Выделение из пра-эмоции (Ursinn) отдельных его областей имеется развитие запаса понятий, потому, что мы принимаем в широком смысле «понятийно», другими словами мы принимаем то, для чего у нас имеется понятийность, в противном случае она растворяется в восприятии .
Слово «понятийность» вместо «понятия» употребляется по причине того, что оно обозначает формы, структуры, воспринятые не мышлением, а чувствованием и встречной волей, тогда как слово «понятие» обозначает формы в мышлении. У ребенка структуры появляются сперва в желании и ощущении. Это может происходить наилучшим образом тогда, в то время, когда взрослые, окружающие ребенка, пробуют пережить понятия и слова. В большинстве случаев мы не переживаем слова в желании и нашем чувствовании. В случае, если ребенок обязан осознать услышанное слово, другими словами воспринять его значение, ему нужно пережить это значение. Говорящий облегчит ребенку эту задачу, в случае, если на протяжении высказывания представит себе образность слова (если она имеется). Потому что образы формируются из чувствования, из ощущающей воли. Слово направляться не разлагать на звуки, а воображать как образ. Слова, не являющиеся символами для того, что воспринимается чувственно, как, к примеру, наречия, смогут быть почувствованы как внутренние жесты, и тем легче, чем сосредоточенней мы будем следовать за ходом мыслей при говорении. Эти внутренние жесты (в качестве примеров назовем «но», «либо», «не смотря на то, что») нельзя описать, но их все же возможно ощутить, и это чувствование в говорящем оказывает помощь ребенку в ощущающем понимании. Возможно развить в себе чувствование внутренних жестов, сосредоточенно сравнивая слова для того чтобы рода в их жестовой сущности, не обрисовывая в словах, потому, что они в собственном значении именно возмещают невозможность описания. То же самое возможно выполнить с другими видами слов: прилагательными (глубочайший, красный, тяжелый), существительными (чувствование, боль, прилежание) и без того потом. Ясно, что речь заходит не о звуках либо звуковой структуре, а о значении, от которого слово приобретает собственную эмоциональную окраску. Не нужно забывать, что ребенок сперва постигает в словах первичное значение, то, посредством чего эти слова смогут употребляться в совсем разных связях (к примеру, финиш пути, дня, дружбы).
Само собой очевидно, достаток мира восприятия связано с развитием чувственных ощущений. В то время, когда в чувствовании-жажде начинается разделение пра-чув-ства, пора познакомить ребенка с эмоционально богатым миром восприятия, другими словами с природными предметами, природными веществами и тем, что из них создано, потому что для природы мы не имеем понятий, лишь замещающие эти понятия наименования, и, так, мыслительная сфера не формирует помех эмоции.
Что касается усвоения языка, то, кроме вышеупомянутого, отметим следующий момент: в беседе с ребенком нужна честность. Взрослый должен быть честен (лгать по большому счету плохо) и сказать лишь то, что он вправду имеет в виду. В случае, если взрослый лжет, это может иметь тяжелые последствия для ребенка. В случае, если говорящий думает, ощущает, хочет не так, как говорит, ребенок сбивается с толку — он же схватывает все, что «живет» в душе говорящего. Потому, что в духовном мире не существует непонимания и притворства, ребенок видит нас полностью, довольно часто еще долго по окончании происхождения у него эгоцентризма.
Взрослый имел возможность бы сформулировать глобальную педагогическую задачу очень плохо: я обязан обезопасисть ребенка от себя самого.
Потому, что мелкий ребенок получает собственные первые понятия не через чувственное восприятие, как это предполагалось в наивной детской психологии (по той же модели, по какой ошибочно воображают формирование понятий у взрослого), а через прямую, беззнаковую коммуникацию, в душе взрослого должны находиться ясность и порядок относительно жизни понятия. Взрослому следовало бы светло различать, что для него понятийно светло, а что имеется лишь более либо менее непрозрачная оболочка слова. В повседневности мы используем много слов, значение которых мы понимаем не абсолютно. Потому, что ребенок приобретает собственные первые понятия от нас, ему передается и отечественное незнание. По причине того, что мы эгоистически-эмоционально цепляемся за полупонятия, они отличаются живучестью и занимают место понимания. Это один из источников путаного мышления у ребенка и у взрослых. Исходя из этого уместно иногда проводить сознательную ревизию отечественных суждений, понятий, употребляемых привычек и слов.
