—‘Т-
Ш
/
КОНЕВОДСТВО и ЖИВОТНОВОДСТВО. ОХОТА
Донской охотник на дичь
ар»
Конный пастух — шибай
О
дна из самых древних профессий, которой обладали казаки, — пастушество. Это лишь в то время, когда деревенский мальчонка водит корову на веревке, скармливая ей траву на обочинах, думается, что занятие это простое. Кроме того деревенский пастух — призвание. Он должен быть «легок на ногу», внимателен — обязан сходу заметить заболевшее животное и отделить его от стада, обязан знать, где какая трава, где водопои. Он должен быть храбр и привычен к одиночеству, в силу того, что он один против других напастей и волчьих стай, силен и вынослив… А сейчас умножьте это на тысячные стада, каковые составляли хозяйства и основу богатства казаков.
Чабан у кибитки, которая практически практически не изменилась со времен кочевников
Пастушество потребовало огромных знаний, обучения, потому оно всегда было занятием тяжелейшим и сугубо мужским. Дам приглашали лишь на сезонные работы — сакман: овечий окот, доение и стрижка кумыса. Все другое делали приятели. Одно только перечисление профессий пастухов говорит о том,
как развито было животноводство. Чабан (основной пастух овец) с «чепигой», что выхватывает из отары овец. Той самой, древней, превратившейся после этого в посох у духовных пастырей в христианских церквях. Ассистенты: «атарщик» (отарщик) ведет отару на перегоне, личман вычисляет овец, стригали стригут овец, дояры… а потом профессии производные и зависимые от работы чабанов и пастухов: сыровары, сыроделы, шерстобиты, валяльщики… Это овцеводство.
А вот отгонное скотоводство: «шибай» (кит. «повелитель волков») — то же, что и ковбой, лишь, пожалуй, американский ковбой — ребенок против казака, что гнал, к примеру, тысячные стада из Монголии в Иркутск через тайгу, пустыни и горы. «Прасол» — человек, собиравший скот у частных обладателей. «Боер» — забойщик скота, кожевник и мясник… А не считая коровьих стад были верблюды, особенных пород пуховые козы. Были огромные стада свиней, каковые, к примеру, уходили в дубовые рощи и возвращались оттуда к хозяевам с бесчисленным приплодом. Всех их необходимо было перегонять с пастбища на пастбище, отбивать у хищников, сохранять от «баранты» — скотокрадов, доить, стричь, забивать, обрабатывать и готовить к транспортировке кожи…
Но самыми глубокоуважаемыми людьми были коневоды. Коннозаводство было высшей математикой, высочайшим мастерством и искусством, где казакам не было равных.
О казачьих конях сведения на первый взгляд противоречивы: то утверждается, что казаки ездили на мелких злых и мохнатых лошадях, то, что казачьими коня ми любовались на всех смотрах… Так вот, казаки в различные времена и в различных армиях ездили на различных конях. Неспециализированным было лишь одно: кони были местных пород.
Столетиями как величайшую сокровище казаки пригоняли из всех походов самых дорогих и резвых коней и улучшали умелым коневодством местные породы. Уже триста лет назад казачье коневодство опиралось на науку и на самое современное по тем временам коннозаводство. Но самое основное: замечательно оснащенное и
организованное войсковое опытное коннозаводство опиралось на широчайший опыт народного коневодства. Не только в каждой станице были собственные табуны, но и любая семья имела собственных коней. в течении столетий многими поколениями строжайшим образом велась селекционная работа. Казаки с детства на память заучивали родословные собственных коней и замечательно планировали воспроизводство. В следствии к XX веку они сумели сохранить такое конное достаток, какого именно не было во всем мире. Они не только улучшили местные породы, но вывели десятки новых, так что на протяжении первой мировой и гражданской войн казаки сидели на совсем вторых конях, чем во Булавина и времена Наполеона. Ре
Табун зоводских лошадей на водопое. Голова табунщика повязана «назатыльным платком, дабы солнце не сожгло шею
{yto
*^у^ в’фокусе были собраны лучшие
сибирского
охотника,
подбитые
мехом нерпы
дабы не
скользили
наза-
Сибирский охотник в тайге у зимовья
Казак-семиреченец охотится на сайгаков
зультаты коневодческой работы придирчиво оценивались на атаманских, станичных и полковых смотрах. Но самым строгим оценщиком была война: она отбирала лучших, она приливала новую кровь в конские породы. Действительно, казаки платили за это собственной кровью.
