— Ты скептик, Бен. Но не ты ли сам сказал, что в канун Дня летнего солнцестояния души покидают собственные тела и блуждают в том месте, где им суждено погибнуть?
— Сказал. Но это не означает, что я верю. Уж не больше, чем в сказку мисс Дейзи о призраке на церковном крыльце, показывающем, кому суждено погибнуть в течение года. Опасаюсь, это старушечьи бредни. А вы что об этом думаете?
— Имеется очень многое в природе, приятель Горацио… — процитировала Шекспира Клоуэнс.
— О чем это вы?
— Это из пьесы, которую я учила в школе, Бен. Все девочки её учили
и немилосердно перевирали.
По окончании паузы он задал вопрос:
— Я ни при каких обстоятельствах не интересовался… вам понравилось в Лондоне?
— Довольно-таки. Но в том месте не достаточно воздуха. И через чур много людей, дабы его хватало. И через чур много домов, через чур много магазинов, через чур много телег, вагонов, лошадей и… ох, всего.
— Вам бы понравилось жить в том месте?
— В том месте все так необычно, — сообщила Клоуэнс. — Люди в Лондоне не выпивают молоко — они предпочитают наливать его в чай, кофе и всякое такое, но в весьма мелких количествах. Молочницы приходят рано утром. Они несут на плечах коромысло и звонят в каждую дверь, предлагая сливки и молоко. Но кроме того если ты проснулся — не следует подниматься рано. Думается, в Лондоне до десяти никто не шевелится. Не смотря на то, что и в десять не заметно громадного оживления. В то время, когда пробуждается знать, на дворе уже два либо три часа пополудни… а после этого они не ложатся до самого утра.
— Это меняет местами день и ночь, — увидел Бен.
— Ну, да, в случае, если сутки по большому счету наступает. Очевидно, я была в том месте в самое холодное время года, но все камины создают над городом огромную тучу дыма. Время от времени кроме того в 12 часов дня сложно добраться до конца улицы, а вдруг солнцу удается пробиться через завесу, то оно желтое, как будто бы прозрачная гинея. В воздухе плавает пепел, и одежда в мгновение ока делается совсем нечистой.
— Думается, вам лучше в Нампаре, — сообщил Бен.
Клоуэнс зевнула.
— Точно не знаю, но в чем я совершенно верно уверена, так это в том, что желаю дремать. Не так долго осталось ждать буду храпеть, как сова. Но я не отправлюсь в постель до восхода солнца. Как думаешь, он не так долго осталось ждать?
— Может, через час, — с удовольствием сообщил Бен. — Быть может, через два. Но на данный момент — самое чёрное время.
Джереми, скрестив ноги, сидел на могильном кургане чуть дальше, слушая Дейзи — та легкомысленно говорила о приеме в Редрате. Все гости в том месте оделись животными. Джереми и Дейзи скрывало от остальных высокое прямоугольное надгробие, возведенное в год Трафальгара в память о сэре Джоне Тревонансе. Они пребывали ближе всех к заросшей тропинке, ведущей в церковь. Тьма, очарование и уединение момента захватили Джереми. Дейзи была в белом. Струящаяся за спиной шаль, накинутая на яркое шерстяное платье, придавали девушке какой-то неземной вид.
Кроме того во тьме её сияющие глаза не утратили собственного блеска. Ласковый овал лица Дейзи, прекрасный, легкий и полный радости голос… Куда прекраснее Кьюби. Значительно более многогранная, живая и радостная. К линии Кьюби!
И помянув про себя черта, Джереми неожиданно опустился на колени рядом с Дейзи, обнял ее и начал целовать. Её губы по окончании первого удивленного вздоха уступили, как и тело. Красивые тёмные волосы рассыпались по земле. Это был самый немыслимый амурный опыт.
Спустя 60 секунд она легко оттолкнула его, а он — легко отстранился. Однако, они держали друг друга в объятьях, практически совсем близко.
