дружбу, а потому, что сейчас мы соседи — либо были бы соседями в графстве с поместьями больше — это, очевидно, в полной мере естественное развитие событий. Разрешите ли Вы мне посетить Вас?
Остаюсь, дорогая леди Харриет, Вашим поклонником и смиренным слугой, Джордж Уорлегган
Джордж неоднократно перечитал письмо, перед тем как послать. Как превосходно он выразил собственные мысли, как вырос! Двадцать лет назад он кроме того не знал бы, как начать! Десять лет назад, со всеми интеллектуальными познаниями, взятыми от Элизабет, он не справился бы с таким посланием! Но вот оно, изящество слога, подтверждение большого уровня его развития — он, внук кузнеца, делается аристократом! Никто из друзей леди Харриет не написал бы лучше.
Он до последнего не желал расставаться с письмом, но однако его послал. В то время, когда грум ускакал — ему предстоял путь в пятьдесят миль — в кабинет Джорджа явился Кэрри Уорлегган с только что взятой из Лондона новостью: король сошёл с ума.
Глава пятая
I
10-го ноября, приготовив шафрановые кексы на всю неделю, не думала о том, сколько же ещё ожидать, перед тем как Росс возвратится и попытается их. За все годы совместной судьбе он пока только один раз отсутствовал на Рождество. Во второй половине 90-ых годов XVIII века Росс вместе с графом Пембруком ездил в Австрию с особенной миссией. В действительности ему кроме того не было нужно добираться до Вены — из Копенгагена его срочно послали обратно
с донесением, что Франция собирается втянуть Данию в войну с Англией. Но позже, чуть возвратившись в Лондон, он опять отправился в Португалию со особым заданием — убедить королевскую семью покинуть Лиссабон и искать убежища в Бразилии.
Это не через чур тревожило Демельзу. Она слышала, что он возвратился в Лондон невредимым, а довольно второй миссии, делать её — громадная честь, а опасность не казалась особенно важной. Но последнее поручение застало Росса в Корнуолле, и не смотря на то, что он не стал вдаваться в подробности, Демельза осознала, что это значительно более тайное и страшное задание, и он кроме того мало сомневался, браться ли за это. Но он уехал, и не считая письма, информировавшего о его прибытии в Лондон, больше вестей не было. Демельза полагала, что супруг всё ещё в Португалии. Сравнительно не так давно оттуда пришла новость о победе британцев, но после этого опять последовало отступление из только что высвобожденных районов. Всё это сбивало с толку и тревожило.
Само собой разумеется, Росс отправился в том направлении не для принятие участия в военных действиях, а как гражданское лицо, чья задача — замечать, а не сражаться. Но в сражении стираются чёткие границы. В любом случае, Демельза знала, что не в характере Росса держаться в стороне от сражения, даже если он был в том месте случайно.
Исходя из этого в любую 60 секунд, пока она переставляла банки в кладовой, украшала печенье с изюмом, бранила непослушную Изабеллу-Роуз либо чистила зубы корнем мальвы — в любое из этих мгновений Росс, быть может, умирал от ран на каком-нибудь пыльном горном склоне в Португалии либо лежал в военного госпиталь с лихорадкой, не в силах держать перо. Быть может, он уже в безопасности, в Лондоне, и прямо на данный момент пишет ей либо
трясётся в карете между Сент-Остелом и Труро, на самом последнем этапе путешествия к себе.
Но одновременно с этим, необходимо жить — неизменной будничной судьбой, сосредоточенной около домашних дел, заниматься домом, деревенскими проблемами и шахтой, готовить еду и накрывать на стол, следить, дабы хватало эля, заготавливать дрова и уголь на зиму. Помимо этого, хозяйка поместья легко обязана выслушивать жалобы, разбираться с появляющимися затруднениями, помогать нуждающимся — быть чем-то наподобие центра подготовки к Рождеству и в церкви, и в поместье.
И в то время, когда внезапно случается неожиданно услышать нежданный стук копыт по булыжнику — довольно глупо разрешать сердцу замирать в тревожном ожидании.
Десятое ноября выдалось негромким и туманным, и Джереми снова отправился рыбачить вместе с Полом Келлоу и Беном Картером. Зимний период они в большинстве случаев возвращались на закате, а не задерживались до ужина, и Демельза решила спуститься в бухту, сохраняя надежду встретить их, в то время, когда они возвратятся.