Ясность либо прозрачность отечественных понятий особенно серьёзны для «звездных» детей, потому, что они еще долго по окончании того, как заговорят о себе в первом лице, подмечают внутреннюю неуверенность, появляющуюся в говорящем, в то время, когда он употребляет слова, за которыми не следует полного понимания.
Тема для размышления:
23. Найдем то чувство, которое продемонстрирует нам, какие конкретно понятия неясны для нас.
Тема для медитации:
21. В понимании все имеется свет.
Чувство себя
Развитие ощущения себя (Mich-Empfinden) двулико. Оно, с одной стороны, отделяет сознание от его источника и тем самым делает человека более либо менее свободным от сигналов духовного мира, но, иначе, в один момент формирует базис для более поздней свободы человека, его подлинного самосознания, его подлинного Я50.
Дабы чувство себя имело возможность появиться, силы ощущения должны сперва освободиться из тела ощущений, а погом сложиться во вторичное «тело», в некую форму. Тело ощущения имеется форма, чувствующая восприятия и реагирующая на них. Она руководит биологическими процессами в человеке в соответствии с душевным состоянием. В случае, если человек ощущает опасность, то методом неосознанного управления изменяются кровяное давление, пульс, состав мозга и крови, дыхание и без того потом. С момента рождения под влиянием не понявшей себя духо-души из всех частей тела высвобождаются силы, каковые сперва становятся силами познания, внимания — иначе говоря силами любви. Эгоистическое окружение частично накладывает на них собственный отпечаток, и данный процесс ускоряется и улучшается, в случае, если ставшие свободными силы не находят применения. Процесс освобождения сил можно понять на самом известном примере смены молочных зубов коренными на седьмом году судьбы. Жизненные силы, заставляющие расти коренные зубы, освобождаются и смогут быть использованы для учебного процесса как силы умственные. (Исходя из этого смена зубов это символ готовности к школе).
Было бы принципиально важно отсеживать ход развития новой формы ощущения и оказывать влияние на него, потому, что эта развивающаяся новая форма, чувство себя (ее возможно назвать Я-тело) отрицательно воздействует на доступ к прямой и духовности коммуникации. В случае, если ребенок к этому времени еще слишком мало глубоко освоил родной язык, позднее ему будет сделать это значительно тяжелее. Развитие мышления также подвержено его влиянию, потому, что сперва мышление вдохновляется, другими словами руководствуется, познающим эмоцией. Чем больше абстрактного, технического, рационального встретит ребенок в возрасте от одного до трех лет, тем раньше и посильнее мышление отделяется от познающего чувствования. Благодаря этого чувствование теряет собственный познающий темперамент, и улучшается импульс к ощущению себя. Мышление делается более холодным и рациональным и менее интуитивным51. Контакт со старшими братьями либо детьми и сёстрами, у которых уже показался эгоцентризм, активизирует его появление и у мелкого ребенка; исходя из этого младшие дети в семье созревают, в основном, стремительнее, чем старшие.
Взрослый может оказывать влияние на эти трансформации, в первую очередь при помощи собственной «структуры» души, другими словами через то, как далека от эгоцентризма его личная судьба. Иначе говоря в какой степени он любящее существо. Кроме этого главного влияния процесс освобождения ощущающих сил возможно конечно усилен в здоровую сторону посредством картин (иллюстрированные книги) и сказок, потому, что сказки, фактически говоря, и имеется последовательности картин, и эти картины необходимо представить, в противном случае сказка по большому счету не воспринимается. Сказки связывают кроме этого познающее чувствование с мышлением. Ребенку необходимо говорить народные сказки, передающиеся много поколений, а не поучительные истории.
Хороший рассказчик переживает образ сказки в собственном эмоции. Этого возможно достигнуть при «медитации над образом»52; благодаря этого по отношению к образам может пробудиться познающее чувствование. Каждое теоретическое либо мировоззренческое «толкование» сказки противодействует данной способности.
