Новая психотерапия
Противоположным перечисленным способам психотерапии есть современный подход, зародившийся в области направленной помощи детям и взрослым. По последовательности показателей, каковые будут выяснены в будущем, он в корне отличается от всех остальных. Данный новый подход основывается на разнообразных бессчётных изучениях. Перечислить все источники достаточно сложно. Одними из наиболее значимых являются изучения Отго Ранка, каковые, со своей стороны, были переработаны его последователями Тафтом, Алленом, Робинсоном, и вторыми экспертами из области “терапии взаимоотношений”.
Ответственным источником новой психотерапии послужил современный психоанализ, что достаточно окреп, дабы отнестись с должной критикой к терапевтическим процедурам самого Фрейда и усовершенствовать их. Многие специалисты и учёные учавствовали в формировании данного направления, но, пожалуй, самая узнаваемая из них — Хорни. Стремительное развитие игровой терапии привлекло к ней интерес экспертов различных областей и во многом содействовало появлению нового и более корректного взора на психотерапию. Опыты в области групповой терапии, попытки привнести правила личного консультирования в групповой терапевтический процесс кроме этого большим образом содействовали совершенствованию и развитию нового терапевтического мышления (Библиография по этому вопросу воображает важнейшие издания, повлиявшие на формирование современного взора на развитие терапевтического мышления.). По-видимому, имеет значение тот факт, что появление новой точки зрения на психотерапию во многом было обязано формированию практики лечения в клиниках, школах и в рамках разных работ, а не отвлечённым изучениям. И не смотря на то, что источники разны, а эксперты, каковые внесли значительный вклад в развитие нового подхода в терапии, являются представителями хороших друг от друга дисциплин и основываются на различных базисных представлениях, существует некое объединяющее ядро — практическая деятельность, развивающаяся на базе неспециализированных элементов каждого из подходов.
Особенности. Современный подход отличается от предшествующих тем, что преследует совсем другую цель. Он прямо направлен на целостность личности и большую независимость без расчета на то, что в случае, если консультант будет помогать в ответе неприятности, то будут достигнуты и результаты. Человек, а не неприятность ставится во главу угла. Цель — не решить отдельную проблему, а оказать помощь индивиду “вырасти” так, дабы он сам смог справляться с существующей, и с последующими проблемами, будучи уже более интегрированной личностью. Если он сможет получить достаточную целостность, дабы решить какую-то одну проблему, являясь в основном личностью свободной, важной, светло мыслящей и отлично организованной, то на этом же уровне он сможет решать и все собственные новые неприятности.
В случае, если сообщённое представляется пара туманным, возможно прояснить это положение, обозначив последовательность отличий нового подхода от ветхого. Во-первых, делается упор на рвение индивида к внутреннему росту, адаптации и здоровью. Терапия содержится не в том, дабы что-то делать для индивида, и не в том, дабы принуждать его совершить что-то с собой. Нет, ее задача — высвободить его чтобы он имел возможность нормально развиваться, преодолевать трудности и опять двигаться вперед.
Во-вторых, новый терапевтический подход уделяет больше внимания эмоциональным факторам, чувственным нюансам обстановки, нежели интеллектуальным ее нюансам. Такая позиция совсем убеждает в справедливости в далеком прошлом известного положения о том, что большая часть неприятностей приспособления не связаны с неточностями знания; знания не являются действенным причиной, потому, что они блокируются эмоциональным удовлетворением, которое появляется у индивида в связи с дезадаптацией. Мальчик, что занимается воровством, знает, что это плохо и предосудительно. Родитель, что придирается совершает выговоры либо отторгает собственного ребенка, знает, что будет осуждать за это вторых своих родителей. Ученик, что игнорирует класс, в мыслях поймёт обстоятельства этого действия. Студент, приобретающий низкие оценки, не обращая внимания на хорошие свойства, систематично проваливается на экзаменах благодаря определенного эмоционального удовлетворения, которое приносит ему данный провал. Современная терапия в большой степени направлена конкретно на мир чувств и эмоций и не пробует осуществить эмоциональную реструкуризацию индивида на базе интеллектуального подхода.
