удалённости предметов и Восприятие глубины. Для понимания того, что происходит во внешнем мире, мало идентифицировать объекты, т. е. выяснить, что мы видим, слышим либо осязаем, принципиально важно кроме этого знать, где это находится. Тут мы сталкиваемся с одной из фундаментальных неприятностей восприятия, то есть с проблемой локализации — определения расположения объектов. Эта и другие неприятности восприятия будут рассмотрены нами на примере зрения. На это имеется как минимум две обстоятельства: во-первых, зрительный анализатор есть ведущим в жизни человека (по оценкам некоторых экспертов, до 90 % процессов обрабатываемой человеком информации приходится на зрительную сенсорно-перцептивную совокупность), во-вторых, зрительное восприятие изучено лучше вторых видов восприятия.
Один из удалённости предметов восприятия и основных вопросов глубины пребывает в том, по какой причине и за счет чего мы видим мир трехмерным, в случае, если на сетчатке глаза мы имеем лишь двухмерное (плоское) его изображение? Рвение ответить на поставленный вопрос стало причиной удалённости признаков особенностей и поиску — глубины стимульной ситуации, каковые разрешают наблюдателю выяснить, как на большом растоянии объект находится от него самого и от вторых объектов.
Показатели, которые связаны с соотношением изображений, либо проекций, объекта на сетчатки различных глаз, именуют бинокулярными показателями удалённости и глубины. Они существуют благодаря тому, что люди, в большинстве случаев, видят и наблюдают двумя глазами.
Благодаря тому, что отечественные глаза находятся на некоем расстоянии друг от друга, любой глаз наблюдает на объект с пара различных позиций. Следовательно, любой глаз видит одинаковый предмет под различным углом. Это различие в направлениях, либо угол между осями зрения двух глаз, именуется бинокулярным параллаксом. Сенсорная совокупность «отслеживает» данный угол, его величина является ей в качестве необычной подсказки, показателя удаленности предмета: громадной угол — предмет близко, мелкий угол — предмет на большом растоянии. Наряду с этим картины на сетчатках различных глаз получаются неодинаковые. Различие в сетчаточных отображениях именуется бинокулярной диспарантностыо.
Дабы убедиться в том, что любой глаз приобретает собственный изображение предмета, совершите следующий опыт. Заберите чашку и держите ее перед собой так, дабы ручка чашки при взоре обоими глазами была легко видна — высовывалась из-за края чашки на полсантиметра. Пускай ручка будет справа от вас. Сейчас закройте правый глаз. Ручка изчезла из поля зрения либо, по крайней мере, пара «уменьшилась». Откройте правый глаз и закройте левый. Ручка опять показалась.
Мы можем принимать удаленность и глубину кроме того одним глазом. Известно, к примеру, что люди, слепые на один глаз с рождения, принимают мир трехмерно. Следовательно, существуют кое-какие глубины и признаки удалённости, которые связаны с изображением, приобретаемым одним глазом. В числе таких показателей в большинстве случаев именуют линейную возможность, суперпозицию, градиент текстуры и относительный размер предметов.
Линейная возможность как показатель удалености отражает тот факт, что прямые линии (к примеру, рельсы) как бы сходятся, удаляясь от нас. Мы довольно часто замечаем некий объект вписанным в координаты параллельных линий. И в случае, если, скажем, один объект находится в том месте, где параллельные линии «сошлись» в основном, чем в том месте, где находится второй объект, то нам ясно, что первый из них находится на большем расстоянии от нас (рис. 11-6).
Какой вывод мы можем сделать по поводу относительной удаленности от нас двух объектов, один из которых заслоняет второй? Какой из них ближе: заслоняемый либо заслоняющий? Ответ очевиден — заслоняющий. В этом случае при оценке удаленности употреблялся показатель суперпозиции (рис. 11-7).
При других равных условиях чем меньше проекция объекта на сетчатку, тем он воспринимается дальше. Это разъясняется геометрией зрительной совокупности. Проекция объекта, находящегося в ста метрах от нас, больше проекции совершенно верно для того чтобы же объекта, удаленного от нас на расстояние километра (рис. 11-8). Два однообразных по размеру предмета — А и Б — дают разные по размеру отображения на сетчатке, в случае, если находятся на разных расстояниях от наблюдателя.