Первой типично казачьей лошадью считается лошадь черноморской породы, выведенной запорожскими казаками. В ней как
черты скифских, кавказских, по ловецких, татарских, азиатских и европейских пород. В то время, когда работа закончилась, на конях данной породы сидели не только казаки, но in и в?я легкая кавалерия. %44м} Отчего же она прекратила суще-.у. ствовать? Не прекратила. Но „ / ,^(жконница всей земли «выросла», и на смену черноморским коням пришли кони донской породы. Это также порода народной селекции. Она прославилась в войне 1812 года, в то время, когда 60 тысяч донских казаков, сидя на этих необычных конях, проделали беспримерный по тяжести поход от Немана до Москвы и после этого до Парижа. Донские кони неприхотливы, послушны, «тебенюют» — выкапывают Это на-
траву из-под снега, стоящий армейский конь.
Казаки горных армий — терцы и кубанцы — ездили на конях горских пород, среди которых особенно ценились кони кабардинской породы. Уральцы применяли башкирскую породу, якутский полк — тех коней, каковые выдерживали чу-
довищные морозы, снежные заносы и ветры. В отличие от регулярной кавалерии, где кони в каждом эскадроне подбирались по мастям, казачьи много были «различно-маетны». Всякие беседы о недочётах казачьей кавалерии смолкали, в то время, когда дело доходило не до парадов, а до боя. Казачий конь, питаясь соломой с крыш да сухарями, каковые из собственного скудного пайка отдавал казак, носил наездника, припрягался к телегам, а при необходимости тянул пушки. Кони дробили судьбу казаков — последние при параде и при награде и первые в сражении. В три раза больше под седлом, чем армейские, и в пять раз, чем гвардейские. Конь казаку — папа, да да и то папа один раз жизнь дает, а конь сто раз жизнь выручает.
НАРОДНАЯ МЕДИЦИНА
«Правят позвонки», растянув больного на коновязи. Народная мануальная терапия
Неприятная полынь — святая емшан-трава. Знак казачьей судьбы, во многих обрядах заменяет казакам свечу
42
Д
ревнейшими знаниями, которыми владели и владеют казаки, были знания по народной медицине. Не обращая внимания на то что, как все древние мастерства, врачевание было окружено суевериями и всевозможными тайнами, многое было обширно известно и дожило до наших дней. Не просто так из среды казачества вышло много докторов, и уникальный издание, названный в честь доктора, носит имя казака Грекова.
Пребывав неизменно в седле, неизменно на воинской работе и на войне, казаки владели неповторимыми знаниями по мануальной терапии, другими словами по умению вправлять позвонки и суставы.
Не только простые вывихи, но и всевозможные «срывы», «оскли-зы», «опступы», «сбои» и десятки вторых увечий, каковые неизменно сопутствовали военной судьбе кавалериста, значительно чаще лечились прямо в сотне. В любой момент был казак старшего возраста, что обладал многими приемами народного «кос-топравства». Приемами же массажа обладали фактически все.
Так, казаков гвардейских полков, отправлявшихся в дворцовый караул, полковые портные практически зашивали в мундиры (возможно, из этого слово «зашиваюсь», другими словами весьма спешу), и через пара часов неподвижного стояния в дворцовых залах их «валили в сани и везли в казачьи бани вытаптывать затекшее тело на тёплом полке». Приемы для того чтобы врачева- f ¦*«•« ния предки казаков принесли из Китая, где существует целая наука массажа на теплом камне — отапливаемой дымом лежанке.