В-третьих, подобная терапия уделяет намного больше внимания настоящему, а не прошлому индивида. Наиболее значимые эмоциональные паттерны индивида, каковые употребляются для функционирования психики, те, каковые по его ощущениям требуют важного рассмотрения, обнаруживаются в уже существующих методах приспособления, а также в ситуации консультирования, так же как и в его прошлом опыте. Прошлое крайне важно с позиций исследователя, старающегося осознать развитие людской поведения. Для терапии же оно не всегда имеет значение. Исходя из этого на данный момент намного меньше внимания, чем ранее, уделяется истории для истории. Очень любопытно, что в то время, когда не используется тактика расследования “фактов” из прошлого индивида, точасто в терапевтическом контакте динамика развития личности определяется значительно лучше.
направляться упомянуть еще одну своеобразную изюминку данного подхода. Сначала очень подчеркивалось, что терапевтическое сотрудничество само по себе есть опытом роста. Во всех упомянутых выше психотерапевтических направлениях предполагалось, что индивид начинается и изменяется, его ответы становятся более адекватными уже по окончании того, как он покинул терапевтический кабинет. В современной практике терапевтический сеанс — это сам по себе опыт роста, процесс роста. Тут индивид обучается осознавать себя, осуществлять значимый для него, свободный выбор, удачно строить отношения с другим человеком уже на втором, более зрелом уровне. В каком-то смысле это, быть может, — самый ответственный нюанс обрисовываемого нами подхода. Подобное обсуждение неприятностей в чем-то подобно дискуссиям в сфере образования, в то время, когда пробуют выяснить, есть ли школьный этап подготовкой к судьбе, либо это сама жизнь. Без всякого сомнения, этот вид терапии — не подготовка трансформации, это и имеется само изменение.
Обычные стадии терапевтического процесса
Нет ничего сложнее, чем формулировка точки зрения. В случае, если все вышесказанное носило описательную форму, сейчас разрешим себе перейти конкретно к рассмотрению самого процесса терапии. Что происходит? Что изменяется на протяжении контактов? Что делает консультант? Что делает клиент? В последующих разделах мы постараемся коротко и в достаточно упрощенной форме выяснить разные этапы консультативного процесса, потому, что создатель многократно замечал, как они протекают, и проиллюстрировать их примерами из клинической практики. Не смотря на то, что разные нюансы терапии описываются раздельно и в определенном порядке, направляться выделить, что терапия — единый процесс, в котором определенные этапы смогут накладываться друг на друга и в котором все они взаимосвязаны. Они следуют примерно в том порядке, что представлен ниже.
1. Человек обращается за помощью. Разумеется, это один из самых ответственных этапов терапевтического процесса. Индивид забрал себя в руки и совершил поступок первостепенной важности. Он может отрицать независимость собственного поступка. Но в случае, если это выстраданное ответ, то оно может привести прямо к терапии. Тут кроме этого стоит упомянуть, что события, сами по себе незначительные, довольно часто помогают столь же благоприятной землёй для самопонимания, как и те, что представляются более большими. Это возможно подтвердить на примере интервью с Артуром, мальчиком, которого отправили для прохождения лечебного курса (психология “4”), благодаря чему он и был на консультации. В течение первых трех мин. первой беседы случилось следующее изменение (запись с фонографа):
К. Я не через чур отлично воображаю, как ты тут появлялся. Я имею в виду, что не знаю, внес предложение ли тебе кто-то приехать ко мне либо тебя самого что-то тревожит, и исходя из этого ты захотел, дабы тебе помогли.
С. Я говорил с мисс Дж. в школе искусств, и она внесла предложение мне пройти курс. Позже мой педагог порекомендовал мне встретиться с вами, исходя из этого я тут.
К. Другими словами ты будешь проходить курс, в силу того, что тебе дали совет.
С. М-м.
К. Исходя из этого, возможно, ты у меня и был,
С. Да.
