Середины XIX в.
С конца 30-х. гг. в РФ обозначились различные идейные течения, в той либо другой степени выразившие отношение к его поэзии и народу. Полемика их представителей содействовала формированию теоретических взоров на фольклор, активизировала его собирание.
В 30—40-е гг. выступили В. Г. Белинский и юный А. И. Герцен, положившие начало революционно-демократическому направлению. За декабристами особенный интерес революционные демократы проявляли к свободолюбивому содержанию народной поэзии и отрицательно относились к тому, что вычисляли консервативным в фольклоре. К фольклору они обращались для доказательства потенциальных творческих сил народа, их активного поведения в истории. Белинский осуждал романтические воззрения на народную поэзию, и тех ученых, которых в XX в. принято было именовать представителями теории официальной народности (к примеру, И. М. Снегирева).
50-е — середина 60-х гг. были связаны с деятельностью Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова. Они осуждали мифологическую школу отвлечённой науки, стремились утвердить в фольклористике собственные правила историзма.
С середины 50-х по 70-е гг. взоры революционных демократов на фольклор проявились в публицистике и критике изданий Отечественные записки и Современник. Рецензии на фольклорные сборники содействовали выработке научных параметров собирательской работы (требование сохранять настоящий язык фольклорного произведения, передавать обстановку, в которой оно исполняется, реакцию слушателей).
Узнаваемый собиратель народной поэзии И. А. Худяков по своим убеждениям был революционным демократом. В русле революционно-демократического направления направляться разглядывать литературный фольклоризм Н.А. Некрасова, М.Е. Салтыкова-Щедрина, деятельность В. В. Стасова.
Во второй половине XIX в. показалось близкое революционно-демократическому народническое направление. Кое-какие его представители кроме этого с глубоким интересом относились к фольклору (к примеру, Г. И. Успенский).
В 40-х гг. оформились публичные направления славянофилов и западников.
Западники (Т. Н. Грановский, В. П. Боткин, К. Д. Кавелин и др.) поддерживали развитие России без революционных потрясений, по западноевропейскому капиталистическому пути. Они
высоко ценили преобразования Петра I. Прогресс русской действительности, согласно их точке зрения, был вероятен лишь при широкой опоре на социальный и культурный опыт государств-членов Евросоюза. К фольклору западники относились весьма сдержанно, а во многих случаях и отрицательно, поскольку видели в нем лишь консервативный элемент, который связан с отжившей культурой1.
Славянофилы (А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, К. С. Аксаков и др.), наоборот, изучали национальную самобытность России. Прошлое страны давало объяснение ее настоящему и помогало строить программу на будущее. В центре славянофильской концепции был народ, русское крестьянство во всех сферах собственного бытия.
Как и представители вторых публичных направлений, славянофилы поддерживали отмену крепостного права. Они приняли участие в подготовке реформы 1861 г. Славянофилы возлагали надежды на крестьянскую общину — классическое русское землепользование. В литературе они вели борьбу за народное, крестьянское направление. Славянофилы подняли неприятности православного богословия как истории и предмета философии. В православии они видели фундамент общеславянского единения. Славянофилы положили начало истории изучения крестьянства в РФ. Они развернули работу по собиранию языка и фольклора, поскольку думали, что по окончании петровских реформ фольклор и язык забываются или искажаются. Опыт нам продемонстрировал, — писали П. В. Киреевский, Н. М. Языков и А. С. Хомяков, — что нужно торопиться с собиранием этих драгоценных остатков старины, приметно исчезающих из памяти народа с переменою его обычаев и нравов, что принципиально важно и в этом деле неспециализированное участие всех, дорожащих спасением отечественной всеобщей словесности от конечного ее истребления и что для стихов и полного издания песен нужно, дабы они были записаны везде, где это допустимо»2.
Во второй половине 50-х гг. славянофилы деятельно выступали в публицистике, помещая в собственном, издании Русская беседа исторические, этнографические и фольклорные материалы. Среди славянофилов были выдающиеся собиратели русского фольклора: П.В. Киреевский, В.И. Даль, А.Ф.Гильфердинг и щ).
Славянофильская концепция имела многих последователей3.
Русская фольклористика XIX-НАЧАЛА XX В. (ДО 1917 Г.)
