– Да, – сообщила она, – не забываю.
– Так за что отвечает височная часть?
Врач Хеллер ответила не сходу.
– Это часть лимбической совокупности. Она руководит отечественными чувствами. Именно на этом участке мозга исследователи смогли измерить…
– Любовь?
– Видишь ли, Джейн, никто не имеет возможности научными способами измерить любовь. Но ты права, они измерили эмоции, эмоции, привязанность.
– Любовь, – повторила я.
* * *
Я приехала на вечеринку Флинна в восемь. Я ощущала себя неудобно в платье и туфлях Ло. Переступая порог, я жадно одернула подол. Две с половиной секунды я раздумывала, не развернуть ли мне назад, не возвратиться ли в мою квартиру и не переодеться ли в привычный костюм – тёмные легинсы и свитер – но Флинн мгновенно меня заметил и жестом пригласил подойти к бару на кухне. Деваться было некуда.
– Джейн! – крикнул он. – Ты все-таки сделала это!
Я улыбнулась, подошла к бару и поцеловала брата в щеку.
Он протянул мне бокал шампанского.
– Вы лишь взглянуть на нее, – вскрикнул он. – Ты выглядишь потрясающе.
– Я счастлива, что ты оценил, – сообщила я. – Честно говоря, я ощущаю себя идиоткой в этом платье. Ло вынудила меня надеть его.
– Как она поживает? – спросил Флинн.
– Отлично. Ведет прошлый образ судьбы. Сейчас у нее свидание с женатым другом, не смотря на то, что он говорит, что они с женой расстались.
Флинн поднял бровь.
– Вот как?
– А кто твоя женщина на сегодняшний вечер? – шутливо спросила я.
Флинн замешкался с ответом и взглянуть в окно собственного лофта, за которым блистали муниципальные огни, а позже мотнул головой в сторону группы молодых дам, находившихся в центре помещения.
– Что ж, удачи тебе, – радуясь, захотела я.
– Эй, тут имеется кое-кто, с кем я желал бы тебя познакомить, – сообщил Флинн.
– Не нужно, прошу тебя, – взмолилась я. – Больше никаких художников и никаких музыкантов.
Брат покачал головой.
– В действительности он журналист, только что переехал ко мне из Нью-Йорка.
– Журналист, значит? – Я отпила еще глоток шампанского и зевнула. Сэм разбудил меня в пять утра, в силу того, что ему приспичило погулять, и затем я уже не смогла уснуть.
Флинн забрал меня за руку и повел через помещение к двери, которая выходила на балкон. Собравшиеся в том месте люди курили, болтали, смеялись.
– Кэм, – позвал Флинн мужчину, находившегося в дальнем углу спиной к нам. Я видела лишь серый тёмные волосы и твидовый пиджак.
Мужик повернулся, я шагнула вперед, но тут осознала, что каблук моей ботинки застрял в железных прутьях решетки балкона.
– Думается, я застряла, – пробурчала я.
– Разрешите мне вам оказать помощь, – со хохотом внес предложение приятель моего брата.
Я вцепилась в руку Флинна, дабы не утратить равновесие. Мои щеки пылали. Я извлекла ногу из правой лодочки, увидела, что розовый лак на ногтях облупился, а приятель Флинна опустился на колено и высвободил каблук из решетки. Я сняла вторую туфлю, дабы и ее не постигла такая же участь.
Флинн улыбнулся.
– Эту проблему мы решили. А сейчас, Кэмерон, дай мне познакомить тебя с моей сестрой Джейн. Джейн, это Кэмерон Коллинз.
Мужик протянул руку.
– Приятно познакомиться, Джейн. Прошу вас, именуй меня Кэм.
Он был приблизительно моего возраста и превосходно вписывался в обстановку на вечеринке Флинна: клетчатая рубаха, облегающие штаны, лёгкая щетина и пиджак на подбородке и щеках. Но все-таки он чем-то отличался от остальных гостей. Был ли он прекраснее либо умнее, я не знала точно. Более того, я не имела возможности осознать, нравится мне это либо нет.
– Кэм только что переехал в Сиэтл из Нью-Йорка. Он обозреватель «Тайм». Пишет о медицине.