В то время, когда мы замечаем некую поверхность, к примеру покрытый галькой берег моря, мы можем делать выводы о глубине пространства по размерам и степени близости однородных объектов, находящихся на поверхности: чем дальше от нас некая точка пространства, тем плотнее «упакованы» ее элементы. Это глубины признака и пример удалённости, что стал называться «градиент текстуры» (рис. 11-9).
Данные об удаленности окружающих предметов нам кроме этого поставляет отечественное движение окружающих и собственное движение нас объектов. Перемещение ведет к тому, что проекция объектов на сетчатке изменяется, причем близко расположенные объекты кажутся нам двигающимися довольно стремительнее удаленных, что и является дополнительным показателем при оценке удаленности. Вспомните вид из окна движущегося поезда: солнце без движений стоит на горизонте, еще возможно успеть разглядеть машины у шлагбаума, а деревья лесополосы пролетают мимо с огромной скоростью.
Восприятие перемещения. За счет чего мы принимаем какой-либо объект как движущийся? На первый взгляд, ответ на данный вопрос возможно весьма несложным: это является следствием того, что проекция объекта, находящегося в движении, перемещается по сетчатке. Но выясняется, что данный ответ не полон в том смысле, что перемещение проекции по сетчатке не есть ни нужным, ни достаточным показателем перемещения.
Как мы знаем, что объект может восприниматься как движущийся, даже в том случае, если его изображение не перемещается по сетчатке. Представьте себе, что на некоем расстоянии друг от друга находятся две лампочки. Первая зажигается ненадолго и меркнет, позже зажигается вторая и также меркнет и т. д. В случае, если временной промежуток между зажиганиями лампочек от 30 до 200 миллисекунд, нам думается, что световая полоса перемещается от одной точки к второй. Это явление именуется стробоскопическим эффектом. Он в далеком прошлом употребляется в световой рекламе и мультипликации.
Вторым примером иллюзорного перемещения есть эффект индуцированного перемещения. Любой из нас видел луну, движущуюся на фоне туч. Само собой разумеется, не луна движется, а облака, гонимые ветром. Луна фактически не перемещается на протяжении сетчатки, а воспринимается как движущаяся; облака же перемещаются довольно нас самих, а воспринимаются как неподвижные. Получается, что перемещение на протяжении сетчатки не только не необходимый атрибут восприятия перемещения, но еще и недостаточный. Человеку по большому счету характерно приписывать перемещение тому из двух объектов, что воспринимается фигурой на фоне другого. Фон — это то, что окружает, включает, есть громадным по отношению к второму объекту, принимаемому, соответственно, как фигура.
Для подтверждения вышеприведенного положения был совершён следующий опыт. Испытуемым, сидящим в чёрной помещении, предъявляли светящуюся прямоугольную рамку, в которой был светящийся круг. В конечном итоге рамка двигалась вправо, а круг стоял на месте. Однако испытуемые думали, что это круг двигается налево, а рамка стоит на месте (рис. 11-10).
В случае, если перемещение объекта на протяжении сетчатки не является необходимым и достаточным показателем перемещения, то какими же механизмами возможно растолковать восприятие перемещения? Во-первых, психофизиологи открыли существование особых мозговых клеток, важных за восприятие перемещения, причем любой тип клеток лучше реагирует на определенные скорость и направление перемещения. Во-вторых, перемещение объекта воспринимается и оценивается лучше при относительного перемещения, т. е. в то время, когда он перемещается на структурированном (неоднородном) поле по сравнению со случаем перемещения на чёрном либо однородном поле. В противном случае говоря, в то время, когда в поле зрения находится лишь объект (безотносительное перемещение), более возможны неточности при восприятии перемещения. В-третьих, в восприятии перемещения участвует обратная сообщение — сигналы, информирующие о перемещении отечественных головы и глаз: любой, возможно, ловил себя много раз на том, что следит глазами за движущимся объектом.
