«Что?!..»
«Сам взгляни: толстый и порезан кружками. Может, это то самое, о чем Грэм говорил?»
Чарли с опаской забрал кусочек и откусил. «Это блюдо именуется „член?во?рту“…» Мы с Чарли довольно глупо захихикали, в этот самый момент вошли госслужащие. «Линия, – сообщил Чарли. – Они видели, как мы тут дурачимся…»
«Легко положи на место, – сообщил я. – Линия, член упал. Нужно его скорее положить, пока… Лишь не клади его себе в…»
«Не кипятись. Это простое лошадиное мясо, из него сделали колбасу, никто не обидится, – сообщил Чарли. – Не смотря на то, что посерединке я видел ма?а?аленькую такую жилку».
«И в руках данный кусок легко увеличился, не находишь? Набухает мало, в то время, когда в руки берешь».
Мы так ни при каких обстоятельствах и не выяснили, что это было за мясо, но обед прошел, как нам и давали слово, скоро и весьма вкусно. Позже мы опять взяли полицейское сопровождение – причем такое, какого именно у нас еще не было. В большинстве случаев, в случае, если милицейский за городом не желали отставать, мы их обгоняли и уходили в отрыв. С данной «Ладой» таковой номер не прошел, она всю дорогу мчалась на 110 км/ч, распугивая встречные автомобили. Одного последовательности дороги ей было мало. Шофер вилял из стороны в сторону, вытесняя с дороги вторых участников перемещения. Грузовик ли это был, мотоцикл, «Лада» либо «Мерседес?Бенц» – не имеет значение, милицейский оттеснял всех. Это чистое сумасшествие, поскольку мотоциклы у нас, плюс ко всему, были узкими. Мы легко имели возможность въехать в Чимкент, никому не мешая, а так все нервы себе вымотали. Каждые пять мин. милицейский проскакивал на волосок от лобового столкновения. Лишь позже мы определили: он вел себя так враждебно, в силу того, что в противном случае возможно было не успеть в Чимкент до темноты.
Чимкент – столица козлиного поло, национального спорта, для которого намерено строят арены а также приглашают команды из таких далеких государств, как Швеция и Швейцария. В него играются две команды из четырех игроков верхом на лошадях, игроки одеты в громадные шляпы и кожаные ботинки и сражаются за безрассудную тушу козла. Под грохочущую по стадиону национальную музыку игроки хватают 35?килограммового козла, закидывают на лошадь, скачут по полю и стараются закинуть его в ворота соперника. Запрещенных приемов в том месте, думается, нет. Солидную часть матча игроки всеми дешёвыми средствами пробуют спихнуть соперников с лошади. Потрясающее зрелище, в большинстве случаев благодаря немыслимому казахскому мастерству верховой езды. В то время, когда матч закончился, нам показали другую игру, казахскую версию «Погони за поцелуем», в то время, когда мужик?наездник пускается в погоню за дамой?наездницей, дабы ее поцеловать, и в то время, когда ему это удается, он поднимает шапку. Позже они поворачивают и начинают скакать обратно по долгой дорожке к стадиону, и дама поднимает шапку любой раз, в то время, когда ей удается ударить собственного соперника хлыстом. В конце меня задали вопрос, не хочу ли я прокатиться на лошади. На это отечественная страховка не распространялась, но проехать несколько сотен метров на лошади, уж предположительно, не страшнее, чем ехать на 1150?кубовом мотоцикле около света по ужаснейшим дорогам. Я поразмыслил: «А хрен ли» – и больше уговаривать меня не было нужно. Я легко быстро встал в седло. Чарли также. Мы поскакали по дорожке, долгой, прямой, покрытой травой и усаженной по обочине деревьями; седло казалось непривычно высоким. В конце дорожки я остановился и развернул лошадь, поджидая, пока меня догонит Чарли. «За мной!» – крикнул я, подобрав поводья и всадив каблуки лошади в бок.
