Статья одного из самых больших экспертов России по психологии конфликта посвящена изучению трудностей, с которыми сталкиваются психологи в ходе обучения посредничеству. Посредническая деятельность по разрешению распрей — новая психотерапевтическая действительность нашей жизни, требующая подготовки специалистов и отдельного изучения в данной области. Н. В. Гришина предлагает собственный вариант обучения посредничеству и разглядывает условия успешности обучения, каковые связаны с уяснением своеобразной природы посредничества и возможностями посредника выйти за привычные рамки собственного опытного опыта.
Печатается по изданию:Социальная психология в трудах отечественных психологов. — СПб. 2000.
Интерес к внедрению и обсуждению в практику таковой непривычной для нас формы работы с людьми, как посредническая деятельность, в частности психотерапевтическое посредничество в разрешении конфликтных обстановок, проявляется в практике и нашей литературе только в самое последнее время. Сейчас неприятности конфликта актуализированы и в реалиях публичной судьбе, и в сознании общества, которое понемногу переходит от подавления и неприятия распрей к сознанию необходимости «работы» с ними, к поиску возможностей их регулирования. Обращение к одной из этих возможностей — психотерапевтическому посредничеству в разрешении распрей — случилось под определенным влиянием западного опыта, где разнообразные формы посреднической деятельности, институционально оформленные, существуют уже довольно много десятилетий.
Применение психотерапевтического посредничества основано на отлично известном экспертам факте: участие в переговорном ходе третьих, нейтральных, лиц положительно отражается на его эффективности. В отечественной практике — из-за отсутствия у нас соответствующих организационных оформлений и намерено подготовленных работников — к «естественным» посредникам смогут быть отнесены люди, каковые в силу собственной должностной позиции либо профессиональной деятельности иногда вынуждены в той либо другой форме брать на себя функции регулирования взаимоотношений между людьми. Первым делом это учителя и руководители, и психологи и социологи, занятые практической деятельностью. В предлагаемой вашему вниманию статье мы желали бы обсудить опыт работы по обучению психотерапевтическому посредничеству. Первые попытки практической работы в этом направлении, если судить по упоминаниям в литературе, связаны с обучением начальников. Моя работа кроме этого начиналась в рамках программ социально-психотерапевтической подготовки начальников. И первый же стаж работы с ними продемонстрировал, что начальники как естественные посредники испытывают серьёзные трудности, каковые, как выяснилось, связаны не столько с отсутствием конкретных навыков деятельности для того чтобы рода, сколько с выбором принципиальной позиции довольно собственного участия, собственной роли в данной проблемной обстановке.
Сущность посредничества в конфликтах состоит, как мы знаем, в организации процесса урегулирования взаимоотношений, разрешения непростой обстановке между сторонами. Отечественный стаж работы с начальниками говорит о том, что обычной моделью, применяемой ими при разрешении распрей, есть модель арбитража, при которой начальник выступает в роли третейского судьи: выслушивает стороны, собирает нужную информацию, а после этого или признает правоту одной из сторон, или принимает «третье» ответ. Такая стратегия обычна для процесса принятия организационных либо технических ответов: формулируется неприятность, ищутся варианты ответа и выбирается «верное», лучшее из них. Ту же логику начальники применяют и при ответе неприятностей людских взаимоотношений, однако здесь подобная стратегия редко ведет к успеху. Чем в основном конфликтная обстановка затрагивает взаимоотношения сторон во всей их неизбежности «закрытости» для окружающих, тем тяжелее установить «истину», тем вызывающее большие сомнения возможность ответа в пользу одной из сторон. Наряду с этим, потому, что любой из участников конфликта уверенный в собственной правоте, такое ответ не может быть принято без ущерба для взаимоотношений самого посредника, по крайней мере с одной из сторон. Само же ответ типа «вы правы, а вы нет» формирует только видимость выхода из проблемной обстановки, но, в сущности, совсем не есть разрешением конфликта. Помимо этого, подобная стратегия со стороны начальника невольйо закрепляет негативный опыт сотрудничества между участниками конфликта: они не сумели справиться с проблемой сами и вынуждены были обратиться с просьбой о помощи к третьему лицу, которое и решило их проблему. Важны и этические нюансы: присвоение себе права либо легко необходимость быть судьей в людских отношениях этически вызывающи большие сомнения и тягостны. Многие начальники показывают, что они довольно часто не смогут избавиться от ощущения вины, в случае, если принятое ими когда-то ответ выяснилось (либо думается им сейчас) неверным.
