Самая нервная неприятность любого интервью какая?
Самая нервная неприятность любого интервью – нервная.
Гениально.
какое количество бы мы ни говорили о том, как готовить собственную душу – в смысле психику – к беседе, все равно имеется шанс, что, начав интервью, вы распсихуетесь.
Это да. Шанс велик. И что вы имеете возможность дать совет, дабы этого не было?
В первую очередь нужно четко осознать: на протяжении любого интервью, кроме того самого серьёзного, нервничать неестественно!
Как это неестественно! Да любой же человек…
Простите, перебью. В этом, мне думается, корень неприятности. Фундамент ее. База и сущность.
Совершая какое-то серьёзное дело – скажем, в то время, когда берем интервью – мы психуем, в силу того, что уверенны: это конечно и нормально.
Мы настраиваем себя на нервозность. Мы как бы говорим себе: все так как психуют? (О’кей. И я буду. Как все.
Исходя из этого вам окажет помощь успокоиться уже одно то, что вы поменяете установку. А что, фактически говоря, для того чтобы происходит? Ну интервью. Ну с ответственным человеком. Либо с любимой дамой. Либо с нелюбимой учительницей ребенка. Вы так как понимаете, о чем говорить? Понимаете. Вы можете говорить? Можете. В чем же тогда неприятность?
А вдруг собеседник окажется каким-нибудь…
И опять перебью. Отчего мы так опасаемся грезить о хорошем и без того весело воображаем себе неудачи и будущие печали?
О настройке души мы уже говорили. Но я не утомлюсь повторять: в то время, когда вы идете брать интервью – настраиваться нужно на хорошее.
Когда вы начали разговаривать, необходимо прекратить оценивать самого себя.
А кого?
Собеседника и беседу.
Всякие мысли типа: как я неправильно поздоровался… какие конкретно я задаю глупые вопросы… что-то я делаю не то… какой я по большому счету идиот… и проч., и проч., и проч. – нужно забыть.
Вот мы, к примеру, в прошедшей главе увидели, что, в случае, если на протяжении интервью вы чересчур довольно много рассказываете, значит, разговор идет не в том направлении.
Отчего вы довольно много рассказываете? Снова же оттого что нервничаете. А в то время, когда человек психует, он начинает делать то, что несложнее всего: сказать.
В случае, если наряду с этим вы станете думать: «Что ж я таковой псих, чего я все треплюсь да треплюсь?» – толка не будет. Вы начнете подсознательно обосновывать себе правоту собственных мыслей, другими словами психовать еще больше.
Если вы поразмыслите: «Разговор отправился не в том направлении. Я знаю, как поменять направление беседы. И я на данный момент это сделаю», будет толк. Вы начнете делать конкретно то, о чем поразмыслили.
Что оказывает помощь нервозности? В то время, когда человек на ней концентрируется. Достаточно сообщить себе: «Что ж это я так нервничаю? Прям все нервничаю и нервничаю», как вы распсихуетесь поразительно.
Что уничтожает нервозность? Повторим еще раз: работа.
Вы для чего берете интервью?
Чтобы получить информацию.
Вот и чудесно. Приобретайте. Психоз тут полностью ни при чем. Он не просто – не цель, и не просто – не приятель и не ассистент. Его по большому счету тут быть не должно! По большому счету!
Казалось бы, весьма несложный и незамысловатый совет: если вы станете серьезно делать собственный дело, любая нервозность отойдёт. Что мешает ему направляться?
Неумение.
До начала работы человек нервничает, в силу того, что воображает себе всякие страшные картины проявления собственной посредственности.
На протяжении работы человек значительно чаще нервничает, в то время, когда не знает, что делать. От этого рождается паника – любимая подруга нервозностей и психозов.
Все, что вы прочли в данной книге до этого момента, направлено, например, на то, дабы вы не психовали из-за собственного неумения.
Но кроме того в случае, если на протяжении интервью вам думается, что вы делаете что-то не то и не так, – не останавливайтесь, двигайтесь и не оценивайте себя!
Позже, по окончании беседы, хорошо бы сесть и поразмыслить, что вы делали не так. Но позже!
