Безрадосно, но это факт людской истории – религия была основным источником распрей. Кроме того сейчас убивают людей, уничтожают общины, нарушают покой общества в следствии ненависти и религиозного фанатизма. Неудивительно, что многие сомневаются относительно того, какое место занимает религия в людской обществе. Но, в случае, если вдуматься в это, мы заметим, что конфликты во имя религии появляются из двух главных источников. Часть споров происходит легко в следствии религиозных отличий – догматического, культурного и практического несовпадения двух религий. Но имеется и конфликты, обстоятельство которых лежит в политике, экономике и других факторах, по большей части на институциональном уровне. Межрелигиозная гармония – ключ к преодолению распрей первого рода. Во втором случае нужно искать второй путь ответа. Секуляризация и в особенности полное отделение религиозной иерархии от университетов власти возможно помогут уменьшению аналогичных неприятностей. Но в данной главе нас интересует межрелигиозная гармония.
Это ответственный нюанс того, что я назвал общей серьезностью. Но, перед тем как приняться за детальное изучение неприятности, стоит, пожалуй, разглядеть вот какой вопрос: уместна ли по большому счету религия Сейчас? Многие люди уверены в том, что нет. Я уже отмечал, что религиозная вера не есть непременным условием ни для этичного поведения, ни для счастья самого по себе. Я предположил кроме этого, что независимо от того, верит человек либо нет, ему всё равняется необходимы такие духовные качества, как сострадание и любовь, терпение, терпимость, свойство прощать, скромность и без того потом. Одновременно с этим мне направляться пояснить, что, по моему точке зрения, все эти качества значительно легче и стремительнее развиваются в религиозной практике. Я кроме этого верю, что, в то время, когда человек честно направляться религии, он приобретает от этого огромную пользу. Люди, воспитавшие в себе жёсткую веру, основанную на понимании и поддерживаемую ежедневной практикой, в целом куда лучше справляются с напастями, чем те, кто верой не владеет. Исходя из этого я уверен, что религия несет в себе огромный потенциал пользы для всего человечества. В случае, если религия употребляется верно, она делается очень действенным инструментом создания людской счастья. Она может играться в особенности ключевую роль в том, дабы поощрять людей воспитывать в себе чувство ответственности за вторых и познание необходимости нравственной дисциплины.
Вот по этим обстоятельствам я и считаю, что Сейчас религия в полной мере уместна. Но давайте обсудим еще и вот такую историю. Пара лет назад во льдах Европейских Альп было обнаружено тело человека каменного века. Не обращая внимания на более чем пятитысячелетний возраст, тело превосходно сохранилось. Кроме того большинство одежды так же, как и прежде была на нем. Я не забываю, думал в то время, что, если бы нам удалось на денёк вернуть этого человека к судьбе, мы, пожалуй, нашли бы, что не через чур отличаемся от него. Несомненно, мы бы выяснили, что он также беспокоился о близких и своих родных, волновался о собственном здоровье и без того потом. Не принимая в расчет культурные и языковые различия, мы имели возможность бы отыскать громадную общность в эмоциях. Да и нет обстоятельств предполагать, что тот человек меньше стремился к счастью, чем мы, либо не хотел избежать страданий. И в случае, если религия, направленная на то, дабы преодолевать страдания через практику нравственной дисциплины и сострадания и взращивание любви, может восприниматься как в полной мере уместная в прошлом, то тяжело осознать, по какой причине бы она не была уместна и сейчас. Допустим, что в прошлом сокровище религии могла быть более очевидной, потому, что человек страдал куда посильнее, чем в наше время, не имея современных удобств. Но потому, что человечество так же, как и прежде страдает, не смотря на то, что его теперешние страдания и перешли по большей части во внутреннюю сферу, умственную и эмоциональную, и потому, что религия, в дополнение к проповеди спасительных истин, еще и оказывает помощь нам преодолевать повседневные страдания, – то, конечно же, она должна быть нужна обществу.