К, Ну что ж, я желал бы кое-что разъяснить. В случае, если я могу оказать помощь тебе совладать с теми проблемами, каковые, быть может, тревожат тебя, то буду рад это сделать. Иначе, я не желаю, дабы ты полагал, что обязан приходить ко мне, что это часть твоего курса либо что-то подобное. Время от времени у человека бывают проблемы с учебой либо с чем-то вторым. Их возможно лучше проработать, в случае, если обсудить с кем-то, попытаться докопаться до сути, но я пологаю, что ответ прийти должно зависеть от самого человека. И я желаю, дабы было ясно сначала: если ты захочешь приходить ко мне, то я смогу выделить тебе определенное время — раз в неделю, и ты можешь приходить и сказать о собственных проблемах, но ты не обязан это делать. А сейчас, не знаю, — возможно, ты еще мало поведаешь о том, как ты попал на курс “4”? Я осознал, что госпожа Дж. внесла предложение тебе это.
С. Да, мне дала совет мисс Дж. Ей показалось, что мои учебные навыки не на высоте. Если бы это было не так, то это, возможно, не через чур сказывалось бы на моих оценках и на всем остальном. Исходя из этого она поразмыслила, что в случае, если я пройду данный курс, то, возможно, обучусь более действенным способам работы и смогу лучше применять собственный время, концентрироваться и без того потом.
К. Так, твоя цель — пройти курс, дабы удовлетворить мисс Дж.
С Совершенно верно. Нет, это не верно. Это необходимо чтобы я сам стал лучше.
К. Осознаю.
С. Плевать на мои учебные занятия, распределение времени и на то, как лучше сосредотачиваться.
К. М-м.
С. Я курс. Она внесла предложение это мне, а я дал согласие для моей же личной пользы.
К. Я осознаю. Так ты пришел ко мне частично по причине того, что она тебе это внесла предложение, а частично это твое собственное желание пройти через что-то подобное, поскольку так?
С. Мне казалось, что мне это необходимо, исходя из этого я дал согласие. (Смеется.)
К. Отлично, тогда меня больше интересует то, по какой причине ты пологал, что это нужно тебе, а не только мисс Дж. По какой причине ты пологал, что тебе это необходимо?
Обратите внимание, что в начале первой беседы в первых высказываниях ученика видна полная зависимость. Он не берет на себя никакой ответственности ни за прохождение курса, ни за обращение к консультанту. В то время, когда эта установка осознается им, он понемногу переходит к высказыванию, в котором ответственность уже разделяется (“Она внесла предложение мне это, а я дал согласие для моей же личной пользы”), и, наконец, берет на себя всю ответственность за собственные действия (“Мне казалось, что мне это необходимо, исходя из этого я дал согласие”). Тяжело переоценить, как это значительно для консультирования. В случае, если подразумевается, что консультант либо некое третье лицо ответственно за то, что студент был на приеме у терапевта, то чуть ли не единственными приемами тут являются советы и внушение. Но в случае, если клиент берет на себя ответственность за то, что пришел ко мне, он кроме этого принимает и ответственность за работу над собственными проблемами.
2. Обстановка оказания помощи, в большинстве случаев, выяснена. Сначала клиенту показывают , что консультант не имеет ответов, но что обстановка консультирования сама по себе снабжает клиенту возможность при помощи консультанта выработать собственное ответ его неприятности. Время от времени это происходит в достаточно неспециализированном виде, не смотря на то, что в других примерах обстановка более четко выяснена условиями конкретного случая, такими, как инициатива назначения встречи, либо ответственность за шаги, каковые нужно осуществить, либо решения, каковые необходимо выполнить.
В беседе с Артуром, которая приводилась выше, мы находим пример, в то время, когда обстановка выяснена консультантом. Он растолковывает, что на Артура не оказывается давления и что мальчик может воспользоваться обстановкой, в случае, если захочет. Разумеется, что для того чтобы обращенного к интеллекту объяснения слишком мало. Целый процесс беседы обязан всячески подкреплять эту идею , пока клиент не почувствует, что у него имеется возможность выработать нужные ответы.
Вторым примером может послужить фрагмент из первой беседы с госпожа Л. Эта дама обратилась в клинику с жалобами на собственного десятилетнего сына. По окончании двух сеансов диагностики в их взаимоотношениях была распознана определенная неприятность, и ее попросили ответить, желала бы она проработать эту проблему вместе с сыном. Она как-то нерешительно и боязливо дала согласие и в итоге пришла на первый сеанс к психологу, что должен был взять на себя роль терапевта. Вот отрывки из ее первой беседы, которая приводится на базе письменного отчета консультанта.