Относитесь к интервью как к приключению: вот имеется цель и вы идете к ней по Дороге беседы. На протяжении этого путешествия смогут появляться различные препятствия, ваш собеседник может создавать вам всякие трудности, но если вы остановитесь, – вы погибнете. Да, умелый интервьюер будет идти прямой дорогой, вам же нужно будет продираться через всякие дебри, заросли, двигаться сначала окольными дорогами, но вы должны дойти до цели.
До какой?
Взять необходимую информацию.
Верно.
Самое основное, что вы должны не забывать: беспокойство не снаружи, а в.
В то время, когда вы берете интервью, нет и не может быть таких событий, каковые вынудили бы вас нервничать. В итоге, вы так как не под пулями разговариваете и не с террористами.
А вдруг данный разговор решает мою судьбу?
Во-первых, согласимся, что в жизни отечественной такие беседы происходят очень редко и они, скорее, исключения.
Во-вторых, если вы станете нервничать, вы станете лишь слабей. И данный вывод нужно не просто констатировать, но прочувствовать.
В-третьих – и в-главных – в случае, если разговор вправду столь серьёзен, – это предлог чтобы готовиться к нему еще более без шуток, настроиться еще более шепетильно, чтобы получить в этом интервью те данные, которая вам столь нужна и серьёзна. Важная и тщательная работа по подготовке к интервью придаст вам уверенности и победит беспокойство.
Но важность беседы – это не предлог для беспокойств.
Как не предлог? Жизнь обосновывает, что предлог.
В случае, если так думать – обрекать себя на поражение.
Повторю еще раз: беспокойство внутри, а не снаружи. И оно – ваш неприятель.
Договоритесь с собой, дабы этого неприятеля стереть с лица земли и при подготовке к интервью, и на протяжении самой беседы.
Опыт человечества, само собой разумеется, великая вещь. Но увы, время от времени люди придумывают что-то, дабы оправдать собственное неумение, а позже поднимают это в ранг опыта.
Людям думается, что перед серьёзным делом нужно переживать, в силу того, что так они как бы оправдывают себя за вероятное поражение. Дескать, дело было такое серьёзное – я не справился с беспокойством и это естественно.
Решите сами: проводя интервью, вы ведете себе к поражению либо к победе. Это ваш выбор. Ваш персональный выбор.
Не забывайте слова Люшера о том, что психика – это энергетическая совокупность, управляемая при помощи саморегуляции? Значит, Господь – природа – дали вам такую возможность. Воспользуйтесь ею. Так как у вас имеется все шансы победить беспокойство, победить нервозность.
Кроме того если вы не сумели как направляться готовиться к интервью, умелая работа на итог на протяжении беседы сотрёт с лица земли беспокойство.
И тогда вы сможете задавать хорошие, верные вопросы.
Неужто мы наконец-то дошли до вопросов?
Дошли. Доехали. Добрались.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ,
В которой
создатель разбирается в том, к каким группам принадлежат вопросы
Дабы интервью оказалось, вопросы должны быть… Какими?
Хорошими!
Гениально, потрясающе, поразительно! Шесть баллов по пятибалльной совокупности.
Сейчас бы еще осознать: а что такое, фактически говоря, хороший вопрос в интервью?
Вопрос, что дает возможность приобрести информацию.
И опять-таки – поразительно, совершенно верно, правильно. Ура!
Сейчас бы еще отыскать в памяти, что такое имеется информация?
Информация имеется нужная новость.
Полностью совершенно верно.
Из всего сообщённого делаем вывод: хороший вопрос в интервью – это тот вопрос, что разрешает вам взять нужную новость.
Из этого вывода направляться еще один – возможно, самый главный, в то время, когда речь заходит о вопросах. Я кроме того выделяю его очень.
Ни при каких обстоятельствах нельзя задавать человеку вопрос, ответ на что вы понимаете сами.
Ни при каких обстоятельствах!!!
Во-первых, задавая вопросы о том, что вы понимаете и без того, – вы никакой информации не получите, другими словами новости не определите – это разумеется.