«Вытаптывание» — разминание отложений и хрящей солей на суставах и позвонках. Лечение
Казаки умели врачевать и открытые переломы, удалять раздробленные кости. Обладали они и базами антисептики, другими словами умели оперировать так, дабы не попадали в рану бактерии и микробы; справлялись и с гнойными ранами, «выкатывали» пули и осколки, проводили ампутации…
Сохранились описания операций , сделанных казачьими лекарями. Свидетелем одной из таких операций в один раз был известный русский доктор Н. Пирогов.
Все делалось лишь по окончании захода солнца. Во-первых, сейчас практически нет мух — основных разносчиков заразы, а во-вторых, сам человеческий организм, в частности мозг, вступает в фазу торможения… Раненого укладывали на соломенные снопы либо на только что выструганные доски. Поили его допьяна (это был один из немногих случаев, в то время, когда казаки выпивали водку, а не вино). Раненое место, в обрисовываемом случае — ногу, обкладывали льдом либо лили холодную воду. Перетянутая жгутами нога теряла чувствительность.
Тогда приступал к делу врачеватель. Он продолжительно мыл руки и протирал их водкой. Все инструменты, которыми он
пользовался, тщательнейшим образом и продолжительно кипятились в соляном растворе. Помимо этого, ассистент вылавливал их из кипящей воды лишь особыми щипцами и подавал лекарю, непременно пронося их через пламя. Нож, которым расширялась рана, накалялся докрасна и прижигал кровоточащие края разреза.
Раскрыв особыми крючками рану, лекарь метал лическими крюками выхватил из раны пулю и вынул раздробленные кости, зашил края раны, предварительно положив в нее какое-то снадобье и долгий конский волос… Пиро-гову обьяснили, что ее ли рана загноится, то вся грязь будет выходить по этому волосу, а вдруг все отлично заживет, то волос или сам выпадет, или вынуть его будет не сложно.
Прооперированную ногу уложили в намерено выструганные
Великого врача поразило, как слаженно и умело трудились каза-
«UP л
Чабрец (тимьян) — степная трава, которая не только использовалась для лечения многих болезней, но прославлена как главный запах в букете степных трав
ки. И те, кто оперировал, и те, кто держал раненого, и те, кто непрерывно просматривал молитвы. Еще больше его поразило, что казаки до утра не давали раненому дремать и, когда он начинал задремывать, били в бубен и плясали. Операция прошла удачно, через пара дней казак, прихрамывая, ходил.
Сушка лекарственных трав
Ампутации делали еще стремительнее, и культю непременно макали в кипящую смолу, дабы спасти человека от гангрены. направляться поражаться силе духа и терпению не только казаков, но и лекарей — так как все делалось без наркоза. Действительно, имеется сведения, что какие-то дурманящие сознание и обезболивающие травяные настои лекари использовали. В частности, отвар из мака.
Кое-какие ведуны хорошо владели лечебным обмороком, «отчитывали заболевание во сне».
Но это умели делать только немногие врачеватели, в большинстве случаев передававшие собственные знания много поколений и славившиеся по всему войску. В то время, когда во времена Николая I в полках не разрещалось обращаться к народ-
ным целителям, казаки нашли метод их сохранения: народные целители с радостью заканчивали направления армейских лекарей и продолжали, обогатившись знаниями научной медицины, помогать людям.
Наровне с костоправами в хуторах и казачьих станицах всегда было довольно много травознаев. И сейчас практически в каждой казачьей семье применяют для лечения всевозможных других болезней и простуд травы, но были и сейчас здравствуют десятки необычных знатоков.
Примечательно, что Сейчас появляются доктора (в большинстве случаев, из рода известных целителей), каковые имеют высшее медицинское образование, но сохраняют и древние знания о лечении травами и удачно их используют.
Но имеется пара трав, каковые знает любой казак. Основная такая трава — «емшан», степная полынь, неприятная, как будто бы казачья будущее. Каждому казаку известны ее целебные особенности, но превыше всего почитает он полынь за то, что она есть знаком казачества, знаком древним и добропорядочным. Неприятный, ни с чем не сравнимый запах полыни символизирует тоску по отчизне.