Отечественное время уже практически истекало, и, хотя как-то подвести беседу к заключению, я задал вопрос: “Что думает ваш супруг о ваших визитах ко мне, где с отечественной помощью вы пробуете решить кое-какие неприятности?” Она с легким смешком сообщила:
“Ну, он достаточно равнодушен к этому. Но он сообщил еще, что-то наподобие того, что не желает, дабы над ним ставили опыты либо дабы с нами обращались, как с белыми крысами”. На что я задал вопрос: “Возможно, вы также думаете, что такое допустимо?” — “Ну, я просто не знаю, чего ожидать”. И я заверил ее, что мы не будем заниматься чем-то необыкновенным либо необычным. Она будет обсуждать неприятности со мной, а Джим — с мистером А., с тем чтобы выяснить, как они оба принимают обстановку, поразмыслить об отношениях между собой и участниками их семьи и взять представление о взаимоотношениях в семье в целом. На что она ответила: “Отлично, значит, и о Марджори также; возможно, имеется что-то серьёзное, которое связано с ней. Возможно, она также замешана в этом”.
Увидьте, консультант позволяет понять, что это конкретно ее задача — создать условия, в которых смогут быть решены ее неприятности и более честно выяснены взаимоотношения в семье. Она считала, что ни в коей мере не важна за ответы. Но ее познание неприятности выразилось в том, что она решила привнести новый нюанс в обстановку — отношение с дочкой — и высказала пожелание поработать с консультантом над этим.
Еще одним примером проиллюстрируем, что довольно часто возможно выяснить, установив настоящую ответственность в самом, казалось бы, малом вопросе. На первой консультативной беседе со студентом по окончании того, как было установлено сотрудничество и раздалось пара объяснений, к концу беседы случился следующий диалог (фонограмма):
С Я думаю, возможно, в следующий раз, в то время, когда я приду к вам, что-то изменится. Возможно, тогда я буду несколько лучше знать, о чем сказать.
К. Ты бы не смог прийти в пятницу одвременно с этим?
С. Да, возможно.
К. Как сообщишь, так и будет.
С. Как я сообщу?
А. Я в любом случае тут и буду рад сделать для тебя все, что смогу.
С. Превосходно, господин, я пологаю, что приду.
К. Отлично.
За данный маленький эпизод случилось достаточно очень многое. Студент высказал в некоей степени свободное утверждение, показывая, что он собирается по крайней мере поделить ответственность за участие в следующем сеансе. Консультант поддержал его, предоставив возможность студенту самому принять решение относительно следующей встречи. Студент, ощущая, что это простая, ничего не значащая фраза, оставляет ответственность консультанту, говоря: “Да, возможно”. В то время, когда консультант позволяет понять, что обстановка консультирования в действительности в руках клиента, мы обнаруживаем откровенное удивление студента, в то время, когда он задаёт вопросы: “Как я сообщу?” Целый его тон изменяется, в то время, когда позже он твердо и решительно заявляет: “Превосходно, господин, я пологаю, что приду”. В первый раз он вправду берет ответственность на себя.
Так, при помощи слов, действий либо того и другого клиенту оказывают помощь ощутить, что сеанс консультирования абсолютно в собственности ему и он может применять шанс быть самим собой и нести ответственность за это. При с детьми слова не столь продуктивны и обстановка должна быть практически полностью выяснена с опорой на ответственность и свободу в действиях, но лежащая в базе процесса динамика, по всей видимости, во многом та же.
3. Консультант стимулирует свободное проявление эмоций, которые связаны с проблемой. В некоей степени это достигается дружеским, заинтересованным и располагающим отношением консультанта. Частично это связано с улучшением техники лечебной беседы. Мало-помалу мы обучились воздерживаться от желания подавлять беспокойства и поток враждебности, чувства вины и чувства тревожности, нерешительности и амбивалентности, каковые вольно проявляются, в случае, если удалось разрешить клиенту почувствовать, что сеанс — это вправду его время и он может применять его так, как захочет. Мне думается, что именно в этом консультанты показали максимум воображения и весьма скоро усовершенствовали собственные приемы, направленные на переживание катарсиса. Это возможно проиллюстрировать маленькими отрывками из двух бесед, одна — с матерью, госпожа Л., а вторая с ее десятилетним сыном Джимом. Оба эпизода относятся к начальным терапевтическим контактам. На первом сеансе дама полчаса с эмоцией говорит о примерах нехорошего поведения Джима. Она говорит о его ссорах с сестрой, отказе наряжаться в необходимое время, о его раздражающей манере мямлить за столом, нехорошем поведении в школе, его нежелании помогать дома и т. д. Каждое из ее высказываний является критикой в адрес мальчика. Ниже приводится маленький отрывок из последней части ее тирады (не фонографическая запись).