Оставался всего месяц до одиннадцатой годовщины смерти Элизабет,
и Демельза поразилась тому, как скоро пролетело время. Она отыскала в памяти еще более ранние времена, самый мрачный и бедный период собственной супружеской жизни. Как словно бы это было день назад. Она тогда вынашивала Джереми и вышла в бухту ловить рыбу, чуть не утратила ребёнка и чуть не погибла сама. Сейчас большой и взрослый, девятнадцатилетний Джереми сам ходит на рыбалку. Он неуловимо артистичен, не через чур серьёзно относится к судьбе, и осознать его ещё сложнее, чем Клоуэнс.
Первое десятилетие нового века сложилось хорошо, отношения Демельзы и Росса стали похожими на прошлые — тёплые, дружеские, наполненные весельем и радостью, а время от времени и страстью. Им удалось выстроить такие же дружелюбные отношения со старшими детьми, и, не считая редких разногласий, в их доме царили спокойная привязанность и открытость друг к другу. Но за последний год либо около того между Россом и Джереми показалось некое отчуждение.
Росс также доволен судьбой, думала Демельза, он совсем радостен
— как по большому счету способен быть радостным таковой неугомонный человек. По окончании трагедии, произошедшей на протяжении её первой поездки в Лондон, и смерти Элизабет он желал отказаться от места в парламенте. Помимо этого, он считал себя скомпрометированным убийством и дуэлью Монка Эддерли. Росс сказал лорду Фалмуту, что в любом случае вычисляет ненужным собственное присутствие в Вестминстере, этом дискуссионном клубе, где ценится болтовня, а не дела. Но лорд Фалмут принял эти жалобы не
через чур серьёзно, а в то время, когда Росс возвратился к себе, Демельза добавила собственные аргументы, уговорив его остаться.
Ответ выяснилось верным, и скоро Россу выпал шанс отправиться в поездку с необыкновенным национальным поручением. Случилось это не по протекции лорда Фалмута, а под впечатлением от неугомонного характера Росса у сотрудников в парламенте. В последующие пара лет в правительственных кругах неоднократно говорили: «По какой причине бы не отправить Полдарка?» Сперва его пригласили учавствовать в миссии по оценке условий размещения британских армий в Вест-Индии. Тогда Росс отсутствовал шесть месяцев. В будущем году он опять отправился за границу, на этот раз в Норвегию. После этого последовали другие миссии, недавняя поездка в Португалию стала уже пятой.
Россу это нравилось. Страстно привязанный к Корнуоллу, он желал жить лишь в том месте, вести дела собственной шахты, обожать жену, наблюдать, как подрастают дети. Но неспокойный авантюризм его натуры не давал спокойствия. Большинство миссий проходила в военное время, и он неоднократно выяснялся в опасности, но это также его устраивало — так он посильнее чувствовал полноту жизни и свою полезность.
Громадной прибыли Росс не получал, но с годами они стали достаточно обеспеченными и жили безбедно. Как он сказал Демельзе, тут основное в соблюдении баланса — и бедность, и достаток по-своему способны стать обстоятельством для недовольства. Дабы быть радостным, достаточно знать, что денег хватает.
Демельза вышла к берегу. Лодки не было видно. На руку упали первые капли дождя, надоедливо кричали чайки. Над морем висела чёрная, тяжёлая туча, похожая на мешок с картошкой. Вдалеке, низко над горизонтом, Демельза увидела два паруса.
Забавно, что довольство и полный покой однако недостижимы, думала она. За последние пара лет около очень многое изменилось, показались новые соседи. Господин Джон Тревонанс погиб, и Анвин Тревонанс, наконец появлявшийся при деньгах, безотлагательно реализовал Плейс-хаус. Дом приобрёл богатый торговец Поуп, сделавший состояние в Америке — худой, напыщенный тип в ужасающе высоком воротничке и со скрипучим, как дверные петли, голосом. Чуть заметив нового обладателя, Джереми переименовал Плейс-хаус в Ватикан.
Вместе с мистером Поупом, другом за пятьдесят, в доме поселились его очаровательная юная супруга Селина и две дочери от первого брака, Летиция и Мод. Восемнадцатилетняя Летиция красотой не блистала, Мод была годом младше и более миловидной. Господин Поуп
держал всех дам в ежовых рукавицах.
Врач Чоук погиб, и Полли Чоук переехала в Труро, где было больше жизни, а в особенности виста. Она не реализовала Фернмор, а сдала его каким-то кузенам по фамилии Келлоу. Папа семейства, Чарли Келлоу, занимался изготовлением экипажей и обладал двумя новыми, чуть поднявшимися на ноги фирмами, поставляющими почтовые кареты, а потому половину времени отсутствовал. Его супруга Энид Келлоу, мрачная и ограниченная, так очень сильно косила, что не осознаешь, куда она наблюдает. В семье было трое детей: Вайолет — хорошенькая блондинка со не сильный здоровьем, Пол — прекрасный и красивый юный человек, через чур зрелый для собственных девятнадцати лет, и Дейзи — весёлая и радостная брюнетка.
Демельза уговаривала себя, как им повезло — сейчас, в то время, когда Джереми
и Клоуэнс выросли, новые соседи составят им компанию, добавят разнообразия в общество местной молодёжи: детей Рут Тренеглос, жителей и шахтёров деревни. Но делала она это без особенной убеждённости
— новые соседи не в полной мере соответствовали уровню её семьи.
Необычное чувство для того, кто совершил в нищете первые четырнадцать лет судьбе. Но, несомненно, оно знакомо всем родителям — для собственных детей все недостаточно хороши. А уж приезжие… Кроме того Росс соглашался, что Поупы через чур претенциозны. Они совсем не похожи на Тревонансов, Бодруганов либо Тренеглосов, практичных и приземленных, не обращая внимания на все недочёты. уверенный в собственной правоте, они ни при каких обстоятельствах не трудились произвести чувство.
Что касается Келлоу — во всех было что-то нездоровое. Думается, старшая дочь погибла от чахотки, и Вайолет, по всей видимости, ожидала та же будущее. Очаровательная Дейзи смотрелась лихорадочно возбуждённой, как словно бы старалась жить в два раза стремительнее — на случай, в случае, если жизнь окажется в два раза меньше. А Пол, пара женоподобный и полный самодовольства довольно взглядов и своей внешности, через чур очень сильно оказывал влияние на Джереми.
В первоначальный же год судьбы семейства Келлоу в Фернморе Пол, тогда шестнадцатилетний парнишка, нашёл на склоне утёса между Нампарой и Тренвитом ствол ветхой шахты, спускающийся на шестьдесят футов к пляжу в каменистой бухте (рядом от пещеры тюленей, о которой Демельза всё ещё хранила сумасшедшие воспоминания). С отцовской помощью Пол смастерил в шахте лестницу, так что сейчас в бухту стало допустимо попасть при любом приливе. Те, кто знал о спуске, прозвали его лестницей Келлоу. Пол держал в том месте лодку — ветхий двухмачтовый люггер, купленный для него отцом в Сент-Айвсе из пятых рук, и совершал на
нем не совсем законные набеги в Ирландию и Францию.
на данный момент к берегу скоро приближалась гичка — устойчивая, с прочной обшивкой, совершенная на протяжении прилива. Росс выстроил её на собственной верфи в Лоо пять лет назад и отправился в море вместе с Джереми и Дрейком на два красивых июньских дня, в то время, когда море было тихо, как озеро Дозмар, летний свет переливался на лёгкой ряби волн, и кошмары войны, казалось, существовали в другом мире. С того времени Росс пользовался гичкой не больше пары раз, но её всегда брал Джереми.
Демельзе казалось необычным, что они так много времени выполняют на рыбалке. Не смотря на то, что это безобидное занятие. Джереми хорошо окончил грамматическую школу в Труро — лучше, чем его папа, но не захотел пойти в Оксфорд либо Кембридж. Он не желал поступать ни в армию, ни на флот, но два раза в месяц тренировался с добровольцами и, само собой разумеется, имел возможность сражаться, в случае, если потребуется отразить наступление. Пожалуй, ему до сих пор недоставало целеустремлённости и предприимчивости.
Быть может, это по причине того, что он рос в тени уверенного в себе, энергичного и властного отца. Не смотря на то, что Росс вовсе не был жёстким и требовательным, наоборот, намного снисходительнее, чем она сама, но натуру не поменяешь — сильный духом человек нечайно воздействует на всех окружающих.