В 50—60-х гг. XIX в. в русской фольклористике практически в один момент появились различные научные направления, либо школы. К этому времени уже были выработаны публикации и собирания основные принципы фольклора фольклорных сборников.
научные публикации и Собирание
Русского фольклора.
Научные издания русского фольклора стали появляться с 30—40-х гг. XIX в. В первую очередь это сборники доктора наук МГУ И. М. Снегирева Русские суеверные обряды и простонародные праздники в четырех частях (1837— 1839), Русские притчи и народные пословицы (1848). См. его же: Новый сборник русских пословиц и притчей (1857). Полезные материалы содержат сборники ученого-самоучки И. П. Сахарова Сказания русского народа о супружеской жизни собственных предков (в двух томах, 1836 и 1839 гг.), Русские народные сказки (1841). Но тогда, да и в последующие годы, в изданиях подобного рода еще считалось допустимым подправлять стиль народных произведений, составлять из различных вариантов сводные тексты и проч.
Понемногу в работу по собиранию фольклора включились широкие публичные круги. Организованный темперамент этому процессу придал официальный национальный центр: созданное в 1845 г. в Санкт-Петербурге Императорское Русское географическое общество (РГО). В нем было отделение этнографии, деятельно занимавшееся сбором фольклора во всех губерниях России. Из филиалов РГО, от солидного числа безымянных обозревателей (сельских и городских преподавателей, докторов, студентов, духовенства а также крестьян), поступали бессчётные записи устных произведений, составившие широкий архив РГО.
Потом очень многое из этого архива было размещено в Записках РГО по отделению этнографии. А в Москве в 60— 70-х гг. полезные издания фольклора выпустило в свет Общество любителей русском словесности. Фольклорные материалы публиковались в центральных изданиях Этнографическое обозрение, Живая старина и др., в местных изданиях (Губернские ведомости, Епархиальные ведомости и
проч.).
В 30—40-х гг. П. В. Киреевский и его приятель поэт Н. М. Языков обширно развернули и возглавили собирание русских народных
эпических и лирических песен (былин, исторических песен, песен обрядовых и внеобрядовых, духовных стихов). Работа дала блестящие результаты: благодаря упрочнениям многих собирателей показалось грандиозное собрание произведений различных песенных жанров.
Киреевский готовил материалы к печати, но безвременная смерть не разрешила ему абсолютно осуществить задуманное. При его жизни вышел единственный сборник: духовные стихи1. Песни, собранные П.В. Киреевским в первый раз были опубликованы лишь в 60—70-х гг. XIX в. (былины и исторические песни, так называемая ветхая серия) и в XX в. (песни обрядовые и внеобрядовые, новая серия)2. В последние десятилетия в серии Монументы русского фольклора вышли и другие тома,составленные из этого собрания. Абсолютно оно не опубликовано.
В те же 30—40-е гг. протекала собирательская деятельность В.И. Даля. Он записывал произведения различных жанров русского фольклора, но, как исследователь живого великорусского языка (так он назвал собственный известный толковый словарь). Даль сосредоточился на подготовке сборника малых жанров, самый родных разговорной речи: пословиц, поговорок, пустоговорок, присловий и проч.
Из-за цензурных препон сборник Даля Пословицы русского народа вышел в свет с громадным опозданием — в начале 60-х гг. (М.,1861—1862. Чтения в Имп. Обществе древностей и истории русских при Столичном университете). Все тексты (а их более 30000) в первый раз были сгруппированы по тематическому принципу, что разрешило объективно представить отношение народа к разнообразным явлениям судьбы, перевоплотило сборник пословиц в настоящую книгу народной мудрости.
Вторым непревзойденным изданием стал сборник А. Н. Афанасьева Народные русские сказки, в который большой собирательский вклад кроме этого внес В. И. Даль: Афанасьев взял около тысячи записанных им сказок.
Сборник Афанасьева выходил в 8 выпусках с 1855 по 1863 г. Сказок, записанных самим Афанасьевым, немногим более де-
сятка, по большей части он применял архив РГО, индивидуальные архивы В. И. Даля, П. И. других собирателей и якушкина, и материалы из древних рукописных и некоторых печатных сборников. В поле зрения Афанасьева был громадный корпус письменно зафиксированных к тому времени вариантов русских сказок. В первом издании составителем был произведен лишь отбор лучшего материала. Сказки публиковались без совокупности, по мере поступления текстов. Приблизительно 600 текстов сборника охватили огромное географическое пространство: места проживания русских, и частично белорусов и украинцев.