— Джереми! — сообщила она. — Ну и ну, Джереми! Ты меня поразил! Я
и помыслить ни о чем подобном не имела возможности, и не считала, что имел возможность ты! Ты таковой необычный… Таковой поразительный.
— Канун дня летнего солнцестояния, — ответил Джереми. — Для чего оставлять все призракам?
Женщина подняла взор к небу.
— Сутки уже наступил. Остался час, может, чуть больше.
Он держал её мягкие и утепленные руки в собственных. В целой тиши подул легкий ветерок.
Дейзи тихо сказала:
— Ты поразил меня, Джереми. Так… так страстно. Думается, у меня все губы в синяках.
— Ох, надеюсь, что нет.
— И вдобавок ты меня испугал. Сердце до сих пор бешено колотится. Вот, послушай.
Забрав его руку, она приложила её к собственному платью. И очевидно неслучайно рука прикоснулась прямо к груди.
Женщина негромко засмеялась.
— Нет, ниже. Я верю, что ты в отыскивании моего сердца.
— Думается, я слышу стук, — сообщил Джереми. — Но весьма не сильный. Дейзи тихо придвинулась и потянулась к нему губами. В полной
тишине они почувствовали дуновение холодного ветерка. Увидев это, юные люди прервались. Взор Дейзи скользнул за плечо Джереми, и, в кошмаре на ком-то остановившись, остекленел. Джереми медлительно развернулся, дабы взглянуть в ту же сторону. Не смотря на то, что на данный момент мир освещали только звезды, да свет, идущий с моря, их привыкшие к мраку глаза сумели рассмотреть подробности кладбища.
К ним приближалась, практически плыла, негромко ступая по траве, Вайолет Келлоу. Больная сестра. Она была облачена во что-то чёрное, с чёрным
плащом за спиной. Полная противоположность Дейзи. Но её походку, её лицо, долгую узкую руку, застывшую на шее, не было возможности не определить. Она прошла мимо, ярдах в десяти, и направилась к церковной паперти.
За ней, так же тихо, проследовал Стивен Каррингтон. Его рыжеватые волосы поблескивали в свете звезд.
Глава четвертая
I
На следующий сутки в Соле и Грамблере многие проснулись с больными головами. Кое-какие приятели раскаивались, а кое-какие дамы разделяли эти эмоции. Пожилые же люди высказывали собственный недовольство судьбой по обстоятельствам более мирским. Но, не обращая внимания на сетования, все дали согласие, что праздник удался, и канун дня летнего солнцестояния был лучшим из тех, что проводились прежде.
Возвращение Стивена Каррингтона в Сол позвало в сёлах беседы. Он заявился в пивнушку вдовы Треготнан двадцать третьего числа, около восьми часов вечера. Поболтав со вдовой, Толли Трегирлсом и их клиентами, он определил все новости, и в ответ на расспросы поведал, что сошел на берег в Сент-Айвсе всего намедни и сохраняет надежду опять отыскать прибежище у Уилла Нэнфана, покуда не найдёт что-нибудь более постоянное. Определив про торжественный костер, он задал вопрос, возможно ли на него взглянуть. Как в большинстве случаев, у Салли-забери-покрепче кошелек Стивена существенно полегчал. Какими бы недочётами ни владел юный человек, скупость в их число не входила.
К несчастью для ухаживаний Стивена (в случае, если таковыми еще оставались его намерения), появление на кладбище не осталось незамеченным для Клоуэнс. И, каким бы необычным и пугающим оно ни было, женщина не верила, что за Вайолет к церкви следовал только его призрак.
Это стало для Клоуэнс настоящим потрясением. Не столько моральным, как бы жестоко это ни было. Не столько сверхъестественным, в силу того, что леденящий душу мороз сменился кипящим бешенством. Скорее физическим. душа и Тело девушки вспыхнули, стоило ему показаться. И это стало для Клоуэнс откровением, а с учетом неподобающего поведения Стивена — откровением пугающим. В случае, если думаешь, что влюблен в кого-то,
и внезапно он появляется, всем своим видом демонстрируя взаимность, то, независимо от препятствий и сложностей, встреча будет желанной. Но, если он очевидно волочится за второй дамой, и, возможно, его по большому счету ни капельки не тревожит твое состояние, но все твое существо ликует при встрече — место твое в равнине теней. Страдая, ты не хочешь знать и терпеть его существование, не хочешь слышать его слов, не
хочешь его видеть. Вся любовь выворачивается наизнанку, как будто бы какое-то выпотрошенное животное, и жизнь думается невыносимой.
Дейзи в ту ночь чуть не упала в обморок. Выросшая в куда менее скептичной среде, чем Клоуэнс, она приняла собственную сестру за призрака, что предвещал раннюю смерть. А также по окончании того, как все кончилось, она никак не имела возможности избавиться от суеверного кошмара. Не смотря на то, что все разгуливавшие по кладбищу особы были живы и владели горячей плотью
и кровью, женщина так же, как и прежде думала, что пророчество их появления все же может исполниться в будущем году. Дейзи жаждала добиться Джереми, но те двое, крадущиеся среди освещенных звездным светом могил, помешали ему объясниться. Частично осознавая это, Джереми, что вовсе не был дураком в делах, касающихся дам (не считая Кьюби), был лишь рад. Оглядываясь назад, он достаточно отлично осознавал, что имел возможность совершить неосмотрительный поступок, и от последствий позже тяжело было бы ускользнуть. Сейчас момент потерян. Но ему было жалко Дейзи, он относился к ней с теплотой.
Двадцать четвертого июня, достаточно поздно вечером, Джереми с отцом поскакали в Труро, где встретились с Джоном и Хорри Тренеглосами и составили документ, в соответствии с которому Уил-Лежер опять раскрывалась. Целый последний месяц, если не продолжительнее, они расчищали ветхие туннели и углубились на десять саженей. Дабы сдерживать воду, они применяли самодельные насосы, приводимые в перемещение мулами. Им удалось найти определенные показатели хорошей меди, но нереально найти руду на глубине, не разрабатывая жилу слой за слоем.
Перед тем как окончательно решить, юные их отцы и люди совершили пара встреч, на которых находились и другие, талантливые посоветовать . К примеру, Заки Бен и Мартин Картер. Не смотря на то, что Росс несколько раз задавался вопросом — разве, не обращая внимания на всю собственную осторожность, он не стал думать об этом предприятии, когда взял предложение? Вид закинутой шахты на утесе за пляжем, так близко от Нампары, неосознанно злил его немногим меньше, чем лицезрение шахты, трудившейся под крылом Уорлегганов. Итак, сейчас мертвый сезон окончен.
Нотариус, юный человек по имени Баррингтон Бардетт, только сравнительно не так давно повесил собственную бронзовую табличку на Пайдар-стрит, но Россу он понравился с первого взора, и потому вся компания отправилась конкретно в том направлении. Рискованные вложения в Уил-Лежер планировали разделить на тридцать шесть частей. Джон и Росс Тренеглос брали по пять, подобное число получали и Джереми с Хорри. Остальные
шестнадцать долей будут предложены инвесторам. Джон ратовал за то, дабы выкинуть на рынок больше акций, но у Росса оставались неприятные воспоминания о тех временах, в то время, когда он был в меньшинстве, а потому он настаивал, дабы контрольный пакет принадлежал им.
Акции выставили по двадцать фунтов за штуку, и еще двадцать фунтов подлежали уплате в течение трех месяцев. Раз ни кожный покров, ни Хорри собственных денег не имели, предприятие сулило громадные затраты для их отцов. В итоге Уорлегганы расстались со собственными правами за четыреста фунтов. Господин Кинг из банка Корнуолла неинтересным голосом обратил внимание на то, что банку нужно будет выплатить долю мистера Джона Тренеглоса, потому, что Джон, хоть и владел землей, постоянно находился на грани разорения, но, учитывая участие в деле Росса, мистеру Кингу не легко отказать, как бы ему ни хотелось.