Но имеется еще и во-вторых, которое не меньше (а смотришь, и более) принципиально важно: если вы задаете собеседнику вопрос, ответ на что вам известен, – собеседник убеждается в том, что он вам полностью скучен.
Вы чего желали сделать посредством интервью? Извлечь человека из толпы? Продемонстрировать ему самому его неординарность и самобытность? Не вышло у вас ничего. Задав вопрос с очевидным ответом, вы доказали обратное: человек вам так скучен, что вы кроме того не имеете возможность применять его как источник информации.
Некто взял приз. К нему подбежал журналист и задал вопрос: «Вы радостны?» Абсурд.
Бегун прибежал к финишу первым, к нему подлетел репортер: «Вы верили в победу?» Идиотизм.
В кровати по окончании ночи любви женщина задаёт вопросы у парня: «А ты меня, действительно, обожаешь?» Вопрос с лирической точки зрения объяснимый, но с позиций интервью – дурной.
Подобные вопросы демонстрируют одно: вам собеседник не увлекателен!
Интервьюер обязан относиться к собеседнику как к источнику информации и черпать из него максимум в единицу времени.
И что, по большому счету ни при каких обстоятельствах, ни при каких обстоятельствах, ни при каких обстоятельствах нельзя задавать вопросы, ответы на каковые знаешь?
Ни при каких обстоятельствах. А что, имеется возражения?
Имеются. Представим себе такую обстановку: вот к примеру, у меня имеется некая приятная для собеседника информация и я задам вопрос, что эти сведенья подтвердит. Собеседнику будет приятно, и появится контакт.
Иначе говоря вы предлагаете задать вопрос певца: «Вы – один из самых известных певцов отечественного времени, не так ли?»
Ну, типа того.
Что остается певцу? Ответить «да» и смотреться полным идиотом? Еще у награжденного возможно задать вопрос: «Вас только что наградили высокой призом?» и наряду с этим еще хитро улыбнуться: дескать, это так как так, правда?
Все это – глупости. Исходя из этого выделим еще раз: хороший вопрос в интервью – это вопрос, ответ на что вы не понимаете.
И все, что ли? А вот еще говорят, что хороший вопрос – «острый» вопрос.
Так называемых острых вопросов я лично не обожаю. Давайте сходу узнаем, что мы именуем «острым» вопросом?
Важный вопросы – это вопрос, задавая что, мы желаем поставить собеседника в неловкое положение.
В случае, если речь заходит о теле– либо радиоинтервью, то нам думается, что такая обстановка приведёт к интересу зрителя. Это выбор журналиста: чем именно он желает привлечь интерес к собственной передаче – раскрытием собеседника либо спором, что иногда переходит в битву.
Но и в бытовом интервью нам время от времени думается, что, в случае, если поставить собеседника в неловкое положение, он раскроется и выдаст те данные, которая нам нужна. Дескать, поинтересуешься у инспектора ГИБДД: «Что ж это вы не представились, в то время, когда подошли?» – он сходу стушуется и станет мягким.
Само собой разумеется, не редкость по-всякому. Люди ж – различные, они и на важные вопросы реагируют неодинаково. Но все-таки нужно не забывать: если вы сознательно желаете поставить собеседника в неловкое положение, вы должны не забывать, что, вероятнее, он будет не раскрываться, а защищаться.
Важный вопросы – это оружие. И, как и при применении любого оружия, применяя его, нужно быть внимательным и осмотрительным.
Вопросы, каковые мы задаем в интервью, возможно поделить no-всякому на различные другими словами группы. К примеру, их возможно поделить на две многочисленные группы вопросов: те, каковые заставляют собеседника думать, и те, каковые заставляют собеседника вспоминать.
У каждого читателя данной книги, надеюсь, хоть раз в жизни случалась любовь. Что делают влюбленные в первую очередь?
Про это кроме того как-то неудобно сказать.
Нет, то, о чем неудобно – это не в первую очередь. В первую очередь влюбленные начинают сказать. О чем? О себе. Любовь делается осязаемой, в то время, когда два человека говорят друг другу о самих себе и знают, что, в то время, когда говоришь второму человеку о собственной жизни, ему это весьма интересно.