Выход в свет сборника Афанасьева привёл к широкому общественному общественному. С рецензиями на него выступили большие ученые А. Н. Пыпин, Ф. И. Буслаев, А. А. Котляревский, И.И. Срезневский, О. Ф. Миллер; в издании Современник в целом хорошую оценку дал Н. А. Добролюбов.
По окончании смерти Афанасьева в 1873 г. вышло подготовленное им самим второе издание сборника, в четырех томах: три тома — тексты сказок, четвертый — научные комментарии. В этом издании была сделана систематизация опубликованных ранее текстов: в сущности, дана классификация сказок по сюжетам и по жанровому показателю.
Афанасьев выделил сказки о животных, чудесные, новеллистические анекдотичные. Он собирался поместить всборнике еще две жанровые категории: легенды и без того именуемые заветные сказки — произведения антиклерикальной и антибарской направленности, часто которые содержат сатиру и неотёсанный юмор эротического характера. По мысли составителя, сборник должен был явиться настоящей энциклопедией народного сказочного репертуара. Но Афанасьев должен был отойти перед светской и духовной цензурой, которая настойчиво попросила охранить нравственность и религию от поругания и печатного кощунства, Афанасьеву все же удалось опубликовать в Лондоне сборник Народные русские легенды (1859) и анонимно в Женеве в 1872 г. сборник Русские заветные сказки.
К преимуществам сборника Народные русские сказки относится кроме этого следующее: в первый раз фольклорные тексты представлены в вариантах; сохранены кое-какие диалектные изюминки речи исполнителей; подготовлен широкий комментарий; где это было быть может, введены паспортные сведения о публикуемых текстах. Увидим, что с позиций современных требований нас не все может удовлетворить в сборнике: Афанасьев не видел ничего предосудительного в корректной стилистической правке, в создании сводных текстов. И однако сборник Афанасьева — наибольшее в мире научное издание сказок, принесшее составите-
лю славу русского Гримма (узнаваемый сборник германских сказок братьев Гримм по количеству практически в три раза меньше1).
Сборник Афанасьева частично переводился на различные зарубежные языки, а на германский переведен абсолютно. В РФ он выдержал 7 полных изданий2.
С 1860 по 1862г., в один момент с первым изданием сборника Афанасьева, вышел в свет сборник И. А. Худякова Великорусские сказки. В трех выпусках сборника 122 сказочных текста были опубликованы без какой-либо совокупности. Собственный путь фольклориста Худяков начал студентом, в 21 год как собиратель он был награжден медалью РГО. Худяков исходил огромные просторы европейской России, в особенности довольно много сказок он записал в Рязанской губернии.
Новые тенденции выразил сборник Д.Н. Садовникова предания и Сказки Самарского края (СПб., 1884). Садовников — первый, кто обратил внимание на отдельного гениального сказочника и записал его репертуар. Из 183 сказок 72 были записаны от Абрама Новопольцева. Незадолго до смерти, будучи тяжело больным, Садовников просматривал корректуру сборника, планировал написать вступительную статью, снабдить сборник указателями, а основное — сведениями о сказочниках, от которых он записывал, но опоздал. Ранее, в 1876 г., вышел в свет второй полезный сборник Д. Н. Садовникова — Загадки русского Народа3.
В 1908 г. был опубликован сборник Н. Е. Ончукова Северные сказки — 303 сказки из Олонецкой и Архангельской губерний. Ончуков расположил материал не по сюжетам, а по сказочникам, приведя их характеристики и биографии. В будущем этого принципа стали придерживаться и другие издатели.
В 1914 г. в Петрограде был издан сборник Д.К. Зеленина Великорусские сказки Пермской губернии. В него вошло 110 сказок. Сборнику предпослана статья Зеленина Кое-что о сказках и сказочниках Екатеринбургского уезда Пермской губернии. В ней охарактеризованы типы сказочников. Материал сборника расположен по исполнителям. В 1915 г. показался вто-
второй сборник Д.К. Зеленина — Великорусские сказки Вятской губернии, составленный по тому же принципу. В него вошло 139 текстов и вступительная статья Кое-что о сказках и сказочниках Вятской губернии.