Так как же мы можем достигнуть гармонии, столь нужной для преодоления межрелигиозных распрей? Так же, как при отдельной личности, воспитывающей в себе этическую дисциплину, сдерживающей личные отклики на отрицательные мысли и эмоции и взращивающей духовные качества, ключ к ответу – развитие понимания. В первую очередь мы должны найти мешающие этому факторы. После этого мы должны отыскать метод устранить их.
Быть может, громаднейшей помехой межрелигиозному согласию есть непризнание сокровища вторых традиций веры. До относительно недавнего времени связи между разными культурами, кроме того между различными общинами, были не сильный либо по большому счету отсутствовали. По данной причине не было и особенной потребности в сочувствии и интересе к вторым традициям веры, – разве что в тех местах, где последователи различных религий жили бок о бок. Но сейчас такое отношение нереально. В взаимозависимости и условиях сложности сегодняшнего мира мы легко вынуждены осознавать существование вторых культур, разных этнических групп и, само собой разумеется, вторых вер. Нравится нам это либо нет, но большая часть из нас сейчас каждый день сталкивается с этими различиями.
Я уверен, что наилучший путь одолеть неведение и прийти к пониманию – это путь диалога между последователями различных религиозных традиций. Тут мне видятся различные подходы. Очень полезны дискуссии между теологами, в которых направляться обсудить сходство и, что, быть может, еще серьёзнее, различия между религиозными традициями, изучить их и оценить. На втором уровне нужны встречи рядовых верующих, фактически следующих той либо другой религии, – на таких встречах люди имели возможность бы поделиться своим опытом. Это, возможно, самый эффективный метод оценить чужое учение. Для меня самого, к примеру, встречи с сейчас покойным Томасом Мертоном, католическим монахом цистерцианского ордена, были глубоко вдохновляющими. Они помогли мне оценить христианское учение, я стал честно восхищаться им. Мне кроме этого думается, что громадную пользу имели возможность бы принести периодические встречи религиозных фаворитов, на протяжении которых они молились бы о чём-то неспециализированном. Встреча в Ассизах, в Италии, во второй половине 80-ых годов XX века, в то время, когда представители всех мировых религий собрались, дабы помолиться за мир, принесла, я уверен, необычайную пользу многих верующим, потому, что символизировала преданность и солидарность миру всех ее участников.
И наконец, мне думается, что крайне полезными смогут быть совместные паломничества представителей различных религиозных традиций. Что-то в этом духе было, в то время, когда в первой половине 90-ых годов XX века я приезжал в Лурд, а после этого в Иерусалим – священное место трех великих религий мира. Я кроме этого посещал разные индуистские, мусульманские, джайнские и сикхские храмы в Индии и за рубежом. В недавнее время я, по окончании семинара по практике и теории медитации в христианской и буддийской традициях, присоединился к историческому паломничеству представителей обеих традиций для молитвы, диалога и медитации под деревом бодхи в Бодхгая, в Индии. Это одно из самые важных для буддистов святых мест.
В то время, когда происходит подобный обмен опытом, последователи одной традиции видят, что второе учение, совершенно верно так же, как их собственное, есть и источником духовного воодушевления, и нравственным управлением для собственных последователей. Делается кроме этого ясно, что, независимо от доктринальных и других различий, все главные мировые религии заботятся о том, дабы оказать помощь каждому стать хорошим человеком. Все подчеркивают сострадания и пользу любви, терпения, терпимости, прощения, скромности и тому аналогичного и все способны оказать помощь личности развить эти качества. Более того, примеры основателей каждой из мировых религий четко демонстрируют то, что они стремились оказать помощь вторым получить счастье конкретно благодаря формированию таких качеств. В собственной жизни любой из них вел себя очень легко. любовь и Нравственная дисциплина ко всем остальным пронизывали всю их жизнь. Они вовсе не жили в роскоши, как короли и императоры. Вместо того они добровольно принимали на себя страдания – несмотря ни на какие конкретно трудности – для блага человечества в целом. В их учениях очень подчеркивается сострадания и важность любви и отказа от эгоистических жажд. И любой из них призывал нас поменять умы и наши сердца. Так что верующие мы, либо нет, все равно все эти люди хороши глубокого восторга.