Лошади были превосходные, крепкие и стремительные – на таких мне еще ездить не доводилось. Я сходу обогнал Чарли и уже сделал вывод, что победил в этом заезде. Но тут рядышком появилась лошадиная голова – от Чарли просто так не уйдешь. Мы скакали бок о бок, пихаясь локтями и толкаясь плечами. Чарли без борьбы сдаваться не планировал. Он должен быть в первых рядах, кроме того ценой сердечного приступа. Так и скакали, в таком тесном соседстве я еще ни с кем на лошади раньше не ездил, и к финишу мы пришли в один момент. Ничья! Я взглянуть на Чарли, он радовался, как чеширский кот. Мне также было радостно очень. Хороший оказался момент.
Мы ушли с арены и отправились в Чимкент. Как в большинстве случаев, в том месте нас уже поджидала приветственная делегация. Кучка местных девушки и сановников в национальных костюмах с подносами с кумысом и хлебом – сброженным кобыльим молоком. Лишь закончились рукопожатия и мы залезли обратно на мотоциклы, подкатил юный юноша на «Урале». В косухе, джинсах, чёрных очках и звездно?полосатой бандане, повязанной так, что одна звезда размешалась посередине лба. Он смотрелся как самый настоящий крутой байкер. У мотоцикла, дымящего тёмным дымом, был большой чопперный руль. Остановившись, юноша поднял правую руку, отсалютовал нам, соскочил с мотоцикла, не воспользовавшись боковой подставкой и вытащил фотоаппарат. Это была опытная камера с долгим и замечательным объективом, как у папарацци, – я на своем веку таких довольно много повидал. Он общелкивал нас данной камерой с головы до ног и все время смеялся. Мы с Чарли сели на мотоциклы и отправились. Папарацци погнался за нами. Поравнявшись с Чарли, он отпустил руль и вытащил фотоаппарат из футляра, что был прицеплен к мотоциклу сбоку. Сделав еще с полдесятка снимков, юноша прокричал: «Превосходно, превосходно, превосходно» – и уехал прочь. Нам оставалось лишь восхититься его ловкостью.
ЧАРЛИ: На следующий сутки с утра пораньше мы покинули Чимкент, поставив собственной целью проехать оставшиеся 720 км до Алма?Аты и успеть на первый сутки рожденья дочки Эрика. Это был хороший этап. Ландшафт совсем изменился. По окончании стольких дней открытых равнин мы проезжали то через одну равнину, то через другую, минуя бугры и покрытые буйной растительностью поля, на которых время от времени попадались деревья. Под чистым голубым небом мы ехали к Тянь?Шаню, гряде заснеженных гор, протянувшихся на горизонте. Они отделяют Киргизстан и Казахстан от Китая, являя собой одну из самых протяженных границ в мире. Воздушное пространство тут превосходный, и я ощущал себя великолепно. Конкретно для этого все и затевалось.
Перегон был весьма долгим, и целый последний участок пути я боролся с усталостью, веки отяжелели, а мысли путались. Целый сутки мы ехали либо перед полицейской машиной, либо сходу за ней, и это нас дико бесило. Мы вовсе не желали, дабы с нами тут нянчились, а при Эвана – обращались как со знаменитостью. Любой раз, в то время, когда мы останавливались, милицейский выходил из автомобиля и отгонял от нас людей, дабы не доходили и не задавали вопросы. Я видел, что Эвана это плохо злит. «Что мы тут по большому счету делаем, – сказал он, – если не можем поболтать с людьми, ответить на их вопросы и задать собственные. Линия! Линия! Линия!»
У меня было такое чувство, словно бы нас в вату завернули. Нам хотелось определить побольше о Казахстане – вероятнее, второй раз мы тут ни при каких обстоятельствах не окажемся – но тяжелая рука бюрократии не давала ничего сделать самим. Мы хлопочущих около местных полицейских. В данный сутки Эван шел в первых рядах, и на другой стороне дороги, как в большинстве случаев, показалась полицейская машина с включенной сиреной и мигалкой. Шофер поднялся на обочине и махнул рукой, дав символ к остановке, но мы помахали ему в ответ и понеслись дальше, не снижая скорости и сделав вид, что не осознали. Не весьма, само собой разумеется, красиво, но милицейский эскорты у нас уже в печенках сидели.