Восприятие формы. Для восприятия объекта мало видеть, где он находится и куда перемещается; нужно знать, что это за объект, т. е. идентифицировать его. Восприятие формы объекта есть наиболее значимым нюансом его идентификации. К примеру, для восприятия собаки в первую очередь нужно подметить, что это что-то, стоящее на четырех лапах, имеющее хвост и вытянутую морду. Само собой разумеется, кроме этого ответственны размеры и цвет, но форма все-таки имеет важное значение в ходе опознания и идентификации объектов.
Исследователи восприятия задались вопросом, существуют ли кое-какие несложные элементы формы, на каковые объекты любой конфигурации смогут быть разложены. Возможно, восприятие формы строится подобно сбору некоей автомобили: из отдельных подробностей выстраивается целостный образ. Работы двух известных физиологов (Hubel D. H., Wiesel Т. N., 1959, 1979) разрешают считать, что приведенное выше положение не лишено смысла. Хьюбел и Визел изучили активность отдельных клеток коры головного мозга в ответ на предъявление разных стимулов. Они нашли определенную избирательность некоторых клеток по отношению к некоторым зрительным элементам. К примеру, одна клетка имела возможность не реагировать либо практически не реагировать на горизонтальные линии, но реагировать на вертикальные, а вторая, напротив, реагировать лишь на горизонтальные линии. Такие клетки были названы детекторами показателей. Помимо этого, Хьюбел и Визел нашли клетки, каковые реагировали на более сложные сочетания форм: к примеру, лишь на правосторонние углы.
Наровне с информацией, идущей как бы снизу, от отдельных показателей, существует и поток информации сверху, то есть, приступая к процессу опознания объекта, человек формирует комплект перцептивных догадок, установок и ожиданий, каковые в общем случае повышают эффективность процесса опознания, ограничивая территорию поиска ответа, но совместно тем смогут приводить к разнообразные ошибкам и недоразумениям, в то время, когда установки и ожидания значительно расходятся с подлинным положением вещей (Арбиб М., 1976; Найссер У., 1981; Эделмен Дж., Маунткасл В., 1981; Натадзе Р. Г., 1960; Узнадзе Д. H., 1961).
Разбиение некоей группы объектов на отдельные объекты либо выделение в группе объектов отдельных ее составляющих именуется перцептивной сегрегацией. Начальной стадией перцептивной сегрегации есть выделение фигуры из фона. В привычных обстановках мы не обращаем на это внимания, но первое, что необходимо сделать при восприятии некоей зрительной информации, это сделать вывод, что вычислять фигурой, а что — фоном. Существуют кое-какие особенности зрительной стимуляции, каковые сами по себе оказывают помощь перцептивной совокупности отличить фигуру от фона: фон в большинстве случаев включает в себя фигуру, он содержит меньше отличительных особенностей и деталей если сравнивать с фигурой. Обратимся к рис. 11 -11. В этом случае у нас не появляется сомнений в том, где тут фигура, а где фон: сама зрительная информация подсказывает, что что-то довольно более связное и четко очерченное (яркое пятно) есть фигурой.
Но растолковывать процесс выделения фигуры из фона лишь изюминками стимуляции было бы неправильно. Это возможно наглядно показать на примере восприятия двойственных изображений, либо изображений со взаимообратимыми фоном и фигурой (рис. 11-12)
Рис. 11-12. Взаимообратимые фон и фигура: профили либо ваза
В то время, когда мы наблюдаем на это изображение, нам попеременно видятся то ваза, то два человеческих профиля; в любой момент что-нибудь одно. Для того чтобы рода ловушки заставляют задуматься, за счет чего в обычных условиях существования мы последовательно и достаточно устойчиво принимаем один объект за фигуру, а второй — за фон? Изучения показывают (Weisstein N., Wong E., 1986), что восприятие объекта как фигуры связано с довольно более детальным анализом информации если сравнивать с восприятием объекта как фона, несложнее говоря, фигура — это то, на что мы сейчас обращаем преимущественное внимание.