При сопоставлении модели арбитража с моделью посредничества становятся очевидными психотерапевтические преимущества последнего: выступая в роли посредника, начальник организует диалог, но, в случае, если его посредничество действенно, ответ принимается самими участниками конфликта, они несут за него ответственность и покупают хороший опыт общего рещения непростых обстановок. Неизменно сталкиваясь в собственной работе с проблемами людских взаимоотношений, начальники довольно легко трансформируют данный опыт в навыки посреднической деятельности. самый трудный момент в ходе их обучения, пожалуй, связан с созданием альтернативы усвоенной ими парадигме работы с конфликтами — отказом от позиции судьи и переходом в позицию посредника. Принципиально важно Наряду с этим не просто заменять одну модель на другую, а создать познание того, что первый ход начальника в разрешении конфликта — выбор на базе определенных параметров модели, в соответствии с которой он будет функционировать.
Вторая категория «естественных» посредников, на опыте обучения которых мне и хотелось бы остановиться подробнее, — это психологи-практики. самые типичные опытные позиции работы психолога с конфликтами — это консультант и психотерапевт, принимающий сторону клиента, действующий в его заинтересованностях, обсуждающий с ним оптимальные стратегии и проблему поведения. Мое обращение к работе с психологами было связано с тем, что мне на основании имевшегося у меня
опыта работы с конфликтной проблематикой казалось, что опытному репертуару психолога обычно недостает навыков конкретно посреднической деятельности.
Но обучение психологов новым для них формам профессиональной деятельности выяснилось сопряженным с рядом трудностей. В первую очередь, приходится сталкиваться с тем, что практические психологи далеко не всегда осознают необходимость выбора определенной позиции в «работе с клиентом (позиции психотерапевта, консультанта либо посредника), нечетко поймут критерии, по которым выбирается та либо другая позиция, неосознанно совершают переход из одной позиции в другую. Речь не идет о неосуществимости, так сообщить, «синтетического» жанра в работе психолога. Более того, ясно, что во многих случаях психолог вынужденно выясняется перед необходимостью перехода из одной ситуации в другую. К примеру, невозможность психотерапевтического посредничества в конфликте (скажем, в силу окончательного отказа одной из сторон принимать участие в диалоге) разрешает ему перейти в позицию консультанта обратившегося к нему лица и функционировать только в его заинтересованностях. Позиция консультанта, со своей стороны, может удачно сочетаться с помощью психотеропевта. Очень важно, но, дабы психолог в любой конкретный момент работы с клиентом, домашней парой, конфликтующими группами в коллективе четко осознавал собственную позицию, жанр, в котором он трудится, и обстоятельства, по которым он рекомендует занять ту либо иную позицию либо выйти из нее.
Участники тренинга посредничества, прошедшие ранее курс обучения партнерскому общению (по всей видимости, самый распространенному в отечественной практике виду тренинга), испытывают, согласно нашей точке зрения, большие трудности. Язык так именуемого «партнерского» общения (в той парадигме, которая распространена среди психологов, занимающихся соответствующим видом тренинга), на мой взор, более близок языку естественного людской общения, он опирается на нормативно одобряемые человеческие эмоции и разумеется полезные навыки общения: «верное» слушание, познание, эмоциональное принятие, сочувствие, помощь и т.д. Данный язык близок профессиональной деятельности психологов и легко ими принимается (что, само собой разумеется, не свидетельствует легкости усвоения, и это делает работу тренера, занимающе-
гося партнерским общением, объективно никак не более легкой). Язык же посредника более «неестествен», он ограничивает возможности проявления спонтанных людских эмоций, вынуждая «держать» нейтральную позицию, не переходить на позицию партнера, не вырабатывать собственного мнения относительно решения обсуждаемой неприятности и т.д. В отдельных качествах стиль деятельности посредника не сходится с привычными для психолога приемами опытного поведения, поэтому в ходе овладения навыками посредничества психологам в большей либо меньшей степени приходится преодолевать закрепившиеся у них опытные поведенческие стереотипы.