– Вот как! И какие конкретно же темы ты освещаешь? – задала вопрос я.
– В основном, я пишу о нейрофизиологии, – сообщил Кэм. – Сиэтл – это эдем для тех, кто пишет о медицине. Так как у вас тут биотехнологический центр и университет Вашингтона на озере Юнион.
Флинн взглянуть на меня, позже на Кэма.
– Моя сестра всю жизнь посещает невролога. У вас имеется кое-что общее.
Кэм с большим удивлением поднял брови, я бросила на Флинна полный досады взор, позже опять повернулась к Кэму.
– Это не так весьма интересно, – сообщила я.
– Уверен, что мне это будет весьма интересно, – ответил он.
К Флинну подошла дама, мало похожая на Ким Кардашьян, и они возвратились в квартиру.
– Значит, ты его младшая сестра? – радуясь, задал вопрос Кэм.
Я кивнула.
– Где вы с Флинном познакомились?
– Мы совместно получали образование колледже, – растолковал Кэм. – Я год отучился в университете Вашингтона, а позже перевелся в университет Нью-Йорка, дабы стать журналистом. Я жил с Флинном в одной комнате в течение одного безумного семестра.
– Уверена, что семестр конкретно таким и был, – захохотала я.
Кэм так внимательно наблюдал на меня, что я все время отводила глаза, дабы не видеться с ним взором.
– Ты не через чур похожа на брата, правильно? – задал вопрос он.
– Не знаю, – я почувствовала, как мои щеки опять запылали. – Что конкретно ты имеешь в виду?
Выражение лица Кэма смягчилось.
– Ты совсем второй, лишь и всего.
Я улыбнулась.
– Я весьма обожаю собственного брата, но не меняю мужчин как перчатки.
Он потянулся к открытой бутылке шампанского, находившейся на столике, и опять наполнил мой бокал. Я сделала пара глотков.
– А чем ты получаешь на судьбу? – спросил Кэм.
– Я флористка.
– Флористка, – хмыкнул Кэм. – Пожалуй, у меня еще не было ни одной привычной флористки.
– Моя мама до собственной смерти была владелицей цветочного магазина, – начала растолковывать я. – До нее магазин принадлежал бабушке. Он именуется «Цветочная леди» и находится на Пайк-плейс.
– «Цветочная леди», – повторил Кэм, очевидно впечатленный. – Я пару дней назад проходил мимо твоего магазина, в то время, когда направлялся в рыбный ресторан «У Бичера», дабы попытаться дандженесского краба под соусом. Пробовала?
– Да, – сообщила я. – Это блюдо можно считать эквивалентом дозы кокаина.
Кэм хмыкнул.
– Держу пари, у тебя в запасе много милых рассказов о том, что случалось в твоем магазине. К примеру, ты видишь, как нервничают приятели перед серьёзным свиданием либо перед тем, как сделать предложение. И масса второй недорогой амурной ерунды.
Я подняла одну бровь.
– Недорогая амурная ерунда, – повторила я. – Ты очевидно не романтик.
Он пожал плечами.
– Полагаю, мне ближе логический научный подход.
Я нахмурилась.
– Забудь обиду меня, само собой разумеется, но чуть ли в любви имеется что-то научное.
– Очевидно, имеется, – ответил Кэм. – Я не желаю показаться циником, но мне думается, что мы в отечественной культуре через чур много думаем о любви. Не смотря на то, что концепт в высшей степени логичный. Вы или остаетесь с кем-то, или нет.
– В твоей интерпретации все выглядит совсем уж легко.
– Так и имеется, в случае, если относиться к этому прагматично, – он улыбнулся. – А как по поводу тебя? Ты когда-нибудь была влюблена?
Я склонила голову к плечу.
– В случае, если учесть, что мы с тобой только что познакомились, то это чертовски персональный вопрос.