Полезным вкладом в науку стал сборник Б. М. и Ю. М. песни и Соколовых Сказки Белозерского края (М., 1915). В него вошло 163 сказочных текста. Точность записи может служить образцом и для современных собирателей. Сборник составлен по данным экспедиций 1908 и 1909 гг. братъев — близнецов, тогда еще студентов, в Белозерский и Кирилловский уезды Новгородской губернии. Он снабжен богатым научным аппаратом. Потом оба брата стали известными учеными-фольклористами.
В середине XIX в. в истории собирания русского фольклора случилось знаменательное событие: в Олонецком крае была обнаружена деятельно бытующая живая былинная традиция. Ее первооткрывателем явился высланный в 1859 г. за политическую деятельность в Петрозаводск П. Н. Рыбников. Трудясь государственным служащим канцелярии губернатора, Рыбников начал пользоваться служебными разъездами для собирания былин. В течение нескольких лет он объехал огромную территорию и записал много других произведений и былин устной народной поэзии. Собиратель трудился с выдающимися сказителями Т.Г. Рябининым, А.П. Сорокиным, В.П. Щеголенком и др., от которых потом записывали и другие фольклористы.
В 1861-1867 гг. вышло в свет четырехтомное издание Песни собранные П. Н. Рыбниковым, подготовленное к печати П. А. Бессоновым (1 и 2 тт.), самим Рыбниковым (3т.) и О. ф. Миллером (4т.). В него вошли 224 записи былин, исторических песен, баллад. Материал был расположен по сюжетному принципу. В 3-м томе (1864 г.) Рыбников напечатал Заметку собирателя, в которой обрисовал состояние эпической традиции в Прионежъе, дал последовательность черт исполнителям, поставил вопрос о творческом воспроизведении былин и о личном вкладе сказителя в эпическое наследие. При втором издании сборника (1909—1910 под редакцией А. Е. Грузинского) композиция была перестроена по сказителям.
По следам Рыбникова в апреле 1871 г. в Олонецкую губернию отправился ученый-славист А. Ф. Гильфердинг. За два месяца он прослушал 70 певцов и записал 318 былин (рукопись составила более 2000 страниц). Летом 1872 г. Гильфердинг опять отправился в Олонецкий край. В пути он заболел и умер в Каргополе.
На второй год по окончании смерти собирателя были опубликованы Онежские былины, записанные Александром Федоровичем Гильфердингом летом 1871 года. С двумя портретами онежских рапсодов и напевами былин (СПб., 1873), Это издание вышло в одном томе. В будущем собрание Гильфердинга переиздавалось в трех томах1.
Гильфердинг в первый раз применил способ изучения репертуара отдельных сказителей. Былины он расположил по сказителям, с предпосланными биографическими справками. В качестве неспециализированной вступительной статьи была помещена последняя журнальная публикация Гильфердинга Олонецкая губерния и ее народные рапсоды2.
На рубеже XIX—XX вв. исторической школой была развернута широкая экспедиционная работа по собиранию былин на побережье Белого моря, в малоизученных областях. В следствии вышли в свет сборники, каковые значительно дополнили публикации Рыбникова и Гильфердинга: Беломорские былины, записанные С А. Марковым (М., 1901); Архангельские былины и исторические ни, собранные А. Д. Григорьевым в 1899-1901 гг. (В 3-х тт. — ;Г. 1: М., 1904; Т. 2: Прага, 1939; Т. 3: СПб., 1910); Печорские былины. Записал Н. Ончуков (СПб., 1904). Были записаны новые тексты, и открыты такие одаренные сказители, как А. М. и М. С. Крюковы, М. Д. Кривополенова.
60—70-е гг. XIX явились для русской фольклористики под долгим расцветом собирательской деятельности. В эти годы вышли в свет полезнейшие публикации различных жанров: сказок, былин, пословиц, тайных, духовных стихов, заговоров, причитаний, обрядовых и внеобрядовых песен. Громадное значение имеет большое собрание духовных стихов П. А. Бессонова3. Преподаватель семинарии Е. В. Барсов издал три тома записанных им причитаний, каковые во многом состояли репертуара известной вопленицы И. А. Федосовой4. В эти годы начал собственную деятельность неутомимый собиратель уезд-
ный преподаватель Ц. В. Шейн. В 1870 г. он опубликовал громадной сборник народных песен1, а под конец судьбы — сборник Великорусc…», отразивший богатый фольклорный репертуар русско-белорусского пограничья2. В 1869 г. был издан сборник заговоров Л. Н. Майкова, позднее переизданный и продолжительное время остававшийся единственным большим собранием этого фольклорного жанра3.