Подготовленная нами программа обучения психологов навыкам посреднической деятельности имеет среднюю длительность 40 часов, запланирована на пятидневную работу в стандартной группе 12—14 человек с применением видеотехнических средств. Начальный этап обучения, как и в большинстве программ социально-психотерапевтического тренинга, имеет собственной главной целью подготовку участников группы к предстоящей работе. В этом случае она осуществляется в виде необычного «погружения» в пространство конфликта, что разрешает актуализировать представления о конфликтах, эмоции, переживаемые участниками конфликтной обстановке, их поведение. Для этого смогут быть использованы различные приемы: анализ ассоциаций, обсуждение собственного опыта, особые упражнения и т.д.
Участники группы поочередно говорят о конфликтах. В большинстве случаев они выбирают обстановке, в которых сами являлись одной из сторон конфликта (в большинстве случаев пассивной), либо те, где было нужно их опытное участие. Так или иначе, их рассказы эмоциональны, создают впечатление на вторых участников группы и создают в ней своеобразную воздух.
Одна из участниц жалуется, что ощущает какую-то тяжесть и у нее начинает болеть голова. Второй участнице думается, что в центре круга что-то Сгущается, какое-то невидимое облако, излучающее напряжение.
Мы говорим о конфликтах и начинаем передавать друг другу собственные ощущения относительно цвета конфликта. Тёмный, чёрный, красный, коричневый, красно-тёмный, нечистый, багряный…Одна из участниц группы говорит: «Почему-то конфликт думается мне зеленым. Необычно, я так как обожаю зеленый цвет (с удивлением). А он же ядовито-зеленый!». „
Я прошу их представить, что они держат конфликт, о котором на данный момент поведали, в собственных руках. Участники группы сидят с напряженно вытянутыми руками, раскрытыми вверх ладонями, практически у всех закрыты глаза. «Вот он. Он в Ваших руках, что вы сделаете с ним?» Я вижу, как ладони одних непроизвольно сжимаются, другие как бы отталкивают что-то от себя.
Елена говорит: «Я почувствовала, как мои руки стали тяжелыми и что-то потащило их вниз».
Алевтина: «Мне захотелось растопырить пальцы, и что-то липкое потекло между ними, мне хотелось, дабы оно скорее вытекло» (брезгливо передергивает плечами).
Тамара (ее руки были разведены в стороны): «Я ощущала, что в моих руках сходу два конфликта и что моя левая рука непроизвольно сжимается, я желаю задушить данный конфликт. Неужто я такая ожесточённая?» (на ее глазах появляются слезы).
На этом же первой стадии, потому, что любой из участников группы говорит о какой-то конфликтной ситуации, планирует материал для работы. Обучающая программа пребывает в том, дабы слушателям совершенно верно сформулировать главную проблему конфликта, его сущность. Вероятные трудности тут связаны с тем, что они должны отыскать формулировку не в терминах взаимоотношений и поведения людей, но в виде констатации разногласия между совокупностями, явлениями, интенциями и т.д., для чего нужно заметить то, что стоит за поведением людей, за их действиями и внешними поступками. «Поведенческое» видение конфликта неизбежно — в явной либо неявной форме — содержит оценочный компонент, то есть этого и обязан избегать посредник для сохранения реализации и своей позиции соответствующих функций.
Предстоящий сценарий программы обучения выстроен но принципу последовательного прохождения разных стадий процесса посредничества.
Первый этап — с которого практически уже начинается либо может начаться деятельность посредника — это обращение человека к психологу за помощью в разрешении проблемной либо конфликтной обстановке. Эта первая встреча во многом определяет, как будет потом строиться работа психолога с конфликтом и в какой опытной роли — психотерапевта, консультанта либо посредника — он выступит.
Дабы в будущем психолог могэффективно реализовывать функции посредника, нужно на первом этапе-работы с клиентом соблюсти определенные правила. Отечественная программа предполагает обсуждение и последовательную отработку разных качеств этого первичного приема клиента, уточнение способов ответа главных задач данного этапа. На протяжении этого первого диалога с участником конфликта принципиально важно узнать пара главных для понимания конфликтной обстановке моментов:
— в чем, фактически, сущность конфликта, предмет борьбы и «разногласий» его участников;
— кто есть конфликтующими сторонами;
— цели и участников каковы позиции конфликта, каковые они преследуют;
— каковы их установки относительно друг друга, имеет их прошедший коммуникативный опыт скорее хороший либо скорее негативный темперамент.