В один момент с диалогом с последователями вторых религий мы, очевидно, должны в собственной повседневной жизни осуществлять то, чему учит нас отечественная личная вера. Когда мы ощутим пользу любви, нравственной дисциплины и сострадания, мы с легкостью поймём и сокровище вторых вероучений. Но для этого значительно принципиально важно осознать, что религиозная практика включает в себя что-то значительно большее, нежели простое утверждение: «Я верю», либо, для буддистов: «Я принимаю Прибежище». Она не исчерпывается и посещением храмов, святилищ либо церквей. От религии мало проку, если она не вошла в сердце, а осталась только на уровне интеллекта. Опора только на веру, без понимания и без исполнения ее наставлений, не через чур полезна. Я довольно часто говорю тибетцам, что носить с собой мелка (четки) не означает быть настоящим религиозным практиком. Вправду религиозным человеком нас делают искренние упрочнения поменять себя в духовном замысле.
Мы начинаем осознавать первостепенную важность глубокой религиозной практики, в то время, когда поймём, что, наровне с невежеством, нездоровое отношение людей к постулатам собственного вероисповедания есть еще одной важной обстоятельством религиозной дисгармонии. Вместо того, дабы использовать учение собственной религии в личной судьбе, мы склонны применять учение для усиления собственной эгоистической позиции. Мы наблюдаем на собственную религию как на что-то, находящиеся в собствености нам лично, либо как на знак, отделяющий нас от вторых. Разве это не неточность? Вместо того, дабы применять нектар религии для очистки отравленных элементов отечественных умов и сердец, так мыслей, мы, наоборот, порождаем опасность отравить этими отрицательными элементами нектар религии.
Мы должны кроме этого понять, что в этом отражается еще одна неприятность, – та, что неявно присутствует во всех религиях. Я подразумеваю утверждение каждой из них, что лишь она и есть «подлинной» верой. Как нам совладать с данной трудностью? Так как совсем правильно, что с позиций отдельного последователя очень принципиально важно хранить однозначную преданность собственной религии. Правильно да и то, что это зависит от глубокой убежденности в том, что лишь личный путь ведет к истине. Но одновременно с этим мы должны найти некие методы согласовать это убеждение с настоящим множеством сходных утверждений. На практике это значит, что отдельный последователь той либо другой веры обязан отыскать путь к тому, дабы, как минимум, признать сокровище вторых религиозных учений, оставаясь всем сердцем преданным собственному собственному. Что же касается обоснованности притязаний той либо другой религии на метафизическую истину, они, очевидно, остаются внутренним делом каждой религиозной традиции.
Я лично уверен, что буддизм дает мне самая эффективную структуру, в которой созданы все условия для помощи моих упрочнений развивать духовность при помощи сострадания и взращивания любви. Одновременно с этим я обязан признать, что, не смотря на то, что буддизм предоставляет наилучший путь для меня – другими словами соответствует моему характеру, моему темпераменту, моим культуре и склонностям, к которой я принадлежу, – это возможно верным и для христианства в отношении христиан. Для них наилучший путь – христианский. И, следовательно, в соответствии с моими же собственными убеждениями, я не могу утверждать, что буддизм – наилучший путь для каждого.
Время от времени я думаю о религии как о лекарстве для людской духа. Так как ненужно утверждать, что данное лекарство отлично по причине того, что в его состав входит то-то и то-то. В случае, если у вас имеется больной и в случае, если данное лекарство ему не оказывает помощь, в таких рассуждениях нет никакого прока. Значительно вернее будет заявить, что в этом случае, для конкретного больного с его конкретным заболеванием, это лекарство самый действенно. То же относится и к разным религиозным традициям; мы можем сказать, что вот эта религия больше всего подходит вот этому человеку. Но попытка обосновывать, кроме того применяя метафизику и философию, что одна религия лучше второй, – нам не окажет помощь. Принципиально важно, как нужна эта вера при конкретной личности.