– Забудь обиду, ты не обязана отвечать на него, – скоро сообщил Кэм, почувствовав мою неуверенность. – Я углубился в нейрофизиологию, и вот что я оттуда вынес. Чувство влюбленности – это всего лишь химическая реакция в мозгу. Одни нейроны общаются с другими нейронами. Столкновение, искра. И вот она, любовь либо то, что мы вычисляем любовью. А позже все исчезает, так постоянно бывает. Имеется целая наука об этом. Как ни именуй это чувство – любовь либо нет, – но оно ни при каких обстоятельствах не бывает долгим. Это просто-напросто нереально. Мозг не создан чтобы поддерживать чувство опьянения, которое дает новый роман. Кроме того самые великие амурные истории сводятся в конечном счете к сковородкам и кастрюлям.
Я улыбнулась.
– К сковородкам и кастрюлям?
– Конкретно так, – стоял на своем Кэм. – Рутина в любой момент берет верх.
– В случае, если в твоих словах имеется действительно, то в них имеется и скорбь.
Он кивнул.
– В силу того, что мы желаем встретить такую любовь, которую видим в кино. Все этого желают. Но для того чтобы не бывает, а вдруг время от времени и случается, то достаточно скоро заканчивается.
Я озябла, меня пробрала дрожь, Кэм тут же снял пиджак и набросил мне на плечи.
– Ты не обязан этого делать, – сообщила я.
– Но я сделал. Ты дрожала.
– Правильно, – улыбнулась я. – Логично.
Я допила третий бокал шампанского и налила себе еще. Я ощущала себя легко и вольно.
– Пожалуй, стоит собрать еды, пока тинэйджеры все не съели, – Кэм подмигнул мне.
Я направилась следом за ним в квартиру. Флинн поймал мой взор и поманил меня к себе.
– Иди, – сообщил Кэм. – Я отыщу тебя позднее.
Я вернула ему пиджак и подошла к брату.
– О, я не желал вам мешать, – извинился он. – наверное, вы с ним поладили.
Я фыркнула.
– Я бы так не сообщила.
Я взглянула через помещение на Кэма, что уже говорил с дамой-азиаткой. У нее на голове была повязка с надписью «Радостного Нового года».
– Но он увлекательный человек, – продолжала я. – А как по поводу тебя? Какая из девушек удостоится чести поцеловать тебя в полночь?
Флинн на мгновение стал важным, позже подвел меня к окну и указал на квартиру в строении наоборот.
– Видишь окна с красными лампой и шторами на кофейном столике?
Я кивнула.
– В том месте живет дама, – Флинн потер лоб, позже понизил голос до шепота: – Джейн, я абсолютно в ее власти.
– Вы уже привычны?
Брат покачал головой.
– Нет. Я ее ежедневно. Она занимается гончарным делом, и я время от времени замечаю за тем, как она трудится. Боже, это так красиво. Ее энергия, ее сосредоточенность, перемещения ее рук…
– По какой причине ты не пригласил ее на вечеринку?
– Не знаю. Думаю, я…
– Я тебя не определю: тебе что, страшно заговорить с девушкой?
– Совершенно верно, – выдохнул Флинн. – И имеется еще кое-что. Думаю, она печалится. Не просто грустит, она в глубокой печали. Время от времени я поднимаюсь часа в три ночи, дабы выпить воды на кухне, и вижу, как она плачет, свернувшись кольцом на кушетке. Пару дней назад к ней заходил мужик, он был старше ее. Принес ей цветы. Но по тому, как она на него наблюдала, я осознал, что он каким-то образом обидел ее.
И в это мгновение в окне показалась та самая дама. В темноте мне тяжело было разглядеть ее лицо, но я увидела, как она подняла руку, как словно бы желала помахать Флинну. И он сделал то же самое. Перед моими глазами тут же показался туман, и знакомая аура затуманила мое зрение, как будто бы плотное облако. Я отвернулась и потерла глаза.
– С тобой все в порядке, Джейн?
– Да, – скоро ответила я. – Должно быть, мне что-то попало в глаз. Отправлюсь-ка я в ванную и взгляну.
– Иди в ту ванную, которая в моей спальне. В гостевую ванную выстроилась очередь.
Я кивнула, прошла через спальню Флинна, где в постели обнималась парочка. Обоим было чуть за двадцать. Они сходу сели на постели, как будто бы дети, застигнутые неожиданно родителями.
