А запрещено ли сделать так, дабы зритель не наблюдал со стороны, дабы он ощущал себя участником действия?
Дабы решить данный вопрос, необходимо было в первую очередь выяснить, чего же конкретно недостает киноизображению. По окончании продолжительных изучений многие ученые заключили , что киноизображению недостает объемности.
|
Наблюдаю одним глазом — лошадка белая |
|
Наблюдаю вторым — она тёмная! |
|
Оказывается, это зебра… |
Одинаково ли мы видим обоими глазами? Либо, правильнее, видим ли мы левым и правым глазом одно да и то же? Казалось бы, что вопрос данный необычный. В действительности, поскольку мы видим лишь то, что находится перед нами, наблюдаем ли мы левым либо правым глазом, либо обоими совместно.
Но не смотря на то, что оба отечественные глаза наблюдают на одно да и то же, видят они мало по-различному. Вот перед вами книга. Закройте левый глаз, а перед правым поставьте палец так, дабы он пришелся против середины страницы. Сейчас, не сдвигая пальца, откройте левый глаз, а правый закройте. Вы заметите, что палец как словно бы прыгнул вправо. В конечном итоге палец и книга остались на прошлых местах, но вам думается, словно бы их обоюдное размещение изменилось.
Значит, и левый, и правый глаз видят любой по-своему, дают собственную картину окружающего. Сливаясь воедино в отечественном сознании, эти две картины создают чувство объемности предметов, глубины пространства.
Человек слепой на один глаз не хорошо оценивает расстояния до разных предметов, не чувствует зрительно их выпуклости. Дабы в этом убедиться, давайте отправимся в кино. Как же так, сообщите вы, поскольку мы наблюдаем на экран обоими глазами—как говорится, «смотрим в оба»!
Это правильно, но картина, которую вы смотрите, снята киноаппаратом, имеющим лишь один «стеклянный глаз» — объектив. Исходя из этого изображение на экране совсем одинаково для правого и для левого глаза. Попытайтесь закрывать их попеременно — картина на экране от этого не изменится.
Раньше кинематограф был «Великим Немым», позже заговорил и стал еще более великим. Но выясняется, что до сих пор у этого великана лишь один глаз! Что же необходимо чтобы создать объемный кинематограф?
В первую очередь, само собой разумеется, необходимо на киноленте иметь для каждого глаза предназначенное ему изображение. Для этого киносъемочному аппарату дали второй «глаз» — второй объектив. Проекционный аппарат также взял два объектива для отбрасывания на экран двух левого — «и» изображений «правого».
Ну, а дальше? Так как в случае, если на простой экран отбросить сходу два различных изображения одной картины и наблюдать на них в один момент обоими глазами, то окажется каша. Любой глаз обязан видеть лишь то, что для него предназначено. Ему не должно мешать изображение, предназначенное для другого глаза.
Изобретатели по-различному пробовали решить эту тяжёлую задачу. Коммунистический изобретатель С. П. Иванов внес предложение поставить перед экраном так называемый растр — что-то наподобие веера из непрозрачных полос, поделённых промежутками.
Как действует растр Иванова? Представьте себе, что вы смотрите через забор из редких планок. Видеть удается лишь в промежутках между планками. Наряду с этим то, что видит один глаз, закрыто для другого планкой, и напротив. В случае, если, скажем, поставить за забором зебру, то возможно отыскать такое положение, при котором одним глазом встретишься с ней белой, а вторым — тёмной (рис. 7, 8, 9). А вдруг поместить за забором киноэкран и через щели отбрасывать на него два различных изображения двумя объективами, то возможно добиться, дабы любой глаз заметил лишь предназначенное для него.
Казалось бы, задача решена. Но как же быть с самим растром? Так как он также виден. Иванову удалось преодолеть и эту трудность. Он сделал собственный растр из весьма узких полос, шириной всего в 1-2 мм. Растр стоит перед самым экраном, и такие тоненькие полосы не видны сидящим в зале. Но однако полосы-невидимки существуют и делают собственный дело!
У первого громадного экрана с таким растром полосы были сделаны из узких проволочек. На раму, стоящую перед экраном, было нужно натянуть тридцать тысяч проволочек неспециализированной длиной 150 км. Неспециализированное натяжение всех этих проволочек составляло около 30 Т.
В феврале 1941 г. в Москве был открыт кинотеатр, трудящийся по способу С. П. Иванова. Прямо в зал с экрана тянулись ветви дерева, и каждому зрителю казалось, что ветка тянется конкретно к нему.
Стереоэкран с линзовым растром.
Предстоящим усовершенствованием советской совокупности стереокино занялся целый коллектив.
Скоро был изобретен более идеальный — линзовый растр. Он складывается из выпуклых прозрачных полос — линз в форме горбылей.
Для каждого экрана необходимо около двух тысяч таких полос-линз, причем изготовлены они должны быть весьма совершенно верно. Но таковой экран намного лучше, чем растр из проволочек. Изображение получается значительно ярче, а зрителю легче отыскать верное положение.
Так удалось «перекинуть мост» между экраном и зрительным залом. Живая картина как бы вышла из собственной рамы навстречу зрителю.
Но имеется и второй путь: не картину вынести в зал, а зрителя вовлечь в картину. Представьте себе, что вы сидите в классе. Вы светло, четко видите учителя, классную доску, передние парты. Краешком глаза вы видите кроме этого товарищей, сидящих справа и слева. Изображение их вырисовывается смутно, в общем. И все же стоит одному из них сделать резкое перемещение — вы сходу это увидите.
Боковое зрение формирует чувство глубины окружающего пространства, чувство вашего присутствия в нем. Значит, нужен таковой громадный киноэкран, что захватывал бы все поле зрения зрителей.