотал он.
— 14 дней назад? – потрясенно переспросила она. — Но по какой причине мы лишь на данный момент определили об этом?
— Этим утром ко мне пришли Драко Малфой и Гарри Поттер. Они начали переживать, потому, что Гермиона не показывается на работе уже 14 дней. Ее приятели много раз пробовали посетить ее, но Мо их ни разу не разрешила войти. Отправившись узнать, в чем дело, я нашёл Гермиону в совсем страшном состоянии. Надавив на нее, мне удалось добиться более менее вразумительных объяснений случившегося.
Корделия недоверчиво покачала головой.
— И что же произошло?
— Все показывает, что они осознали, что не хорошо подходят друг другу, — он. — Тео желает путешествовать, а Гермиона желает быть дома.
Выражение раздраженного неодобрения исказило аристократические черты Корделии.
— Они уверены в том, что возможно разойтись легко по причине того, что у них не с овпадают взоры на то, чем занять собственный досуг? Но это же легко нелепо!
Северус устало вдохнул.
— Все пара важнее, чем легко разногласия по-предлогу того, где проводить выходные, Корделия, — тихо начал он. — И Гермиона тут совсем ни при чем. Тео ушел от нее под покровом темноты, ни слова не сообщив заблаговременно. Он покинул ей записку; у нее не было возможности переубедить его.
Корделия раздраженно постучала накрашенными ноготками по подлокотнику собственного кресла.
— Поверить не могу, что он это сделал. Да о чем он думал? Должно быть, она сделала что-то, что вынудило его бросить ее таким вызывающим образом.
Северус еле подавил вспышку гнева.
— Корделия, она всего лишь отказалась отправиться с ним путешествовать. И по большому счету, вряд ли девушку возможно обвинить в их несовместимости. Они ни при каких обстоятельствах не доходили друг другу.
— Я не пробую оправдать поведение Тео, Северус. Но согласись, что в их возрасте обычным именно считается рвение объездить всю землю, а не желание появляться прикованной к какой-то в том месте работе, — закончила она, с отвращением наморщив шнобель.
Он срочно ощетинился.
— Не каждому по душе жизнь перекати-поля. Кое-какие из нас ищут методы самореализации в усердном труде.
— Я осознаю, что твоя работа приносит тебе удовлетворение, — терпеливо ответила его супруга, — и это совсем нормально для человека твоего возраста. Легко мне думается, что это достаточно необычно для двадцатипятилетней девушки быть таковой, ну, скажем, домоседкой.
Дотянувшись из кожаной сумки чудесную палочку, она привела к листу пергамента и перо. Северус наблюдал, как она начала писать.
— Что ты собирается делать? – задал вопрос он, раздражаясь при мысли, что его супруга кроме того не справилась о самочувствии Гермионы.
— Я отправлю собственному сыну Громовещатель, — ответила она, — по окончании чего возвращусь в Шотландию.
— Корделия, – взорвался он, поднимаясь со стула и теряя остатки самообладания. — Ты не сделаешь этого, пока не посетишь собственную невестку.
— Северус, — со вздохом ответила она, — я точно знаю, что я последний человек, которого Гермиона желала бы на данный момент видеть. Я не сомневаюсь, что ты безупречно справился с задачей и похлопал ее по плечу.
— Бедняжка просидела взаперти 14 дней и выплакала себе все глаза из-за твоего сына, — сказал он через зубы. — Как минимум ты обязана пойти в том направлении и заверить ее, что она так же, как и прежде член данной семьи и останется им и дальше. Ей необходимо знать, что это не ее вина.
На лице Корделии проступило искреннее удивление.
— Но я точно знаю, что она и без того это все знает, Северус. Потому, что они не разведены, и сказать не о чем. Конечно, что она продолжит жить в отечественной семье.
— Корделия, — сказал Северус, награждая жену сердитым взором, — я настаиваю на том, дабы ты посетила Гермиону. Не сделать этого будет весьма неучтиво. Ты замечательно знаешь, что она выросла среди маглов; она не осознаёт до конца, что по отечественным обычаям она остаётся частью семьи. Ты обязана поболтать с ней.
Корделия молчала, задумчиво покусывая перо. В итоге, она подняла глаза на Северуса.
— Отлично. Я поболтаю с ней по окончании того, как напишу Теодору.
— Отлично, — сообщил он, и развернулся на пятках, планируя отправиться в подвал.
— Твоя забота о ее самочувствии трогает, Северус, — пробормотала Корделия, перед тем как он успел выйти из помещения.
Повернувшись и встретившись с ней взором, он прочёл вызов в ее глазах.
— Вопреки обширно распространенному точке зрения, — протянул он, — я не изо льда сделан. Вид страдающей юный дамы в таком встревоженном состоянии не доставляет мне никакого наслаждения.