В случае, если воспитатель знает, что происходит с ребенком во время происхождения эгоцентризма, то он сможет соответственно оценить и связанную с этим периодом «фазу упрямства» и совладать с ним. Потому, что оболочка ощущения себя у «звездных» детей узка, другими словами менее развита, чем у «обычных», на нее затрачивается меньше свободных сил, и образуется их громадный избыток. Это проявляется в огромной энергии «звездных» детей, ищущей применения и выхода. Многие из таких детей весьма рано вырастают из «возраста сказок», потому, что, с одной стороны, они постигают духовность интенсивней и ярче, частично кроме того живут в ней, а иначе, эта духовность рано желает ориентироваться на земное — это уже зрелые души. Как минимум, часть «звездных» детей рано интересуется техникой и наукой. Многие из них самостоятельно научаются просматривать, писать и вычислять еще задолго до школы. Так именуемые вальдорфские правила применимы к ним только весьма ограниченно; имеется случаи, в то время, когда они содействовали появлению «тяжёлого» характера у этих детей. Внимательные воспитательницы уже это увидели.
Тема для размышления:
24. По какой причине для человека нежелателен через чур сильный эгоцентризм?
Тема Зля медитации:
23. Лишь свет может принимать свет.
Религиозность мелкого ребенка и забота о ней*
Из того, о чем говорилось в 13-й главе, направляться, что взрослому, как это быть может, не нужно искусственно вмешиваться в религиозную судьбу ребенка — ни подавлять то, что исходит от самого ребенка, ни навязывать религиозные идеи взрослых детскому сознанию. И в том и другом случае взрослый направит религиозное чувство в интеллектуальное русло, и религиозность скоро угаснет. В случае, если ребенок задает вопросы, которые связаны с религией, отвечать на них нужно с сознанием того, что для ребенка целый мир, любая вещь, кроме того собственное тело имеется пред* Написано Анни Кюлевинд. благодарности чувства и мет единства, из которого потом может расцвести любовь.
Продолжительный пристальный взор мелкого ребенка имеется показатель внимания, не находящегося под каким-либо влиянием, свободного от эгоцентризма, открыто и преданно направленного на окружение. Ни вера, ни доверие еще не осознаются и не сгавятся под вопрос. Его сознательность еще не отделена от сознательности вторых людей, между ними нет разрывов, нечего преодолевать, потому, что еще нет эмоции обособленности. Если бы ребенок верил какому-то человеку либо вычислял истиной то, что он говорит, это уже было бы жестом, означающим преодоление и наличие разрыва. Обращение не о том, дабы ребенок внутренне признал правоту взрослых. Все эти хорошие жесты появляются лишь тогда, в то время, когда уже провалилась сквозь землю неосознанная преданность, в то время, когда часть свободного, отождествляющего себя внимания уже объединилась с ощущением тела, а сознание посмотрело на мир с данной дуалистической точки зрения.
Молитва появилась из сознания двойственности — в соответствии с вымышленным евангелиям, Авраам первенствовал , кто вознес молитву. До него человек жил с ощущением внутренней соотнесенности с божеством в слове. Молитва — это просьба о восстановлении потерянного единства, она появляется из отделенности, обособленности.
Взрослый, за редким исключением, приближается к собственной идее Всевышнего через представления, а не через интуицию. Эта мысль, потому, что она не познается в опыте, абстрактна и отдаленна. Для ощущающего сознания взрослого перемещения души в области веры не являются полноценной действительностью. Вере взрослого нужна опора. Если он не может осознанной внутренней работой опять возродить потерянное младенческое внимание, он ищет помощи в предписаниях и конфессиональных практиках и, попадая к ним в плен, в том месте и остается. Благодаря этого внимание на протяжении молитвы отключается от воли к восстановлению тождества с Всевышним, и молитва делается более эгоистичной. Предписания сужают сознание, воруют у него возможность задавать вопросы и искать. Взрослый приобретает ответы на вопросы, каковые он вовсе не задавал.