О чем это говорит либо, кроме того возможно сообщить, свидетельствует? О том, что нам вспоминать приятно. Кроме того в случае, если мы вспоминаем что-то страшное, – мы постоянно знаем, что это страшное закончилось. Причем кроме того самое страшное, ужасное все равно постоянно заканчивается отлично: так как по окончании самых страшных катастроф мы продолжаем жить и создавать новые воспоминания. Не напрасно Пушкин утверждал, что «воспоминания имеется лучшая свойство души отечественной».
Собственные воспоминания мы вычисляем полезными и данной сокровищем желаем поделиться с человеком, что стал нам дорог.
Исходя из этого вопросы, каковые заставляют человека вспоминать, приятны.
Значит, в начале интервью вопросы, заставляющие собеседника вспоминать, смогут оказать помощь наладить контакт.
А что, разве нет таких людей, каковые по большому счету не обожают вспоминать?
Возможно, имеется. Люди – они различные.
Ну вот.
Но я лично не встречал человека, что бы не желал вспоминать про собственный детство, каким бы тяжелым оно ни было. Либо про собственные удачи. Либо про личные победы.
Тут неприятность вторая. Практически всем людей так приятны собственные воспоминания, что, уж если они окунуться в собственный прошлое, их не редкость весьма непросто оттуда извлечь.
В этот самый момент опять нужно отыскать в памяти о цели интервью.
В случае, если цель – человек как новость, то воспоминания смогут очень многое о нем поведать.
В случае, если цель, скажем, определить про сегодняшнее дело человека либо распознать какую-то актуальную проблему, то в какой-то момент нужно переходить к вопросам, каковые заставляют думать.
Думать – вообще-то это непростое занятие. Нужно напрягаться, разбирать, делать выводы… Вспоминать намного легче, соответственно, приятнее.
Исходя из этого человеку, перед тем как начать думать, в большинстве случаев, необходимо сделать над собой упрочнение. И в случае, если мы желаем, дабы отечественное интервью дало итог, – мы должны собеседнику оказать помощь.
Как?
Верный вопрос. Мы должны, хотя бы для начала, вынудить человека думать над теми вопросами, над которыми ему думать весьма интересно.
В то время, когда в «Ночной полет» приходили актеры, я часто сказал с ними о смысле их дела. У меня имеется любимый вопрос: «Для чего?» «Для чего вы выходите на сцену?» – к примеру. Я осознаю, что данный вопрос, с одной стороны, вынудит человека думать, а с другой, не застанет его неожиданно.
В то время, когда я разговаривал с Мирей Матье, то сперва она продолжительно и весьма интересно говорила про собственный детство, про многодетную маму, про постоянную дефицит денег. А позже я задал вопрос: «Как вам думается, благодаря чему, самому главному, вы смогли стать всемирный звездой?» Другими словами, оттолкнувшись от воспоминаний, я попытался вынудить певицу думать.
В то время, когда у меня на эфире был Анатолий Чубайс – человек, к которому в любой момент имеется вопросы , – я задал вопрос его: «А что такое по большому счету деньги? Какова их философия?» Я осознавал, что Анатолию Борисовичу сказать об этом весьма интересно. Отвечая на данный вопрос, он, что именуется, «разомнется», а дальше уж…
Как у вас все отлично получается…
Давайте сходу договоримся: у меня по-всякому получается. Как конкретно – возможно по телевизору посмотреть. Я привожу это примеры как примеры теории, а не как факты моей превосходной работы. Продолжаем?
Само собой разумеется.
Отлично. Тогда вопрос: на какие конкретно еще группы возможно поделить вопросы?
Еще возможно поделить. И опять – на две группы.
Снова – две?
А что ж я могу сделать, в случае, если вопросы бывают открытые и закрытые.
Как двери?
Полностью совершенно верно!
Закрытые – это те вопросы, на каковые вы ожидаете ответ «да» либо «нет».
Открытые – это те вопросы, на каковые односложно ответить запрещено.