Они отобедали в «Белом олене». На протяжении трапезы Джереми и Хорри вовсю старались не уснуть, а Джон — не напиться. Росс наслаждался вином и бренди, но в целом старался не очень сильно потакать своим жаждам перед двухчасовой поездкой до дома. В итоге, Росс был не очень сильно похож на Джона. В дни молодости они с Фрэнсисом дрались с ним и его братьями, эта мальчишеская неприязнь продлилась довольно продолжительное время.
Старик Хорас, папа Джона, был человеком весёлым, добрым и замечательно знал греческий. Но дети его выросли неотёсанными, ожесточёнными и имеющими непомерное пристрастие к выпивке. После этого, двадцать четыре с лишним года назад, неуклюжий Джон, в любой момент уделяющий внимание Демельзе, женился на Рут Тиг, которая всегда была неравнодушна к Россу. Подобные события не стали причиной улучшению взаимоотношений. Рут, в большинстве случаев, недолюбливала Демельзу, а Джон на памятном балу у Бодруганов клялся, что затащит Демельзу в постель. Но в итоге был разочарован, совместно со ветхим Хью Бодруганом и этим проклятым шотландцем МакНилом, явившимися с той же целью.
Помимо этого, в 1802 году имел место памятный случай, в то время, когда они обедали и остались на ночь в одном доме. Тогда Джон внес предложение Россу поменяться на ночь женами. В итоге, сообщил он, в этом государстве сложно отыскать что-нибудь свежее, не считая случайной деревенской девки либо потаскухи в Труро. Он напирал на то, что, не смотря на то, что он постоянно поддержит собственную драгоценную жену в тяжёлую 60 секунд — и никто, слышите, никто не сможет заявить, что он подвел малышку Рут, — мало разнообразия,
смена кобылки, никому вреда не причинит.
Что же до Рут, ох, сообщил он, она возражать не станет. В силу того, что пара лет назад, в то время, когда между ними вышла ссора, настоящая потасовка,
а все по причине того, что он разрешил себе завалиться в постель прямо в бриджах для верховой езды, Рут объявила, что ей плевать, заметит ли она его опять, в случае, если Росс всего в паре миль, за песчаными дюнами и полями. А в отношении госпожа Полдарк Рут много раз давала ему осознать, что он, дескать, прекрасный грубоватый юноша и точно сможет подарить ей величайшее наслаждение. Кое-какие дамы говорили, что ж, могу заверить, дорогой приятель, кое-какие дамы говорили, что для того чтобы как я — еще поискать нужно.
Росс отказался, а после этого встал по лестнице, дабы поделиться данной историей с Демельзой. Та возразила.
— Но ты же знаешь, что я постоянно мечтала о нем, Росс. Как ты имел возможность отказаться? Лишь поразмысли, поскольку на следующий день мы имели возможность бы сравнить впечатления!
Однако, годы, остывающие страсти, взросление детей и хорошие отношений в той местности, где соседей по большому счету мало, все чаще сводили их совместно. Соломенные волосы Джона поседели, он отказался от некоторых самые активных физических упражнений, а его глубоко посаженные глаза редко абсолютно раскрывались, как будто бы он совершил через чур много времени, щурясь на солнце в отыскивании лис. Рут, окруженная детьми, время от времени заходила к Демельзе, а время от времени кроме того приглашала её на чай, дабы задать вопрос совета по поводу Агнеты, собственной причиняющей хлопоты дочери.
Итак, сейчас Уил-Лежер, шахта, где Росс начал работы четверть века назад, опять открылась. Компания, её акции и капитал, были зафиксированы в юридическом документе, и ветреным облачным днем, что вовсе не было возможности угадать по красивому рассвет , четверо акционеров возвращались к себе. Они ехали по двое, Хорри и Джереми в сотне ярдов в первых рядах.
По окончании изрядного количества и сытного обеда выпитого эля, двоим молодым людям, очень довольным проделанной с утра работой, нечего было больше сообщить друг другу. Они ехали, надеясь на инстинкты и довольно часто моргая, дабы не заснуть. За их поясницами шел более оживленный разговор. Сказал по большей части Джон, хоть время от времени он покачивался в седле и два раза чуть не утратил шляпу.
— Будь я проклят, — говорил он. — Эти выскочки. Данный юноша, Кинг, из вашего банка! Мне весьма интересно, по какой причине ты его терпишь? Как словно бы это
его личные деньги. Из тайника под кроватью. Имели возможность бы нанять в банк клерка с манерами и лучшим воспитанием.
— Банк не совсем мой, Джон, — сообщил Росс. — В действительности, если бы уверенность и спокойствие отечественных клиентов зависели от моих капиталовложений, нас уже постиг бы незамедлительный провал, и на следующий день мы вынуждены были бы свернуться.
Джон хмыкнул и качнулся.
— Что за сплетни я слышал об Уорлегганах? Святой Боже! Они, и в стесненном положении! Да это думается легко неосуществимым. Можешь кинуть в меня камнем, но я хочу, дабы они заплатили за целый ущерб, причиненный обывателям.
— Джордж легкомысленно влез в долги, ожидая скорейшего окончания войны. Полагаю, это сыграло собственную роль. Банковское дело выстроено на доверии куда больше, чем все другое. И однако до банкротства дело не дошло. Но соглашение с Банком Плимута стало результатом данной истории. Сейчас они достаточно себя обезопасили.
— Что ж, полагаю, конкретно исходя из этого мы взяли шахту так дешево. Кроме того не пологал, что все окажется. Отправился на это лишь по причине того, что меня донимали Рут и Хорри.
Они продолжили ехать в молчании.
— У тебя нет неприятностей с юношей? — задал вопрос Джон, кивая головой на фигуры в первых рядах. Шляпа упала ему на глаза.
— Неприятностей?
— Путается с кем ни попадя. Я ни с кем не путался, пока не выбрал Рут. А Хорри шляется по всему графству. — Джон исправил шляпу. — Надеюсь, он не через чур без шуток относится к данной проклятой женщине Поупов. Они не того класса, а папаша у неё таковой самодовольный, что время от времени думается — вот-вот лопнет. Так как наподобие это с ней Хорри совершил прошедшую ночь?
— Не знаю. Они дружно сидели у торжественного костра. Думаю, Джереми в большинстве случаев был с Дейзи Келлоу.
— Ха. Ну, уж эта никого не поймала, это совершенно верно. Не смотря на то, что она, по крайней мере, приятна на вид и на ощупь.
Росс взглянуть на собственного нового и спутника партнера. Как жаль, что это не Фрэнсис. Уил-Грейс прибрала кузена много лет назад, и стала обстоятельством многих неприятностей между Джорджем и Россом Уорлегганом.
Под влиянием неожиданного порыва он сообщил:
— Недавно Джереми весьма понравилась одна из Тревэнионов, но ничего не вышло.
— Тревэнионов? Из Каэрхейса?
— Да.
Джон взглянуть на небо.
— Линия забери, ливень планирует. В этом проклятом графстве ничего нереально угадать. Погода непостоянная, как будто бы дама… Что пошло не так?
— С Джереми? Ничего. Но брат девушки ему отказал. Майор Тревэнион.
— Очевидно, я его знаю. Мы родня.
— Вот как?
— Ну, что-то наподобие того. Моя кузина Бетти стала женой его дядю. Они живут рядом с Каллингтоном. Бетти Беттсворт. Звучит довольно глупо, правда?