В старой легенде рассказывается, как покинувший в юные годы степи и отвыкший от них хан Кон-чак ни за что не желал возвращаться в родные кочевья на Дону из шикарных равнин Кавказа. И тогда дали ему полынь. Почувствовав ее запах, начал плакать хан, затосковал о покинутых бедных юртах собственного народа и, кинув все, возвратился на Дон. В каждой казачьей семье за иконой хранится веточка полыни. Ее вместе с погре бальной- свечою вкладывают в руки погибшим. И как бы в далеком прошлом в дальних краях ни сложил голову казак, он считается не погребенным, пока на его могилу не положена ветка полыни и не посыпана почва «с родного пепелища».
Как у всякого народа, у казаков существовало и существует много ведунов, знахарей, «бабушек», каковые лечат не только другими средствами и травами, вместе с тем заговорами и другими «волшебными» приемами… До последнего времени считалось, что все эти знания и их носители — «лекарки», «шептухи» — провалились сквозь землю и все позабыто. Но в то время, когда ученые-фольклористы стали собирать и записывать древние обы-
Казачка пришла за помощью к лекарке
чаи, заговоры, приметы, то, к величайшему собственному удивлению, поняли, что практически во всех казачьих семьях не забывают домашние молитвы-обереги, в особенности в среде казаков-старообрядцев, а помимо этого, живут и здравствуют поныне умельцы и знатоки заговаривать грыжу, другие болезни и припадки. Причем, как отмечают
Калина — и цветущая, и в ягодах — прославлена в казачьих песнях. Это растение — сильнейшее лекарство от аллергии и многих вторых заболеваний
очень исследователи, это, в большинстве случаев, весьма честные, глубоко верующие люди, каковые как бы объединяются около православных церквей. В большинстве собственном они весьма приветливы, трудолюбивы и нравственны. Характерной их чертой помогает неспециализированная уверенность, что добро следует сделать бесплатно. В то время, когда им платят за лечение, они не отказываются, но ни при каких обстоятельствах не назначают цену, не торгуются, а в основном лечат безвозмездно. Значительно чаще полученные за лечение деньги тут же раздаются неимущим, потому, что большая часть целителей думает, что «нежели ведун корыстен, то Всевышний у него силу отберет!»
ВОСПИТАНИЕ МАЛЬЧИКА
«Колыска» —
детская люлька
в кружевах-оберегах
символ и Первые штаны
принадлежности
к казачеству — папаха
М
альчика стригли первый раз, в то время, когда ему исполнялся год. Данный обряд обрисован в древнерусских летописях как великокняжеский, и неизвестно, пришел ли он на Русь из степи либо в степь от Руси. Быть может, он был неспециализированным для степняков и — всех дружинников, и славян, и варягов. Но у казаков он сохранился до наших дней.
Годовалого казачонка на женской половине дома усаживали на кошму, и крестная срезала его первые прядки волос, каковые позже всю жизнь сохранялись за именной иконой.
Подстриженного мальчонку дамы передавали мужчинам, и те несли его к церкви. В том месте его ожидал неоседланный конь. Казачонка сажали верхом на коня на расстеленный шелковый платок (в который позже заворачивали первые волосы) и гадали, как он будет себя вести, по мельчайшим приметам стараясь предугадать судьбу будущего солдата. Схватится за гриву — будет жив. Начнёт плакать, повалится с коня — быть убитому. Коня обводили около церкви. Позже папа брал его на руки, а крестный надевал на них обоих портупею так, дабы с далека казалось: идет по улице казак при шашке.
У ворот родного куреня казаков встречали дамы.