Я задал вопрос: “Вы как-то пробовали оказать помощь ему делать то, что от него потребовали?” “Ну, в прошедшем сезоне, — начала она, — мы отдали его в особую школу, и я старалась вознаграждать его за определенные действия и пробовала выбить из него желание делать то, что не положено, но к концу дня он все равно поступал по-своему и делал фактически все, что желал. Я оставляла его одного в помещении и игнорировала до тех пор, пока не ощущала себя легко взбешенной, готовой кричать”. Я увидел: “Быть может, время от времени вы в действительности…” И она весьма скоро проговорила: “Да, время от времени я вправду кричу вследствие этого. Я всегда думала, что достаточно терпелива с ним, но оказалось, что больше так не могу. В второй раз сестра моего мужа приехала к нам на обед, а Джим за обедом начал свистеть. Я приказала ему прекратить, но он продолжал. Наконец он прекратил. Позднее сестра мужа заявила, что она бы вышвырнула его из-за стола, если бы он свистел по окончании того, как его попросили прекратить. Но мне показалось, что ни к чему идти у нее на предлогу”. Я задал вопрос: “Вы полагаете, было бы не совсем отлично применять столь сильные средства, как те, о которых сказала ваша родственница?” Она ответила: “Да. Его манера вести себя за столом страшна. Значительно чаще он ест руками, не обращая внимания на то, что у него имеется превосходные серебряные нож, ложка и вилка. А время от времени он хватает кусок хлеба и выедает у него середину либо протыкает пальцем нарезанные куски хлеба. Вам не думается, что мальчик его возраста обязан знать, что этого запрещено?” Я ответил: “Это заставляет вас обоих — вас и вашего мужа — ощущать себя плохо”. Она ответила: “Да, само собой разумеется. А время от времени он бывает хорошим, легко золотым мальчиком. К примеру, день назад он весь день вел себя отлично и вечером сообщил отцу, что был хорошим мальчиком”.
Нужно подчернуть, что главная цель консультанта — не в коем случае не мешать такому потоку критических замечаний и враждебности. Тут мы не пробуем убедить мать, что ее сын — превосходный, в сущности обычный, мило жаждущий любви ребенок, не смотря на то, что в действительности так оно и имеется. Единственной функцией консультанта на данном этапе есть поощрение естественного проявления чувств у собеседника.
Как все это выглядит с позиций мальчика, оптимальнее возможно показать, прослушав запись проходящей одвременно с этим беседы Джима со вторым психологом. Для Джима это первый сеанс игровой терапии. Сперва он увлекается предварительной игрой, а позже лепит из глины фигурку, которую именует отцом. Игра с данной фигуркой длится довольно продолжительное время и большей частью сводится к тому, что Джим пробует поднять отца с постели, но тот сопротивляется (как возможно было додуматься, это обращенная домашняя обстановка). Джим играется обе роли различными голосами, и мы предлагаем ознакомиться со следующим фрагментом фонограммы, где роли обозначены буквами “О” (папа) и Дж., дабы было ясно, от чьего лица говорит мальчик.
О. Я желаю, дабы ты остался и помог мне.
Дж. А я и не планирую. Мне нужно кое-что сделать.
О. Ах так, тебе нужно?
Дж. Да, я желаю кое-что сделать.
О. Отлично, давай делай!
Дж. Превосходно, вот тебе! (Бьет его и сшибает голову.) Сейчас не скоро отрастет. Ух, я тебе кое-что оторву, я тебе покажу. Так. Я вынужу тебя слушаться, вот так. Ты сейчас не отправишься дремать! (Весьма маленькая пауза.) Ну скажи, что ты делал, планировал спать? Ха, ха!
О. Я не дремал.