Километров за 25 до Алма?Аты мы остановились, дабы встретиться с участниками казахского мотоклуба – командой из десятка байкеров. Все как один в коже, не считая одного здорового парня с густыми усами, что был одет в кожаные ковбойские краги и ковбойскую же шляпу. Они проводили нас до города – все на спортбайках либо Harley?Davidson’ах. Алма?Ата – шумный, космополитичный город, тут полно «Хаммеров», громадных BMW и «Мерседесов» 4×4, кастомизированных, сияющих хромом и с затемненными стеклами. «Казахи обожают хороших лошадей и хорошие автомобили», – сообщил Эрик. По окончании семь дней езды по казахской глуши ехать по улицам относительно богатого двухмиллионного города было настоящим культурным шоком. Практически все главные улицы тут усажены ветхими деревьями, дома стоят чуть дальше. От этого создается чудное чувство, словно бы ты едешь по лесу. Но за деревьями скрывались дорогие дизайнерские бутики, дискотеки, хорошие рестораны и высококлассные отели. Я был счастлив опять возвратиться в цивилизацию.
В Алма?Ате мы пробыли четыре дня: приходили в себя, ремонтировали мотоциклы, отлично питались, гуляли по ночному городу и поучаствовали в еще одном проекте Unicef.
Один сутки я провел в альпинистском центре Тамгалы – это ущелье в горах Тянь?Шань, приблизительно в двух часах от Алма?Аты. При денежной помощи компании «British Airways» Unicef реализует тут проект, в котором 22 000 казахских школьников в возрасте от семи до четырнадцати лет смогут попытаться себя в скалолазании, вместо того дабы без дела шляться по улицам. С крушением коммунистического режима местных подростков накрыла волна социальных неприятностей, криминала и наркомании. Но на соревнованиях в скалолазном центре я заметил, что это новое занятие сильно помогает детям воспитать уверенность в себе, приучает их к здоровому образу судьбы, тут они заводят новых друзей и совершенствуют собственные социальные навыки. Согласно данным Unicef, в школах, где оборудованы особые стены для скалолазания, дети значительно меньше прогуливают. На следующий сутки мы съездили в гости к одной из лучших скалолазок, 14?летней Акмараль Доскараевой. Она живет в бедном городе недалеко от Алма?Аты и ездит в Шаныракскую школу. На вчерашних соревнованиях она стала второй. Поездка в гости к Акмараль была сверхтяжелой морально: ее мама, Гульбашим, поведала нам о сложной жизни их семьи и собственных надеждах. Слушая через переводчика поразительную историю Акмараль и Гульбашим, я не имел возможности не посочувствовать им. Гульбашим и ее супруг рискнули приехать в Алма?Ату из деревни в отыскивании работы. Полгода они не могли отыскать жилья и все это время не знали, заметят ли опять собственных детей, оставшихся в деревне. До тех пор пока мать говорила, я видел по лицу Исмераль, 7?летней сестры Акмараль, что данный кошмар все еще преследовал ее. Время от времени родителям тут не удается возвратиться к детям, в силу того, что город делается для них ловушкой. Им мало платят, и они не смогут ни отправиться в родную деревню ни забрать к себе детей.
Жили они в маленькой хибарке. В одной комнате была ванная и кухня, в второй – спальня и гостиная. Все помещение меньше, чем ванная в моем люксе в гостинице. Младшая сестра Акмараль была принаряжена и напомнила мне Кинвару. Утром 12 мая, в то время, когда мы выехали из Алма?Аты и направились в Чарынский каньон, я наблюдал на фотографию дочек на лобовом стекле и думал о доме. Поездка началась всего 30 дней назад, но мне уже плохо хотелось их заметить. Я не имел возможности себе представить, как покинул бы собственных детей и ушел на доходы, не зная, замечу ли их опять. Акмараль – сильная личность. В то время, когда она карабкалась по крыше спортзала в школе, я видел в ней гордость и веру в себя, заработанные в спорте. Помой-му, учить детей скалолазанию – такая несложная мысль, но в той школе она поменяла довольно много судеб.
