Сейчас возможно сказать о кризисе хорошей гносеологии, но это не свидетельствует финиша гносеологии как такой. Наоборот, происхождение информационного общества возводит познания и вопросы знания в ранг центральных неприятностей культуры. Новый, неклассический, образ познания очень сложен и многоаспектен, поскольку формируется на пересечении самых различных подходов, в ходе борьбы между, с одной стороны, философскими построениями и, иначе, частными междисциплинарными проектами и науками. Нужно кроме этого учитывать, что многие философские направления ХХ-го века (феноменология, неопозитивизм, критический реализм, неореализм и др.) разрабатывали личные варианты гносеологии. Однако, в современной теории познания возможно выделить пара довольно независимых направлений.
Так, выделяют аналитическую эпистемологию (Б.Рассел, Л. Витгенштейн, Х. Патнэм, М. Даммит), главными отличительными изюминками которой являются, во-первых, изучение проблематики познания через призму анализа языка (как естественного, так и языка символической логики), во-вторых, выдвижение на передний замысел неприятности обоснования знания и высокие требования, предъявляемые к аргументированности и доказательности утверждений, претендующих на статус знания.
Натуралистическая эпистемология объединяет последовательность проектов, общей для которых есть ориентация на успехи разных естественных наук (биологии, психологии, нейродисциплин, лингвистики, когнитивной науки). В рамках этого подхода выделяются натурализованная эпистемология (У. Куайн), разглядывающая теорию познания как раздел психологии, эволюционная эпистемология (К. Лоренц, Г. Фоллмер и др.), представители которой исследуют познавательные процессы в контексте биологической эволюции, и генетическая эпистемология (Ж. Пиаже), эволюционная теория науки (К. Поппер, Ст. Тулмин) и др.
Социальная эпистемология(М. Фуко, Т. Кун, Д. Блур, С. Фуллер, Э. Голдман и др.) в отличие от натуралистической ориентируется на модели социогуманитарного знания (социальной психологии, этнографии, культурологии, литературоведения) и акцентирует центральное значение общества в ходе распространения и производства знания. С учетом неустранимого «социального подтекста» феномена познания, переосмыслению подвергаются хорошие категории знания, истины, представления о рациональности. Исследуется обусловленность знания существующими в обществе формами коммуникации и деятельности и обратное влияние знания на них, выявляется связь между заинтересованностями социальных групп и структурой воспроизводства знания и т. д.
В целом неклассическую теорию познания возможно охарактеризовать как переосмысление и последовательное отрицание главных установок хорошей гносеологии.
Отказ от объекта и противопоставления субъекта. В первую очередь независимый субъект, владеющий ярким и полностью точным знанием о содержании собственного сознания, перестает быть исходной точкой изучений. В рамках хорошей гносеологии субъект – носитель теоретического сознания, что лишен всех сугубо качеств и человеческих особенностей, он «надсобытиен», отделен от жизненного контекста. Неклассическая эпистемология, наоборот, акцентирует погруженность познающего в стихию повседневности, в сложную совокупность коммуникативных и социальных связей, его включенность в смысловой горизонт собственной культуры. Так, марксистский подход выделяет, что мир личного сознания представляет собой культурно-исторический продукт, формирующийся в следствии сложных процессов социализации. Иначе, целый ряд исследователей, а также представители социальной эпистемологии, показывают на принципиально коллективный темперамент познания, его обусловленность культурно опосредованными формами коммуникации.
Громадный вклад в формирование неклассического образа познания внесла феноменологическая традиция (Г. Гуссерль, М. Хайдеггер), представители которой утверждают, что противопоставление объекта и субъекта, «внутреннего» и «внешнего» по собственной сути вторично и базируется на неком исходном целостном опыте вовлеченного присутствия человека в мире. Так, сам объект познания перестает трактоваться как независимая по отношению к людской сознанию действительность, а мира и жёсткое противопоставление сознания утрачивает собственный суть.
Отказ от наукоцентризма. В случае, если хорошая гносеология разглядывает в качестве нормативного примера знания естественные науки, то неклассическая гносеология реабилитирует до- и вненаучные формы познания, первым делом – обыденный опыт. Громадную роль в этом ходе сыграла концепция «жизненного мира» Г. Гуссерля, которая говорит о том, что рафинированные теоретические построения науки произрастают из первоочевидностей повседневного опыта. Иначе, возможно сказать о гуманитаризации современной теории познания, в сферу рассмотрения которой деятельно вовлекается опыт «наук о культуре».
Отказ от нормативизма и фундаментализма. Данный отказ связан с осознанием неосуществимости найти некие безотносительные основания знания и выделить априорные, универсальные нормы познавательной деятельности. Исходя из этого изменяются и задачи теории познания: вместо предписаний и выдачи норм – описание и анализ реально существующих форм знания и познавательных процессов. К примеру, генетическая эпистемология Ж. Пиаже выявляет структуры познания, разбирая эмпирический материал изучений раннего психологического развития. различные версии и Социальная эпистемология неклассической философии науки исследуют стандарты (научной) рациональности, обращаясь к настоящей истории развития разных совокупностей знания, делая упор на социокультурной обусловленности и исторической изменчивости этих стандартов.
Перечисленные выше изюминки говорят о усилении в современной эпистемологии принципа релятивизма, акцентирующего относительность и условность знания. Этому содействует как признание социальной, культурной, биологической и другой обусловленности процесса познания, так и обширно распространенное убеждение, что наука не владеет особенными преимуществами по сравнению с другими формами познавательной деятельности – мифологической, религиозной, философской, художественной, обыденной.
9.4. Неприятность познаваемости мира: