Антитеза (от греч. ????????? — противоположение) — сопоставление контрастных либо противоположных образов.
«Мир хижинам, война дворцам». Живописец М. Шагал.
В более широком смысле под антитезой знают любое сопоставление противоположных понятий, обстановок либо любых вторых элементов в литературном произведении. Таковы противопоставления Дон Кихота и Санчо Пансы в романе «Дон Кихот» М. Сервантеса, шута и главных героев У. Шекспира, Татьяны и Ольги в «Евгении Онегине» А. С. Пушкина, Сокола и Ужа в «Песне о Соколе» М. Горького, Макара Нагульнова и деда Щукаря в «Поднятой целине» М. А. Шолохова.
Происхождение антитезы восходит к тем начальным стадиям развития культуры, в то время, когда первичное восприятие мира как хаотического царства случайностей сменялось определенным упорядочением представлений, основанным на принципе двойственности: море — суша, небо — почва, свет тьма, правый — левый, север — юг, чет — нечет. Мифы многих населений украины повествуют о первотворцах Вселенной — соперниках-близнецах, причем один из братьев формирует все яркое, хорошее, нужное, второй — все чёрное, злое, враждебное человеку.
Разные понятия либо персонажи оказываются в зависимости от показателя, по которому они сопоставлены. Храбрецу чудесной сказки противостоят, с одной стороны, неприятели наподобие Змея Горыныча либо Кощея Бессмертного (антитеза храбрец — соперник), с второй — его родные братья (антитеза храбрец — мнимый храбрец). Одно и то же противопоставление имеет разный суть в различных контекстах. Один суть имеет противопоставление «белый — тёмный» в сербской песне: «У пахаря руки тёмные, а каравай белый», где он близок к русской пословице: «Горька работа, да сладок хлеб», и второй — в начале поэмы А. А. Блока «Двенадцать», утверждающей святость и чистоту революции: «Тёмный вечер. / Белый снег».
Наконец, третий суть выражен в стихотворении В. В. Маяковского «Блек энд уайт» (запись русскими буквами английского выражения «Тёмное и белое» либо «Тёмный и белый»): «Белую работу / делает белый, / тёмную работу — / тёмный». За противопоставлением двух цветов у В. В. Маяковского стоит расовый и одновременно классовый антагонизм, характеризующий внутреннее неблагополучие снаружи процветающей Америки.
В большинстве случаев антитезные понятия выражаются противоположными по смыслу словами — антонимами. Таковы заглавия-антитезы «Моцарт и Сальери» (А. С. Пушкин), «овцы и Волки» (А. Н. Островский), «дети и Отцы» (И. С. Тургенев), «мир и Война» (Л. Н. Толстой), «наказание и Преступление» (Ф. М. Достоевский), «Толстый и узкий» (А. П. Чехов), «Живые и мертвые» (К. М. Симонов), «любовь и Коварство» (И. Фр. Шиллер) , «чёрное Стендаль и» (Красное), «нищий и Принц» (М. Твен), прямо либо косвенно говорящие о конфликтах, лежащие в базе этих произведений.
Конечно, что в баснях и сказках — жанрах, где характеристики персонажей четки и определенны, часто антитезные заглавия — антонимы: «Правда и кривда», «барин и Мужик» (сказки), «ягнёнок и Волк», «корни и Листы» (басни И. А. Крылова). На антитезе довольно часто строятся пословицы (см. поговорки и Пословицы), к примеру: «Труд кормит, а лень портит». Как сильное средство эмоционального действия антитеза употребляется в ораторском мастерстве, в призывах и лозунгах: «Мир хижинам, война дворцам!» (лозунг Великой французской революции 1789–1799 гг.).
Не редкость, что члены противопоставления во второй части следуют в обратном порядке (по сравнению с первой), как бы накрест, в виде буквы ? (в греческом алфавите — буква хи, откуда и наименование данной фигуры — хиазм(см. Повтор). Сократу приписывают афоризм, в котором хиазм сочетается с повтором: «Имеется, дабы жить, а не жить, дабы имеется».
Антитеза может распространяться на целый диалог, что, в собственную очередь, может развернуться в независимое произведение. Таков жанр прений (споров). Это и созданные тысячелетия назад шумерские споры: «зима и лето» либо «медь и серебро» (отыщем в памяти булат «и пушкинское Золото»), и известное многим народам «Прение живота (судьбы) и смерти», много раз завлекавшее внимание художников, поэтов и драматургов, впредь до М. Горького («смерть и Девушка») и А. Т. Твардовского (глава «воин и Смерть» в поэме «Василий Теркин»).
А. П. Чехов об одном из собственных храбрецов (Лаевский в повести «Дуэль») заявил, что он «нехороший хороший человек». Герой романа Ю. В. Трифонова «место и Время» Антипов вычисляет себя «радостным неудачником». В этом случае перед нами особенный вид антитезы — оксюморон, либо оксиморон (в переводе с греч. — «остроумно-глупое»), соединение контрастных размеров, создающих новое понятие. «Обожаю я пышное природы увяданье» (А. С. Пушкин); «Но красоты их ужасной я не так долго осталось ждать таинство постиг» (М. Ю. Лермонтов). И в случае, если заглавие басни И. А. Крылова выстроено на противопоставлении двух персонажей — «Мышь и Лев», то Ф. М. Достоевский, давая имя собственному храбрецу, прибегает к оксюморонному сочетанию Лев Мышкин (роман «Идиот»). Оксюморон подчас выносится в заглавия произведений: «Живой труп» (Л. Н. Толстой), «Цыганка-монахиня» (Ф. Г. Лорка), «Девушка-крестьянка» (А. С. Пушкин), «Мертвые души» (Н. В. Гоголь).
Очень направляться отметить так именуемую мнимую антитезу. Так, у Н. В. Гоголя в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» противопоставление Ивана Ивановича его соседу Ивану Никифоровичу, столь окончательное по видимости, при ближайшем рассмотрении выясняется несостоятельным, мнимым. Прием данный, воображающий одну из разновидностей пародии, восходит к фольклору: «У Еремы мошна безлюдна, а у Фомы ничего», «Ерема в чужом, а Фома не в собственном», «Вот Ерему схоронили, а Фому погребли».
Так, антитеза, важная и пародийная, видится в прозе и в стихах, в мифе и в сказке, в жанрах громадных и малых.