«Казака принямайтя! Да за ним доглядайтя! Чтобы был не квелый, до всякой работы быстрый, чтобы Всевышнему молился да сабле обучался! Чтобы малых не забижал, старших уважал, а к родителям являлся почтительнай…»
Первая стрижка. Стрижет крестная. Все волосы планируют в шелковый платок, что всю жизнь хранится за именной иконой
Крестный сажает казака первый раз на коня. Коня держит папа. Тут же дядя — дядька и брат отца — брат матери — оказывают помощь держать коня. Старший в роду смотрит за верным выполнением обычая и просматривает молитву
Крестная снимала с сына и отца шашку со словами:
«Забери, крестный, шашку, отечественному казаку еще расти необходимо. Сохраняй ее до срока».
Крестный принимал оружие, хранил его и вручал крестнику в семнадцать лет, по окончании того как малолетку приписывали к полку. Он же, крестный, обучал крестника всем церковным обычаям, но в основном всем видам воинского мастерства. Считалось, что папа возможно излишне строг либо чрезмерно мягок — потому, что это его кровь и плоть, а крестный — духовный папа — будет и строг и честен.
ли «рубить лозу», сидя на коновязи — на бревне, и лишь позже на боевом коне, по-боевому, по-строевому оседланном. Рукопашному бою учили с трех лет, передавая особенные, в каждом роду хранившиеся приемы.
Мальчика воспитывали значительно строже, чем девочку, и жизнь его с весьма раннего возраста была заполнена обучением и трудом. С пяти лет мальчишки трудились с родителями в поле: погоняли волов на пахоте, пасли овец и второй скот. Но время для игры оставалось. И крестный, и атаман, и ста-
Обучение начиналось по окончании праздника первых брюк. Брюки, в большинстве случаев, дарил старший в роду. Это должны были быть непременно шаровары. Без этого изобретения скифов обучение верховой езде было нереально. Мальчика все поздравляли с первыми штанами, и казачонок ими весьма гордился.
Наступал данный праздник в зависимости от общего развития мальчика, но, в большинстве случаев, лет с трех-пяти казачонка уже приучали к верховой езде. Обучение было тяжелым и постоянным. Стрелять учили с семи лет, рубить шашкой — с десяти. Сперва пускали узкой струйкой воду и «ставили руку», дабы меч шел под верным углом и резал воду, не оставляя брызг. Позже учи-
рики следили, чтобы мальчонку «не заездили», дабы играться разрешали. Но сами игры были такими, что в них казак обучался или работе, или воинскому мастерству.
Одной из самых любимых была старейшая игра пастухов — дзига, либо кубарь, в которую игрались с утра до вечера. Намерено изготовленную игрушку, похожую и на шпульку от ниток, и на волчок, подхлестывали кнутами. Условия были самыми различными: стараясь не уронить, гоняли дзигу по маршруту, гоняли наперегонки… Особенные мастера ухитрялись выделывать потрясающие номера с кубарем, подбрасывая его в воздухе либо попадая им в цель за довольно много метров. Бывали командные соревнования, бывали битвы — в то время, когда сшибали дзиги соперников… Не обращая внимания на то что взрослые вычисляли «гонять кубарь» безлюдным занятием, конкретно оно развивало глазомер, реакцию, ловкость, выносливость, да и просто обучало пастушьему владению кнутом и боевому умению обращаться с нагайкой.
В семь лет мальчонку стригли ритуально во второй раз. Бритоголовым он шел в первоначальный раз с партнерами в баню, а после этого к первой исповеди. Дома по окончании торжественного обеда, за которым он в последний раз ел детские сласти, под украдкой роняемые матерью, бабушкой и сёстрами слезы он собирал постель и переходил из детской в помещение братьев.
Старшие братья придирчиво осматривали его одежонку и немилостиво выбрасывали все, что вычисляли излишне теплым либо мягким.
«Все! — говорили они. — Обучайся помогать! Чай, сейчас ты не дите, а полказака!»
С данной 60 секунд мальчика имели возможность наказывать лишь приятели (либо, в случае, если папа погиб либо погиб, лишь мать). Дамы не имели права вмешиваться в его воспитание. А в то время, когда старшие уезжали из дома, он оставался за хозяина.