Как в большинстве случаев, до каньона нас сопровождал надоевший до черта милицейский эскорт. Довольно глупо было ожидать, что его не будет. За двадцать мин. мы выехали из Алма?Аты, покинув сзади ее крикливое достаток, дорогие рестораны и автомобильные салоны. Еще парочка часов езды на восток, и плодородные, орошаемые сельскохозяйственные угодья, утоляющие потребности города, уступили место плоской иссушенной пустыне. Мы свернули с основной дороги на автостраду, ведущую к русскому границе, и отправились по равнине к Чарынскому каньону. Местность была похожим Южную Калифорнию, вот лишь путь нам иногда преграждали пастухи на мулах, каковые погоняли растянувшиеся на коз и стада всю дорогу овец. В итоге, в то время, когда мы уж совсем утратили надежду остаться в одиночестве, полицейская «Лада» отъехала в сторону и отстала, указав нам дорогу к каньону. Мы еще мало проехали мимо кинутых пограничных пунктов, каковые двадцать лет назад сторожили только ответственную советско?китайскую границу. Эта огромная по протяженности граница считалась практически незащищенной, что в период СССР порождало шутки. К примеру: китайцы учат собственные войска передвигаться лишь маленькими подразделениями – тысяч по десять солдат, не больше.
В этот самый момент внезапно граница показалась прямо перед нами. Равнина Замков. Каньон, образованный стремительной рекой Чарын, берущей начало на заснеженных пиках Тянь?Шаня, обрывается на глубине более 300 м. До тех пор пока мы наблюдали на красивую пропасть в пустынной равнине, опять подъехала полицейская машина, которая смотрелась уж совсем нелепо в этом чудесном и пустынном ландшафте. Мы решили разбить лагерь на дне каньона, среди красных обветренных скальных образований, и отправились по тропе, ведущей вниз. Позже оказалось, что это громадная неточность. Мы спускались пара километров, и лишь дабы доехать до конца тропы – вертикального обрыва до самого дна каньона. Было нужно возвращаться обратно. Но тут обнаружилась занимательная вещь: заехать на мотоциклах вверх по крутой, изрытой колеями дорожке фактически нереально. Три часа мы абсолютно разгружали мотоциклы, перетаскивали наверх по узкой тропе целый багаж, один тяжелый предмет за вторым, и лишь позже проехали наверх. Тогда я по?настоящему осознал, какой же груз таскают байки! Я опять проникся уважением к нашим BMW, поскольку они ежедневно все это перевозят на огромные расстояния, наряду с этим не причиняя никаких неудобств. Любой из нас упал раз по пять, а мотоциклам очень сильно досталось от каменных стенок тропы. Непросто было нужно, но мы взяли весьма полезный урок: не пускайся по дороге, ведущей под гору, в особенности таковой крутой, в случае, если в этом нет особенной необходимости.
Мы разбили лагерь, пожарили мясо, приобретённое незадолго до на рынке, и легли дремать в спальниках. Но я не хорошо заткнул надувной матрас и проснулся среди ночи, в силу того, что между мной и твёрдой, каменистой почвой по большому счету ничего не было. В то время, когда лежишь в спальном мешке, от ночного неба тебя отделяет лишь противомоскитная сетка. Я лежал и наблюдал на звезды. По небу тянулся Млечный Путь – я его еще ни при каких обстоятельствах так четко не видел. Он напоминал цепочку развешанных по небу китайских фонариков.
До тех пор пока я таращился в ночное небо и подумывал, как бы поступить с матрасом, пока еще мороз не отбил желание вылезать из мешка и надувать его, я внезапно осознал: а ведь мы путешествуем уже весь месяц. До конца путешествия оставалось еще два с половиной месяца, но у меня внезапно показалось такое чувство, словно бы времени мало. Это как уезжать в отпуск на 15 дней: наилучшее время – первые два дня, целый отдых еще в первых рядах. На третий?четвертый сутки начинаешь думать, что не так долго осталось ждать к себе, – то же самое у меня появилось и по сей день. Рановато, пожалуй, поскольку у нас оставалось еще 80 дней. И все равно, у меня уже на данный момент показалось сильнейшее желание путешествовать так всегда. Хотелось ехать и ехать.