В одном из опытов испытуемым показывали ненадолго вертикальные либо легко наклоненные линии на фоне хорошего изображения «профиль либо ваза» (рис. 11-13). Причем линии предъявлялись в одном из трех положений: А, В либо С. Задача испытуемых была достаточно простой: ответить, расположена ли линия вертикально либо легко наклонена. Результаты продемонстрировали, что процент верных ответов был довольно выше в том случае, в то время, когда линия пребывала в той области, которая сейчас воспринималась испытуемым как фигура. В те моменты, в то время, когда испытуемый видел вазу, размещение линии в точке В приводило к большему количеству верных ответов если сравнивать с вариантами размещения в точках А либо С; напротив, в то время, когда испытуемый видел профили, ответы были более правильными при размещении в точках А либо С.
Образы восприятия характеризуются целостностью. Это указывает, что в них представлена некая связная картина, образ предмета либо события. Мы не принимаем дерево за окном как совокупность круглых объектов зеленого цвета, находящихся на фоне тёмных толстых вертикальных линий и узких тёмных линий, большая часть из которых находится под некоторым наклоном. Мы видим дерево: ствол, ветви и листья. Данную изюминку восприятия очень подчеркивали представители школы гештальпсихологии, главный тезис которой пребывал в том, что психологические образы, и в частности образы восприятия, — это что-то большее, чем несложная сумма элементов. Образ восприятия представляет собой некую организацию стимулов. Появляется вопрос: за счет чего делается вероятной объединение в целостный образ отдельных элементов стимуляции; иными словами, за счет каких механизмов происходит перцептивная группировка? По какой причине, к примеру, мы принимаем изображение на рис. 11-14 как три пары вертикальных линий, а не просто как шесть вертикальных линий?
Гештальтпсихологи сформулировали множество правил, которым подчиняется перцептивная организация (группировка). Один из таких правил — близость: чем ближе два элемента друг к другу тем более мы склонны собирать их совместно при восприятии. Действием этого принципа возможно растолковать восприятие изображения на рис. 14 как трех пар вертикальных линий: первая и вторая, третья и четвертая, шестая и пятая линии находятся в близи друг от друга, исходя из этого мы склонны собирать их, т. е. принимать как целостный объект.
Вторым принципом группировки есть сходство: сходные объекты объединяются в единый образ. К примеру, мы собираем звездочки со звездочками на базе их сходства между собой и исходя из этого видим не просто совокупность звёздочек и нулей, а треугольник из звездочек (рис. 11-15).
Элементы, образующие плавный, постоянный контур, воспринимаются как единая фигура — группируются. Данный принцип стал называться хорошего продолжения, либо непрерывности. Участки линий на рис. 11-16 группируются так, что А объединяется с D, а С с В, а не А с В и С с D, в силу того, что первые пары образуют между собой плавный контур.
Рис. 11-16. Хорошее продолжение как группировки и принцип
В случае, если контур фигуры имеет разрывы, то мы склонны как бы заполнять их, дополнять фигуру до некоторго целостного образа. Данный принцип стал называться замкнутости. К примеру, на рис. 11-17 мы видим треугольник, не обращая внимания на разрывы в его контуре.
Примечательно, что мы можем видеть контур в том месте, где в конечном итоге его нет. взглянуть на рис. 11-18. Вы светло видите белый треугольник, обращенный вершиной вверх. Причем данный белый треугольник воспринимается как более белый, чем фон. В действительности треугольника как такового нет, помимо этого, мнимый треугольник никак не белее фона. Данный феномен стал называться «эффект субъективного контура» (Kanizsa G., 1976). Согласно точке зрения ряда специалистов восприятия, в базе феномена субъективного контура лежат правила хорошего продолжения и замкнутости.
На начальной стадии развития гештальтпсихологии ее представители (Koehler W., 1947) настаивали на том, перцептивная организация — это легко функция стимула, итог процессов, идущих снизу вверх. Но предстоящие изучения продемонстрировали, что такие факторы, как опыт субъекта, его установки, оказывают значительное влияние на процессы организации стимульной информации.