Верно ли я осознаю, что, как и двери, закрытые вопросы хуже открытых? У Булата Окуджавы кроме того имеется такие строки: «Дверям закрытым – грош цена. Замку цена – копейка».
Превосходные стихи, кто бы спорил? Но подход, согласимся, во многом романтический. Мы замечательно знаем, что в реальности без закрытых дверей не обойтись. Кроме этого и в интервью не обойтись без закрытых вопросов.
Но в случае, если двери помогают для защиты, то закрытые вопросы – для нападения.
Задача интервьюера какая?
Получить данные.
Да. Не утомлюсь повторять это многократно. И вот в случае, если собеседник никак не имеет возможности (а время от времени и не желает) дать вам данные, весьма окажут помощь закрытые вопросы.
С той же сметаной, про свежесть которой мы пробуем в течении всей книги определить у продавца. В случае, если торговец сметаной начинает продолжительно и вдохновенно рассуждать про сложности мясо-молочной индустрии либо про погоду, закрытый вопрос «свежая либо нет?» поможет-таки получить данные.
В случае, если любимая женщина никак не решится сообщить, едет она с вами совместно на море либо нет, лишь закрытый вопрос может решить дело.
Для политика, особого российского, ответ на таковой вопрос – мука мученическая. Потому, что политики весьма обожают словосочетание «все не так конкретно».
На провинциальном телевидении я видел собственными глазами и слышал собственными ушами, как кандидат, по-моему, в местную думу на вопрос: «Вы дадите пенсионерам транспортные льготы?» – отвечал около пяти мин.! Не смотря на то, что это, в чистом виде закрытый вопрос, требующий несложного, однозначного ответа.
В случае, если человек уходит от ответа на закрытый вопрос, значит, он что-то скрывает, не желает сказать. В некоторых случаях (скажем, в политическом интервью) – это также нужная информация.
В фильме «Адъютант его превосходительства» мальчик Юрий задаёт вопросы у разведчика Кольцова: «Пал Андреич, вы шпион?» Ответ Кольцова стал, что именуется, классикой кинематографа: «Видишь ли, Юра…»
В то время, когда задаешь закрытый вопрос, самое основное – осознавать: установлению контакта это содействовать не будет. Но это может содействовать получению информации, что в интервью все-таки – самая основная задача.
Открытый опрос, в большинстве случаев, открывает новую тему беседы. Закрытый, появляющийся при необходимости, подводит ее результат.
Задаете ли вы открытый либо закрытый вопрос, самое основное – узнать ответ.
Неприятность получения ответа такая серьёзная, что, перед тем как к ней перейти, я желаю сделать паузу.
Паузу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ,
В которой
создатель говорит о том, как нужно задавать вопросы, и раздельно рассуждает о провокации в беседе
Мы помой-му разобрались в том, какие конкретно бывают вопросы?
Наподобие да.
Чудесно. Сейчас настало время поболтать о том, как эти самые вопросы задавать.
Итак?
Задаете ли вы открытый либо закрытый вопрос, самое основное – узнать ответ.
Уже говорили про это. Чего повторяться-то?
В силу того, что это крайне важно. Возможно, это самое основное.
Часто интервью не получается лишь по причине того, что интервьюер ориентирует себя на то, дабы задать вопрос, а не на то, для получения ответа.
В повседневной ли жизни, на радио либо телевидении человек довольно много думает о собственных вопросах, время от времени кроме того прокручивает их в голове. И что получается в следствии? Он «идет на дело», озабоченный не тем, для получения ответов, а дабы не позабыть все собственные вопросы задать.
Другими словами стрела направлена не в том направлении?
Другими словами стрела направлена не в том направлении.
Интервью нельзя брать формально.
Это что означает?
Это значит – запрещено намеченные вопросы и вычислять, что дело сделано.
В случае, если мы договорились, что задаем лишь те вопросы, ответы на каковые нам малоизвестны, то что же в этом случае свидетельствует простое словосочетание «узнать ответ»?
Что?
Это указывает, что, в случае, если вам сейчас зададут тот же самый вопрос, что вы задали собеседнику, вы ответите легко.