Довольно часто в общем виде ответы на эти вопросы возможно взять из монолога обратившегося с просьбой о помощи человека, время от времени для правильного понимания принципиально важно задать «проверочные» вопросы. Взяв нужную информацию, возможно перейти к ответу вторых задач первого типа. В первую очередь нужно четко выяснить круг неприятностей, подлежащих решению и обсуждению на протяжении совместной дискуссии всех участников конфликта. Для этого психолог обязан намерено уточнить, предполагает ли клиент последующее обсуждение каждой из упомянутых им неприятностей; тем самым как бы содержится договор с клиентом. Потом принципиально важно осознать, какой выход из ситуации , какое ответ появившейся неприятности для человека есть желательным. И наконец, психолог уточняет с клиентом замысел предстоящих действий — нам необходимо встретиться с другим участником конфликта. Эта часть работы психологически сложна: необходимо не просто вступить в определенные договоренности с клиентом, но и создать обстановку его ответственности за происходящие их развитие и события.
В чем вероятные трудности этого первого этапа работы? В целом и идеи, и главную схему работы с клиентом психологи принимают легко.
Одна из участниц группы, имеющая стаж работы в консультации по проблемам брака и семьи, заявила, что она ощущает громадное об-
легчение от того, что у нее появилась какая-то точка опоры: «Раньше я довольно часто испытывала трудности по причине того, что не знала, в то время, когда закончить разговор, достаточно ли мы говорили или необходимо еще что-то узнать, успешен ли был отечественный разговор либо нет. на данный момент я лучше осознаю, что мне необходимо сформулировать для себя последовательность задач либо какую-то неспециализированную схему, которая у меня должна быть для первой встречи с клиентом. Сейчас я знаю, что мне делать».
Самое тяжёлое, пожалуй, — это совершить беседу так, дабы сохранить (и снаружи, и внутренне) определенную нейтральность по отношению к позиции участника конфликта, не стать его «юристом», что исключит возможность посредничества и перевоплотит психолога в лучшем случае в консультанта. Появляющаяся в силу сопереживания готовность занять сторону клиента может привести психолога к прямой неточности — принятию на себя обязательств, каковые он не сможет выполнить. Особенно необходимо помнить об этом психологам либо социологам, трудящимся в организациях, где их работа с конфликтом довольно часто выходит за рамки чисто психотерапевтической и предполагает определенные действия, переговоры со значимыми лицами и т. д.
Мне хотелось бы привести достаточно показательный пример из практики обучения психотерапевтическому посредничеству.
Одна из участниц группы, выступая на занятиях в роли «клиента», воспроизвела обстановку из собственного собственного опыта, в то время, когда к ней как к психологу обратилась с просьбой о помощи сотрудница ее предприятия. В роли данной сотрудницы она и рассказала «психологу», что трудилась в одном из отделов предприятия, но начала болеть, а позже и вовсе по общему состоянию организма была вынуждена временно покинуть собственную работу. Сейчас доктора дали ей вернуться на работу, но, как ей думается, в коллективе, что сначала весьма сердечно отнесся к ее проблемам, не желают ее возвращения, поскольку ее пустующая ставка дает остальным сотрудникам возможность дополнительного дохода. Ее рассказ был весьма эмоционален, приводил к сочувствию. Она не жаловалась, но молила о помощи, сказала о том, как для нее принципиально важно возвратиться в собственный коллектив, какая это для нее психотерапевтическая опора в жизни и т. д.
Участник группы, выступающий в роли психолога, отбросив только что обсуждавшиеся и принятые группой идеи и правила посредничества, начал утешать собственного клиента, давал слово помощь, подбадривал, говоря, что, вероятнее, как-то удастся договориться и решить эту проблему.
При дискуссии разыгранного эпизода участница группы, сыгравшая роль клиентки, сообщила нам, что она, будучи психологом, в настоящей обстановке поступила совершенно верно так же.