Для того чтобы выяснить, что за объект находится в поле внимания, индивид обязан не просто отделить его от фона, объединить элементы в некий целостный образ, но и отнести данный образ к некоей категории, типу объектов, ранее принимаемых им. Процесс отнесения образов восприятия к некоей категории именуется процессом опознания, либо распознаванием образов.
Примечательно, что человек владеет свойством достаточно легко распознавать кроме того очень сильно поменянные образы. Достаточно тяжело создать программу для компьютерного распознавания рукописного текста, а человек как правило осознаёт текст, написанный от руки, без особенного труда. Помимо этого, мы принимаем форму книги как прямоугольник, не обращая внимания на то что при определенном угле зрения отражение на сетчатке имеет форму трапеции. Мы определим привычную мелодию, в случае, если кроме того ее играются на втором инструменте либо в второй тональности. Феномены подобного рода помогали гештальтпсихологам одними из основных доводов в пользу того, что образ восприятия не сводим к сумме его частей.
Но, как и при вторых процессов восприятия, распознавание образов нельзя объяснить лишь изюминками стимульной ситуации. Значение имеет и «влияние сверху»: эффекты опыта, установок, личностных изюминок принимающего и т. п. К примеру, эффект влияния установки на распознавание образов возможно показан следующим опытом (Leeper R. W., 1935).
Критическим стимульным материалом в данном опыте была неясная картина (рис. 11-19, а), на которой попеременно возможно видеть то молодую даму, пара отвернувшуюся от наблюдателя, то старая женщина в профиль.
Перед демонстрацией неясной картины одной группе испытуемых показывали недвусмысленное изображение юный дамы (рис. 11-19, б), а второй группе — недвусмысленное изображение ветхой (рис. 11-19, в). Стало известно, что испытуемые первой группы видели на неясной картине молодую даму, а испытуемые второй группы — старая женщина. На идентификацию изображения повлияла установка, организованная ранее.
Константность восприятия
Окружающий нас мир подвижен и переменчив: мимо на громадной скорости проехал автомобиль, прошел человек, ветер раскачивает кроны деревьев, и солнце то выглянет из туч, ослепительно озаряя все около, то снова скроется. Представьте себе, если бы мы видели все совершенно верно так, как это отражается на сетчатке отечественных глаз. Удалившийся метров на 50 автомобиль смотрелся бы игрушечным, белый лист бумаги стал бы серым, когда солнце зашло за облака, кроны деревьев воспринимались бы, как на прыгающей картине сломанного телевизора. К счастью, этого не происходит.
Размеры сетчаточных образов двух мужчин на рис. 11-20, а) соотносятся как 3 к 1. Но согласитесь, что пожилой мужик не воспринимается втрое больше, чем второй. Они воспринимаются как примерно однообразные. Извлечем изображение удаленного приятели из «действительности», не изменяя его, поместим рядом с пожилым (рис. 11-20, б). Сейчас видно, что размеры их сетчаточных образов вправду отличаются. Измерьте линейкой того и другого на обеих картинах, и вы заметите, что тут нет обмана.
Итак, несмотря не постоянную изменчивость окружающих нас объектов, мы принимаем их как довольно постоянные по форме, размеру, цвету и т. д. Эта особенность отечественной принимающей совокупности именуется константностью восприятия. Для чего она нужна? В первую очередь, если бы ее не было, то нам бы было нужно каждое мгновение производить перерасмотрение собственный поведение по отношению к окружающим объектам. Константность восприятия оказывает помощь нам отвлекаться от несущественных, преходящих трансформаций и принимать объекты как что-то довольно неизменное.
- Константность восприятия — восприятие объектов как довольно постоянных по форме, размеру, цвету и т. д.
Распознавание образов —процесс отнесения образов восприятия к некоей категории.