Задача, так, не в том, дабы вопрос задать либо, скажем, задать все вопросы, намеченные на интервью, – но в том, дабы докопаться до собственного понимания ответа.
На протяжении различных эфиров мне неоднократно приходилось разговаривать со многими учеными, каковые сыпят таким числом терминов, что вся беседа преобразовывается в один целый семантический шум. Я осознаю, что на меня наблюдает огромное количество зрителей, и соблазн смотреться умней, чем ты имеется в действительности, – велик. Но в случае, если, скажем, я не спрошу, что означает «адронный коллайдер», а буду делать вид, что это знаю, – я ничего про данный самый коллайдер не осознаю, соответственно, не осознает и зритель.
Задавая вопросы, ни при каких обстоятельствах нельзя стесняться собственного незнания.
Не приведи господи, вы заболели – пришел доктор. Доктора по большому счету весьма редко говорят попросту: кроме того ноги и руки они именуют «верхними и нижними конечностями», а «синяк» на их языке именуется «гематома». Потому, что любой больной человек попадает во власть к врачу, то часто мы выслушиваем диагноз завороженно гипнотически. Неточность. Нужно все узнать, не опасаясь смотреться дураком. В случае, если по окончании беседы с доктором вы сами не сможете все поведать про собственную заболевание, можно считать, что вам не удалось забрать интервью у врача.
Тут нужно заявить, что не только доктора, а все люди весьма обожают всякие термины. Довольно часто им думается: если они говорят какие-то особые слова, то выглядят умно. И в случае, если в коллектив приходит новый сотрудник, в особенности юный, его смогут засыпать всякими особыми словечками. Не нужно опасаться того, что вы не осознаёте, – боязнь смотреться довольно глупо не убережет вас от совершения глупых поступков. Рвение осознать то, что вам говорят, – убережет.
А имеется ли какое-то самое основное правило: как верно задавать вопросы?
В случае, если мы договорились, что «брание интервью» – это ремесло, то, как и в каждом ремесле, правила, само собой разумеется, имеется.
И основное правило также?
И основное правило также.
Отлично задать вопрос – это значит, с одной стороны, продемонстрировать, что вы услышали то, что вам сообщил собеседник…
Вопрос не должен появляться из вашей головы.
А из какого именно же еще, простите, места он обязан появляться?
Вопрос не должен являться результатом неких ваших собственных абстрактных размышлений. Собеседник говорит про одно, а вы – в ответ (правильнее – в вопрос): «Это-то все хорошо. Но я вот тут поразмыслил и желал задать вопрос…»
Нужно, дабы вопрос появлялся из течения беседы. Человек обязан осознавать, что вы его слышите и что собственными ответами он подтолкнул вас к новому вопросу.
…а иначе, вопрос обязан двигать беседу.
В случае, если мы говорим о беседе, в которой пара тем, то вывести на эти темы должны вы.
Пример?
Пример. Бытовой. Вы говорите с главой о ваших новых обязанностях. Вас интересуют две неприятности: каковы, фактически, эти обязанности и какова поэтому будет ваша заработная плат.
Если вы сходу спросите: «Поднимут ли мне заработную плат?» – разговор не склеится. Но если вы, выслушав все, что вам поведали про новые обязанности, сходу спросите: «Какова цена вопроса?» – контакта также может не оказаться.
В этом случае вы должны оценить то, что сообщил начальник, детально все про это разузнать – ясно так как, что главе увлекательнее и приятней сказать про новые обязанности, чем про новую заработную плат – и лишь затем, подведя результат первой части, задать вопрос про деньги.
Если вы желаете получить от человека данные, собеседник каждую секунду беседы должен быть уверен, что он вам занимателен.
Нет, это нужно по-второму сообщить.
Если вы желаете получить от человека данные, собеседник каждую секунду беседы должен быть уверен, что он вам увлекателен.
В силу того, что это крайне важно?
В силу того, что это крайне важно!!!
Конкретно исходя из этого так значительно, дабы вопросы рождались как бы не из головы, другими словами не из ваших отстраненных размышлений, а из самого течения беседы.
Одна из моих профессий именуется ведущий. Теле-или радиоведущий.