«Наблюдай, — сказал папа, — на тебе женщины и дом. Доглядай хозяйство». _—ш~ И в случае, если сначала это имело возможность ] восприниматься не совсем серьез-jfno, то в десять _лет казачонок уже полностью осознавал меру ответственности и вправду был опорой дома и семьи. а -С весьма раннего возраста казачонок осознавал себя частью станичного общества. Предания донесли до нас известия о том, что на всех древних казачьих войсковых кругах непременно были смышленые казачата. Для этого праздничного случая им кроме того ши-
Дзига — игра пастухов и солдат
лась, за счет атаманской казны, торжественная одежда. Очевидно, они не принимали участия в спорах казаков, у них была вторая задача — слушать и запоминать. В особо важных случаях таких мальчишек бывало пара. Они находились друг от друга порознь, дабы не говорили между собою, и по окончании круга их расспрашивали: что они запомнили, о чем шла обращение, кто и что сказал, кто кому возражал, какое было решено… Так народ сохранял собственную историю. Бывали старики, каковые с поразительной точностью говорили о событиях вековой давности, и на вопрос, откуда ему это известно, старик отвечал кратко и просто: «Я в том месте был!».
Мальчишки непременно находились при разведении межевых границ. Причем, по окончании того как мальчонка с закрытыми глазами повторял все приметы и символы границы, его имели возможность нежданно ударить нагайкой и рукой. Объяснение было приблизительно следующим: «Дескать, забудь обиду, сынушка, это тебе не в укор и не в наказание… Рана заживчива, а память забывчива. И ты с годами все позабудешь, а вот как тебя ударили ни за что ни про что, век не забывать станешь, а с тем и все границы станичного юрта».
Но самой основной задачей казачонка всегда была учеба. Особенным уважением пользовались школяры. Ими гордились в семьях, они вели себя на улице солидно и достойно. Те, кому посчастливилось получать образование кадетском казачь ем корпусе либо в гимна зии, были известны поименно всем обитателям станицы либо хутора. Их приглашал в правление и поздравлял с каникулами атаман. юнкеров и Студентов кроме того старики кликали по имени отчеству… Но также любой казачонок ежеднев-
но обучался трудиться, перенимая мастерство от старших. Семилетний мальчик в полной мере справлялся с волами и лошадьми, имел возможность и запрячь, и поставить в конюшню. Пахать на волах ему не хватало силенок, но боронить, сгребать сено на лошадях было только мальчишеским делом.
С весны до осени казачата, в большинстве случаев, жили в степи при отарах либо на бахчах со стариками. И тут учеба не прекращалась ни на
«Ставят руку» — казачонок детской шашкой, откованной в пропорциях его руки, рубит струйку воды так, дабы не было брызг, дабы меч шел под верным углом
один сутки. Казачат учили каждый день — стрелять, скакать на коне, рубить шашкой, бороться.
Сыновьям казачьих офицеров времени на детские игры отпускалось меньше, чем сыновьям несложных казаков. В большинстве случаев, с пя-ти-семилетнего возраста отцы забирали их в сменные много, полки и увозили с собой на работу, довольно часто и на войну.
«Кулачки» — состязание в рукопашном бое. Происходили еженедельно. Дрались женатые — в сапогах с холостыми, в башмаках-чириках
ВОСПИТАНИЕ ДЕВОЧКИ
Рождение девочки не праздновалось так обширно, как рождение мальчика, при известии о ее рождении не грохотали выстрелы. Но появление на свет девочки также было эйфорией — негромкой, домашней, овеянной молитвами и легендами.
Девочка приносила в дом постоянное душевное тепло, ласку и доброту. Исходя из этого от самого рождения ее воспитывали в противном случае, чем мальчика, старались развить в ней
«Смывают с дочушки заботы». Девочку моет крестная. Казак ест «отцовскую кашу»
женственность, трудолюбие, отзывчивость и терпение. И также переживали и молились о ее счастье.