Следующий сутки оказался таким же хорошим. Теплый ветер обдувал нас, пока мы ехали на север к русскому границе через золотую пустыню, на протяжении которой на востоке тянулись четырехтысячные тянь?шаньские горы. К вечеру мы добрались до озера Капчагай – водохранилища длиной в шестьдесят миль, которое снабжало водой Алма?Ату, и пыльной дорогой отправились к поющим дюнам. Клаудио и Эван в первых рядах, практически невидимые в тучах пыли, и заходящее солнце опять отбрасывало вперед отечественные долгие тени. Мы решили забраться на эти дюны высотой в 80 метров. Они появились среди каменистой казахской пустыни, как маленькая Сахара, и подняться на них выяснилось тяжелее, чем мы думали. Подъем был весьма крутым, песок скользким, к тому же сказывалась усталость по окончании целого дня в седле. Эван забрался наверх первым, на время провалившись сквозь землю из вида, позже опять показался на изгибе дюны. Я не прошел и половины пути наверх, как было нужно возвратиться. Солнце уже садилось, в то время, когда Эван спустился с дюны; мы разбили лагерь поблизости. Отечественный сутки сейчас начался в шесть утра, так что он оказался весьма долгим.
В начале утра следующего дня мы простились с Эриком и Эдди, его водителем, каковые остановились в отеле километрах тридцати от места стоянки, и отправились в сторону России. До границы было еще больше полутора тысяч километров, и мы осознавали: дабы пересечь ее на этой неделе, необходимо устроить себе пара дней продолжительной езды. Мы все еще отставали от графика, но сохраняли надежду наверстать потерянное в Монголии. На обед мы остановились в одной деревне. В том месте был мелкий мальчик, лет восьми?девяти, на огромной лошади – я таких лошадей в жизни всего несколько раз видел. «Давай, пришпорь ее!» – крикнул я. Мальчик тут же все осознал и разрешил войти лошадь вскачь через низкий кустарник – поразительно умелый мелкий наездник. За столом нам помогал еще один кроха. Мы выбрали блюда из меню с фото, и он принес нам фантастический обед. Кроме того в небольшой, забытой всевышним деревеньке казахское гостеприимство не знало границ. В тот сутки опять была ночевка под открытым небом: мы с Эваном улеглись в спальные мешки, поленившись кроме того поставить палатку. Клаудио дремал в собственной одноместке прямо на голом полу, без всякого матраса – но это его не тревожило.
«Берегитесь скорпионов, – заявил Клаудио, – один у меня только что под палаткой пробежал».
Мне это предупреждение целый вечер сломало. «Но в то время, когда мы застегнем мешки, в них же никто не залезет, правда так как, Эван?» – задал вопрос я.
«Ну, очевидно, – ответил он. – Уверен, что если ты их не прикоснёшься, то и они тебя не тронут. Лишь в то время, когда подниматься будешь, наблюдай внимательнее около себя. А по большому счету, со спальниками так отлично – и скоро, и никаких хлопот. Расстилаешь на земле, готовишь себе чего?нибудь покушать и лезешь дремать. Утром просыпаешься – ветерок в лицо дует, ты поднимаешься, сворачиваешь его и едешь дальше. И еще мне так нравится быть тут, среди этого широкого открытого пространства».
Я не весьма успокоился, но делать нечего – залез в мешок и задремал, но не так долго осталось ждать проснулся от какого именно?то шебуршания и трепыхания около. Это ветер гулял по верхнему слою спальника, не смотря на то, что я был уверен: меня со всех сторон окружают скорпионы. Было предчувствие, что утром я проснусь и услышу, как Эван кричит: «Чарли! Не двигайся! На твоем спальнике везде скорпионы!» Так я и лежал, осознавая всю нелепость обстановки и все равно стараясь не шевелиться. Возможно, я через чур много нехороших фильмов наблюдал. Уснуть мне удалось лишь в полвторого ночи. В полчетвертого я опять проснулся – захотелось в туалет. Я выбрался из мешка и отошел от лагеря на приличное расстояние. И лишь присел на корточки, как мимо прополз паук размером с тарелку – я чуть не погиб от страха. Господи, боже мой! Кое-какие созданы для походной судьбы, а другие – нет, и все тут.