Дж. Отлично, ты, должно быть, что-то сделал! Я уже устал от твоей наглости! Поднимайся, поднимайся, поднимайся (кричит), давай, отец, поднимайся!
Пара мгновений спустя он изображает, как словно кто-то поднимает отца на воздушное пространство для того, чтобы помучить его. Он играет .
Дж. Давайте заколдуем этого парня за то, что он держит ребенка при себе весь день. (Маленькая пауза.) Они его достали.
О. Эй, опустите меня.
Дж. Лишь по окончании того, как ты дашь обещание отпустить ребенка на весь день.
О. Нет, не дам обещание.
Дж. Превосходно, тогда тебе нужно будет болтаться на данной высоте; слушай, тебе нужно будет смириться, и ты так и сделаешь.
О. Помогите, эй, парни, я падаю. Помогите!! (Маленькая пауза, на протяжении которой он роняет фигурку, а после этого давит ее.)
Дж. Это все, парни. (Пауза.) Его нет. Он упал со скалы вместе с машиной.
Эти два отрывка позволяют понять, как глубокими смогут быть спонтанно высказываемые эмоции, если они не блокируются консультантом. Консультанту приходится делать более чем отрицательную функцию в этом ходе, которую оптимальнее разглядывать в качестве отдельного нюанса терапии.
4. Консультант выявит, принимает и проясняет эти негативные эмоции. Тут имеется одна тонкость, которую студентам в большинстве случаев не редкость тяжело осознать. В случае, если консультант обязан принять эти эмоции, он должен быть готов реагировать не на настоящее содержание того, что говорит ему клиент, а на те эмоции, каковые прячутся за этим. Эти эмоции смогут быть глубоко амбивалентными, время от времени — это чувство враждебности, время от времени — чувство неадекватности. Какими бы они ни были, консультант пытается собственными словами либо действиями создать атмосферу, в которой человек имел возможность бы понять собственные негативные эмоции и принять их как часть самого себя, вместо того дабы проецировать их на вторых либо скрывать их посредством защитных механизмов. Обычно консультант в беседе проясняет эти эмоции, не пробуя наряду с этим трактовать их обстоятельство либо оспаривать их целесообразность, — тем самым он просто признает, что они существуют и что он принимает их. Так, фразы наподобие: “Вам горько сказать об этом”, “Вы хотели бы исправить данный недочёт, но до сих пор по-настоящему еще не захотели этого”, “То. о чем вы рассказываете, звучит так, словно бы вы ощущаете себя достаточно виноватым”, в большинстве случаев, частенько видятся на сеансах подобного рода терапии и практически в любое время, если они правильно передают чувство клиента, содействуют более свободному движению индивида вперед.
Мы привели уже достаточное количество примеров того, как оказывается помощь для того чтобы рода. При с Артуром практически каждое утверждение консультанта, за исключением пространного объяснения, — это попытка вербализовать и прояснить те эмоции студента, каковые он испытывал по отношению к собственному визиту к терапевту. В первом отрывке из беседы с госпожа Л. консультант не предпринимает попытки бороться со скрытым страхом дамы, страхом, что с ней будут обращаться как “с белыми крысами”. Она сама понемногу поймёт и принимает данный ужас. Во втором отрывке, связанном с этим случаем, мы видим следующие примеры данной изюминке терапевтического процесса. Консультант принимает раздраженность матери, отсутствие надежды, отчаяние — все, без критики, без рассуждений, без чрезмерного сочувствия. Он принимает эти эмоции легко как факт, придавая им более ясную и четкую форму, нежели сама дама. Консультант, необходимо подметить, все время чутко смотрит за эмоциями и чувствами, а не за содержанием ее нескончаемых жалоб. Так, в то время, когда мать сокрушается по поводу поведения Джима за столом, мы обнаруживаем не попытку ответа в русле обеденного этикета, а внимание к эмоциям матери по этому поводу. Увидьте, но, что консультант не выходит за пределы сообщённого матерью. Это крайне важно, потому, что возможно нанести большой ущерб, продвигаясь через чур скоро, вербализуя те установки клиента, каковые тот еще не успел понять. Это ограничение позвано тем, что первым делом клиент обязан абсолютно выявить и принять эмоции и те чувства, каковые смог выразить.