Пара смущенный замечанием жены, он захлопнул за собой дверь, очень хотя поскорее появляться в уединении собственной лаборатории.
ssSss
Гермиона жадно поглощала уже вторую порцию пирога с почками. Сидящая наоборот Мо с таким удовольствием на нее взирала, что Гермиона поперхнулась.
— Мо, — сообщил она с набитым ртом, — ты наилучший повар во всем Лондоне. Быть может, и в мире.
Было заметно, что похвала Гермионы приятно взволновала Мо. Она замахала собственными костлявыми ручками, как будто бы стараясь отмахнуться от для того чтобы комплимента.
— А ты самая глупая девочка во всем Лондоне, — заявила она притворно нахмурив собственный и без того морщинистое лицо. — Вы себя совсем голодом заморить решили, мисс Гермиона. От вас уже кожа да гости остались.
— Я знаю, — сообщила Гермиона, переведя взор на собственные хрупкие запястья. Она забрала стакан тыквенного сока и выпила все до дна. — Но я твердо собирается наесть все потерянные килограммы и, может, кроме того еще пара.
Она именно собирала с тарелки последние крошки пирога, в то время, когда сверху раздался звук раскрывающейся входной двери. Гермиона замерла, не донеся до рта вилку с едой. Она перевела взор на Мо.
— Мо? – донесся из холла привычный женский голос. — Ты дома?
— Это хозяйка Корделия, — тихо сказала Мо. — Мне разрешить войти ее?
Гермиона набралась воздуха. Как бы ни хотелось ей обойтись без грядущего беседы, беседа с Корделией была неизбежной.
— Она член семьи, и, как я осознаю, у нас не то дабы имеется выбор. Ты не попросишь ее спуститься ко мне, Мо?
Мо кивнула и, щелкнув пальцами, провалилась сквозь землю. Гермиона услышала, как домовая с треском показалась в холе, по окончании чего послышались их перешептывания с Корделией.
Услышав звук шагов спускающейся свекрови, она жадно совершила рукой по своим волосам. Сняв заколку, которой они были скреплены на затылке, она скоро собрала копну собственных непослушных кудрей в аккуратный пучок у основания шеи.
Корделия вошла в кухню с сочувствующей ухмылкой.
— Ах, Гермиона, — вздыхая, проговорила она, подойдя к невестке и расцеловав ее в обе щеки. — Северус мне все поведал!
Гермиона тут же почувствовала неловкость от осознания собственной запущенности, которая так контрастировала на фоне безукоризненной ухоженности ее свекрови. Она не знала, что сообщить, исходя из этого .
Корделия присела рядом и похлопала ее по руке.
— Не смотря на то, что я в полной мере осознаю тягу Тео к свободе, я в кошмаре от его поведения. Оно вправду достойно порицания.
— Благодарю, — пробормотала Гермиона, робкая в том, на чей же стороне Корделия. — Это, в общем, для меня был шок.
— Я знаю, я знаю! — вскрикнула Корделия. — Юные люди бывают так непредсказуемы. Уверена, тебе будет приятно выяснить, что я отправила ему достаточно неприятный Громовещатель. Он может на него не отвечать, но выслушать его ему все равно придется, — она извиняющеся улыбнулась Гермионе.
Женщина неуверенно выдавила из себя ответную ухмылку, поразмыслив про себя, что на обстановку необходимо отреагировать чем-то важнее Громовещателя, быть может, каким-нибудь кастрирующим заклятьем.
— Северус, думается, считает, что я имела возможность бы продолжить жить тут, — тихо сообщила женщина.
— Ну, само собой разумеется! — ответила Корделия. — Это же твой дом. Твои законные права на все, чем обладает Тео, лишь усилились сейчас, в то время, когда он … отсутствует.
— Но вы уверены в том, что это приемлемо с позиций общества? Что у вас не появится сложностей с объяснением ситуации остальным участникам семьи?
— Гермиона, девочка, — сообщил Корделия, похлопывая ее по руке. — Большинство отечественных родственников это достаточно пожилые люди, как ты и сама уже, возможно, увидела, и я точно знаю, что они, вероятнее, по большому счету не обратят внимания на то, что Тео не посещает домашние праздничные дни — не то, дабы он и раньше-то их довольно часто посещал.
— Но что если они спросят? Что мне сказать? Я не желаю, дабы мое нахождение в этом доме создавало вам неприятности либо ставило бы вас в неловкое положение.
— Дорогая моя девочка, но твое отсутствие значительно посильнее будет кидаться в глаза. В случае, если кто-то будет задавать вопросы, я собирается отвечать, что Тео отправился путешествовать, что есть совсем правдивым утверждением. Ты можешь отвечать так, как сочтешь нужным. Ты можешь , что он за рубежом либо, если ты на этом настаиваешь, ты можешь сообщить им правду.
Тон, которым она сказала окончательные слова, давал светло осознать, что Корделия предпочла бы, дабы Гермиона выбрала первый вариант. Гермиона теребила рукав собственного свитера, не зная, что ответить.