Что может сделать взрослый, если он желает продолжить время развития детской одаренности сознания, с которой мы рождаемся на свет? Пускай он отыщет все, что питает детскую свойство к самоотдаче и взращивает ее. Это может оказаться, в случае, если удастся как-то замедлить течение судьбы около ребенка: разрешить ребенку удивляться, не растолковывать ему определенных вещей заблаговременно, не задавать встречных вопросов. Мысли об области сверхчувственного, сверхъестественного, не прошедшие через опыт, ни при каких обстоятельствах не нужно облекать в такие слова как Всевышний, царство небесное, ангел и без того потом (а вдруг уж приходится, то делать это как возможно реже, потому, что идея об данной области не имеет возможности передать ничего соответствующего действительности. Подождите , пока привнесенное с рождением и развивающаяся медлительно двойственность соприкоснутся между собой — тогда вопросы о «нездешнем» появятся сами собой. Это редко случается до девятого года судьбы. Жак Люссейран (Jacques Lusseyran) в собственной книге «Заново полученный свет» пишет: «Мои родители — это было небо. Я не сказал этого себе так светло, и они кроме этого не говорили мне этого, но это было разумеется. Я знал (и весьма рано, в этом я уверен), что в них вторая сущность заботится обо мне, говорит со мной. Это второе я не называл Всевышним — о Всевышнем мои родители заговорили со мной достаточно поздно. Я по большому счету не давал этому какого-либо имени. Оно было тут, и оно было больше. Да, за моими родителями стоял кто-то, и папе, и маме было лишь поручено передать данный презент мне из первых рук. Это было начало моей веры и растолковывает, по моему точке зрения, по какой причине у меня ни при каких обстоятельствах не было метафизического сомнения. Кого-то такое вероисповедание может шокировать, но я считаю его верным, потому, что с его помощью разъясняются многие вещи.
Из данной веры появилась моя смелость. Я бегал, постоянно; все мое детство было целой беготней. Я никого не догонял, не желал что-то взять (это представление взрослых, а не ребенка), я бежал навстречу всем видимым и невидимым вещам. Как в эстафете с палочкой, я бежал вперед от доверия к доверию».
За всем и вся ребенок переживает присутствие духа и души, он ощущает, что все сущее озарено еще одной, более далекой и могущественной сущностью. Ребенок познает мир сверхсознательного больше и правдивей, чем взрослый, потому, что для ребенка данный мир не транеценден-тен. Он живет в нем не мыслями и не повседневными эмоциями. В случае, если взрослый облекает собственную веру в формы и содержание и мыслит сущности, действующие в сверхсознательном интуитивном мире, как божественные персонажи, то душевно-духовная сущность ребенка чувствует себя е этом ландшафте как дома. Широкое внимание ребенка лежит конкретно в целостном Бытии.
Это единое, целостное бытие не есть «что-то», находящееся за пределами сознания. Душевно-духовная сущность ребенка того же качества, что ее создатель и источник. Из данной тождественности начинается земное разумение.
Способности, направленные на земное, смогут взять здоровое развитие, в случае, если их объекты не навязываются ребенку. Опасность знаний и раннего навязывания навыков появляется тогда, в то время, когда окружение ребенка сугубо интеллектуально. Дети сами обучаются вычислять, просматривать и писать, причем значительно лучше, в случае, если их к этому не вынуждают. И без того же обстоит дело с другими свойствами, нужными в жизни.
В форме содержания мыслей взрослого проявляется тень его сверхсознательной жизни. Его неосознанная судьба с божественно-духовным миром проявляется как теневой образ в форме религиозного содержания.
Жизнь сознания ребенка не знает таких теней. Она имеет внепредметную, яркую сообщение со сверхсознательной судьбой, ее созидательными силами и источниками в форме смутного воспоминания. Взрослый не имеет возможности сказать ребенку никакого религиозного содержания, потому, что ему не достаточно того опыта, что конкретно имеется у ребенка. Взрослый имел возможность бы обучиться у ребенка широкому, свободному вниманию, вере, доверию по отношению к недвойственному миру, в котором земная жизнь и духовная питаемы из одного и того же бытия, и потому едины, в то время, когда это единство осуществляется через сознание как опыт, сохраняется для будущего.
Во внутренней работе, через познающее эмоцию, взрослому может стать ясным, что он лишь тогда верно передает ребенку земное разумение, в то время, когда сам входит в соприкосновение с источником этого разумения, аналогичным источнику сверхсознательной сущности всякого человека и ребёнка. В случае, если родители хотя бы время от времени будут достигать этого единства сознания, ребенок сможет ощутить, что в них просвечивает его личная духовная отчизна. Земная отчизна подготовляется и укрепляется наличием духовной.