Джон засмеялся, отчего его шляпа опять съехала.
— Что ж, твой майор Тревэнион сообщил «нет». По всей видимости, он стоит во главе семьи.
— О, очевидно. Будь уверен. Но он не мой. Я вижу его раза два в год. Будучи в ополчении, я чаще видел его брата. Ты так как ни при каких обстоятельствах не был в ополчении, правда? А его брат был. И исходя из этого я с ним виделся. Проклятый фарс, в основном.
Спустя пара мин. настанет время расставаться. Возможно, Росс имел возможность бы пригласить Джона на чай, но в его нынешнем состоянии…
— Ну очевидно, — сообщил Тренеглос, утратил и опять отыскал стремя.
— Могу осознать, что имел в виду Джон.
— Что? О чем ты?
Услышав тон Росса, Тренеглос немного поднял бровь.
— Ох… с твоим юношей все отлично, Росс. Но им не нужен Полдарк.
— Как я знаю, джентльмен напомнил моему сыну, что Тревэнионы живут тут с 1313 года, — ледяным тоном сказал Росс. —
К счастью, Джереми хватило сообразительности…
Его прервал резкий голос Тренеглоса.
— Не в этом дело… Ты меня знаешь… знаешь мою семью. Мы ведем собственный род от Робера де Мортена и сэра Генри де Тайса. Куда уж древнее. И что, думаешь, Тревэнион будет рад сделать Хорри своим зятем? Он ему в лицо плюнет! Ему не необходимы родословные. Ему необходимы деньги.
— Что ж, без сомнений, некая сумма не была бы лишней…
— Нет, нет, не так. Данный безумец близок к банкротству. Он израсходовал всё состояние на данный проклятый замок — и не имеет возможности закончить его. Не имеет возможности рассчитаться с работниками, не имеет возможности приобрести материалы. Совершает ставки на скачках. Исходя из этого много лет реализовывает почву. Два года назад мой
шурин, банкир из Сент-Остелла, приобрел у него три участка — недалеко от Трегони, в Сент-Эрме и Веряне. Он закладывает все направо и налево, расстался с вещами, каковые принадлежат семье со времен Босворта. Сейчас он планирует прибегнуть к последнему ресурсу. Если он выдаст одну из собственных сестер за богача, талантливого протянуть руку помощи — майору будет все равно, откуда возьмется жених. Будь у Джереми двадцать тысяч фунтов, он стал бы самым желанным женихом Англии!
Два молодых человека, ехавших в первых рядах, остановились у развилки. Левая тропа вела в Киллуоррен, где жили Дуайт и Кэролайн Энис, правая шла по краю земель Бодруганов, делала широкий полукруг за Меллином и заканчивалась в Мингуз-хаусе.
Тренеглос дернул поводья и засмеялся.
— Как бы то ни было, у Джереми и без того хороший выбор. Не следует зацикливаться на одной девушке, пока ты молод. Мне было около тридцати, в то время, когда меня подцепила Рут. Если ты посчитаешь, что кто-то из моих отпрысков достаточно оптимален — Агнета, либо Фейт, либо Пола — лишь дай знать! И, возможно, Джереми разбогатеет, а? Говорят, он гений.
— Кто, Джереми?
— Да. Так отзывается о нем Хорри. Несколько раз в неделю он наведывался на литейный завод в Хейле, дабы определить о силе пара. Так сообщил Хорри. Это так как он внес предложение поставить данный насос, правда? Его разработка, в основном. По словам Хорри, и вся мысль также. Мы с тобой на что годимся? Ты отличишь один финиш котла от другого? Линия меня дери, в случае, если
я на это способен. Сомневаюсь, что Хорри разбирается в этом лучше. Но он был в том месте вместе с Джереми, Полом Келлоу и Беном Картером — больше четырех раз плавал на вашей проклятой рыболовной лодке. Думается, Джереми занимался этим больше года. Но ты и сам всё определишь. И… и сообщи юноше… передай ему от меня, что в мире куча разукрашенных юбок, готовых перед ним задраться. Не следует киснуть из-за тщедушных сестричек Тревэнион.
