Перед тем как приступить к яркому освещению заданной тематики, нужно вычленить из текста вопроса главные понятия. Ими направляться признать понятия эпоха ренесанса, гуманизм, Реформация.
Потому, что философия Восстановления будет рассматриваться мной ниже, на данном этапе я ограничусь только определением темпоральных границ данной эры в целом. Не смотря на то, что по поводу заявленного вопроса существуют разногласия, касающиеся конкретных дат, послуживших бы четкими «водоразделом», большая часть историков все же уверены в том, что разглядывая эра продолжалась с XIII по XVI вв.
Гуманизм традиционно понимается, как публично-философское перемещение, разглядывавшее человека, его личность, свободу и активную, созидающую деятельность как критерий оценки и высшую ценность публичных университетов. В этом смысле данное явление идеально соотносится с философией антропоцентризма, и может принимать во внимание ее синонимом. В будущем описание концепций и эпохи Возрождения, предложенных ее мыслителями, будет преломляться конкретно с позиций соотношения разных реалий Ренессанса с его основной сокровищем – человеком.
Представляется разумным, начать с описания гуманистических идей Восстановления, как целостного явления. Необходимо подчеркнуть, что их начало происходит еще из древней философии, кроме этого обращенной к человеку. Два этих периода объединяют такие неприятности как отстаивание творческой самостоятельности индивида, его преимущества, прав на счастье и земные радости. Эта направленность, столь хорошая от прошедшей в течении предшествующих столетий, без сомнений, не имела возможности не поменять и сам предмет философии: сейчас эта наука занималась проблемами его предназначения и человека, она прекратила быть служанкой богословия. Наряду с этим нельзя исключать и влияние Средневековой философии на Ренессанс. Само собой разумеется, влияние это было менее очевидным с позиций конкретно гуманизма (тут, напротив, случился резкий отказ от аскетичности, пропогандировавшейся средневековыми схоластами), но, к примеру, идеи добра и зла (ими шепетильно занимался Августин Блаженный) остались столь же популярными и нашли собственную базу в изысканиях многих философов-теологов. Говоря о правилах, выработанных уже конкретно идеологами Восстановления, стоит перечислить хотя бы следующие из них: широкое, неспециализированное и свободное чувство человечности, освобождение разума от непреклонных и незыблемых догм (человек Восстановления уже поверил в себя: он способен познавать мир посредством собственных опыта и – собственных преимуществ разума), необходимость свободного и гармоничного развития (материальная природа человека интересовала мыслителей Восстановления не меньше, чем его духовные качества), признание последовательности индивидуалистических сокровищ (к примеру, достижение при жизни личных благ и счастья), автономия индивида по отношению к публичной среде, необходимость самоутверждения, идеализация свободы воли, требовательное отношение к формированию человеком собственной склонности к добру, превознесение моральных и интеллектуальных сил человека, необходимость осмысления мира через осмысление человека. Отдельное место в философии Восстановления занимало веры и разграничение знания. В случае, если знание считалось дешёвым рациональному обоснованию, то вера оставалась необыкновенной прерогативой религиозного откровения. Не обращая внимания на то, что мыслители того времени были очень религиозными, конкретно знанию они придавали большее значение. Быть может, поэтому философами Ренессанса было создано собственное, довольно независимое познание добродетели, основанное на познании?естественных условий судьбы человека. Добродетель Восстановления утверждает любовь и?оптимистическое отношение к судьбе, скромность и умеренность,?рвение к духовному обогащению и трудовой деятельности, она несовместима с жестокостью, злом и?страхом, аскетизмом и религиозной нетерпимостью.