В начале XX в. показались первые сборники частушек4.
Фольклорный материал, собранный в XIX и начале XX в., много хранился в архивах, был разбросан по провинциальным изданиям. Он нуждался в объединении. Благодаря этого показались своды отдельных фольклорных жанров: Былины новой и недавней записи из различных местностей России под ред. В.Ф. Миллера (М., 1908); Исторические песни русского народа XVI—XVII вв. под его же редакцией (Пг., 1915); Великорусские народные песни. Изданы проф. А. И. Соболевским: В 7-ми т. (СПб,, 1895-1902); Сборник русских сказок архива Русского географического общества. Издал А. М. Смирнов. — Вып. 1-2 (Пг., 1917).
Так, в XIX — начале XX в. был собран громадный материал и показались главные хорошие издания русского устного народного творчества.
Это имело большое значение как для науки, так и для всей русской культуры. В 1873 г. автор П. И. Мельников-Печерский в письме к П.В. Шейну так тохарактеризовал значение труда фольклористов-собирателей: В продолжение четверти столетия я довольно много ездил по России, довольно много записал песен, сказаний, поверий и пр. т. п., но я бы ступить не имел возможности, если бы не было трудов покойного Даля и Киреевского, не было Ваших трудов, напечатанных у Бодянского, трудов Л. Майкова, Максимова и да успокоит Господь в недрах Авраама пьяную душу его — Якушквна. Ваше сравнение собственных работ с работой муравья я нахожу не
совсем честным, Пчелы вы, а не муравьи — ваше дело мед собирать отечественное дело мед варить. Не будь вас, мы бы варили , какой-нибудь промозглый квас, а не мед. Не пройдет и полувека, как в народе иссякнут дедовские предания, обычаи, старорусские песни замолкнут либо исказятся под влиянием трактирной и кабацкой цивилизации, но Ваши труды до отдаленных времен, до позднейших потомков сохранят черты древнего отечественного быта. Вы долговечнее нас1.
Отвлечённые школы (научные направления) в фольклористике
Школы (направления) объединяют исследователей, чьи труды основаны на неспециализированной научной концепции, близки по методологии и своей проблематике. Заглавия направление и школа (время от времени теория) — условные, закрепившиеся за той либо другой группой исследователей.
Отвлечённые школы во многом были связаны с западноевропейской наукой, использовали ее способы к русскому и ко всему славянскому материалу.
Мифологическая школа.
Мифологическая теория появилась в Западной Европе в начале ХIХ в., во время расцвета романтизма. Ее основоположники, германские ученые братья В. и Я. Гримм испытали влияние романтической эстетики, в которой находился тезис о “национальном духе каждого народа. Источником мастерства признавалась мифология. Братья Гримм поставили целью воссоздать германскую мифологию, для чего занялись изучением фольклора
языка древних германцев. Ученые в первый раз указали на то, что корни национальной культуры связаны с древними народными верами — язычеством. Основной труд Я. Гримма Германская мифология (Deutsche Myfologie, 1835) и дал наименование первому теоретическому направлению фольклористики. Русская мифологическая школа оформилась на рубеже 1840-50-х гг. Ее основоположником был Ф. И. Буслаев, “первый русский настоящий ученый-фольклорист2. Буслаев был филологом широкого диапазона (языковед, исследователь древнерусской народной поэзии и литературы). За братьями Гримм Буслаев установил сообщение фольклора, мифологии и языка, выде-
лил принцип коллективной природы художественного творчества народа. Мифологический анализ он применил к славянскому материалу. Труды Буслаева развивали идею о том, что народное сознание проявилось в двух наиболее значимых формах: мифе и языке. Миф — форма народной мысли и народного сознания. Буслаева как мифолога характеризует капитальный труд Исторические очерки русской народной словесности и искусства (Т. 1—11. — СПб., 1861). Позднее ученый оценил хорошие стороны вторых направлений в фольклористике и показал себя в них.