Самое сложное в любой беседе быть ведущим.
Но мы еще в начале книги договорились, что ведущий – это вы. (Да, я обращаюсь к вам, читатель).
Исходя из этого вы должны отлично осознавать, что означает быть ведущим.
А это что может значить?
Быть ведущим – вести собеседника по Дороге беседы.
Но наряду с этим не тащить его силком, а говорить так, дабы он шел весело, чувствуя собственную самостоятельность.
А как эту задачу решить?
Она оптимальнее и решается тогда, в то время, когда ваш вопрос рождается от слов собеседника, в то время, когда вы можете, применяя слова интервьюируемого, развернуть Дорогу беседы в нужном вам направлении.
А вопросы в любой момент нужно задавать доброжелательно?
А лучше вести войну либо в мире жить?
В мире лучше.
В полной мере гуманистический ответ. А чего мы тогда вести войну? Не мы – страны, а мы – люди?
В силу того, что – дураки.
Время от времени, в силу того, что – дураки. А не редкость, что вести войну, в то время, когда за справедливость боремся. Либо в то время, когда иного выхода нет.
Не редкость же?
Не редкость.
Вот и в беседе также «война» наступает тогда, в то время, когда иного выхода нет. В случае, если мы договорились, что цель интервью – получение информации, то «сражение» начинается в тот момент, в то время, когда вы осознаёте: мирным методом получить данные не удастся.
И что тогда?
Сперва – закрытые вопросы, требующие конкретного ответа.
И кстати, чем тверже вопросы, тем мягче они должны задаваться.
В силу того, что часто человека злит не сущность вопроса, а манера – время от времени открыто злая либо нагло-ироничная – с которой он задается.
Ну а вдруг и закрытые вопросы не помогли вам добыть нужную новость, тогда остается провокация.
Провокация? Какой кошмар! А что это такое?
Провокация – это таковой способ ведения интервью, при котором вы сознательно злите собеседника, сохраняя надежду на то, что это окажет помощь взять нужную для вас данные.
Когда-то на радио «Эхо Москвы» я делал программу «Диалоги о любви», и ко мне к себе домой пришел Амаяк Акопян – человек умный и увлекательный. Но то ли у него настроение было нехорошее, то ли, напротив, весьма хорошее, быть может, он просто не желал со мной сказать, – не знаю. Но на любой мой вопрос Амаяк Арутюнович неизменно отвечал: «По этому поводу имеется анекдот». И говорил анекдот. Я пробовал узнать ответы на вопросы – ничего не выходит! Мне кроме того показалось, что Акопян – не знаю, осознанно либо нет, – начал со мной эдакое соревнование: смогу ли я вывести его из этого «анекдотичного» состояния.
И тогда я сообщил: «Амаяк, необычное дело… Вы занимаетесь довольно много чем, но нигде не достигли высот… Вы и фокусник, и актер, и телеведущий… Но наряду с этим ни в чем вас не вычисляют первым. Вас удовлетворяет такая обстановка?» Заявить, что по этому поводу имеется анекдот, – нереально. (Либо Амаяк его не отыскал в памяти). Он начал отвечать по-человечески. И отправилась беседа.
Но это же невежливо!
А провокация не может быть вежливой. Это разумеется.
В чем суть провокации в интервью?
Суть провокации в том, дабы поменять тон беседы и в конечном итоге поменять взаимоотношения.
Что такое провокация конкретно?
Неприятный вопрос, что разумеется разозлит собеседника.
Ваша личная нервозность, в противном случае и злость. Ваша выраженная обида на то, что собеседник не желает сказать о том, о чем вы задаёте вопросы.
Вторыми словами: провокация в интервью – это каждая форма поведения, которая сознательно разрушает достигнутый контакт, в силу того, что данный контакт, эта Дорога беседы к цели очевидно привести не имеет возможности.
Воображаете? Вы строили-строили контакт, и беседа уже потекла мило и симпатично, но вы осознаёте: данный мирный темперамент беседы собеседник применяет чтобы не дать вам той информации, за которой, фактически, вы к нему пришли.