В ванной помещении я закрыла за собой дверь и прислонилась к раковине, дабы получше разглядеть глаза. Я открыла и закрыла их пара раз, позже глубоко вдохнула. направляться ли мне сообщить Флинну о том, что я видела? Поверит ли он мне? Либо это уничтожит его эмоции? Внезапно он испугается и убежит от нахлынувшего эмоции, как это уже случалось в прошлом, в то время, когда он доходил через чур близко к даме, через чур близко к любви?
Позже я поразмыслила о Колетт. В случае, если я приму ее предложение, и мне необходимо будет идентифицировать шесть различных типов любви, как я осознаю, что верно выяснила их? А вдруг я совершу ошибку?
Я возвратилась на вечеринку и налила себе еще бокал шампанского. В квартире Флинна стало еще больше народа, пары, одиночки, дамы в сверкающих блестками топах. Я болтала с двумя юношами лет двадцати пяти. Один был барабанщиком в рок-группе, второй живописцем. К одиннадцати часам свет приглушили. Зазвучала танцевальная музыка. Прилично подвыпившая женщина начала покачиваться в такт музыке, к ней присоединились ее приятели. Барабанщик нежданно забрал меня за руку и повел в центр помещения. Я опоздала опомниться, как его руки были на моей талии, и он прижал меня к себе.
– Я не через чур отлично танцую, – сообщила я, пробуя отстраниться от него, но барабанщик не отпускал меня.
– Тогда я тебя научу, – улыбнулся он.
– Но я…
Я почувствовала чью-то руку на плече, обернулась и заметила Кэма.
– Вот ты где, – сказал он и повернулся к барабанщику. – Прошу прощения, но я должен похитить у вас мою подружку. В большинстве случаев она выставляет себя на посмешище на танцполе, – Кэм кинул на меня игривый взор. – Но мы же не можем этого допустить, правда?
– О! – барабанщик быстро убрал руки с моей талии. – Прости, друг.
– Все в порядке, – улыбнулся Кэм, с уверенностью переплетая собственные пальцы с моими и уводя меня в второй финиш помещения.
– По какой причине ты это сделал? – полюбопытствовала я.
– Я поразмыслил, что ты через чур дорогая и не можешь сказать «нет», – Кэм подмигнул мне.
– Это неправда! – возразила я.
– Тогда по какой причине ты не сообщила ему «нет»?
– Я планировала…
– Вот об этом я и говорю, – с уверенностью заявил Кэм. – И позже, уже практически полночь, а мне не все равно, кого я поцелую.
– И это говорит человек, что не верит в любовь?
– Не верю. Но это не означает, что я не желаю поцеловать тебя.
– Ты нахальный тип. Знаешь об этом?
– Знаю. – Кэм смотрелся самоуверенным наглецом, а я никак не имела возможности разобраться, нравится это мне либо приводит к отвращению. – Но я прав.
Я опять поразмыслила о Флинне и той даме в квартире в доме наоборот, отыскала в памяти Элейн. Свидетельств любви становилось все больше, и я не имела возможности этого отрицать.
– А ну как я поведаю тебе одну историю, которая разобьет в прах и пух твою теорию любви?
– Я был бы заинтригован, – ответил Кэм, – но я должен согласиться, что меня тяжело в чем-то убедить.
Он был прав, и в то время, когда я посмотрела в его глаза, я осознала, что мое признание будет сродни вышедшему из-под контроля грузовому составу. Но по какой-то совсем необъяснимой причине я почувствовала, что обязана поведать ему все.
– То, что я сказала раньше о моем неврологическом заболевании – не весьма интересно, да к тому же не совсем правда. Осознаёшь, я появилась с особенными… свойствами, – сообщила я.
– Ты можешь поворачивать язык под самым невообразимым углом?
Я засмеялась.
– Нет, это… намного важнее.
– И что же это такое?
– Осознаёшь, – я набралась воздуха, – я могу видеть… любовь.
Кэм продолжительно наблюдал на меня, позже расхохотался.
– Какая же ты забавная.
– Я говорю без шуток.