Демельза решила не находиться в ожидании на берегу, как встревоженная мамаша, и начала подниматься по неровной тропинке на поросший дроком мыс, ведущий к Долгому полю. На половине пути вверх она, наконец, светло разглядела «Девушку из Нампары», помахала им, и с гички махнули в ответ. Демельза остановилась, глядя, как они медлительно входят в бухту, спускают люгерный парус, за ним грот, и медлительно идут на вёслах к той части берега, где больше песка, чем гальки. Позже она медлено начала спускаться к ним навстречу.
Ближе к берегу Бен Картер спрыгнул в воду и подтащил лодку на пара футов вперёд, на песок. За ним последовал Джереми в этот самый момент же поспешил к матери.
Бен Картер — тот самый Бенджи Росс Картер, на лице которого четверть века назад штормовой мартовской ночью сумасшедший Рубен Клеммоу покинул шрам, практически такой же, как у тёзки. Он был вторым местным парнем, влюбленным в Клоуэнс, и нужно признать, та относилась
к нему чуть важнее, чем к Мэтью Мартину. Мускулистая фигура, частые чёрные брови — многие деревенские девушки рады были бы завязать с ним важные отношения, но до сих пор, а ему исполнилось уже двадцать шесть, ни одной не удалось поймать его в собственные сети.
— Мама, — сообщил подбежавший Джереми, — возможно, на данный момент тебе лучше уйти, если ты не против. У нас на борту груз, неожиданный груз, что тебе не понравится. Может, будешь паинькой, отойдёшь подальше, пока мы его извлекаем?
Не обращая внимания на шутливый тон, Джереми смотрелся бледным и очевидно старался закрыть ей обзор. Демельза машинально кинула взор через его плечо в сторону лодки.
— Что это?
— Да так, ничего особого, подобрали в море. Мелочи, не имеет значение.
— Сообщи, что в том месте.
Он пожал плечами.
— Два мертвеца.
— Иисусе!.. Где же они были? В воде?
— Нет. На плоту. Негромко дрейфовали на протяжении берега. Около бухты Тревонанс.
— Мне и раньше случалось видеть мёртвых.
— Ясно. Желал предохранить тебя от этого приятного зрелища. Демельза отправилась мимо Джереми к лодке. Само собой разумеется, море неизменно
выносило обломки кораблекрушений на долгий пляж Хендрона, что по другую сторону от мыса Дамсел-Пойнт. Каменистый берег столетиями являлся кладбищем судов, а также в случае, если судно тонуло в двадцати милях от него, течение часто выбрасывало на данный пляж, самый долгий и ровный во всей Англии, какие-нибудь трофеи. Исходя из этого деревенские обитатели постоянно смотрели за берегом в надежде на поживу и два раза в сутки прочёсывали линию прилива, подбирая принесённые морем останки.
Но по окончании ужасной трагедии 1790 года не происходило ничего важного, за исключением крушения судна с углем в девяносто седьмом, ставшего для деревенских громадным благом. Сейчас добыча совсем оскудела. Затянувшаяся война не принесла особенных изменений, разве что сейчас на берег выносило больше трупов — без аналогичного улова большая часть собирателей, не считая самых отчаянных, замечательно обошлось бы. Время от времени, в случае, если трупы выяснялись свежими и еще не утратили человеческие черты, их хорошим образом хоронили на церковном погосте, но чаще в прибрежный песок, не через чур глубоко — лишь дабы не достались чайкам.
Демельза подошла к лодке, ожидая заметить неприглядную картину, не смотря на то, что здравый суть подсказывал, что если бы тела очень сильно раздулись в воде, юноши не стали бы их подбирать.
Пол Келлоу и Бенджи Картер, уже успевший возвратиться в лодку,
склонились над телами, лежавшими на корме. Демельза видела лишь две пары босых ног в обтрёпанных светло синий штанах. Она скинула ботинки, стянула чулки, отбросила в сторону, в том направлении, где до них не дотянется море, и вскарабкалась на борт, замочив юбку. Один утопленник: смуглый, темноволосый, на голове глубокая рана, язык вывалился изо рта … Второй
с копной ярких спутанных волос, смотрелся моложе, крепкую грудь чуть закрывали лохмотья рубахи.
Пол Келлоу выпрямился, откинул с глаз упавшую прядь.
— Вот, госпожа Полдарк, — он продемонстрировал на белокурого, — думается, данный ещё жив!