Разглядев философию Восстановления в целом, представляется нужным обратиться к конкретным представителям этого периода. Одним из самых известный мыслителей этого времени можно считать М. Монтеня. Будучи мастером психотерапевтического анализа людской души, этот философ идеализировал «естественное состояние человечества», полагая (в соответствии с неспециализированной тенденцией идеализации человека), что радостная судьба и только высокие нравственные устои обусловлены отсутствием сословного и имущественного неравенства. В продолжение данной мысли он сказал о необходимости утверждения естественного равенства людей, в чем, как ни необычно, следовал традиции средневековой философии. Не обращая внимания на это, М. Монтень все же оставался человеком собственного времени. Это в частности подтверждает его концепция верного воспитания, основанная в отличие от убеждений схоластов, на этике, а не теологии. Главными отличительными изюминками данной концепции направляться признать следующие нюансы: светскость образования, относительная свобода ученика от всяческой регламентации, работа не только над совестью, но и над разумом, внушение примата дел над словами, привитие трудолюбия, особенный вес гуманитарных дисциплин, необходимость объективного познания естественных закономерностей природы. Одной из самых «радикально-возрожденческих» идей М. Монтеня можно считать предложение применять скептицизм в качестве способа изучения религиозных догм. Вниманием не следует обходить и другого философа Восстановления – Пико делла Мирандола. Этот мыслитель поднял идею антропоцентризма на новый уровень. Основывая собственные рассуждения на наличии у человека свободы выбора, он утверждал, что люди «космически не закреплены», соответственно, находятся в срединном положении между миром земным и божественным (продолжение идей неоплатонизма). Человек, по П. делла Мирандолле – это соединительная сообщение природы, соответственно, тот, кто познает себя, познает в себе все. В случае, если же говорить о концепции этого философа в целом, то громаднейшее значение для него постоянно играла мысль творческой самостоятельности индивида. Поэтому показательна следующая его цитата: «… ты сам обязан, в соответствии с твоей воли и твоей чести, быть своим собственным живописцем и создать себя из характерного тебе материала. Ты свободен спуститься на самую нижнюю ступень животности. Но ты можешь и встать к высшим сферам божественного. Ты можешь быть тем, чем желаешь». Следующим философом, к которому я обращусь, будет Н. Кузанский. самая интересной его идеей применительно к гуманизму направляться признать тезис о всесильности людской ума: мыслитель думал, что «человек через его ум уподобляется Всевышнему». В неспециализированную картину философского учения разглядываемого мыслителя вписываются и его рассуждения о человеке, как о микрокосмосе (явное подражание древним учениям). Пара выделяется из неспециализированного последовательности Я. Беме. Этот мыслитель не исчерпывался восхвалением человека – в собственном учении Я. Беме пробовал отыскать разгадку появления в человеке злого начала. Показательны его идеи, радикально контрастирующие с аскетизмом. Так, философ, признавая опасность влечений, как что-то талантливого отвести от праведного пути, все же сказал о том, что ни при каких обстоятельствах не отказался бы от них, потому, что конкретно они делают человека человеком. направляться еще раз обратить внимание на то, что наряду с этим он не отказывался от веры. Так, Я. Беме думал, что лишь молитвой человек и искренней верой может спасти собственную душу. Философом Восстановления направляться признавать и Дж. Бруно. Последний, утверждая «смелый энтузиазм» людского рода и тем самым следуя традиции П. делла Мирандоллы, уподоблял человека Всевышнему. Из последовательности пара обособленных мыслителей, занимавшихся объяснением социальных взаимоотношений, возможно выделить Н. Маккиавелли. Философии антропоцентризма соответствовали такие его идеи, как провозглашение зависимости политического успеха от личных свойств, а не социального положения, возвышение людской активности.
направляться сообщить несколько слов и о влиянии принципа гуманизма, как неотьемлимой части философии Восстановления, на философию Нового времени. Самым очевидным в этом случае направляться признать тот факт, что характерное антропоцентризму восхваление человека вселило в него уверенность: сопоставив себя с природой (довольно которой мыслители Ренессанса были намного более скромны в выражениях), человек осознал либо по крайней мере сделал вывод, что он лучше природы, соответственно, может поменять ее для собственного удобства (к слову, в самой данной потребности человека также в определенной степени виновато Восстановление, потому, что конкретно в течение этого периода прижизненное счастье внезапно начало считаться чем-то естественным). Из данной предпосылки и появилась определяющая для Нового времени максима господства человека над природой (весьма интересно подметить, что сама традиция Восстановления наряду с этим провозглашала природы сосуществования и необходимость человека, но к этому, в отличие от прошлого тезиса, никто не прислушался). Сложно предположить возможность для того чтобы развития событий, если бы человек все еще вычислял себя полностью посвященным Всевышнему. Несомненным результатом Восстановления направляться признать да и то, что по окончании отхода от схоластики, люди были вынуждены искать новый метод получения информации, которым стало познание при помощи разума и опыта. Последний способ стал так распространен среди ученых (наряду с этим всех наук), что сам стал одним из определяющих показателей Нового времени – времени человека рационального.