ЭВАН: Решив добраться до русского границы за 36 часов, мы ехали по разбитым дорогам от восхода солнца до заката. В отечественных замыслах, придуманных на Шепердс?Буш, ничего не говорилось о бешено шпарящем полуденном казахском солнце. Мы выпивали воду литрами, дабы не допустить обезвоживания организма и не заснуть. К шести часам вечера перед нами появился Учарал, место предполагаемой стоянки. Но вместо этого мы решили ехать дальше до Аягуза, города к востоку от Учарала, и опять погнались за собственными тенями. Это было замечательно, я как будто бы впал в транс. В таких ситуации езда через Центральную Азию казалась весьма легкой. «Эван, ты куда?» – звучал у меня в голове голос.
«Да вот желаю на мотоцикле попутешествовать».
«Это на долгое время?»
«Нет».
«А куда ты отправишься?»
«Подумываю вот по поводу Центральной Азии».
Было здорово, и я совсем забывался. Мысли улетали, и лишь через какое?то время мне в голову приходило, что тут пустыня и мы едем на громадных мотоциклах к русскому границе. Я ощущал себя в собственной стихии, как будто бы был рожден специально для того, чтобы ехать на этом BMW около света. В Аягуз мы прибыли в десять вечера, в то время, когда солнце уже давно село. Еще в начале дня Клаудио на полном ходу заехал в огромную яму и погнул переднее колесо. Затем колесо намотало 750 км, и я опасался, как бы оно совсем не поломалось. Но времени останавливаться и волноваться не было. Отчаянно хотя взять, наконец, душ и постель, мы сдуру разрешили отечественным ветхим хорошим приятелям?милицейским проводить нас до места. «Следуйте за нами», – сообщили они, а мы через чур устали и не нашли сил спорить. Продемонстрировав, что нам нужно поспать, мы попросили продемонстрировать гостиницу. Вместо этого нас привели на городскую площадь, где была установлена сцена и подготовились какие конкретно?то развлекательные мероприятия. Мы опять столкнулись с проблемой излишнего гостеприимства. Люди столько всего организовали! Это было весьма приятно и любезно с их стороны, но больше всего нам все же хотелось путешествовать тихо и анонимно. Дабы никто не дергал в конце продолжительного дня за рулем, в то время, когда больше всего хочется отдохнуть. Это была отечественная последняя ночь в Казахстане, и отказываться от концерта было невежливо. Было нужно остаться. Сперва юноша с балалайкой спел несколько песен в стиле, чем?то напоминающем Билли Брагга либо какого именно?то революционного певца, позже вышли две сестры в долгих платьях, позже юный человек в сером костюме выполнил что?то наподобие казахского техно, и позже выступил еще один человек в тюрбане. До тех пор пока шел концерт, около собралась маленькая масса людей, и все закончилось фотографированием и раздачей автографов со всеми желающими.
Затем началась беготня по городу в отыскивании места, где возможно заночевать. В итоге мы появились в доме, что, по отечественным подозрениям, принадлежал местному губернатору, не смотря на то, что точно мы этого не определили. Приложив все возможные усилия мы старались разрешить понять четырем полненьким казахским дамам, каковые хлопотали около, что желаем лишь переодеться и лечь дремать. Но пока нас водили из одной помещения в другую, в дом приходило все больше людей, желающих на нас взглянуть.
«Где мы будем дремать? – задал вопрос Чарли у одной из этих дам. – В случае, если возможно, мы желали бы переодеться и помыться».
«Одежда?» – переспросила дама.
«Да. Мы ее целый сутки не снимали, – ответил Чарли нерешительно. – Не знаю, верно ли я вас осознаю».
«Подождите, пожалуйста». Дама ушла, позже возвратилась. «Желаете дремать тут? За сумки не нервничайте».
«Но где конкретно мы будем дремать?» – еще раз постарался уточнить Чарли. Я был восхищен тем, как терпеливо он не дает этим дамам забыть о том, что мы ищем местечко для ночлега.