– Тогда разреши мне предугадать. В то время, когда люди влюблены, у них из головы вылетают бабочки? Либо ты слышишь щебет птиц? Нет, погоди, ты, возможно, видишь, как Купидон пронзает стрелами сердца?
– Ты смеешься нужно мной, – протянула я. – Мне не нужно было ничего тебе сказать.
– Ты в действительности говоришь без шуток?
– Да, – подтвердила я. – С самого детства у меня неприятности со зрением. Я с детства посещаю невролога. Сейчас доктора стали склоняться к выводу, что у меня маленькая опухоль на зрительном нерве. И… И я кроме того не знаю, для чего я говорю все это тебе.
Я потерла глаза. Пожалуй, шампанского было выпито через чур много. Последний бокал был очевидно лишним. Но я уже позволила себе слишком много, исходя из этого решила закончить.
– Несколько дней назад, в сутки моего рождения, я взяла открытку от незнакомой дамы. Она находилась при моем рождении. Она знала о моем даре и о многом мне поведала.
– Кроме того не знаю, что и сообщить, – согласился Кэм.
Люди около нас отсчитывали хором:
– Десять, девять, восемь, семь, шесть…
Шел обратный отсчет до нового года. У меня закружилась голова, в то время, когда я почувствовала на моих губах губы Кэма. Его тело прижалось к моему. Но я не отпрянула от него. Наоборот, я как словно бы растворилась в нем. На мгновение я прекратила осознавать, где заканчивается он и начинаюсь я.
– С Новым годом, – тихо сказал он.
– С Новым годом, – ответила я.
– Ну что, ты видела либо нет?
Я недоуменно взглянуть на Кэма.
– О чем ты говоришь?
– О любви, – пояснил он. – Ты видела любовь, в то время, когда мы целовались?
– Мой дар так не работает, – постаралась растолковать я. – В моей собственной жизни все в тумане.
– Ага, – Кэм подмигнул, – это весьма комфортно.
Я подняла на него глаза и покачала головой.
– Ты так как вычисляешь все это чушью, правильно? Ты думаешь, что я тебе лгу. – Я отодвинулась от него. – Это была неточность. Все это было неточностью.
Я сорвала с головы шляпу с надписью «Радостного Нового года» – я кроме того не помнила, в то время, когда надела ее, – и, направляясь к выходу, бросила ее на диван. Ботинки я отыскала у входной двери, забрала сумочку из шкафа, позже обернулась в последний раз. Брата я нигде не заметила, исходя из этого вышла из квартиры и направилась к лифту. Больше всего на свете мне хотелось появляться дома, избавиться от этого страшного платья и лечь в постель. И дабы Сэм посапывал на полу рядом с кроватью.
Глава 7
Саннисайд-авеню
Мэри услышала звонок в дверь и с облегчением набралась воздуха. Она уже ругала себя за то, что не отменила встречу с подрядчиком. Ей столько всего необходимо было сделать до возвращения Илая. Почему-то подробности ремонта кухни полностью перестали ее тревожить. Это казалось необычным, поскольку до приезда мужа оставалось мало времени. Мэри , дабы в доме все было в порядке: кровать застелена новыми фланелевыми простынями, любимый десерт – яблочный пирог – готов к тому, дабы его поставили в духовку, ванильное мороженое ожидает собственной очереди в холодильнике. Они откроют бутылочку «Дом Периньон» 2002 года, которую она взяла в качестве подарка от клиентки два года назад. Илай непременно заметит любовь в ее глазах. Она знала, что он тоскует по данной любви. Илай поведает ей о желании и напряжённом расписании гастролей сосредоточиться на работе в студии звукозаписи. Они непременно выстроят для него домашнюю студию на заднем дворе. Мэри улыбнулась про себя и представила, как они сдвинут бокалы, Илай взглянуть на нее так, как наблюдает в большинстве случаев, – глазами, полными любви. Ей легко нужно отыскать какой-нибудь новый костюм, что-нибудь сногсшибательное. Возможно, красное платье. Илаю нравится красный цвет.
Дверной звонок зазвенел опять, и Мэри отправилась в прихожую.
– Здравствуйте, – сообщила она парню, находившемуся на пороге. – Вы, должно быть, из компании «Риджуэй Констракшн».