Как именно человек компенсирует стремительную изменчивость стимульной информации? Один из ответов на данный вопрос в начале XX в. постарался дать Г. Гельмгольц. Для иллюстрации его концепции воспользуемся примером с константностью величины. В соответствии с мнению Гельмгольца, наблюдатель располагает двумя главными источниками информации. Первый источник — это информация, полученная от сетчаточного отображения объекта, а второй — этого разнообразные показатели глубины, каковые дают наблюдателю представление об удаленности объекта. Предшествующий опыт научил наблюдателя одному неспециализированному правилу: чем дальше расположен объект, тем меньше его сетчаточный образ. Наблюдатель может сделать вывод об подлинных размерах предмета, принимая к сведенью его «сетчаточный размер», расстояние до него и связь между первым и вторым (сетчаточным расстоянием и образом). В следствии наблюдатель как бы сокращает близко расположенные объекты и увеличивает те, каковые расположены на большом растоянии. Гельмгольц, само собой разумеется, осознавал, что в этом случае обращение не должна идти о каком-либо сознательном вычислении размера предмета, но он был уверен, что существует соответствующий бессознательный процесс. Данный процесс был назван Гельмгольцем бесознательными умозаключениями.
направляться подчернуть, что концепция бессознательных умозаключений — это одна из первых попыток проанализировать влияние высших процессов на восприятие. Сущность концепции пребывала в том, что восприятие лишь частично обусловлено сенсорной информацией. Значительную роль в перцепции играются психологические процессы более большого порядка, каковые по собственной сути сродни мышлению. Точка зрения Гельмгольца близка многим современным исследователям восприятия, каковые разглядывают функцию решения проблем (центральный компонент мышления) в качестве одного из компонентов восприятия (Hochberg J., 1981, 1988; Rock I., 1977, 1983, 1986).
Пара иным образом растолковывают константность восприятия Дж. Гибсон и его приверженцы (Gibson J.J., 1950,1966,1979). Согласно точки зрения Гибсона, в самом сетчаточном образе содержится информация об подлинной величине объекта. Размер предмета есть не результатом умозаключения, как вычислял Гельмгольц, а продуктом яркого восприятия. Дело в том, что объект, в большинстве случаев, воспринимается на фоне чего-то — деревьев, листьев, травы, камней. Эти окружающие объекты снабжают наблюдателю возможность яркого восприятия относительной величины предметов. Причем эта информация содержится не где-нибудь в мышлении, ожиданиях либо итогах умозаключений, а конкретно представлена в сетчаточном образе объекта. К примеру, человек, стоящий рядом с кустом крыжовника и по высоте превышающий куст вдвое, воспринимается как человек среднего роста.
Как точка зрения Гельмгольца, так и точка зрения Гибсона, по-видимому, есть в праве на существование. По крайней мере, эти одних изучений подтверждают первую из теорий, эти вторых — вторую.
При изучении константности восприятия появляется еще один вопрос: имеет ли свойство константности врожденный темперамент либо же, как вычислял Гельмгольц, оно приобретается в течение судьбы? Кое-какие наблюдения говорят в пользу того, что константность приобретается и зависит от условий судьбы человека. К примеру, было изучено восприятие людей, неизменно живущих в густом лесу. В силу сложившихся жизненных условий эти люди ни при каких обстоятельствах не видели предметов, находящихся на громадном расстоянии. Как они будут принимать удаленные объекты? Оказалось, что в то время, когда этим испытуемым показывали объекты на громадном расстоянии, они расценивали их как мелкие, а не удаленные. Второй пример. В то время, когда обитатели равнин наблюдают вниз с высоты, предметы, находящиеся внизу, также кажутся им не удаленными, а мелкими. О купленном характере константности говорит кроме этого наблюдение за ослепшим в юные годы больным, у которого зрение было восстановлено операционным методом в зрелом возрасте. Практически сразу после операции данный человек пологал, что может выпрыгнуть из окна поликлиники, не причинив себе вреда, хота высота была порядка 10-12 метров. По-видимому, больной принимал находящееся внизу не как удаленное, а как мелкое («Неспециализированная психология», 1986). В то же же время последовательность экспериментально установленных фактов показывает, что в случае, если константность и приобретается на протяжении судьбы, то достаточно скоро. К примеру, константность величины отмечается у детей не позднее чем на шестом месяце судьбы (Bower Т. G. R., 1966; McKenzie В. Е., Tootell Н. Е., Day R. Н., 1980; Day R. H., McKenzie В. Е., 1981); константность формы — на третьем месяце (Caron A. J., Caron R. F., Carlson V. R., 1979; Cook M., Birch R., 1984).