Так, я считаю, что дать добро кажущееся несоответствие между притязанием каждой из религий на «единственную истину» и настоящим фактом множества вер возможно, осознав, что при отдельного человека и в действительности существует одна истина, одна религия. Но с позиций людской общества в целом мы должны признать концепцию «множества истин, множества религий». Продолжая медицинскую аналогию, скажем, что для конкретного больного самое подходящее для него лекарство и в действительности будет единственным лекарством. Но очевидно, что вторым больным смогут быть прописаны другие лекарства.
Я пологаю, что те различия, каковые мы находим во множестве религиозных традиций, очень обогащают нас. И совсем незачем пробовать доказать, что в итоге все религии однообразны. Они сходны в том, что подчеркивают сострадания и абсолютную необходимость любви в контексте нравственной дисциплины. Но это не означает, что все они в сущности сводятся к одному. Совсем различные представления о сотворении либо начале мира, сформулированные, к примеру, буддизмом, индуизмом и христианством, означают, что, в то время, когда дело дойдет до метафизики, нам нужно будет разойтись по различным дорогам, не обращая внимания на непременно существующее сходство многих религиозных практик. Да, эти несоответствия не имеют особенного значения на начальных этапах религиозной практики. Но, в случае, если мы отправимся дальше по пути той либо другой традиции, в какой-то момент мы будем вынуждены признать фундаментальные несовпадения. К примеру, концепция перерождений, принятая в буддизме и различных вторых древних индийских традициях, может оказаться несовместимой с христианской идеей спасения. Но это не должно пугать. Кроме того в буддизма самого по себе, в области метафизики, существуют диаметрально противоположные взоры. В конечном счёте такие расхождения означают, что мы имеем разные схемы, в которых помещаются воспитание духовных и нравственная дисциплина сокровищ. Исходя из этого я не приверженец суперрелигии, либо новой глобальной религии. Она означала бы утрату неповторимых изюминок разных вероучений.
Да, само собой разумеется, кое-какие уверены в том, что буддийская концепция шуньяты , либо пустоты , – это в определенном смысле то же самое, что и концепция Всевышнего. Однако здесь остаются трудности. И в первую очередь, в случае, если мы займемся подобного рода толкованиями, до какой степени мы останемся верными собственному начальному учению? Да, имеется заметное сходство в это же время, что в буддийском учении Махаяны именуется Дхармакая, Самбхогакая и Нирманакая, и христианской Троицей – Всевышним как Отцом, Сыном и Святым Духом. Но утверждать на данной базе, что христианство и буддизм в итоге являются одним и тем же, – это, я думаю, уже через чур! Как говорится в ветхой тибетской пословице, направляться остерегаться попыток пристроить голову яка на туловище овцы, либо напротив.
Что нам вправду необходимо вместо таких попыток, так это, не обращая внимания на разные требования разных вероучений, развивать настоящее чувство религиозного плюрализма. Это в особенности необходимо, в случае, если мы без шуток принимаем права человека как общий принцип. В этом отношении я нахожу очень привлекательной идею мирового парламента религий. Начать с того, что само слово «парламент» несет в себе дух народовластия, а множественное число слова «религия» подчеркивает важность принципа разнообразия религиозных традиций. По-настоящему плюралистический взор на религию, что заложен в идее для того чтобы парламента, я уверен, крайне полезен. Так возможно было бы избежать крайностей религиозного фанатизма, с одной стороны, и уклона в ненужный синкретизм – с другой.
В связи с темой межрелигиозного согласия мне, возможно, направляться сообщить мало о перемене религии. Это вопрос, что требует очень важного рассмотрения. Принципиально важно осознать, что несложный факт перемены веры не сделает человека лучше либо, так сообщить, дисциплинированнее, он не станет более сострадательным, более добросердечным. Куда нужнее исходя из этого сосредоточиться на преобразовании себя через духовную практику воздержания, сострадания и добродетели. В тех пределах, в каких прозрения либо способы вторых религий нужны либо соответствуют отечественной вере, не мешает поучиться им. Во многих случаях возможно кроме того перенять кое-что. В случае, если это делать разумно, то мы останемся верны собственной религии. Таковой путь представляется наилучшим, в силу того, что тут нет опасности происхождения путаницы, в особенности в связи с различиями образа судьбы, принятого в различных религиозных традициях.