— Я осознаю, что ты появилась в щекотливой ситуац ии, Гермиона. Но у каждого из нас имеется собственные сложности, с которыми нам приходится жить. У каждого собственный скелет в шкафу, в случае, если возможно так выразиться. Ты не сделала ничего нехорошего, исходя из этого ты имеешь полное право ходить с высоко поднятой головой!
Гермиона испытала прилив признательности к свекрови за последнее замечание и улыбнулась.
— Так-то лучше! — заявила Корделия, поднимаясь из-за стола. — А сейчас, потому, что у меня имеется замыслы на вечер, мне вправду необходимо торопиться. Наблюдай на вещи в хорошем ключе, Гермиона. Ты выглядишь страно стройной, ты же знаешь поговорку, что нельзя быть через чур худой либо через чур богатой!
Она еще раз поцеловала Гермиону и направилась к выходу.
— Я была счастлива выяснить, что ты уволилась из Департамента тайн. Любой понедельник я провожу завтраки в пользу военного госпиталя Св. Мунго; потому, что ты сейчас свободная дама, приглашаю тебе присоединиться в любое время.
Гермиона неуверенно нахмурилась.
— Ну, я еще не решила совсем. Я сообщила Северусу, что скажу ему о собственном ответе до завтрашнего вечера.
Корделия озадачено взглянуть на невестку.
— О ответе?
— Да, — ответила Гермиона. — Прошу прощения, я полагала, что он вам сказал. Он внес предложение мне место собственного ассистента.
— Ясно, — пробормотала Корделия недоуменно. — Для для того чтобы мрачного человека, он временами не редкость страно доброжелательным, — сообщила она, натянуто улыбнувшись.
Махнув Гермионе рукой, она вышла из кухни, покинув девушку думать над этим последним замечанием.
В то время, когда шум захлопнувшейся входной двери подтвердил, что Корделия ушла, Гермиона поднялась из-за стола и направилась в спальню. Стянув с себя свитер, она поднялась перед зеркалом и придирчиво осмотрела отражение собственного похудевшего тела. Ее когда-то округлая грудь существенно уменьшилась в размере, а по бокам четко выпирали ребра. Женщина не имела возможности дать согласие со своей свекровью: она была бы счастлива, если бы ее тело снова получило собственные приятные изгибы и кое-какие округлости.
Повернувшись к туалетному столику, она забрала в руки косметичку. Ей предстояло разослать письма с извинениями своим приятелям, и к собственному стыду она совсем забыла о Падме. Пришло время посетить собственную крестницу.
ssSss
С первых же секунд Гермиона осознала, что Дин зол на нее. Выражение его лица, в то время, когда он открыл перед ней дверь, было отнюдь не любезным.
— Гермиона! – зашипел он, хорошо закрывая дверь за собой, дабы не услышала Падма. — Падма весьма, весьма о тебе волновалась. Мне казалось, что это разумеется, что у нее и без треволнений о собственной подруге хватает хлопот. Где ты пропадала?
Глаза Гермионы тут же наполнились слезами.
— Дин, мне весьма, весьма жаль. Я ощущаю себя плохо виноватой, и если ты мне разрешишь, я растолкую, по какой причине я пропала.
Слова Гермионы его смягчили.
— Давай, заходи, — сообщил он, открывая дверь и потирая собственный лоб. — Я не желал нападать на тебя — мы легко совсем вымотаны. Падма будет счастлива тебя видеть.
Он знаком пригласил ее в помещение. Гермиона не смогла удержать ухмылки при виде гостиной Падмы, которая в большинстве случаев находилась в безотносительном порядке. Маленькие предметы розовой одежды были разбросаны везде, диван был усеян беленькими носочками, а в воздухе висел запах детской присыпки. При виде Падмы ухмылка ее стала еще шире: юная мама укачивала на руках одну из малышек, тогда как вторая дремала в колыбели у ее ног.
— Здравствуй, — тихо сказала Гермиона, ощущая новый приступ вины при виде того облегчения, которое проступило на лице Падмы.
— Гермиона! — выдохнула Падма, расчищая место рядом с собой от детской одежды. — Я так счастлива, тебя видеть. Я так переживала!
Гермиона пересекла помещение и поцеловала ее в щеку.
— Падма, мне так жаль, что я ничего не информировала о себе. Это были, возможно, самые сложные дни в твоей жизни, а меня не выяснилось рядом. Сможешь ли ты меня когда-нибудь забыть обиду? – задала вопрос она, и голос ее задрожал.
— Гермиона, само собой разумеется, я прощаю тебя, но что же с тобой произошло? Держи, — сообщила она, протягивая малышку Гермионе. — Твоя крестница, наконец, заснула, но я была бы счастлива отдохнуть и от Шивани. Она весьма обожает, в то время, когда ее держат на руках, но делается все тяжелее.
Гермиона с ухмылкой забрала протянутый ей сверток.