«Ты молодец, Чарли, – сообщил я. – Настоящий дипломат. Вылитый принц Чарльз». Дамы переговорили о чем?то по?казахски. «Вот ваша помещение», – сообщила одна из них.
«О’кей, превосходно, громадное вам благодарю» – сообщил Чарли, энергично кивая и кланяясь. «Благодарю вас, – ответила дама. – А сейчас отправимся в сауну». Шел уже первый час ночи, но мы не осмелились возражать. Мы переоделись, по окончании чего дали отвести себя в сауну, где нас поджидали еще три казахские дамы. Все было совсем невинно, это легко местные законы гостеприимства, но мы не мылись уже три дня и желали обойтись без наблюдателей.
«А на данный момент я закрою дверь, – сообщил Чарли дамам у дверей. – До тех пор пока, пока». Снаружи послышались смешки, и нас покинули париться в тишине.
В то время, когда мы покинули сауну, уже был приготовлен ужин из четырех блюд. Меня посадили во главе долгого стола, слева сел человек средних лет в весьма элегантном костюме. «Возможно, это сам губернатор», – тихо сказал Чарли.
На столе находились блюда, которыми мы питались в течении всего пути через Казахстан: шашлык, тушеная баранина, икра, копченая рыба, различные салаты и гора булочек. И лишь я поразмыслил, что нам все?таки удастся уехать из Казахстана, не попытавшись классической овечьей головы, как открылась дверь и вошла дама с огромным блюдом в руках.
Голову эту сперва вываривают, дабы остался лишь узкий слой рыхлой сероватой плоти, похожей на переваренный жир. Не зная, что делать, я решил сообщить тост.
«Сейчас отечественная последняя ночь в Казахстане, и я уверен, что ее мы не забудем ни при каких обстоятельствах, – сообщил я, подняв собственный стакан с водой. – Благодарю вас громадное за ваше гостеприимство и за радушный прием в этом доме».
Позже губернатор провозгласил ответный тост на казахском, выпил рюмку водки и, повернувшись ко мне, внес предложение отведать овечьей головы.
«А как это делать? Я не знаю, как ее имеется, – ответил я. – Может, вы мне продемонстрируете».
Повернувшись к Чарли, я сообщил: «Что ж, не повезло: из Казахстана, не попытавшись овечьей головы, мы не уедем. А я?то сохранял надежду, что окажется…»
Обстановка казалась забавной, данный необычный деликатес меня заинтриговал, но Чарли, наверное, волновался серьезно. «Пускай сперва они сами попытаются, в противном случае внезапно это розыгрыш какой?нибудь», – сообщил он.
«Похоже на… – сообщил я, положив ломтик жирного мяса в рот. – По большому счету?то, не так не хорошо». «Ты через чур звучно ее жуешь. Она совершенно верно ничего?»
Хозяин тем временем разделывал голову: возможно было имеется все, что внутри, кроме того внутреннюю часть ушей. Чарли радовался и культурно кивал, но пробовать отказался. К счастью, хозяин не обиделся. Они сделали вывод, что это забавно, но не грубо.
В итоге мы все же легли дремать – перед последним этапом пути через Казахстан это было необходимо нам больше всего. На следующий сутки утром мы успели заехать на золотой прииск и позже отправились в Семей, что находится совсем рядом с русским границей. В нескольких милях к юго?западу от Семея, больше известного под ветхим заглавием Семипалатинск, в период СССР было испытано более 450 ядерных боеголовок. На долгое время в этих местах задерживаться определенно не хотелось.
До тех пор пока мы ехали, я внезапно осознал: нет в мире ни одной неприятности, которая меня бы на данный момент тревожила. Дорога шла под гору, я наслаждался красивым видом холмов и полей, освещенных золотым светом заходящего солнца; воздушное пространство был свеж и наполнен сухой пылью и деревенскими запахами городов, мимо которых мы проезжали. Мне пришло в голову, что это совершенный момент. Я прекратил беспокоиться по поводу графика и думать о том, сколько километров мы прошли за данный сутки и какое количество их еще осталось. Я прекратил волноваться, где и в то время, когда мы сейчас будем имеется, а также забыть более масштабные заботы – мысли о будущем, к примеру. В первый раз за продолжительное?продолжительное время ничто меня не тревожило. Я отбросил все тревоги, каковые мучили меня на Дороге Смерти, похоронил их в пустынях Казахстана и впал в блаженное и беззаботное размещение духа.