Братья Буслаев и Гримм были основоположниками мифологической теории. Младшие мифологи (школа сравнительной мифологии) расширили сферу изучения мифов, привлекли язык и фольклор вторых индоевропейских народов, усовершенствовали способ, в базе которого лежало сравнительное изучение этносов. В Европе, а после этого и в РФ мифологическая школа взяла последовательность разновидностей. Метеорологическая (либо грозовая) теория связывала происхождение мифов с атмосферными явлениями; солярная теория видела в базе мифов первобытные представления о солнце и небе — и проч. Наряду с этим всех мифологов объединяло убеждение, что старой религией была религия природы, обожествление ее сил.
В РФ школа сравнительной мифологии имела многих последователей. Солярно-метеорологическая концепция была создана О. Ф. Миллером (Илья богатырство и Муромец киевское. Сравнительно-критические наблюдения над слоевым составом народного русского эпоса. — СПб., 1869). Шепетильно подобрав громадный материал, создатель постарался выделить в русском эпосе различные по древности слои, отделить исторические и бытовые элементы от мифологических.
самый известным представителем русской школы младших мифологов был А. Н. Афанасьев, что вошел в историю фольклористики не только как составитель известного сборника Народные русские сказки, но и как большой исследователь. Комментарии к сказкам его сборника, выделенные во втором издании в отдельный, четвертый том, легли в базу капитального труда Афанасьева Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских верований и преданий, в связи с мифическими сказаниями вторых родственных народов (Т. 1-3, — М, 1865-1869)1.
Афанасьев выступил как ученик Ф.И. Буслаева, последователь братьев Гримм и других западноевропейских ученых. Но в мифологическую теорию он внес новое. Афанасьев привлек такой громадный фактический материал, что Поэтические воззрения… сходу стали броским явлением во всемирной науке и до сих пор остаются полезной справочной книгой по славянской мифологии.
Собственные теоретические взоры Афанасьев изложил в первой главе, которую назвал Происхождение мифа, средства и метод его изучения.
Происхождение мифов растолковывает история языка. Ссылаясь на язык и диалекты фольклора, Афанасьев утверждал: В древности значение корней было осязательно; Большинство названий основывалась на очень храбрых метафорах1”. Но со временем происходило затемнение метафор, метафорическое уподобление начинало восприниматься как настоящий факт — и рождался миф. Стоило лишь забыться, затеряться начальной связи понятий, дабы метафорическое уподобление взяло, для народа все значение настоящего факта и послужило предлогом к созданию многих баснословных сказаний. Извилистая молния есть огненным змеем, быстролетные ветры наделяются крыльями, владыка летних гроз — огненными стрелами. . В вопросе о сущности мифов ученый был последователем в первую очередь метеорологической теории, в соответствии с которой в базе большинства мифов лежит обожествление грозы, грома, молнии, ветра, туч. Афанасьев писал: Прекрасное сказки имеется прекрасное могучих сил природы тьмы и Противоположность света, тепла и холода, зимнего омертвения и весенней жизни — вот что особенно должно было поразить замечающий ум человека. Чудная, шикарная судьба природы, звучно звучащая в миллионах разнообразных голосов и быстро развивающаяся бесчисленныхформах, обусловливается силою света и тепла, без нее все замирает. Подобно другим народам, отечественные праотцы обоготворили небо, полагая в том месте ее вечное царство, потому что с неба падают солнечные лучи, оттуда блистают звезды и луна и проливается плодотворящий ливень “В весенних грозах, сопровождающих возврат солнца из дальних странствий в царство зимы, воображению старейших народов рисовались: с родной стороны, брачное торжество природы, поливаемой семенем дождя, а с другой — ссоры и битвы враждующих всевышних; в громовых раскатах, потрясающих почву, слышались то клики свадебного радости, то брань и воинственные призывы .
в течении истории мифы подвергались большой переработке. Афанасьев выделил три очень важных момента.
Во-первых, раздробление мифических сказаний. Большинство мифических представлений индоевропейских народов восходит к отдален-
ному времени ариев; выделяясь из неспециализированной массы родоначального племени и расселяясь по дальним почвам, народы, вместе с богато выработанным словом, уносили с собой и верования и самые воззрения.