Говорят, что недочёты — это продолжение отечественных преимуществ. По-видимому, что-то подобное справедливо и в отношении отечественных неточностей. Как это ни необычно, кое-какие неточности восприятия (иллюзии) возможно растолковать адаптивными (нужными) особенностями отечественной перцептивной совокупности. Мы уже видели, что, не обращая внимания на изменчивость стимульной информации, мы способны как правило принимать размер предметов как довольно постоянный (либо за счет бессознательных умозаключений, либо за счет соотнесения с элементами текстуры). Но в некоторых случаях данный идеальный механизм ведет к иллюзиям.
Одна из хороших иллюзий восприятия — иллюзия луны. Посмотрите как-нибудь на луну, находящуюся над горизонтом, а позже сравните ее кажущийся размер (по памяти, само собой разумеется) с размером луны в небе (высоко над горизонтом). Над горизонтом луна думается больше. Эту иллюзию растолковывают следующим образом. Горизонт нам думается дальше, чем небо над головой. Но потому, что перцептивная совокупность, как уже было отмечено, склонна компенсировать расстояние, т. е. при оценке величины предмета делать поправку на расстояние до него: в случае, если предмет весьма на большом растоянии, мы очень сильно «увеличиваем» его, если не весьма на большом растоянии, — «увеличиваем» легко: луна воспринимается больше, в то время, когда находится «на большом растоянии» (над горизонтом). Это предположение отыскало собственный подтверждение в опытах, в которых изменялась видимая удаленность горизонта: чем дальше был горизонт, тем больше казалась луна (Kaufman L., Rock I., 1962).
Подобное объяснение возможно предложить и для второй хорошей иллюзии — иллюзии ЖД дорог (рис. 11-21). Верхняя горизонтальная линия думается больше нижней, по всей видимости, потому, что она воспринимается как более удаленная за счет наличия показателей удаленности в виде линейной возможности, которая создается двумя сходящимися линиями.
Вопросы для повторения
1. В чем специфика восприятия как уровня переработки информации если сравнивать с ощущениями?
2. «В случае, если устранить шумы и всевозможные помехи, возможно воспринять любой, сколь угодно небольшой по величине стимул». Какую из двух концепций отражает данное высказывание: непрерывности либо дискретности сенсорного последовательности?
3. Какие конкретно переменные связывает психометрическая функция?
4. По какой причине восприятие глубины допустимо кроме того при взоре одним глазом? удалённости и Какие признаки глубины наряду с этим дешёвы принимающему?
5. Что такое детекторы показателей? Какую роль они играются в восприятии формы?
Рекомендуемая литература
Арбиб М. Метафорический мозг. — М.: Мир. 1976. — 224 с.
Барабанщиков В. А. Околомоторные структуры восприятия / РАН, Ин-т психологии. — М.: ИП РАН, 1997. — 383 с.
Бардин К. В. Неприятность порогов чувствительности и психофизические способы / АН СССР, Ин-т психологии. — М.: Наука, 1976. — 395 с.
Бардин К. В., Индлин Ю. А. Начала субъективной психофизики. — М.: ИП РАН, 1993.
Величковский Б. М. Современная когнитивная психология. — М.: Изд-во МГУ, 1982. — 336 с.
Гибсон Дж. Экологический подход к зрительному восприятию / Отв. ред. О. И. Лонгвиненко. — М.: Прогресс. 1988. — 461 с.
Гиппенрейтер Ю. Б. Перемещения людской глаза. — М.: Изд-во МГУ, 1978. — 437 с.
Грегори Р. Л. мозг и Глаз: Психология зрительного восприятия / Отв. ред. А. И. Лурия. — М.: Прогресс, 1970.-271с.