Сейчас, мы, наконец, можем обратиться к рассмотрению Реформации. Перед тем как перейти к философской части ответа, направляться определиться с самой сущностью этого явления. Реформация – это замечательное религиозное перемещение, направленное на организации и реформирование учения христианской церкви, которое, появившись в Германии в начале XVI в., скоро распространилось на большой части Европы и стало причиной отделению от католичества новой формы христианства – протестантизма. Его, а вдруг быть правильнее, познание в нем неприятности спасения я и буду разбирать в последующем ответе.
Говоря о протестантизме, первым делом направляться отметить то, что он не един. Протестантизм, как но и многие другие религии, имеет несколько громадных и малых «фракций», сущностно либо формально отличающихся друг от друга. Основателями этих «фракций» были деятели времен Реформации, и конкретно о их понимании спасения направляться поведать.
М. Лютер есть основоположником не только лютеранства, но и протестантизма в целом. Его в сущности можно считать и «отцом Реформации». Собственный учение мыслитель выстроил на базе Послания к Римлянам апостола Павла. Конкретно из этого произведения было выведена основная максима М. Лютера – спасение и оправдание верой без помощи хороших дел. направляться наряду с этим подчернуть, что философ Реформации вкладывал в слова апостола Павла что-то большее, чем в них вправду содержится. Так, не смотря на то, что святой и сказал о том, что спасение человека имеется полностью воздействие Всевышнего, а вера – первый ход в этом ходе, он все же (по крайней мере в католическом понимании его слов) подразумевал активность данной веры в противовес ее пассивности у М. Лютера. У апостола Павла оправдание верой в Христа свидетельствует, что в людской душе случилось изменение, людская воля посредством божественной благодати купила свойство желать хороша и творить его, а потому продвигаться по пути праведности при помощи хороших дел (тут стоит пояснить потребление слов «божественная благодать»: дело в том, что в христианстве считается, что человек в следствии грехопадения Адама потерял шанса творить добро а также хотеть этого, а исходя из этого возвращение к нему данной способности остается необыкновенной прерогативой Всевышнего). Увлекательным представляется обоснование М. Лютером собственной идеи. Его мыслитель кроме этого основывает на концепции Павла, сейчас – на концепции внутреннего и внешнего человека. Развивая эту идею, М. Лютер приходит к выводу, что внутренний человек оживает лишь в вере, будучи соединен с Христом. Такое положение дел философ трактует, как освобождение человека от земных цепей, поскольку для обретения праведности ему необходимо лишь одно: святое слово Всевышнего, благовестие Христа. Процесс «обретения праведности» выглядит у М. Лютера приблизительно следующим образом. Сперва, душа приносит собственные грехи. После этого, с ней видится Христос. При нем находятся и все его нескончаемые заслуги. Их Христос частично передает душе. Последняя же ввиду этого абсолютно освобождается от грехов. Так, внутренний человек, благодаря вменению заслуг Христа душе, утверждается в собственной праведности в очах Всевышнего (происходит его спасение). Как видно из вышеприведенного механизма, фигура внешнего (земного) человека теряет у М. Лютера всяческое значение. Наряду с этим все же не следует думать, что философ разрешает людям выполнять в материальном мире каждые вседозволенности. Наоборот, М. Лютер показывает, что внешний человек, живущий в материальном мире и принадлежащий к людской сообществу, связан строгим обязательством творить хорошие дела, причем не по причине того, что он может вывести из них какую-нибудь заслугу, которую возможно вменить внутреннему человеку, но по причине того, что он обязан содействовать росту и улучшению судьбы сообщества. Иначе говоря обязанность творить хорошие дела все же остается, но выполнение ее, по М. Лютеру, ничего не гарантирует, потому, что для допуска в Эдем внешний человек совсем равнодушен. Только пассивная роль, которая отводится человеку в ходе спасения, привела Лютера и к более твёрдому пониманию предопределения. С его точки зрения, Всевышний изначально знает, кого он спасет, и не смотря на то, что кое-какие индивиды изначально лишаются для того чтобы шанса, мы не можем вычислять это несправедливым либо нелогичным: такие понятия к Всевышнему легко неприменимы. Увлекательным образом повлияло познание М. Лютером спасения на организацию создаваемой им церкви. Так, конкретно с этим фактом связаны непризнание в протестантизме официального толкования Библии (М. Лютер думал, что личное суждение каждого верующего христианина есть свободным благодаря его единению с Христом через веру), отсутствие университета священства в его классическом понимании (М. Лютер думал, что любой христианин делается священником через собственную веру), отрицание одного из трех основных таинств (М. Лютер думал, что покаяние представляет собой внешний символ прощения, уже взятого благодаря вере и благодаря вменению заслуг Христа, соответственно, какой-либо практический суть в нем отпадал совсем).