– Да, – ответил он с сильным итальянским выговором. На мгновение она перенеслась на много лет назад, в то время, когда жила в Риме и танцевала ночи напролет с юношами, которых кликали Дино и Джованни. – Меня кличут Лука, – сообщил мужик.
– Входите, – пригласила Мэри с ухмылкой. Он был красив спокойной неброской красотой. Большой, с резкими чертами лица, но мягкими хорошими карими глазами. – Вы, вероятнее, из Италии.
– Правильно. – Лука убрал прядь волос за правое ухо. Волосы были кудрявыми и непослушными, исходя из этого за ухом не удержались и опять упали ему на глаз. – Я живу тут два года лишь.
Нескладно выстроенная фраза позвала у Мэри ухмылку.
– Что ж, я надеюсь, вам нравится Сиэтл.
– Мне весьма нравится город, – ответил он. – В Италии я делаю шкафчики. И тут я делаю шкафчики. Я делаю то, что обожаю.
– Я также, – сообщила Мэри. – Мы принадлежим к радостному меньшинству.
Она указала на кухню.
– Я растолковала представителю компании, что сейчас я все вам покажу, но сами работы нужно будет начать через несколько дней. Видите ли, мой супруг на следующий день возвращается к себе, и мне бы хотелось, дабы у нас было время побыть наедине, пока вы не начнете все крушить. Как я осознаю, будет довольно много пыли.
– Очевидно, – скоро дал согласие Лука. – Я осознаю.
Мэри совершила его в кухню, и они оба остановились наоборот камина. В то время, когда они брали дом, Илаю не пришолся по нраву камин в кухне. «Он лишь место занимает», – сообщил он тогда. Но Мэри постоянно нравилось, что в камине потрескивают поленья, в то время, когда она готовила обед.
– У моей мамы в Италии также был камин в кухне, – сообщил Лука. – Для меня это воспоминания.
– У моей бабушки также был камин в кухне, – отыскала в памяти Мэри, – в ветхом фермерском доме в Скэгит-Вэлли. В дождливые вёсны и холодные зимы в нем в любой момент горел пламя. Нам с сестрой нравилось сидеть у огня и греться, пока бабушка готовила еду.
Лука опустил собственную сумку на кухонный стол и вытащил чертежи новой кухни.
– Тут, должно быть, неточность, – удивился он. – На этом замысле нет никакого камина.
Мэри кивнула.
– Мой супруг желает убрать его.
Она услышала себя со стороны. Ее голос звучал так, как будто бы она пробовала убедить саму себя.
– Около данной стенки мы желаем поставить громадный холодильник, – растолковала Мэри. – К сожалению, места для ветхого камина не достаточно.
Лука кивнул. В кармане Мэри зазвонил сотовый телефон.
– Прошу прощения. Это мой супруг звонит из Нью-Йорка. Я обязана ответить.
– Все в порядке. – Лука опять принялся изучать чертежи.
Мэри вышла в гостиную.
– Здравствуй, Илай!
– Здравствуй, красотка! – услышала она в ответ. Ей нравилось такое обращение.
– Я так по тебе скучаю, – сообщила Мэри. – Не могу дождаться завтрашнего дня, в то время, когда мы наконец увидимся.
В трубке воцарилась тишина, и Мэри кроме того поразмыслила, что звонок сорвался.
– по поводу на следующий день, – сказал Илай. – Мне нужно будет задержаться тут еще на пара недель. Билеты на все концерты были распроданы, исходя из этого мой менеджер желает, дабы я остался и, быть может, кроме того еще раз проехался с концертами по Восточному побережью.
– Но я… Я считала, что ты возвращаешься к себе на следующий день, – у Мэри задрожал голос. – Я так по тебе скучаю. Эта разлука убивает меня…
– Я знаю, красотка, знаю. И затем турне я непременно возвращусь к себе. Нам понадобятся эти деньги на ремонт кухни и все такое другое.
Мэри отыскала в памяти о Луке, оставшемся в кухне и изучавшем чертежи, каковые она имела возможность бы кинуть в камин и сжечь, ни 60 секунд не пожалев об этом.