Все людские существа отличаются друг от друга, и, само собой разумеется, конкретно с этим связан тот факт, что из миллионов, практикующих некую определенную религию, какое-то количество последователей может отыскать более подходящими для себя лично взоры второй религии на духовное развитие и этику. Для кого-то кармы и концепция перерождений покажется самая эффективной и вдохновляющей для сострадания и развития любви в контексте ответственности. Для других более привлекательна мысль трансцендентного любящего Творца. В таких событиях очень принципиально важно, дабы такие люди опять и опять задавали вопросы себя: «Верны ли основания, обстоятельства, по которым меня завлекает вот эта вторая религия? Возможно, мне её культурная сторона и ритуалы? Либо сущность её учения? Возможно, я считаю, что новая вера будет предъявлять ко мне меньше требований?» Я говорю тут об этом по причине того, что меня довольно часто , в то время, когда люди переходят в веру, далекую от собственного наследия, и наряду с этим обычно принимают и поверхностные нюансы той культуры, к у которых в собствености их новая религия. Но их практика время от времени глубже и не идёт.
В случае, если же человек решил перейти в новую веру по окончании продолжительных зрелых размышлений, то тут для него крайне важно помнить, что хороший вклад в развитие человечества вносит любая из религиозных традиций. Тут появляется опасность того, что человек, ища оправданий собственному ответу, начинает осуждать собственную прошлую веру. Этого принципиально важно избежать. То, что эта религия была неэффективна для конкретного человека, еще не означает, что от нее более нет пользы остальному человечеству. Напротив, нам направляться поразмыслить о том, что она в прошлом воодушевляла миллионы людей, вдохновляет миллионы сейчас и в будущем также окажет помощь миллионам подняться на сострадания и путь любви.
Принципиально важно всегда помнить, что в конечном итоге цель любой религии – содействовать любви и состраданию, терпению, терпимости, скромности, прощению и тому подобному. В случае, если мы пренебрегаем всем этим, перемена религии ничем нам не окажет помощь. Совершенно верно так же, в случае, если кроме того мы являемся самыми тёплыми приверженцами собственной религии, она ничего не позволит нам, в случае, если мы пренебрегаем ее наставлениями в повседневной судьбе. Такие верующие ничем не лучше тех, кто, страдая смертельной заболеванием, только просматривают медицинские трактаты, но не используют изложенные в том месте рекомендации.
Более того, в случае, если мы, практикуя определенную веру, не отличаемся дисциплинированностью и сострадательностью, то как мы можем ожидать этого от вторых? В случае, если же мы можем создать настоящую гармонию, происходящую из понимания и взаимного уважения, тогда религия сможет с большой силой и авторитетом сказать о таких крайне важных моральных вопросах, как разоружение и мир, социальная и политическая справедливость, сохранность экологии и другое, от чего зависит благополучие человечества. Но, пока мы сами не поступаем в соответствии с собственными учениями, нас не будут принимать серьезно. А это значит, среди многого другого, что мы должны подавать хороший пример: с уважением относиться к вторым религиозным традициям.
Глава 16
МОЛЬБА
То, что мы добрались до последних страниц данной книги, напоминает о мимолетности судьбы. Как скоро протекает жизнь, и как не так долго осталось ждать мы доживем до отечественных последних дней! Меньше чем через пятьдесят лет я, Тензин Гьяцо, буддийский монах, стану всего лишь воспоминанием. Вообще-то я сомневаюсь, что хотя бы один из читателей данной книги будет жив через столетие по окончании настоящего момента. Ход времени не остановишь. В то время, когда мы ошибаемся, мы не можем перевести часы назад и сделать новую попытку. Все, что нам доступно, – применять подобающим образом настоящее. Исходя из этого, в то время, когда приходят отечественные последние дни и мы, оглядываясь назад, видим, что прожили полную, продуктивную и наполненную смыслом жизнь, то это нас хоть в какой-то мере утешает. В случае, если мы видим в прошлом второе, – нам может стать весьма безрадостно. Но лишь от нас самих зависит, каковы будут отечественные воспоминания в последний момент.