А позже стало известно, что у той дамы в силу некоторых ее личностных линия не сложились отношения в’ коллективе, правомерность
получения ею продолжительных больничных листков была очень вызывающей большие сомнения и ее возвращение в коллектив никак не было связано с материальными проблемами, а просто было неприемлемо для коллектива.
Как сейчас поступить псицрлогу? Держаться собственной начальной позиции и функционировать в интересах собственной клиентки и вопреки не только заинтересованностям коллектива, но, быть может, и своим собственным этическим позициям? Или сообщить клиентке, что случилась неточность и мы сейчас ей оказать помощь не сможем?
Положение очевидно затруднительное и этически вызывающее большие сомнения. Данный и другие подобные случаи — итог поспешного принятия психологом позиции одной из конфликтующих сторон.
Потом отрабатывается следующий этап посреднической деятельности — проведение переговоров со второй стороной конфликта — от установления контакта до согласования замысла предстоящих действий. Главные психотерапевтические сложности данной стадии связаны с установлением контакта с этим участником обстановки, поскольку тут инициатива контакта в собственности не ему, а посреднику. Исходя из этого особенное значение получает начальный момент диалога посредника с участником конфликта да и то, как посредник ставит перед ним проблему.
Вот пример из работы тренинговой группы.
Школьный психолог. Благодарю, что зашли. Ко мне приходила мама Пети Иванова из 5 «А». Она думает, что его отметки по Вашему предмету не всегда честны.
Преподаватель. А, она уже и к Вам приходила жаловаться! Лучше бы позанималась со своим ребенком.
Избранная психологом формулировка неприятности неудачна: она имеет оценочный темперамент, «обвиняет» собеседника и вызывает у него агрессивно-оборонительную реакцию.
На этом же этапе посредник обязан организовать у второго участника конфликта хорошее отношение к собственному участию в ответе неприятности, склонить его к возможности диалога и осознанию необходимости по поводу ситуации .
Одна из неприятностей для посредника — удержаться в рамках психологически равного, сбалансированного отношения к обоим участникам конфликтной обстановке. Их поведение изначально возможно разным а также диаметрально противоположным: один приходит к посреднику за помощью, а второй может отказаться от участия в совместной работе, от диалога не только со своим оппонентом, но и с посредником. Это требует и различной стратегии действий психолога. стаж работы в тренинговой группе говорит о том, что психолог часто нарушает принцип равного отношения к участникам конфликта.
К примеру, столкнувшись с негативным отношением второго участника конфликта к самому факту обращения его «соперника» к третьему лицу либо с нежеланием вести диалог, психолог нечайно начинает защищать интересы собственного первого клиента, вызывая тем самым еще громадную оппозиционеров второго по отношению к самой ситуации посредничества, потому, что тот чувствует себя в роли «ответчика». Или, не забывая, что он обязан склонить собственного второго клиента к диалогу, договориться с ним о совместном дискуссии неприятности и, пробуя ослабить его сопротивление, невольно начинает «сдавать» собственного первого клиента и подыгрывать его оппоненту: «С ним, само собой разумеется, тяжело говорить…», «Вы же осознаёте, в случае, если с ним как-то не договориться, он же не успокоится и отправится дальше жаловаться» и т. п.
Любой неудачный ход посредника либо легко неудачно сообщённая фраза, нарушающие либо хотя бы создающие видимость нарушения принципа равного отношения к обеим конфликтующим сторонам, очень плохо скажутся на возможности действенного проведения диалога.
И, наконец, третий этап посреднической деятельности — центральный момент всей ситуации посредничества — это сам диалог, проведение совместных обсуждений и встреч со всеми участниками конфликтной обстановке, прерываемых при необходимости для раздельной работы с каждой из сторон, впредь до успехи согласия, выработки какого-либо решения участниками конфликта. Поведение посредника тут самый специфично. Западная практика накопила техник поведения и значительный арсенал приёмов посредника на этапе совместного дискуссии неприятности участниками конфликтной обстановке. Многие из них выстроены на базе методики принципиальных переговоров Р. Фишера и У. Юри и отлично привычной отечественным психологам технике активного слушания. Несомненно, это самый трудный этап в работе посредника, и для действенного посредничества требуется в первую очередь накопление опыта настоящей практической работы. Подготовка к данной работе в рамках учебной программы предполагает знакомство участников группы тренинга с техниками и приёмами работы посредника, обсуждение и отработку разных вариантов его действий и реакций в зависимости от складывающейся в диалоге обстановки, от тех либо иных шагов его участников.