Вторыми словами: разговор-то наподобие идет, а к цели вы не приближаетесь ни на каплю. Что для вас ответственнее – сохранение контакта либо достижение цели? Ясно, что второе. Исходя из этого приходится контакт разрушать.
Контакт разрушается, а беседа длится?
Контакт разрушается, а беседа длится. В том случае, очевидно, в случае, если ваш собеседник не имеет возможности либо не желает ее прервать.
В начале книги я сказал о том, что многие мои коллеги-телеведущие задают гостям такие вопросы, за каковые в приличном месте возможно взять в лоб. Мое мнение, что, в то время, когда целый разговор выстроен на провокации, информации взять нереально, в силу того, что человек в этом случае всегда будет закрыт, и вынудить его раскрыться весьма сложно. Но сама обстановка телевизионного интервью не разрешает гостю уйти либо как минимум дать ответ, соответствующий вопросу.
В жизни провокация может привести к различным итогам. С одной стороны, она может сломать помочь и беседу вам взять нужную новость.
А с другой, может разговор, убить его.
Исходя из этого нужно отлично осознавать: провокация – это сильное оружие, которое стоит использовать, в то время, когда все иные методы получения информации исчерпаны.
Провокация начинается тогда, в то время, когда вы твердо осознаёте: в той беседе, которая идет, смысла нет никакого. Нужно ее или завершать, или поменять. Применяя провокацию в интервью, вы в любой момент должны иметь в виду, что на этом самом месте беседа свободно может закончиться. Причем окончательно.
В случае, если представить себе Дорогу беседы как некоторый – говоря современным языком – чисто конкретный путь, тропу, то провокация – это пропасть, через которую нужно перепрыгнуть, дабы подняться на новую Дорогу беседы, которая приведет вас к цели.
Возможно сорваться и разбить голову. Но иного метода с целью достижения конечной цели – нет.
Мне весьма тяжело сказать о том, как конкретно необходимо провоцировать собственного собеседника. Это зависит и от вас, и от собеседника. Но я полностью уверен: провокация не может быть истеричной.
По какой причине?
А в силу того, что ваша истерика рождает у собеседника или обиду, или ответную истерику. Да и то, и второе не имеет возможности оказать помощь беседе.
Итак, в то время, когда мы задаем вопросы, самое основное: всегда выделять, иметь в виду вашего собеседника, стараться, дабы вопросы рождались от его ответов и в крайнем случае применять провокацию.
И все?
В случае, если о главном – то все.
Но имеется еще одно правило, также, действительно, серьёзное. Я покинул его под конец по причине того, что о нем наподобие как все знают. Что однако не мешает его частенько забывать.
Вопрос должен быть предельно понятен и предельно четко сформулирован.
Не забывайте, мы говорили про семантический шум? Вот данный самый шум не должен исходить от вас. В случае, если ваш вопрос занимает приблизительно столько же времени, сколько ответ вашего визави, значит, вы движетесь куда-то не в том направлении. Вы должны задавать вопрос так, дабы он был понятен и дабы он был вопросом.
Другими словами?
Часто человек изрекает некоторый постулат, что думается ему ответственным а также умным, забывая наряду с этим поставить в конце тирады вопросительный символ. Человеку думается, что вопрос – очевиден и понятен. Но собеседнику так не думается, и он мучительно всматривается в вас, стараясь осознать, чего ж вы от него желаете.
Собеседник обязан думать над сутью собственного ответа, а не вдумываться мучительно в сущность вашего вопроса.
С вопросами наподобие все ясно. Неясно второе, господин создатель. Книга ваша понемногу движется к финалу. Так?
В общем, да.
В книге вы сделали массу выводов, так?
Так.
Но не сделали очень важный: если ты желаешь получить от человека какую-либо данные, ты просто-таки обязан им манипулировать.
Отчего же?
В силу того, что ваша книга, по сути, – это книга о том, как манипулировать людьми, дабы они предоставили вам необходимую информацию.
Да? Такое создается чувство?
Да, создатель, чувство создается конкретно такое.
Ну что ж, тогда, пожалуй, необходимо объясниться.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ,
В которой