Лучший метод избежать сожалений перед смертью – попытаться на данный момент не забывать об ответственности и взращивать в себе сострадание к вторым. На самом-то деле это в отечественных собственных заинтересованностях, и не только по причине того, что от этого мы возьмём пользу в будущем. Как мы уже видели, сострадание – это что-то принципиальное, что наполняет нашу жизнь смыслом. Это источник всякого радости и постоянного счастья. И это база для добросердечия, чтобы отечественное сердце руководствовалось жаждой оказать помощь вторым. Благодаря доброте, благодаря любви, благодаря искренности и честности, благодаря справедливости по отношению ко всем вторым мы сами приобретаем большую пользу. Причем все это не имеет отношения к запутанным теоретическим рассуждениям. Это несложный здравый суть. Нереально отрицать, что внимание к вторым – стоящее дело. Нереально отрицать, что отечественное счастье самым сложным образом связано со счастьем вторых людей. Нереально отрицать, что, в случае, если тяжко обществу в целом, тяжко и нам самим. И нереально отрицать, что, чем более умы и наши сердца подвержены враждебности, тем несчастнее мы становимся. Вот исходя из этого мы можем обойтись без всего остального – без религии, идеологии, приобретённых знаний. Но мы не можем обойтись без сострадания и любви.
Вот это и имеется моя настоящая религия, моя несложная вера. В этом смысле нет потребности в храмах либо церквах, в мечетях либо синагогах, нет потребности в сложной философии, теориях либо догмах. Отечественное собственное сердце, отечественный личный ум и имеется храм. А теория – это сострадание. Любовь к вторым и уважение к их достоинству и правам, независимо от того, кто они каковы, – вот в действительности и все, в чем мы нуждаемся. До тех пор пока мы практикуем это в повседневной судьбе, остается неважным, образованны мы либо нет, верим в Будду либо в Всевышнего, исповедуем какую-то религию либо нет; до тех пор пока в нас имеется сострадание и до тех пор пока мы регулируем собственные поступки, руководствуясь серьезностью, мы, несомненно, будем радостны.
Так отчего же, в случае, если так легко стать радостным, нам это думается таким тяжёлым? К несчастью, не смотря на то, что большая часть из нас вычисляют себя сострадательными, мы, однако, склонны проигнорировать эти простые, здравые истины. Мы не удосуживаемся сдерживать собственные отрицательные мысли и эмоции. В отличие от крестьянина, что подчиняется законам природы и, не колеблясь, приступает к обработке почвы, в то время, когда для того приходит момент, мы тратим понапрасну огромное время, занимаясь тщетными делами. Мы предаемся глубоким переживаниям из-за пустяков, наподобие потерянных денег, и без мельчайшего сожаления отказываемся от того, что по-настоящему принципиально важно. Вместо того, дабы с удовольствием ухватиться за возможность сделать что-то для благополучия вторых, мы только ищем наслаждений для себя, где лишь можем. Мы уклоняемся от того, дабы показать уважение и внимание к вторым, – на том основании, что мы через чур заняты. Мы торопимся то в том направлении, то ко мне, неизменно что-то подсчитываем и звоним по телефону, и считаем, что вот это, пожалуй, лучше того. Мы лишь и тревожимся о том, что, в случае, если что-то произойдёт, то нам необходимо осуществить то-то и то-то. Но так мы остаемся на самом неотёсанном и примитивном уровне человеческого духа. Более того, оставаясь невнимательными к потребностям вторым, мы в итоге нечайно причиняем им вред. Мы считаем, что мы весьма умные, но как мы пользуемся собственными свойствами? Через чур довольно часто мы используем их чтобы одурачить ближних, любой ценой обойти их и за их счет добиться собственной пользы. А в то время, когда нам это не удается, мы, преисполненные ощущением собственной правоты, проклинаем вторых за собственные трудности.
Но приобретением материальных предметов не взять устойчивого удовлетворения. Не имеет значение кроме этого, как много у нас друзей, – они не сделают нас радостными. И чувственные наслаждения – это всего лишь путь к новым страданиям. Они подобны слизыванию мёда с острого лезвия меча. Само собой разумеется, это не означает, что нам направляться пренебрегать собственными телами. Напротив, не будь у нас тела, мы бы и не смогли помогать вторым. Но нужно избегать крайностей, приводящих к злу.