В сущности, суть совместного дискуссии неприятности, диалога, организуемого посредником, пребывает в том, дабы обеспечить переход участников конфликта от конфронтации, борьбы между собой за утверждение собственных позиций к осознанию общности их заинтересованностей в ответе появившейся необходимости и проблемы объединения их совместных усилий для поисков этого решения. Посредник и нужен, в сущности, чтобы направить энергию их противостояния на «борьбу» с их неспециализированной проблемой. Так как в задачи посредника не входит решение проблемы и собственными упрочнениями он только оптимизирует процесс решения проблемы самими участниками конфликта, то техники и приёмы работы посредника имеют организующий темперамент: сохранение и создание воздуха доверия, выполнение и установление договоренностей о порядке достижения обсуждения и принципах результата, помощь хороших шагов и ограничение деструктивных действий и т. д. Роль посредника, что особенно активен в начале диалога, по мере действенного развития дискуссии все более сводится только к коррекции его направления: помощи конструктивных и пресечению деструктивных шагов диалога.
Заберём пример из работы группы тренинга.
На кафедре обсуждается вопрос о работе учителя университета в летнем учебном лагере. «Зав. кафедрой» относится к этому отрицательно, это личная инициатива «преподавательницы», едет она уже не первый год, и это вызывает кое-какие сложности в учебной работе кафедры. Идут достаточно бесплодные дебаты о том, есть ли эта поездка личным делом учителя либо нет. В этот самый момент наступает момент «прорыва».
Зав. кафедрой.Ну,отлично, В этом случае вы имели возможность бы отправиться, если бы нашли себе замену в учебном ходе.
Учитель (без паузы, на той же конфронтационной ноте). Вам же, как заведующей кафедрой, легче решить данный вопрос. По какой причине я обязана этим заниматься?
Зав. кафедрой (быстро меняет позу, поворачиваясь к преподавательнице боком). Помимо этого, Ваша поездка будет оформлена за счет отпуска!
Учитель. Как за счет отпуска?
Начинается новый виток. Что случилось? Одна из участниц переговоров — «заведующая кафедрой» — сделала ответственную уступку: внесла предложение условие, при котором она имела возможность бы поменять собственный начальное ответ и пойти «учителю» навстречу. Посредник пропустил момент, не отреагировал на столь ответственную хорошую инициативу, создающую новые возможности поиска решения проблемы, а «учитель», эмоционально вовлеченный в конфронтацию, не оценил данный ход. Начальник практически сделал одностороннюю уступку и не приобрел помощи, из этого и агрессивная реакция.
В целом тренинг психотерапевтического посредничества основан на неспециализированных методологических и методических правилах работы тренинговых групп — обсуждение разных приёмов и элементов деятельности посредника, их отработка в разнообразные упражнениях, проигрывание отдельных этапов деятельности посредника в разных вариантах обстановок, воспроизведение настоящих обстановок из актуального либо прошлого опыта участников группы, по отношению к каким у них существует либо существовала в прошлом необходимость осуществления посреднических функций, и т.д. Как и начальники, психологи в большинстве случаев владеют достаточным личным и опытным опытом, разрешающим им усваивать навыки посредничества. Неспециализированная же успешность обучения определяется двумя главными условиями: во-первых, уяснением своеобразной природы посредничества, правил поведения посредника и, во-вторых, возможностями психолога выйти за привычные рамки собственного опытного опыта.
Одна из задач, которую обязан решить психолог, выступающий в роли посредника, пребывает в установлении особенного типа взаимоотношений с участниками конфликта. В эмоциональном нюансе, непременно, это должно быть доброжелательное, заинтересованное, вызывающее доверие, но нейтральное отношение. Чувство эмоционального контакта, понимания не должно сопровождаться у клиента впечатлением, что психолог «принял» на себя его проблему либо что он наблюдает на обстановку его глазами. Принципиально важно разрешить почувствовать клиентам, что посредник не смотря на то, что и заинтересован в них, но не склоняется в пользу какой-либо из сторон. Это требование к посреднику закреплено в принципе сбалансированного, «однообразного» поведения по отношению ко всем участникам конфликта и ведущихся переговоров, что накладывает своеобразный отпечаток на рисунок его сотрудничества с ними.