Кроме Лютера возможно выделить и иных философов Реформации. Ими стоит признать Ф. Меланхтона, У. Цвингли, Ж. Кальвина. Однако, в данной работе освещение их учений не весьма уместно. Это разъясняется тем, что в ней я разглядываю первым делом взоры философов-реформаторов на проблему спасения. В этом же вопросе все приведенные мной личности были полностью согласны с М. Лютером, а исходя из этого, вместо предстоящего разделения, я бы предпочел закончить работу соединением, то есть приведением неспециализированных постулатов протестантизма либо иначе говоря философии времен Реформации: 1) учение об оправдании лишь верой (sola fide), независимо от совершения хороших дел и любых внешних священнодействий; 2) принцип sola scriptura: Писание содержит Слово Всевышнего, которое обращается конкретно к совести и душе христианина и есть высшим авторитетом в вопросах церковного богослужения и веры, независимо от церковного Предания и любой церковной иерархии; 3) учение, в соответствии с которому церковь, которая образует мистическое тело Христа, представляет собой невидимое сообщество избранных христиан, предопределенных к спасению.
Билет 9. Истоки мышления эры Нового времени. Обоснование науки в философии Ф. Бэкона и Р. Декарта.
Истоки поделим на две группы: философские и социальные.
Начнем со первых.
Часто философию Нового и философию Средневековья времени принято жестко разделять. Но это не совсем корректно.
К примеру, учение о народном суверенитете возможно отыскать в работах Фр. Суареса, неосхоластика.
Кроме этого и учение о правах человека не вступает в полной несоответствие с религиозной философией. К примеру, в Декларации Независимости США права человека (концепция непременно Нового времени) считаются дарованными человеку Всевышним.
Фактически, направляться подчернуть, что в философии Нового времени концепт Всевышнего так же, как и прежде занимает большое место. Что, но, никак неудивительно , в случае, если учитывать, что многие из философов Нового времени приобретали религиозное образование (Р. Декарт, Б. Спиноза).
Так, представляется, что главные обстоятельства специфики философии Нового времени нужно искать в социально-экономических предпосылках.
Новое время — период, в рамках которого в Европе происходил переход от феодальной раздробленности к формированию единых стран. Это было по сути нужной предпосылкой для создания учения о суверенитете (Ж. Боден, Г. Гроций).
Кроме этого сейчас происходят первые буржуазные революции. Поэтому неизбежно появляются (не смотря на то, что и позднее остальных проявлений Нового времени) философско-этические концепции, оправдывающие права человека первого поколения (Дж. Локк, Т. Гоббс).
Наконец направляться подчернуть, что период Нового времени был сам по себе периодом широкого роста производительных сил, что не имело возможности не повлечь за собой необходимость объяснения этого, что уже, со своей стороны, повлекло появление первых учений о научном способе.
Сейчас, фактически, о науке.
Главные произведения по данной проблематике: О преумножении и достоинстве наук и Новый органон (в совокупности «Великое восстановление наук»).
По окончании ухода из высших эшелонов власти Бэкон посвятил себя оправданию науки. Первое, что необходимо подчеркнуть в философии Бэкона, это его большой вклад собственной эмпирической философией в борьбу с оторванной от практики схоластикой. Он отмечает, что предшествующее знание «в практической части безуспешно, полно нерешенных вопросов». Он считает, что для адекватного познания требуется очистить разум от предубеждений, от четырех призраков (рода, пещеры, театра и рынка). Фактически, в рамки призрака рынка Бэкон помещает, к примеру, обоснование и создание огромного количества фикций. Вместо этого Бэкон предлагает руководствоваться опытом и индуктивным методом.
Кроме этого объяснению сокровища науки Бэкон посвящает работу «Новая Атлантида». Он, во-первых, в противопоставление средневековому аскетизму говорит о том, что в рвении к достатку нет ничего порочного. А во-вторых, показывает, что одним из основных способов повышения достатка есть конкретно развитие науки.