В то время, когда взрослый произносит слово «Всевышний», и это слово присутствует в его речевом намерении, он не должен ничего растолковывать — ребенок почувствует и осознает, кто это. В случае, если за словом не следует интуитивный опыт, появляется неясность земного сознания. Любой аргумент, каждое объяснение вредит интуитивному предвидению истины. Мысль Всевышнего обязана включаться в широкое, свободное от формы внимание — «преподавание» либо нередкое упоминание имени мешают этому. Должно появиться широкое понятие, как его обрисовывает Жак Люссейран: «Я по большому счету не давал ему никакого имени. Оно было тут, и оно было больше… О Всевышнем мои родители заговорили достаточно поздно…»
В то время, когда мы отмечаем религиозный праздник, принципиально важно не то, какое конкретно содержание ребенок ощущает: принципиально важно почувствовать радость и красоту. Радость — посредник, при котором в человеке появляется сверхсознательный мир. Сло ва эйфории: «Я могу взлететь»; «Имеется что-то большее, чем я»; «Я — это всю землю»; «Любовь льется»; «Я — презент»; «Мы имеется в любой момент». Принципиально важно совместное нахождение, извлеченное из повседневности, обрамленное своеобразием и красотой. В случае, если имеется переживание эйфории, презент отлично дополняет праздник.
Дабы внимание осталось свободным и наивным, содержание праздника не нужно растолковывать посредством выученных понятий взрослых. Отлично бы придумать собственную сказку, связанную с эмоциональным содержанием и эмоциональным настроением праздника. Этим мы не помешаем ребенку вольно соединяться с тем смыслом, что открывает праздник обитателям Земли. Возможно, к примеру, поведать ребенку на Рождество собственными словами про пастухов либо про волхвов, про младенца в яслях. Возможно, вечерняя молитва — это все, что взрослый рядом с ребенком может пережить вправду глубоко, — все зависит от того, как очень сильно он сможет сконцентрироваться и исключить все другое из собственного сознания. Ничто не должно «останавливать», ни идеи, ни рекомендации вторых людей. Ребенок поверит только в то, во что окружающие его люди верят всей душой.
На протяжении вечерней молитвы возможно преклонить колени и сложить руки. Может произойти, что ребенок захочет остаться один на протяжении молитвы. Может произойти и без того, что он достаточно продолжительное время не захочет молиться один, возможно, это не случайность. В случае, если ребенок молится один, не нужно его расспрашивать, по какой причине так происходит. Но принципиально важно весьма совершенно верно ощутить, в то время, когда направляться прекратить молитву вслух, дабы она имела возможность стать внутренней речью, бессловесным мышлением-ощущением. В случае, если данный момент потерян (он наступает приблизительно годам к 7-8), то появляется леность, насмешка и механическое повторение.
Громкую молитву вслух направляться заменить негромкой прежде, чем ребенок начнет думать о собственной телесности. Ребенок поймёт, что физическая телесность исключает всякую другую физическую субстанцию. Эгоцентризм, самоощущение возрастает, мир делается все более двойственным, потому, что душа, становящаяся личной, и дух, действующий в сверхсознательном, отделяются друг от друга. Сейчас сверхсознательный источник в мышлении и восприятии не наполняется, принимающий и мыслящий остается один.
Пространство, на котором ранее за всем чувствовалось излучение, сейчас занимают иллюзии, сопровождаемые разрастанием эмоций. Их нельзя избежать, потому, что они неотъемлемы от людской судьбы. Вместе с ними начинаются все страдания и земные беды.
По окончании того как детское единство духа и души провалилось сквозь землю, мысли и эмоции, чередуясь, должны двигаться в одном направлении. Это направление — надежда: душа может опять объединиться со своим сверхсознательным источником и со своим творцом. Усиление предметного внимания и настоящее художественное воспитание смогут пробудить любознательность, интерес к действительности, к субъекту внимания, к тому, кто замечает, видит и действует. Чем интенсивнее делается внимание, тем больше расширяется круг, в который может войти духовно-душевное, впредь до переживания самого его зерна, которое опять может вернуть единство, слияние, целостность со всем сущим. Эта внутренняя деятельность созвучна со рвением к добру (гл. 3), поддерживается этим рвением и проявляется в творческом, благородном деянии. Без предписаний, без ограничений и оков, без посредничества в отныне воскресении детской и осознанном пробуждении духовности будет функционировать творческая натура любви.
Мало комично не редкость, в то время, когда взрослый желает научить детей, в особенности «звездных» детей, религиозности. В данной области большая часть детей ориентируются лучше собственных наставников. В случае, если обучение проходит еще и без внутреннего опыта, то у детей, в особенности у «звездных» детей, появляется глубокая отвращение ко всякому религиозному ходу мыслей.