В то время, когда мы сосредоточены на мирском, основное остается скрытым от нас. Само собой разумеется, если бы мы могли быть радостны, живя конкретно светской судьбой, то в полной мере резонно было бы так и жить. Но так как мы не можем. В лучшем случае мы будем идти через судьбу без особенных забот. Но в то время, когда, как тому и должно быть, нас настигнут различные трудности, мы окажемся не готовыми к ним. И найдём, что не в состоянии совладать с ними. Тогда нас охватят отчаяние и горе.
Исходя из этого я, сложив ладони, молю тебя, читатель, сделать все, дабы остаток судьбы прожить максимально осмысленно. В случае, если можешь, займись духовной практикой. Я надеюсь, что сумел разъяснить, – в таковой практике нет ничего загадочного. Она состоит всего лишь в том, дабы жить, заботясь о вторых. В случае, если же ты возьмешься за такую практику честно и с настойчивостью, то понемногу, ход за шагом ты сумеешь поменять склонности и свои привычки так, что начнешь меньше думать о собственных узких заинтересованностях и больше – о чужих. А после этого найдёшь, что и сам наслаждаешься счастьем и миром.
Откажись от зависти, покинь желание торжествовать над вторыми. Вместо того попытайся принести им пользу. Если ты начнёшь поступать так, будучи хорошим, храбрым и уверенным, приветствуя вторых ухмылкой, ты точно скоро встретишься с успехом. Будь прям. И старайся хранить непредвзятость. Обращайся с каждым так, как будто бы он твой друг. Я говорю это не как Далай-лама и не как некто, владеющий особенной силой либо бесплатно. У меня ничего этого нет. Я говорю как простой человек, такой же, как и ты сам, – что хочет быть радостным и не желает мучиться.
Если ты не известно почему не можешь помогать вторым, то, по крайней мере, не вреди. Представь себе, что ты турист. Представь себе мир таким, каким он виден из космоса, – совсем мелкий и незначительный, но таковой прекрасный! Так что же возможно победить от краткой остановки в нем, в случае, если мы начнем причинять вторым вред? Разве не предпочтительнее и не разумнее расслабиться и наслаждаться покоем, как при поездке на отдых? Но все же, в случае, если в момент удовольствия миром ты улучишь момент, попытайся оказать помощь, пускай очень мало, тому, кто унижен, и тому, кто беззащитен. Попытайся не отворачиваться от тех, чья наружность неприятна, от одетых в лохмотья и от больных. Попытайся не думать о них как о тех, кто хуже тебя. В случае, если сможешь, попытайся и о себе не думать как о том, кто лучше самого робкого из нищих. В могиле вы станете смотреться одинаково.
Заканчивая книгу, я желал бы поделиться с читателем маленькой молитвой, которая всегда вдохновляет меня в моих стараниях приносить пользу вторым.
Пускай стану я на все времена, нынешние и будущие,
Защитником для беспомощных,
Проводником для заблудившихся,
Кораблем для пересекающих океан,
Мостом для переходящих реку,
Убежищем для находящихся в опасности,
Светильником для тех, у кого нет света,
Прибежищем для тех, у кого нет крова,
И слугой для всех, кто в потребности.
Перевод Т. Голубевой
Благодарю, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Покинуть отзыв о книге
Все книги автора
[1][1] Его Святейшество имеет в виду английский перевод этого термина: afflictive emotions. В русскоязычной буддийской и буддологической литературе данный термин довольно часто переводится как «аффекты», «омрачения», «скверны» либо оставляется в собственном санскритском звучании: «клеши». – Прим. ред.
[2][2] В противном случае – «мудрости Прим и единство» – метода. ред.
[3][3] Наименование одной из тибетских народностей. – Прим. ред.
[4][4] Игра слов английского: в случае, если просматривать MAD (mutually assured destruction) как слово, а не как сокращение, то по-английски оно значит «безумная». – Прим. ред.