Не обращая внимания на надоевшие милицейский излишнее внимание и эскорты прессы, Казахстан мне понравился, и покидать его было жалко. Не пологаю, что в то время, когда?нибудь возвращусь ко мне, но постоянно буду вспоминать эту страну с громадным теплом. Совсем незнакомые люди приглашали нас в собственные дома, и все проявляли поразительное гостеприимство. Те три адские дня на Дороге Смерти и другие дни, в то время, когда мы пересекали совсем безлюдные пространства, помогли нам вжиться в путешествие и рассеяли мои страхи, которые связаны с продолжением пути. излишнее возбуждение и Беспокойство прошли, возможно было приступать к делу. Мы преодолевали огромные расстояния – 750 км за один лишь тот сутки. На следующий сутки – еще 500 км. Мы ехали с утра до вечера. И в пути я почувствовал, что и данный громадный мотоцикл, и это путешествие около света – все мое. Что именно так и должно происходить. Не так уж принципиально важно, куда мы едем. Основное – мы в том направлении непременно доберемся. И нам будет где остановиться в пути. Кто?нибудь либо что?нибудь непременно подвернется. А если не подвернется – что ж, заночуем в палатке. Вот так все легко. Наконец?то я начал жить одним днем, стал свободным, как орлы, что кружили над дорогой. И благодарил за все это гостеприимную страну икры, золота и нефти.
Красный дьяволёнок
Барнаул – Улаангом
ЭВАН: Мы подъезжали к русскому границе и очень не сохраняли надежду пройти ее скоро. В том месте уже ожидала отечественная команда. Расс целый горел жаждой сказать «весёлую» новость: мы приехали в Россию в самый разгар сезона клещей.
«Помой-му, клещ тут одного известного спортсмена укусил, – поведал Расс. – Спортсмена отвезли в лучшую клинику страны. Доктора сделали все, что имели возможность, но он все равно погиб».
«Да, но нам же прививки от клещевого энцефалита сделали», – сообщил я.
«Она не дает стопроцентной гарантии», – возразил Расс. «Нет, дает!»
«Ну хорошо, хорошо, отправьтесь, спите себе на здоровье на травке».
«Расс может порадовать, ничего не сообщишь», – сообщил Клаудио, но Расс на это ничего не ответил.
«Да?да, отправьтесь, – сообщил он. – Фильм от этого лишь победит. Весьма смело, и события развиваются скоро. Вас сперва парализует, позже исчезает обоняние, позже речь и слух. Но тело и мозг еще живут, а доктора ничем оказать помощь не смогут, и позже вы тихонечко отходите в мир другой. Так что, желаете сейчас лагерь на природе – прошу вас, парни, не стесняйтесь, устраивайте себе лагерь на природе».
«Вы как желаете, юноши, а я – за гостиницу, – сообщил Чарли. – Мото Гран?при уже идет, а мы в этом сезоне по большому счету все гонки пропустили».
«Хорошо. Значит, решено, – сообщил я. – Сейчас ночуем в отеле, но не из?за энцефалита! Всегда нам то пауки мешают, то змеи, то медведи – а сейчас еще и клещи. Сейчас остановимся в отеле, в силу того, что желаем взглянуть Мото Гран?При и Супербайк, а основное – в силу того, что Я желаю еще чашечку хорошего русского кофе».
На въезде в Россию нас приветствовал большой коммунистический монумент в виде массивной белой колонны с красной звездой на вершине. Все сходу стало вторым. Поразительно легко: словно бы бы кто?то перевёл канал с черно?белого фильма на цветной. Все изменилось – природа, люди, дома, дороги, поля. Как это так оказалось? Как именно всё по эту сторону границы знает, как смотреться по?русски, а за пара миль до того – знало, как смотреться по?казахски? Такие мысли проносились у меня в голове, в то время, когда Клаудио внезапно с диким скрежетом остановился. Мы подъехали к нему.