Тема для размышления:
25. В чем различия между сознанием мелкого ребенка и сознанием взрослого? Как, исходя из этих различий, должен вести себя взрослый?
Тема для медитации:
24. Эмоции — более сильная действительность, чем мышление.
Дети, звёздные дети и взрослый
Мелкий ребенок кому-то «подражает». Это высказывание направляться принимать без шуток и глубоко; позже оно укажет взрослому путь в продолжительной работе над собой, к постоянному трансформации. Ребенок «подражает» тому, что мы имеется, а не тому, чем мы должны либо желали бы быть; он подвержен влиянию лишь того, что мы имеется. К счастью, с личной избирательностью. Для «звездных» детей она характерна в основном, чем для «обычных». Но прав будет взрослый, в случае, если придет к глубокому убеждению, что все дети приходят в данный мир с неспециализированной настроенностью творить добро и наряду с этим еще со своей полостью личной миссией. Отличие между «обычными» и «звездными» детьми состоит, пожалуй, лишь в том, что «звездные» более сознательно и с уверенностью относятся к обоим импульсам.
Обозначение «звездный ребенок» не нужно принимать как новую категорию либо типологический штамп, потому, что в конечном итоге мы обнаруживаем постоянный спектр детей, и в нем нет четкого разделения. Но как существуют свет и тьма, не смотря на то, что мы и не можем совершить между ними четкую границу, так же существуют и «звездные» дети.
В соответствии с этим, верное отношение к «звездным» детям это легко «улучшенное издание» правил поведения по отношению к «обычным» детям. Речь заходит о том, дабы более строго и бескомпромиссно выполнять эти неспециализированные правила, очевидные для каждого хорошего педагога. Фактически, задача пребывает в том, дабы индивидуализировать эти неспециализированные правила довольно отдельных детей и самого взрослого. Это тяжелая, весьма важная и (потому, что ребенок начинается) продолжительная работа взрослого. Если он внимателен, то тогда он приобретает еще и помощь от ребенка, а особенно от «звездных» детей. Потому, что «звездные» дети требуют от взрослых большего трансформации, примем за пример конкретно этих детей. Ребенок это индивидуальность, человек, приходящий в данный мир с высокими свойствами, каковые взрослый потерял. Нет обстоятельства не уважать ребенка и ощущать собственный превосходство над ним. Мы имеем перед собой полноценного человека, заслуживающего уважения. Стоит любой вечер вспоминать, как мы обращались с ребенком в течение дня. Основное — это искренность и уважение. Лживость не имеет смысла: ребенок видит и ощущает нас полностью.
Уважение свидетельствует, что мы не будем ничего навязывать ребенку: никаких обычаев, никаких мероприятий, не растолковывая их ребенку либо не заручившись его согласием. Он согласится со всем, что верно, в случае, если обучится это осознавать. В случае, если ребенок еще через чур мелок, мы все равно должны «обсуждать» с ним эти вещи, пускай односторонне, — он почувствует хорошее намерение. В случае, если ребенок уже говорит, то он обязан активно учавствовать в делах, каковые касаются конкретно его самого. Пускай сам предложит что-нибудь относительно дисциплины, гигиены, привычек, распорядка дня. Мы постоянно даём ему возможность выбирать, лучше не побуждать его к чему-нибудь, не давая возможность выбора. Выбор необходимо постоянно обосновать.
Ребенок должен быть не объектом, а партнером в деле собственного воспитания. Он не должен (по возможности) приобретать негативных «распоряжений», запретов; их в любой момент возможно преобразовывать в хорошие предложения. Вместо «не делай этого» нужно сообщить «сделай лучше то». Мы желаем становления ребенка — но откуда нам знать заблаговременно, кем он вправду желает быть. Пускай он сам нам окажет помощь. В случае, если, например, он желает вместе с нами сделать что-нибудь, для чего нам некогда. Объясним обстановку и спросим: «Ну, так что мне сейчас делать?»
Мы должны очертить границы активности детей; они сами должны совершить эти границы либо оказать помощь нам в этом. «Звездным» детям необходимо довольно много пространства для бьющей из них ключом энергии — нам направляться спланировать и сократить это пространство.