– Отлично, – ответила она практически машинально.
– Благодарю за познание, – сообщил Илай. – Я тебе позвоню еще?
– Само собой разумеется.
Ошеломленная Мэри еще долго стояла в гостиной. По ее щеке скатилась одинокая слеза, в то время, когда она взглянуть на каминную полку, на которой стояла их с Илаем свадебная фотография в рамке. Услышав за спиной шаги, она обернулась. Лука стоял у входа в гостиную. Мэри практически забыла о его присутствии.
– Прошу прощения. Я вам помешал?
Тыльной стороной руки она смахнула со щеки слезу.
– С вами все в порядке? – задал вопрос Лука, подходя к ней. Он с тревогой наблюдал на Мэри, а она обратила внимание на шрам под его правым глазом.
– Да, – скоро ответила она, – со мной все в порядке.
– Присядьте, – дал совет он.
Мэри кивнула.
– По какой причине вы плакать?
Еще одна слеза покатилась по ее щеке, но В этом случае Мэри не пробовала ее скрыть.
– Мой супруг не приедет на следующий день.
Лука кивнул, как словно бы осознал. Но он не осознавал. Данный мир был через чур сложен для его понимания. Вот дама, прекрасная дама, а мужа нет рядом. Невеста Луки поступила совершенно верно так же четыре года назад. Она вошла в кафе в светло-голубом платье, сказала, что обожает другого, и разбила ему сердце. И сердце Луки болело до сих пор.
Он ничего не сообщил хозяйке дома. Не было слов, каковые имели возможность бы ее утешить. Но кроме того если бы такие слова существовали, он не имел возможность составить из них фразу, которую эта дама осознала бы. Лука не имел возможности сообщить ей ничего для того чтобы, что имело бы для нее значение. Исходя из этого он просто сел рядом с ней на диван и внес предложение ей то единственное, что имел возможность дать: собственный присутствие. Тикали часы на стене. О замыслах переделки кухни они поболтают позднее.
– Простите меня. – Мэри скоро поднялась. – Вы, возможно, приняли меня за лунатика.
– За лунатика? – недоуменно переспросил итальянец.
Она улыбнулась.
– За безумного.
Лука улыбнулся.
– Вы не безумный, нет.
– Что ж. – Мэри потянулась к коробочке с бумажными носовыми платками, находившейся на придиванном столике. – Возможно, вы сможете зайти на следующий день? К тому времени я соберусь с силами.
– Само собой разумеется, – кивнул Лука. – на следующий день.
Это слово еще долго отдавалось эхом в ушах Мэри по окончании того, как Лука ушел. на следующий день. на следующий день. на следующий день. Неприятность заключалась в том, что в голосе Илая по телефону она услышала сомнения, колебания. Когда-то завтрашний сутки казался Мэри сияющим, но сейчас ей приходилось всматриваться в темноту, дабы что-то рассмотреть.
Глава 8
Февраля 2013 года
Чёрные, низкие, набухшие дождем облака нависли над Пайк-плейс. Небольшая морось освежала мое лицо. Я зашла в пекарню, дабы поздороваться с Элейн и приобрести круассан с шоколадом.
– Здравствуй, дорогая, – поздоровалась она из-за прилавка. Ее глаза казались чуть более усталыми, чем в большинстве случаев. Под ними залегли тёмные тени. Элейн заметно похудела, она утратила не меньше пяти фунтов. Я заволновалась, не заболела ли она.
– Помни имеется, – с ухмылкой сообщила я. – Людям не нравятся костлявые пекари.
Элейн принужденно улыбнулась и исправила волосы, собранные в конский хвост.
– Сейчас у меня что-то совсем нет аппетита. – Она на долгое время замолчала, позже взглянуть на меня, покачала головой и заговорила опять:
– Не смотря на то, что имеется кое-что, о чем я бы желала поболтать, – моя подруга указала на угловой столик. – Можешь посидеть со мной минутку?
– Само собой разумеется, – дала согласие я. Элейн забрала два круассана с шоколадом, и я прошла следом за ней к столику. Помещение пекарни было украшено розовыми и красными сердечками, и я отыскала в памяти, что Сутки Святого Валентина наступит через несколько дней.