Что касается Рене Декарта, то направляться подчернуть, что в его работы конкретно на обоснование науки, ее ценности не направлены. И по большому счету он науку не обосновывает. Имеется лишь положения о том, что «философии и идеи науки,, в соответствии с Декарту, должны быть объединены в нерасторжимую целостность. Значительно легче и действеннее изучать сходу все науки. Их единство мыслитель уподобляет замечательному древу, корни которого — метафизика, ствол — физика, а ветви — механика, медицина, этика. Метафизика (либо первая философия) имеется фундамент систематического познания; этикой оно увенчивается.»
Плюс исходит из того, что на эмоции нельзя полагаться, потому, что запрещено определить не есть ли что-то иллюзией. Исходя из этого лишь разум.
Работы: «Рассуждение о способе»,«Размышления о первой философии», «Первоначала философии»
Билет 10.
«Неспециализированный план критической философии И. Канта. Главные задачи критики познания.»
В середине XVIII века в Германии формируется достаточно важная база для философских изучений, заложенная ещё Г. популяризатором и Лейбницем его идей направляться. Вольфом. Сложившаяся в тот момент в отвлечённых германских университетах питательная среда для научных изысканий стала причиной появлению титанической фигуры И. Канта, один из самых выдающихся философов новейшего времени, фактически, труды которого, и дали толчок к появлению школы германской хорошей философии.
Преподавая в Кёнигсбергском университете, Кант приблизительно к 1770 году отходит от естественно-научных изучений – в рамках которых он, например, выдвинул уникальную идею происхождения Нашей системы из огромной газовой туманности – и переходит к изучению метафизических, общефилософских неприятностей. Так, базисные предпосылки общефилософских рассуждений Канта о познании видим уже в его диссертации , защищённой в 1770 г. Результатом соответствующей научной работы стало появление совокупности критической философии, отражённой первым делом в наиболее значимых трудах Канта – «Критике чистого разума», «Критике практического разума», «Критике свойства суждения».
Главной целью новой философской совокупности стал отход от «догматизма», свойственного, согласно точки зрения Канта, односторонней рационалистической метафизике от Декарта до Лейбница. Кант утверждал, что «догматические» философы ставят неприятности и разрешают их, опираясь на методы и принципы чистого разума, допустимость применения которых неочевидна, и неясен кроме того источник их происхождения. Согласно точки зрения великого философа первоочерёдной задачей философии, кроме того до изучения онтологических неприятностей, должно являться изучение возможностей людской познания и установление его границ, т.е. разрешение вопросов гносеологии. Соответственно, для успешного разрешения указанной задачи Кант берёт на вооружение способ критического философствования, заключающийся в изучении возможностей приёмов и человеческого разума, благодаря которым он приобретает данные об окружающем мире.
В рамках выдвинутой совокупности центральной идеей есть агностицизм, т.е., фактически, критическое восприятие окружающего мира. В базу для того чтобы подхода положен очевидный тезис о том, что мы можем познавать мир не так, каким он есть в действительности, а лишь так, как он нам есть. И вправду, окружающие нас предметы мы постигаем в рамках восприятия органами эмоций, каковые, во-первых, далеко не всегда дают точную картину внешнего мира (миражи, прочие искажения и иллюзии людской восприятия тому свидетельство), а, во-вторых, отечественные познавательные возможности при применении данного инструментария серьёзно ограничены – к примеру, мы можем заметить стол, но не те атомы, из которых он состоит. Соответственно, всё то, что мы не принимаем при помощи отечественной сенсорной совокупности, мы можем лишь предполагать с той либо другой степенью возможности. Принципиально важно, но, подчернуть, что агностицизм Канта не полон – он предполагает возможность познания мира (пускай и только частично) при помощи органов эмоций, но к тому же, согласно точки зрения Канта, это не единственный метод познания мира – так, применяя естественно-научные способы, применяя априорное знание, данное человеку, последний может приобретать точное знание, которое нереально взять при помощи органов эмоций – так, к примеру, мы выяснили, что молния воображает собою электрические разряды, а ток – это поток электронов, не смотря на то, что замечать соответствующие явления при помощи имеющегося у человека естественного инструментария нереально.
Поэтому направляться различать «вещи в себе» — ноумены, предметы внешнего мира, эти совсем объективно, постигнуть каковые человек не имеет возможности; полученная информация о предметах внешнего мира человеком же образовывает феномены, т.е. явления «вещей в себе» людской сознанию, каковые в ходе постижения их человеком частично искажаются, а частично остаются неизведанными человеком.