Гуревич Б. X. Перемещения глаз как база пространственного зрения и как модель поведения. — Л.: Наука, 1971.-226 с.
Гусев А.Н.и др. Общепсихологический практикум: Измерения в психологии / А. Н. Гусев, Измайлов Ч. А., Михалевская М. Б. — М.: Суть, 1997.
Забродин Ю. М., Лебедев А. Н. психофизика и Психофизиология / АН СССР. — М.: Наука, 1977. — 288 с.
Забродин Ю. М. и др. Особенности ответа сенсорных задач человеком / Забродин Ю. М., Фришман Е. 3., Шляхтин Г. С. — М.: Наука, 1981. — 198 с.
Иган Дж. анализ обнаружения рабочих и Теория сигнала черт / Под ред. Б. Ф. Ломова. — М.: Наука, 1983.-216 с.
Логвиненко А. Д. Зрительное восприятие пространства. — М.: Изд. МГУ, 1981. — 224 с.
Митькин А. А. Системная организация зрительных функций / ИП АН СССР; Отв. ред. Б. Ф Ломов. —
М.: Наука, 1988. — 200 с.
Найссер У. реальность и Познание / Отв. ред. В. М. Величковский. — М.: Прогресс, 1981. — 230 с.
Натадзе Р. Г. Экспериментальные базы теории установки Д. Н. Узнадзе // Психотерапевтическая наука в СССР: Сборник статей: В 2-х т. Т. 2. — М.: АПН СССР, 1960. — 656 с. — С. 114-167.
Носуленко В. Н., Психология слухового восприятия / Отв. ред. Б. Ф. Ломов. — М.: Наука, 1988. — 214 с.
Нотон Д., Старк Л. зрительное восприятие и Движение глаз // Восприятие: модели и механизмы: Сборник научных трудов. — М.: Мир, 1974, — 354 с. — С. 56.
Неспециализированная психология: Учебник для студентов пед. ин-тов // Под ред. А. В. Петровского. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Просвещение, 1986. — 463 с.
Светс Дж. и др. восприятие и Статистическая теория решений // Инженерная психология / Светс Дж., Таннер В., Бердсолл Т.; Под ред. Д. Ю. Панова, В. П. Зинченко. — М.: Прогресс, 1964. — 476 с. — С. 269-335.
Смирнов С. Д. Психология образа: неприятность активности психологического отражения. — М.: Изд-во МГУ, 1985. .
Солсо Р. Л. Когнитивная психология. — М.: Тривола, 1996. — 598 с. ‘
Стивенс. Математика, психофизика и измерение // Экспериментальная психология: В 2-х т. — Т. 1 / АН СССР, Ин-т психологии.Под ред. С. Стивенса. — М.: Изд-во иностр. лит., 1960. — 165с. — С. 19-99.
Узнадзе Д. Н. Экспериментальные базы психологии установки. — Тбилиси: Изд-во АН Грузии, 1961. — 210с.
Эделмен Дж., Маунткасл В. Разумный мозг: Кортикал. орг. и селекции групп в теории высш. ф-ции головн. мозга / Пер. с англ. М. Алекссенко; Под. ред. Е. Н. Соколова. — М.: Мир, 1981. — 133 с.
Глава 12. Память
Краткое содержание главы
Главные мнемические процессы. Дискретный и континуальный подходы в изучениях памяти. Запоминание. Хранение. Воспроизведение. Забывание.
Классификации видов памяти. Произвольная и непроизвольная память. Опосредованное либо воспроизведение и непосредственное запоминание. Имплицитная и эксплицитная память. Краткосрочная и долгосрочная память. «Эффект первичности и недавности».
Монистическая и множественная трактовки памяти. Коннекционизм. Информационный подход. Модели памяти в когнитивной психологии.
Функциональный подход в изучениях памяти. Структурные и функциональные компоненты моделей памяти. Сенсорный регистр. Оперативная память.
Уровни переработки информации. Сенсорный уровень. Лексический и образный уровни.
организация и Память знаний. Виды репрезентаций. Функцинирование знаний.