II
Ни одна дорога либо тропа не вела от развилки прямиком в Нампару, но, перепрыгнув через несколько живых изгородей и перейдя бурлящий ручей, они были на вересковой пустоши, которая тянулась до сторожки у Мингуз-хауса, а дальше начинались почвы Полдарков.
Джереми встрепенулся от сна и почувствовал себя чуть более живым. Его скорбь из-за Кьюби была где-то по другую сторону стенки, что он так трудолюбиво возвел около себя. Шаткие упрочнения имели возможность сломаться от легкого нажима, но на данный момент Джереми сосредоточился на работе и шахте, грядущей по окончании подписания сейчас документа в присутствии Баррингтона Бурдетта. В то время, когда же мысли его обратились к темам более личным, он поразмыслил о прошедшей ночи и о беспокойстве, которое испытал, целуя
и лаская другую девушку. Джереми знал, что может повторить это в любое время. И в следующий раз, возможно, никакие привидения не помешают им продвинуться мало дальше. И еще мало дальше. И еще. Тело прекрасной девушки располагало к подобным опытам.
Папа рядом с ним ехал без звучно, но Росс ни при каких обстоятельствах не был болтлив, разве что в компании жены, и потому Джереми не обращал на это внимания.
— Ты намекнул, что желал бы создать насос для шахты, — внезапно сообщил Росс.
— Да, папа.
— И я постоянно откладывал данный вопрос, говоря, что он третий на очереди, и что прежде, чем будут решены две главные неприятности, в дискуссии мало смысла. Что ж, сейчас они решены.
— Да, папа.
Росс окинул сына продолжительным, оценивающим взором.
— Полагаю, ты взял в области создания насосов не только теоретические, но и кое-какие практические знания.
— Кто тебе сообщил?
— Ты. В то время, когда мы обсуждали это в первый раз.
— Я? Ах да, само собой разумеется. Я забыл, — уклончиво ответил Джереми.
— Как ты не забываешь, в тот раз я заявил, что мне нужно убедиться
в твоей способности спроектировать подобный двигатель, перед тем как мы на это согласимся. Неточность в таком деле может стоить нам значительно больше сэкономленного на отказе от приглашения умелых инженеров, это разумеется.
— Да, ты сказал об этом.
— И?
— Я в полной мере согласен с этим. Вопрос в том, решишь ли ты по окончании собственных испытаний, что дело стоит риска.
— Ты можешь убедить меня в том, что это так?
— Могу постараться… — Джереми колебался. — Думаю, оптимальнее мне принести замысел, чертежи. Быть может, ты не захочешь сказать «да» либо «нет», не определив еще чьего-нибудь мнения. Но я в полной мере согласен с этим.
Они двинулись дальше.
— Как тебе удалось так многому обучиться? — задал вопрос Росс. Джереми замялся.
— Я изучаю двигатели для шахт с того времени, как обучился ходить.
— О да. В целом все так. Но…
— В этом мне помогал советом Питер Карноу. И Аарон Нэнфан, сам знаешь, он двадцать лет проработал инженером на Уил-Анне. И, очевидно, я обсуждал эту идею с мистером Генри Харви из Хейла. Он внес личные предложения. Это не просто… не просто фантазии.
— Я так и не считал.
Джереми боролся с нежеланием сказать о вещах, каковые раньше хранил в строжайшей тайне.
— Врач Энис… Дядя Дуайт… он также помог.
— Дуайт? Как именно?
— Приобрел энциклопедию Риса, когда она вышла. Я систематично брал ее почитать.
— Я лишь слышал о ней.
— Её публикует врач Абрахам Рис. Энциклопедия еще не закончена, но в ней довольно много нужных статей.