Мы сели, Элейн набралась воздуха.
– У меня такое чувство, что я через чур продолжительно пребывала в спячке.
– Ты о чем? Что еще за спячка? – удивилась я.
– Осознаёшь… – моя подруга как словно бы подбирала слова. – Время от времени мы по судьбе, и все. Забираем вещи из химчистки. Ходим к детям на соревнования, ставим новую коробочку с бумажными носовыми платками на прикроватный столик. Мы повторяем эти действия опять и опять.
Из глаза Элейн капнула слезинка.
– Джейн, я так в далеком прошлом все это делаю. Я как словно бы прекратила ощущать. Жила на первый взгляд радостной судьбой, но по-настоящему в ней не находилась. Я ничего не чувствовала. Пребывала в спячке. А позже… – она замолчала, дабы стереть слезы, – что-то пробудило меня от сна. И мне стало страшно, Джейн.
Я дотянулась до ее руки и прочно сжала.
– Элейн, ты можешь поболтать об этом со мной. Не молчи.
Она кивнула, но тут вошел Мэтью.
– Здравствуй, сладкая парочка, – радостно поздоровался он. – Джейн, я именно планировал зайти к тебе.
Мэтью обнял Элейн за плечи и легко сжал.
– Я желал заказать у тебя для моей красавицы-жены две дюжины роз.
Элейн вынудила себя улыбнуться, и я осознала: Мэтью ничего не знал о том, что она планировала мне сообщить.
– Видишь ли, в чем дело, Джейн, – продолжал мужик, легко массируя плечи жены, – в то время, когда люди так продолжительно женаты, как мы, ненужно чем-то удивлять друг друга.
Я улыбнулась, но увидела, что на глаза Элейн опять навернулись слезы.
– Мне пора заняться делами, – со вздохом сообщила она, беря себя в руки. – У нас полно заказов ко Дню Святого Валентина.
Мы обе подняли глаза, в то время, когда звякнул колокольчик у двери, и в проеме показалось привычное лицо.
– Мэри! – вскрикнула я и помахала ей рукой.
– О, привет! – она с ухмылкой поздоровалась с нами.
– Ты же не забываешь мою подругу Элейн и ее мужа Мэтью, правда?
– Очевидно, – захохотала Мэри. – Обязана тебе согласиться, Элейн, что я подсела на твои мини-кексы с шоколадным донышком.
Элейн улыбнулась.
– Забавно, что ты об этом сообщила. Я этим утром говорила с дамой. Она на тридцать девятой семь дней беременности. Так вот она сообщила мне, что съедала таковой кекс ежедневно на протяжении всего третьего триместра. А она дистрофичная, как доска, бережет фигуру.
Мэри взглянула сперва на меня, позже на Элейн и понимающе улыбнулась.
– Минутку, – вмешалась я. – Мэри, ты же не…
– Беременна? – Она вся светилась, но в глазах плескалась скорбь. – Нет, это нереально. Но Илай обязан приехать в следующем месяце и остаться на некое время. Так что, кто знает…
Элейн ушла за прилавок и возвратилась с маленькой коробкой мини-кексов.
– На успех, – сообщила она. – Входи в любое время. Мы сумеем накормить будущего малыша нужным числом масла и сахара.
Мэри обширно улыбнулась и поднялась, дабы уйти.
– Благодарю.
– Джейн, – обратилась ко мне Элейн, заново завязывая тесемки фартука, – давай встретимся позднее.
– Непременно, – ответила я, видясь с ней взором. Я отыскала в памяти, как видела то, что соединило ее с Чарльзом, их новым соседом, которого они пригласили отпраздновать с ними Рождество.
Мэтью взглянул, как его супруга проскользнула за прилавок, позже повернулся ко мне.
– Ты не будешь против, в случае, если я провожу тебя до магазина и закажу для Элейн розы?
– Нет, само собой разумеется, – ответила я, и мы совместно направились к двери. Улица встретила нас холодным прозрачным воздухом, на рынке было множество народу. Я поделилась с Мэтью собственными страхами по поводу Илая, что месяцами не бывает дома.