Понаблюдайте за детьми на протяжении игр, на протяжении исполнения каких-нибудь обязанностей, на протяжении еды, питья, в то время, когда дети чистят зубы и без того потом и отмечайте наряду с этим их старательность, их перемещения, их сноровку либо неуклюжесть. В случае, если у нас хватает интуиции, то нам придут в голову нужные идеи при наблюдении либо позднее при медитации. Давайте понаблюдаем за детьми в кругу вторых звёздных детей «и» детей, в то время, когда они общаются между собой. Если они становятся упрямыми, заносчивыми, агрессивными, это символ, что им нужно новое, более важное задание. Особенно принципиально важно подметить это в классе; преподаватель может очень сильно уменьшить себе жизнь, в случае, если всегда будет давать «звездным» детям задания, требующие предельного напряжения сил. Новые задания, новые границы — любой ребенок желает ощущать, что дошел до четкой границы. Уступчивость своих родителей либо педагогов — самый нехороший выбор. Взрослый ни при каких обстоятельствах не должен включать ребенка в какую-то категорию, навешивать ярлык, потому, что, во-первых, он мешает ребенку изменяться; во-вторых, вряд ли сейчас действуют какие-либо типологические рамки и в третьих, ребенок, принимая градацию, или претворяет ее в судьбу, или пытается ее опровергнуть.
поведения распорядка и Правила дня в школе, по большому счету все, что относится к судьбе в классе, сначала (уже с первого класса) уместно будет установить вместе с детьми, по возможности избегая запретов. В случае, если позитив
ное отлично обрисовано, осознано и одобрено детьми, вряд ли ребенок будет делать что-то запретное.
Что преподаватель может чего-то достигнуть при помощи одного учительского авторитета, сейчас иллюзия. Действует лишь то, что он представляет собой как человек. В случае, если преподаватель достигает внутренней дисциплины посредством тренировки собственного сознания, то и неприятности с дисциплиной школьников будут лучше решаться, чем каким-нибудь вторым методом. В случае, если преподаватель сконцентрирован, дети в классе (само собой разумеется с исключениями) также будут сосредоточенными. В случае, если сам он не сосредоточен, то по какой причине должны быть сосредоточены дети?
Что касается «звездных» детей, мы можем исходить из установки, что эти дети старше, чем мы сами — довольно часто чувствуешь это понято; наверное, они руководят нами, по крайней мере, предостерегают от отношения и небрежного обхождения. Для воспитателей и родителей тяжелее всего относиться к уже «сломанному», уже «тяжёлому» ребенку так, дабы исправить повреждение, залечить рану. Но и в этом случае, нужно принимать во внимание с тем, что «тяжёлый» ребенок по-своему принимает наше расположение и наше понимание, не смотря на то, что мы и не высказываем его вербально. Лучшая, наиболее значимая коммуникация происходит в любой момент — кроме этого и между взрослыми — без слов и знаков.
Вот я и умолкаю.
Тема для размышления:
26. Как возможно быть честным по отношению к себе самому?
Тема для медитации:
25. В сверхсознательном мы в знании связаны между собой.
утешение и Послесловие
Создатель сохраняет надежду, что кое-какие читатели осознают: новые дети — «звездные» дети — пришли в мир с миссией поменять нашу жизнь к лучшему, им это удастся лишь тогда, в то время, когда взрослые не воспрепятствуют им в этом воспитанием. Исходя из этого взрослые должны набраться мужества, показать соответствующее благоразумие и не пожалеть труда.
Кроме того в случае, если мы примем серьезно и постараемся выполнить все, о чем написано в данной книге, приложив максимальное колличество усилий и доброй воли, неточностей не избежать. Но эти неточности не должны нас страшить и приводить в отчаяние. Дети способны за непониманием и ошибками ощутить скрытый подлинный импульс: они осознают отечественные промахи и забудут обиду нас. Пускай мы и не совершенные воспитате ли, но в случае, если мы делаем все, что можем, дети с их чувствительностью все равно отправятся нам навстречу. Самое ответственное — это понимание и искренность.
Приложение 1 Прощание с детством*
В случае, если взрослый вправду пробует осознать, что происходит с ребенком, подходящим к порогу полового созревания — кризису 9-12 лет для каждого ребенка, — то их общение может принять коммуникативный темперамент. Данный коммуникативный темперамент создают не познания и не ожидания, но внимательное наблюдение за развитием. В нем и содержится настоящая помощь для ребенка, потому, что оно содействует установлению родных взаимоотношений между взрослым и ребенком и действенно в том месте, где напрямую не поможешь.