— Ни при каких обстоятельствах не видел тебя за их чтением.
— Я просматривал наверху, в кровати. В том месте было легче сосредоточиться.
Росс внимательно взглянуть на сына.
— Очевидно, я изучал и другие материалы, — сообщил Джереми. — «Трактат о механике». И его часть — «Доклад о паровых двигателях», она вышла раздельно несколько лет назад. Я написал автору, врачу Грегори. С того времени мы систематично переписываемся. Я кроме этого пара раз писал мистеру Тревитику.
— Ты был очень скрытен, — увидел Росс.
— Забудь обиду…
— Ты виделся с Тревитиком по окончании его возвращения?
— Нет. Два раза заезжал, но, к сожалению, его не выяснилось дома. Но я виделся с мистером Артуром Вулфом.
— Вулфом?
— Я сказал о нем, в случае, если не забываешь. Я посетил его, и он был…
крайне полезен. предложениями и Своими советами. Сначала… Мне продолжать?
— Очевидно.
— Пара месяцев назад я бы решил разрабатывать двигатель, руководствуясь принципом прямодействующего поршня мистера
направляться. Он упрощает конструкцию и существенно уменьшает число подробностей. Я так же, как и прежде считаю идею блестящей. Но господин Вулф убедил меня… и господин Симс из Гвеннапа, с которым я кроме этого имел возможность пообщаться, а у него, пожалуй, практического опыта в этом деле больше, чем у других… Оба они уверены в том, что все через чур упрощено и поршень будет подвергаться излишней нагрузке из-за постоянного действия на него атмосферы, и мы будем терять довольно много пара из-за отсутствия охладителя. Принимая к сведенью… Ты осознаёшь меня, папа?
— Мало.
— Кроме того принимая к сведенью то, что оба они соперники мистера Тревитика, я всё равняется вижу через чур много истины в их доводах. Исходя из этого я сохраняю надежду создать пара более классический двигатель, но с паром большого давления и другими проверенными и надежными новшествами.
— Неужто эти господа избавили тебя от собственных мыслей на данный счет?
Джереми кратко хихикнул.
— Ни в коем разе. Оба были весьма кратки. Но у обоих имеется двигатели, каковые возможно изучить. Опасаюсь, я торгую твоим именем влиятельного обладателя шахты.
— Иначе говоря они думали, словно бы ты планируешь предложить им деньги за разработку насоса?
— Не уверен, что они так думали. Я ни при каких обстоятельствах не делал аналогичных предложений. Мы расстались на хорошей ноте.
— И ничьи патентные права не будут нарушены?
— Нет… я внес предложение оплатить консультации мистера Вулфа. Но не пологаю, что это обойдется дорого.
Они ехали трусцой. Капли дождя оседали на одежде.
— Но в то время, когда придет время решить, — быстро сообщил Джереми,
— я согласен не продавливать личные проекты, в случае, если, разглядев их, ты не поменяешь собственного мнения в лучшую сторону — либо не предпочтешь более надёжный проект. Меня равно как и любого другого, тревожит успех предприятия.
— Кто это бродит около Уил-Грейс? — задал вопрос Росс.
— Боже… это же Стивен Каррингтон! не забываешь, я сказал, что он возвратился день назад ночью?
— Замечательно не забываю.
— Весьма интересно, он едет из Нампары?
Похоже, погода совсем не тревожила Стивена.
Он направился прямиком к наездникам. Улыбнулся, помахал рукой и заспешил к воротам, дабы поравняться с лошадьми.
— Джереми! Какая встреча! Я сохранял надежду отыскать тебя на шахте!
— Стивен. Рад тебя видеть. — Юные люди пожали друг другу руки. Джереми желал было спешиться, но Стивен уже был рядом. — Нет, мы были в Труро. Папа, могу я представить тебе Стивена Каррингтона? Мой папа, капитан Полдарк.