Во-вторых, низведение мифов на землю и прикрепление их к историческим событиям и известной местности. …Поставленные в условия людской быта, агрессивные всевышние теряют собственную недоступность, нисходят на степень храбрецов и смешиваются с в далеком прошлом усопшими историческими личностями. история и Миф сливаются в народном сознании; события, о которых повествует последняя, вставляются в рамки, созданные першем; поэтическое предание приобретает историческую окраску, и мифический узел затягивается еще крепче.
В-третьих, нравственное (этическое) мотивирование мифических сказаний. С происхождением национальных центров мифы канонизируются, причем в высшей среде. Они приводятся в хронологическую последовательность, устанавливается иерархический порядок: всевышние подразделяются на высших и низших. Общество всевышних организуется по примеру человеческого, национального альянса, и во главе его делается главный владыка с полною “царственною властью.
Для Афанасьева фольклор — ответственный и, точный источник мифологических разысканий. Исследователь разглядел загадки, пословицы, приметы, заговоры, обрядовые песни, былины, духовные стихией сказки. О сказках он писал: Сравнительное изучение сказок, живущих в устах индоевропейских народов, ведет к двум заключениям: во-первых, что сказки создались, на мотивах, лежащих в базе старейших воззрений арийского народа на природу, и во-вторых, что по всему вероятию, уже в эту давешнюю арийскую эру были выработаны главные типы сказочного эпоса и позже разнесены разделившимися племенами в различные стороны —: на места их новых поселений1. Так разъяснялось интернациональное сходство сказочных образов и сюжетов.
Афанасьев поставил в фольклористике значительные теоретические неприятности: о сущности мифов, об их историческом развитии и происхождении. Он внес предложение стройную концепцию. Вместе с тем в этом труде отразились недочёты романтических фольклористов середины и теорий языковедов XIX в. Уже современники осуждали Афанасьева за отсутствие четких параметров, за субъективизм в конкретных истолкованиях.
Поэтические воззрения славян на природу содействовали активизации изучения фольклора и оказали действие на ли-
тературное творчество русских писателей (П. И. Мельникова-Печерского, С. А. Есенина и др.).
Идеи мифологической школы в течении всех последующих лет применяли многие направления филологии. броская вспышка интереса к мифу была в 50-60-х гг. XX в., в то время, когда на западе оформилась неомифологическая теория. Она основывалась на этнологических трудах финиша XIX — первой половины XX в., связанных с разработкой антропологической концепции (см. ниже). Самым большим было изучение британского ученого Д. Фрэзера — 12-томная книга Золотая ветвь1. На огромном материале Фрэзер продемонстрировал мифологическую общность примитивных культур и постарался доказать, что в базе образного мышления современного цивилизованного человека лежат те же мифы.
самый важный источник неомифологической теории — учение об архетипах швейцарского психиатра К. Юнга. Юнг выступил с идеей интуитивного постижения человеком опыта древних. Содержание этого опыта составляют общечеловеческие первообразы (архетипы). Большая часть образов и сюжетов фольклора и литературы восходят к символически переосмысленным архетипам, к мотивам старейших мифов, каковые сохраняются у каждого человека в области бессознательного.
К. Юнг изучил проявление фольклорных и мифологических мотивов в психике. Он писал: «Бессознательное, как историческая подпочва психики» содержит в себе в концентрированной форме целый последовательный последовательность отпечатков, обусловливавший с неизмеримо давешних времен современную психологическую структуру. …Эти отпечатки функций представляются в виде мифологических образов и мотивов, каковые видятся у всех народов, …их возможно, проследить легко и в бессознательных материалах современного человека .
Во всех проблематических вопросах отечественное познание подпадает, — реже сознательно, в большинстве же случаев бессознательно — под сильнейшее влияние известных коллективных идей, образующих отечественную духовную воздух. Эти коллективные идеи находятся в самой тесной связи с жизнепониманием либо мировоззрением прошедших тысячелетий и веков. …Эти образы являются осадками» накопившимися в течение борьбы и многотысячелетнего опыта приспособления за существование»2.
Основная цель мифологической школы пребывала в реконструкции древнего фольклора и мифологии. Эта неприятность остается актуальной. Миф постоянно будет привлекать к себе исследователей. В современных трудах по мифологии различают два главных течения: этимологическое (занимающееся лингвистической реконструкцией мифа) и аналогическое (основанное на сравнении мифов, сходных по содержанию).