II
Джордж Уорлегган 14 дней ожидал ответа на собственное последнее письмо
к леди Харриет. Ответа всё не было, исходя из этого он сделал вывод, что не имеет возможности больше медлить, на протяжении конституционного кризиса он обязан пребывать в гуще событий. Он отправился в Лондон и прибыл в том направлении во второй половине ноября.
Джордж понял, что политический Лондон бурлит. Около пяти лет назад, решив завоевать благосклонность будущей правящей партии, он вышел из клуба «Уайт» и вступил в «Брукс», где традиционно планировали виги. на данный момент данный клуб превратился в рассадник догадок и слухов. С одной стороны, Джордж замечал в том месте серьёзные переговоры и живые дискуссии, лоббирование, торг за посты — в полной мере настоящие — в будущем новом правительстве. Но те, кто не имел личной заинтересованности, разглядывали кризис как красивое развлечение, что-то наподобие ежедневной лотереи. Каждое утро ожидались свежие новости о здоровье короля, и на то, сколько дней его ещё продержат на успокоительных, ставились большие суммы. Выкладывая короля при игре в карты, клубные остряки забрали в привычку сказать: «Играюсь психом!», а один пожилой джентльмен, будучи в подпитии, кроме того изображал, как принц Уэльский передразнивает короля в самом его сумасшедшем состоянии, в какое тот впал двадцать с лишним лет назад.
Джордж выяснил, что лорд Грей и лорд Гренвиль перебрались в столицу из собственных северных и западных поместий. Шеридан, Адам и Мойра всегда находились рядом с принцем Уэльским, что В этом случае вёл себя значительно осмотрительнее. Спенсер Персиваль и его министры-тори удерживали дела в собственных неумелых, но цепких руках и
сохраняли надежду на перемены к лучшему.
Единственная хорошая новость последних недель — французы под предводительством маршала Массены были разбиты в местечке, о котором никто прежде не слышал, называющиеся Буссако. Англичане отразили атаку армии, в два раза превосходившей их силы, и вынудили в панике отойти, утраты соперника составили шесть либо семь тысяч. Виги пробовали преуменьшить новость, и более поздние сведения, что Веллингтон опять отошёл, разрешили им утверждать, словно бы победа английской армии очень сильно преувеличена. Всё это весьма интересовало Джорджа, а поражения Веллингтона доставляли ему особенное наслаждение: три года назад Джордж прилагал упрочнения, дабы оказать помощь этому джентльмену, в то время, когда тот старался получить кресло в парламенте. Веллингтон пара месяцев воображал Сент-Майкл, а позже с легкостью отказался от места. Его явное нежелание вступать в дружеские отношения произвело на Джорджа самое негативное чувство.
Но основной обстоятельством того, что он отложил ухаживание за Харриет Картер, явился не возможность и конституционный кризис взять преимущество в парламенте, в случае, если (либо в то время, когда) Грей и Гренвиль придут к власти, а возможно, при успешном стечении событий кроме того удастся взять титул баронета, дабы передать потом Валентину. Центральную роль в этом ответе сыграла огромная привлекательность фабрик Манчестера.
Джордж выяснил, что короля посещали три доктора — господин Генри Холфорд, врач Бейли и врач Геберден. Четвёртый, господин Дэвид Дандас, виндзорский аптекарь, приходил два раза в неделю, и королева весьма доверяла его рекомендациям. На какое-то время этим и ограничились, потому, что во второй половине 80-ых годов XVIII века, вернув умственное здоровье, Георг III вынудил собственную семью поклясться, что к нему больше ни при каких обстоятельствах не пригласят психиатров — его так плохо лечили, кроме того надевали смирительную рубаху. Главным мучителем был врач Фрэнсис Уиллис, руководивший собственной психиатрической лечебницей в Линкольншире. Фактически, этого джентльмена король имел возможность больше не опасаться, потому, что с ним уже расправилось время, но, на беду его величества, два сына врача, Роберт и Джон Уиллисы, продолжили дело отца с той же жестокостью. Пара недель королева сопротивлялась давлению правительства, но наконец-то уступила.