Для поддержания сбалансированной нейтральной позиции посредник применяет взаимодействия и специальные приёмы поведения с сторонами: поочередное обращение к обеим конфликтующим сторонам, своеобразную формулировку вопросов, выравнивание количества времени работы с каждым из сторон и т. д.; достегаемый наряду с этим баланс, но, очень хрупок и может нарушиться от любого неверно сделанного шага.
К примеру, в совместном дискуссии неприятности наступает паузу. Заканчивая работу, посредник обращается к одному из участников диалога: «Я попрошу Вас, поразмыслите, прошу вас, что Вы имели возможность бы сделать в этом отношении?» .«Участник конфликта», к которому обращены эти слова, согласится потом, что у него «появляется чувство, словно бы они заодно, они оба «давят» на меня, помой-му это из-за меня мы не можем договориться». Это чувство появилось только по причине того, что посредник обратился лишь к одному участнику переговоров, лишь ему «поручил».
Еще одной изюминкой работы посредника есть необходимость всегда поддерживать на высоком уровне чувство ответственности сторон за процесс урегулирования ситуации . В отличие от психотерапевта и консультанта, каковые смогут покинуть за собой право определять пространство работы, изменять его в зависимости от динамики обстановки, посредник такимправом не владеет. Круг неприятностей, подлежащих разрешению и обсуждению, определяет обратившийся к посреднику участник конфликта. Однако сами стороны в ходе совместного дискуссии неприятности смогут выйти за пределы обозначенного ими круга тем, но этого не имеет возможности сделать посредник. На отечественный взор, посредник не имеет возможности трудиться с проблемами, каковые он видит, но на дискуссию которых он не взял «санкции» клиента. Посредник не должен кроме этого «подсказывать» проблему клиентам. В ситуации посредничества право специалиста не в том, дабы самому решать, с чем трудиться, а в том, что он может не браться за обстановку, в действенное разрешение которой он не верит либо которая вызывает у него сомнения, к примеру, по этическим либо вторым соображениям. Так, из-за классических опытных стереотипов деятельности психолог может испытывать трудности, которые связаны с необходимостью сократить собственные действия рамками запроса клиентов либо одного из них, не смотря на то, что сам наряду с этим может «ощущать», что основная неприятность в другом.
Говоря о самые существенных трудностях, с которыми сталкиваются психологи в ходе обучения посредничеству, нужно упомянуть кроме этого об изюминках языка общения с клиентами. Практические психологи и особенно психотерапевты традиционно уделяют громадное внимание нюансам речи клиента — столь серьёзным для понимания его неприятностей. Наряду с этим, но, психологи далеко не всегда приучены к необходимости правильной нюансировки собственной речи. И в то время, когда позиция посредника требует нейтральности и безоценочности высказываний, то поиск правильных формулировок часто приводит к у психологов.
Подводя итог мы желали бы коснуться вопроса, классического для для того чтобы рода активной социально-психотерапевтической подготовки: в какой степени полученные участниками тренинговой группы представления и навыки разрешают им действенно заниматься деятельностью в данной сфере? Вопрос, непременно, не праздный, в то время, когда речь заходит о работе с людьми. В этом случае классические сведения подобного рода смогут быть сняты либо смягчены утверждением, что обращение тут не идет о приобщении экспертов к какому-то принципиально новому для них виду деятельности. Мы исходим из того, что любой психолог, занимающийся практической деятельностью, хотя бы иногда выясняется в ситуации потенциальной необходимости посредничества. Множество психологов так или иначе повседневно в той либо другой форме уже заняты этими проблемами (а, согласно расчетам экспертов, удельный вес конфликтной проблематики в практической психологии будет возрастать), и знакомство с их возможностями посредничества в разрешении конфликтных обстановок, на отечественный взор, может обогатить их опытный репертуар.
Д.Дэна 4-ШАГОВЫЙ СПОСОБ1