Чтобы выяснить, что происходит, взрослый, находящийся рядом с ребенком, обязан отлично попытаться. Это старание имеет такое же духовное уровень качества, как и развитие, в котором находится ребенок, — человеческое уровень качества развития. Старание осознать имеется душевное связующее звено между обеими сторонами. Через постоянное, полное понимания отношение взрослый может подготовить ребенку землю, в которой тот испытывает недостаток, предъявляя собственную претензию на взросление. Внутреннее и внешнее перемещение взрослого следует за внутренними и внешними перемещениями ребенка, по которым видно «освобождение» от детского возраста. Внутренние перемещения дают толчок к формированию подлинных мыслей, внушают верные слова и воодушевляют поступки. Что это за перемещения?
Это радость от того, что в людской судьбе царит разум, способного привести к трансформациям, к формированию, что данный разум активен в ребенке. За трансформациями в ребенке необходимо пристально замечать и поощрять его личное развитие. Тут не должны воздействовать ни уступчивость, ни желание сохранить все по-ветхому. В существе ребенка просыпаются новые вещи, и взрослый должен быть достаточно разумен, дабы распознать подлинное зерно негативного явления — в этом возрасте их через чур много — и позаботиться о добром семени. Так, не нужно отвечать на упорство еще громадным упорством, стоит поставить ребенку новую задачу, которая заберёт у него больше времени, чем все прошлые. Отлично, в случае, если ребенок возьмёт возможность показать собственную инициативу. Значительно лучше, в случае, если внимание взрослого достаточно зорко, дабы, заметить, по какой причине для того чтобы рода упрямство сейчас нужно. И уже не закрывать эту дверь понимания, в силу того, что при описании отдельных ответов, ока завшихся на пути, нужно осознавать, что неспециализированных ответов нет. Любой обязан сам тренировать внимание и без того осознать ребенка, дабы отыскать ответ, касающееся лишь его самого и никого другого.
Развитие ребенка, симптомы периодов его взросления довольно часто вводят взрослых в заблуждение. Более ранняя, приятная, детская, душевно-духовная картина разрушается, делается хаотичной. Перед взрослым стоит тяжёлая задача. Свет на эту гущу событий может пролить лишь ясное, мягкое, ласковое внимание. Духовно-душевное развитие проявляется не с таковой видимой скоростью, как физическое, оно более скрыто и более сложно лично. Запрещено предохранить ребенка от подросткового кризиса, но необходимо знать, что ни при каких обстоятельствах более во взрослом возрасте для того чтобы кризиса не будет. педагоги и Родители смогут оказать помощь преодолеть данный кризис, если они смотрят за всей судьбой ребенка и владеют свободным эмоцией юмора.
Каков ребенок до собственного девятого года судьбы и в чем состоит главное отличие этого временного отрезка от отрезка, следующего по окончании 9-го года судьбы? Что нового показалось между девятью и двенадцатью годами?
Перед школьным возрастом несложная эйфория восприятия имеется источник самоориентации в мире, зародыш мыслей и чувств. В этом возрасте дети принимают все глубже и основательнее, чем взрослый; восприятие пронизывает все существо ребенка. Это его доверия благодарности и основа ребёнка, распространяющейся во всех направлениях. Сама обращение, само перемещение осчастливлено. Между миром и детским Я нет дистанции. Переживание неразделенного (цельного) мира идет рука об руку с удовольствием воспринимания. В случае, если взрослый может хорошенько понаблюдать, как ребенок знакомится с миром, тогда он в состоянии обеспечить ребенку соответствующее окружение. Если он пробует расширить пережитую эйфорию при чистом воспринимании и «подсластить» — к примеру, при помощи прекрасной куклы — но с элементами, соответствующими представлению своих родителей, а не внутренним действительностям судьбы ребенка, тогда скрытое при воспринимании в эйфории чувство признательности, вера и доверие начинают разрушаться, кроме того фантазия может пострадать вследствие этого.
Приблизительно к девятому году судьбы чувствование еще взаимодействует с телесным здоровьем и благодаря этого может содействовать формированию тела либо тормозить его. В данной области воспитатель несет за ребенка громадную ответственность.