Сейчас эти шестеро стали главными людьми королевства. На их прогнозах и отчётах основывались самые важные ответы с на большом растоянии идущими последствиями. Потому, что король не в состоянии подписывать
законы, правительство просто не могло функционировать. Не было возможности кроме того назначить паузу в работе парламента, так что в страшной возможности совещание имело возможность затянуться на неизвестный срок. Но в случае, если установить регентство с передачей полномочий принцу Уэльскому, а позже король поправится — регентство сходу станет недействительным и король, относившийся к старшему сыну со всепоглощающей неприязнью с того времени, как тому исполнилось семь, разозлится и, быть может, опять обезумеет.
Помимо этого, ветхий король пользовался огромной популярностью в народе — частично по причине того, что был стар, частично по причине того, что его старорежимные взоры отражали неспециализированные настроения в стране, частично от того, что он прожил добродетельную судьбу, беспокоился о жене и отстаивал моральные правила, которыми восхищались его подданные, даже если не выполняли их сами. Одновременно с этим, принц Уэльский был очень непопулярен, его кроме того ненавидели. Исходя из этого ни одна партия не пробовала торопить события или подниматься на чью-либо сторону и устанавливать легитимное правление, не убедившись, что политическая кампания пройдёт гладко.
Официальные отчёты врачей были полны надежд на скорое выздоровление. Это подтверждал и Спенсер Персиваль, обязанный как премьер держать парламент в курсе событий. В итоге, говорили люди, по какой причине все не имеет возможности снова пройти, как раньше? Двадцать два года назад уже подготовился закон о регенстве, Питт с опаской начал подготовку к уходу в отставку, а король нежданно пришёл в себя. Конечно же, это точно произойдёт опять. Что вы рассказываете? Прошло практически четверть века? И королю уже отлично за семьдесят?
Джорджа официальные отчёты злили. Совсем ясно, что Персиваль и его коллеги, каковые будут изгнаны, когда короля официально поменяют, начнут делать хорошую мину при нехорошей игре и применять медицинские отчёты, дабы отодвинуть данный тёмный сутки. А что сообщалось неофициально? Принни пребывал в «Бруксе», но не оказался в том месте с того времени, как стало известно о болезни его отца. По слухам, ходившим в клубе, он как-то посетил короля, и тот не определил сына. Говорили, что король обнимал подушку, именуя её «принцесса Октавия», объявлял жену самозванкой и провозгласил королевой леди Пембрук.
Как же тут быть уверенным? Либо хотя бы увереннее большинства, так, дабы выгодно положить солидные деньги? Когда станет определённо как мы знаем, что устанавливается регентство, цена собственности в Манчестере сходу подскочит в четыре раза.
Глава шестая
I
К Роджеству Стивен Каррингтон стал полноправным участником общества Нампары, Меллина и Сола.
В тот сутки, глядя как этих двоих несут к дому по тропинке на протяжении ручья
— один очевидно мёртвый, второй чуть живой — Демельза считала, что он через чур нехорош и уже не придёт в сознание. Она поспешила вперёд и приказала Габби Мартин бежать за врачом Энисом. К счастью, Дуайт был поблизости и смог оказать первую помощь. Моряка отнесли наверх, подели и потеплее укрыли одеялами, к ногам положили угольные грелки, растёрли спиртом руки и постарались влить в рот несколько капель коньяка. Дуайт заявил, что утопленник чуть дышит, и оставался с ним, пока дыхание не стало стабильным. Позже он спустился вниз, выпил с Демельзой мало портвейна и, похлопывая её по руке, заявил, что возвратится утром, сразу после завтрака.
Но к утру спасённый пришёл в себя и заговорил. По окончании полудня он мало покушал, выпил лимонада. А на следующий сутки поднялся с постели.
Стивен Каррингтон, джентльмен. Из Глостершира, где занимался перевозкой и судоходством грузов в Ирландию. Он вышел из Бристоля на барке, направлявшемся в Корк. В сильный шторм корабль лишился начал и мачт тонуть. Одна из лодок опрокинулась, Каррингтон вместе с матросом и товарищем-ласкаром [7] был на спасательном плоту. Они дрейфовали пара дней — либо так ему казалось. Его товарищ погиб.
Ласкар протянул практически так же продолжительно, как Каррингтон, но до спасения чуть-чуть не дожил.