Все обряды и обычаи, которыми была окружена жизнь девочки, — домашние, домашние… В случае, если мальчика всегда настраивали на то, что он должен быть первым, быть на людях, всегда соревноваться, то девочке внушалось, что самое основное — чистое сердце и спокойная душа, а счастье — крепкая семья и честно заработанный достаток, не смотря на то, что жизнь казачки была полна великих тревог, а страданий и трудов в ней было не меньше, в противном случае и больше, чем в жизни казака.
Начиная от самого первого, все «женские» обычаи были шутливыми, не ожесточёнными, а радостными. Так, «смывали с дочушки заботы» — тетки, мамки, няньки, крестная — первый раз с добрыми пожеланиями и песнями мыли девочку.
Сейчас папа — единственный мулсчина, допускавшийся на данный праздник (ребенка до трех месяцев по большому счету никому не показывали,
опасались сглаза а также крестить в церковь носили с закрытым кружевами лицом), ел «отцовскую кашу», намерено приготовленную — горелую, насоленную, наперченную, политую горчицей, дабы она была совсем несъедобной. Он должен был съесть ее, не поморщившись, «дабы девочке меньше горького в жизни досталось».
Все девичьи праздничные дни отмечались в узком детском кругу на женской половине дома, куда приглашались лишь родственники. Праздничные дни постоянно сопровождались подарками, угощением, песнями, танцами. Праздновали «первый ход», дарили ленточки «на бантик», гребешок на косыньку, платочек — «в церкву ходить». Подарки практически сыпались на девочку, но это не означало, что ей все разрешено и жизнь была у нее целым праздником.
Девочки начинали трудиться с весьма раннего возраста. Таскаясь «хвостиком» за матерью по дому, они приняли участие во всех работах: стирали, мыли полы, ставили заплатки, пришивали пуговицы. С пяти лет обучались вышивать, шить, вязать на спицах и крючком — это умела любая казачка. Делалось это в игре: обшивали кукол, а обучались на всегда.
^^^^W^^^^^j^wW^^^R^^^^^ro^fl’a
бщи
¦ИВЯДВЯЯ! TpUiJlliHero
ПГ1 11Г111′ IГ Т 111 ЦП I II III 111,44 СеСТШ J] П1РТ м^тиаст — mincinn-
ГО. ‘ ППН ililiTnTr 1’П У’ ¦¦¦-¦-¦ «в
I Ill
люди*
I
Трудовая судьба начиналась весьма рано. Пятилетний казачонок уезжал с отцом на охоту, на покос, на рыбную ловлю — и в том месте помогал уже серьезно. А вот отнести мужчинам еду в поле, постирать, заштопать обтрепавшуюся в
Нянчат младших и обучаются вышивать
Дед дарит «хваленке» серебряное колечко на левую руку
л^аботе одежду — девичья забота. [К братьям девочки относились с | огромным уважением. И не напрасно: | бывали случаи, когда пятилетние братья / уходили с отцами в походы . И возвращались к себе через дюжина лет закаленными бойцами.
Труд не исключал эйфории и радости: девочки и пели, и плясали, а обучали их этому старшие дамы. Но росла девочка с основной мыслью, что она мать и будущая хозяйка, — этому было подчинено все ее воспитание.
В то время, когда девочка становилась девушкой, то об этом, в большинстве случаев, по секрету бабушка информировала деду — самому старшему в семье.
Дедушка брал серебряное колечко и дарил его внучке, в противном случае и праправнучке, сопровождая собственный презент песенкой про колечко и наставлениями, что внучка сейчас «не дите», а «девушка» и вести себя обязана в противном случае: «на нее женихи наблюдают».
Колечко на левой руке означало, что перед нами «хвален-ка» — пускай еще «не на выданье», но о ней уже возможно думать как о невесте.
С момента получения серебряного колечка женщина начинала готовить себе приданое. Девичья судьба кончалась сватовством.
Казаки народ гордый, тёплый
и… вооруженный. Исходя из этого во всех