Соответственно, по Канту, гносеологический аппарат человека – главной объект изучения критической философии – имеет достаточно сложную структуру. Как было увидено ранее, человек в рамках постижения мира не ограничен лишь той информацией, которую он приобретает от органов эмоций, количество познанного им намного шире, что связано с существованием априорных трансцедентальной апперцепции и категорий. Коротко изобразим стадии познания человеком окружающего мира. Эмпирически постигая «вещи в себе», человек получает апостериорное знание, т.е. знание, вытекающее из опыта. Но полученное эмпирическое знание может анализироваться и связываться между собою при помощи категорий, чисто логических форм, характеризующих лишь чистое мышление как таковое. Эти категории даны человеку вне опыта, т.е. априорно, и применяя их, человек может осуществлять синтез рассудка и эмпирического знания (т.е. совокупности категорий), приобретая в итоге новое – в частности, научное – знание, которое может содержать в т.ч. и сведения, взять каковые, применяя лишь органы эмоций, нереально. Одной из наиболее значимых логических категорий есть причинность, содержащая в себе априорные правила мышления, служащими орудиями для обработки чувственного материала. В «Критерии чистого разума» Кант сооружает особенную таблицу этих категорий. Их всего 12, что соответствует числу видов суждений по классической классификации суждений в формальной логике. Это категория единства, множества, всеобщности, действительности, отрицания, ограничения, принадлежности, причинности, общения, возможности, существования, необходимости. Помимо этого, существуют идеи пространства и времени, эти человеку прежде восприятия, формы чувственности, владение которыми лишь и даёт человеку предпосылки для интеллектуальной деятельности. Принципиально важно учитывать, что априорность знания в критической философии не свидетельствует врождённого понимания человеком соответствующих «внеопытных» категорий, они усваиваются человеком в ходе его социализации из существующей структуры публичных взаимоотношений – так как совсем справедливо утверждение, что человек, вежливый волками, никакого априорного знания иметь не будет. Объединяет же апостериорное знание, связи и априорные категории между ними воображение, которое создаёт из всего этого во многом противоречивого и бессвязного комплекта информации цельный духовный конструкт, условно говоря – всю картину мира, мировоззрение человека.
Так или иначе, степень познания человеком «вещей в себе», пускай кроме того и с расширением дешёвого человеку знания при помощи применения априорных категорий, из-за которого допустимо получение синтетического знания из информации эмпирического происхождения, ограничена. Пробуя выйти за пределы данного человеку априорного знания, стремясь постигнуть «вещи в себе» совсем, человеческий разум, оперирующий только идеями, видится с неразрешимыми несоответствиями, т.е. антиномиями.
Ключ к объяснению этих антиномий направляться выводить из амбивалентной сущности человека. Вправду, он есть одновременно и частью мира явлений, где всё детерминировано, где темперамент человека определяет первым делом его окружающие и эмпирический опыт его же сущности, и одновременно с этим независимой «вещью в себе». Свойственный человеку как «вещи в себе» нравственный закон совершает вероятным в рамках уже этического учения Канта воздействие человека в соответствии с окончательным императивом, разрешение через веру тех антиномий, каковые не допустимо растолковать, применяя лишь механизмы познания.
И в этом, по моему точке зрения, кроется план Канта довольно глобального назначения ограниченности людской познания – если бы человек способен был к полному познанию «вещей в себе», т.е. если бы он владел полным знанием об окружающем его мире, мы утратили бы нравственный суть существования человека – человек больше не нуждался бы в вере, в окончательном императиве, т.к. направляться последнему не составило бы ровным счётом никакого труда – при соблюдении моральных норм не было бы ни риска, ни борьбы, соответственно, гипотетический императив поглотил бы императив окончательный, сделав неосуществимым, либо, вернее, неопределимым установление у человека настоящего нравственного преимущества. В следствии Божественный план бы в отношении человека не был реализован.
Подводя результат, должны указать, что план критической философии – в первоочерёдном изучении гносеологических изюминок человека, для того, чтобы установить границы точного знания, которым человек может овладеть. Это нужно в рамках кантианства в целом, дабы обосновать среди них и этические предпосылки существования человека по большому счету. В рамках изучения Кант разрешает такие задачи, как установление возможности эмпирического знания, возможность получения из него синтетического и аналитического знания при помощи применения априорных категорий, изучение границ и сущности самих априорных категорий, т.е., фактически, и очерчивает то знание, которое для человека может являться нужным и общим, и те области, в которых гносеологический инструментарий человека ненужен.