5. В случае, если индивид достаточно полно выразил собственные негативные эмоции, за этим направляться очень не сильный и нерешительное проявление хороших импульсов, каковые содействуют росту индивида на протяжении терапии. Для студента, что только что приступил к изучению данного лечебного способа, нет ничего более необычного, чем идея о том, что эти хорошие чувства — один из самых четких и предсказуемых качеств во всем ходе. Чем посильнее и глубже выражение отрицательных эмоций (при условии, что они осознаются и принимаются), тем больше возможность последующего проявления хороших эмоций — любви, самоуважения, социальных импульсов, рвения к зрелости.
Это четко прослеживается в примере беседы с госпожа Л., на которую мы только что ссылались. По окончании того как ее антагонистические эмоции были полностью приняты, делается совсем неизбежным медленное продвижение в направлении хороших эмоций, каковые столь нежданно проявляются в ее утверждении: “А время от времени он бывает легко золотым мальчиком”.
Для Джима, ее сына, требуется более долгий период, перед тем как начнут появляться хорошие чувства. В течение трех сеансов (раз в неделю) он продолжал собственную агрессивную игру, мучая, избивая и убивая игрушечные фигурки сатаны и своего отца (время от времени именуемого “папой”). К концу третьего сеанса его драматизация длится и делается сном, а после этого… не сном.
“Нет, это никакой не сон. Я конкретно так и желал. Сейчас это послужит тебе предостережением (ударяет по глиняной фигурке). Сейчас это научит тебя не смеяться над собственными детьми! Мальчик проснулся и осознал, что это все сон, и заявил, что “настало время выбраться из этих снов”.
Позже Джим прекратил играться с глиной, мало побродил по помещению. Дотянувшись из кармана смятую газету, он продемонстрировал психологу фотографию и сообщил: “Чемберлен был таковой красивый, потому я вырезал его фотографию и принес ее с собой”.
Это было его первое хорошее утверждение в чей-либо адрес. Затем враждебность в случае, если и проявлялась, то весьма умеренно, и трансформациям в терапевтической обстановке приблизительно сопутствовали трансформации в домашнем кругу.
6. Консультант признает и принимает высказываемые клиентом хорошие эмоции совершенно верно равно как и отрицательные. В восприятии хороших переживаний нет ни одобрения, ни похвалы. Они рассматриваются как часть личности, не больше и не меньше, равно как и отрицательные проявления. Моральные установки не имеют отношения к данному виду терапии. Именно это принятие как зрелых, так и незрелых импульсов, агрессивных и социальных установок, позитивных проявлений и чувства вины дает индивиду возможность первый раз в жизни осознать себя таким, каков он имеется в действительности.
Ему не требуется защищаться от своих негативных эмоций. Ему не позволяют переоценить собственные хорошие эмоции. И конкретно в таковой ситуации спонтанно наступает просветление, инсайт, неожиданное познание самого себя. До тех пор до тех пор пока вам самим не представилось случая замечать, как появляется инсайт, тяжело поверить, что люди способны так светло осознавать самих себя и собственные паттерны.
7. Таковой инсайт, самопонимание и самопринятие — следующий серьёзный этап всего процесса. Он снабжает базу для предстоящего продвижения индивида к новым уровням интеграции. Искреннее высказывание студента-выпускника: “Я в действительности легко избалованное отродье, но желаю быть обычным. Я бы никому не разрешил сообщить о себе аналогичного, но это правда”. Слова мужа: “Сейчас я знаю, по какой причине испытываю такие скверные эмоции по отношению к жене, в то время, когда она болеет, даже в том случае, если я не хочу таких мыслей. В силу того, что моя мать давала предупреждение меня, в то время, когда я женился на ней, что меня постоянно будет быть обузой больная супруга”. Слова другого студента: “Я осознаю сейчас, по какой причине я ненавижу этого доктора наук — он делает мне замечания совершенно верно так же, как это делал мой папа”. Госпожа Л., та дама, о которой мы уже упоминали, произносит необычное для нее замечание о собственных взаимоотношениях с сыном по окончании того, как она уже проработала большая часть враждебных эмоций к нему и пережила последовательность хороших чувств в течении нескольких терапевтических сеансов. Вот один из отчетов консультанта.