Смотрелся Каррингтон молодо, Демельза не дала бы ему больше тридцати, а его выговор западных графств заметно отличался от корнуольского. Он был весьма вынослив — Дуайт нашёл два сломанных ребра, но скоро больной как ни в чём не бывало уже ходил по усадьбе и дому. У него было широкое лицо, открытый лоб, а львиная грива и броские светло синий глаза делали его настоящим красавцем. Так вычисляли все молоденькие девушки. Так же думала и Клоуэнс. Ему отдали ветхую одежду Росса — от Джереми ничего не подошло. Он старался быть нужным в чём лишь имел возможность, дружелюбным и радостным. И всем нравился.
Гость не бедствовал — он держал деньги в поясе и внес предложение Демельзе две гинеи в качестве платы за нахождение. Она отказалась. Часть денег он израсходовал на угощение в пивных, дабы установить хорошие отношения с шахтёрами.
Прожив четверть века среди аристократов, но так и не став одной из них (не смотря на то, что время от времени она наслаждалась от их общества, восхищалась некоторыми поступками и старалась перенимать то, что ей нравилось), Демельза замечательно их осознавала и ощущала. Значительно больше, чем Росс, что мало на что обращал внимание. И она не имела возможности осознать, что из себя воображает Стивен Каррингтон.
За несколько дней до Рождества он задал вопрос, запрещено ли ему остаться до Января этого года.
— Врач Энис заявил, что рёбра пока не совсем зажили, и я с огромным наслаждением прожил бы ещё пара дней в таком красивом обществе.
— Мы совершим Рождество негромко, потому, что мой супруг в отъезде, но вам будем весьма рады.
Гость почесал в затылке.
— Честно говоря, госпожа Полдарк, не смотря на то, что моё тело практически здорово, это кораблекрушение стало важной встряской для моей души — я был так близок к смертной казни. Исходя из этого я весьма рад провести здесь мало времени, отдохнуть и вернуть силы. Я вечно вам благодарен.
Наступило Рождество — прием у Тренеглосов и ещё один у Поупов, а третий, масштабом мельче, у Келлоу. Стивен Каррингтон посетил все. Демельза устраивала приём в прошедшем сезоне, но в этом не стала, потому, что Росс отсутствовал. Кэролайн Энис, как в любой момент импульсивная, сперва решила ничего не предпринимать, но неожиданно пригласила гостей на проводы ветхого года.
— Мои дети через чур мелки и вряд ли оценят что-либо не считая конфет и желе, так что уложим их дремать и пустимся в разгул. Либо будем имеется овсяное печенье, в случае, если тебе так больше нравится.
Они делали да и то, и второе. Помещения в Киллуоррене были не через чур громадны, и компания разместилась сходу в четырёх либо пяти. В одной игрались в кости, в второй плясали джигу под звуки скрипки, в третьей угощались блюдами из гуся, фазанов и курятины либо шоколадным тортом со взбитыми сливками, в четвёртой говорили истории, устроившись у огня. А в то время, когда наступила полночь, грум зазвонить в колокол на конюшне, свечи задули и с подобающими случаю криками и визгом вылавливали изюминки из громадной плоской чаши с горящим бренди.
В то время, когда веселье закончилось, Кэролайн поцеловала Дуайта и Демельзу и заговорила о Россе.
— И по какой причине данный человек всё время где-то рыщет? Я его ласково обожаю, но он испытывает отечественное терпение.
— Это у него в крови, — сообщила Демельза. — Понятия не имею, по какой причине. Как я знаю, другие Полдарки тихо сидели дома солидную часть судьбы. Но он, наверное, через чур рано определил вкус приключений да так и не смог от него избавиться.
— Как гражданское лицо, он вряд ли через чур рискует, — сообщил Дуайт. — Он может возвратиться в любой сутки.
— Именно это я себе и твержу, — ответила Демельза, расчувствовавшаяся от бренди, тепла очага и в особенности от хороших слов родных друзей.
— А где на данный момент Верити? — задала вопрос Кэролайн, осознавая, какие конкретно позвала чувстве, и стараясь хоть мало их унять.
— Дома. К ней приехала погостить приёмная дочь Эстер.
— И Эндрю в том месте будет?
— Старший? О да. Он уже четыре года в отставке, это огромное облегчение для Верити.
Кэролайн стряхнула волосок с сюртука Дуайта.
— А данный юный человек, которого Джереми выловил в море. Он его на удочку поймал? По-моему, господин Каррингтон достаточно красивый. Будь он одет получше и с актуальной стрижкой — замечательно смотрелся бы в любом английском бальном зале.