– Быть может, вы станете конкретно тем влиянием, которого так не достаточно Анжелике, – заговорил Эбенезер, перед тем как она смогла сформулировать ответ. – Господь свидетель, я так старался все эти долгие годы, так пробовал научить ее быть хорошей христианкой. Но, к сожалению, с ней до сих пор больше неприятностей, чем хотелось бы.
Анжелика почувствовала, как рвется изнутри жажду возразить. Как он имел возможность сказать такое? Она ни при каких обстоятельствах не доставляла ему никаких проблем. Напротив, всеми силами старалась по большому счету не попадаться ему на глаза.
– Тогда эта встреча вправду Божье провидение, – ответила мисс Мак?Дугал. – Мой папа не был уверен, стоит ли забирать юную леди в такую такую глушь и даль. Но я уверяла его, что Господь призывает меня ко мне. И радостна была пожертвовать собственным удобством, дабы оказать помощь кому?или не столь удачливому, как я.
– Не столь удачливому? – выпалила Анжелика, не сумев одновременно с остановиться. Ей не нужна была жалость мисс Мак?Дугал, в особенности в случае, если отыскать в памяти про остальных, кому подобная благотворительность была бы легко нужна. – Я могу оказать помощь вам обнаружить острове людей, которым нужна ваша щедрость. Тут живет одна вдова, которая ослепла, и ей нужна каждая помощь с ремонтом крыши и засевом поля.
Ухмылка мисс Мак?Дугал померкла.
– Мне жаль подобное слышать, мисс Мак?Кензи. – Она погладила белыми перчатками атласный подол собственного платья. – Но, как видите, я чуть ли похожа на фермера. Опасаюсь, данной бедной даме я оказать помощь не смогу.
– Само собой разумеется нет, – вклинился Эбенезер, хмуро глядя на Анжелику. Подобный взор давал слово ей расплату за строптивый ответ. – Вашей доброте куда ближе помощь юным девушкам наподобие Анжелики.
– Соглашусь с вами, господин Уайли. У каждого из нас способности и разные таланты. Я прибыла ко мне, дабы подбодрить солдат праздниками и танцами. Сохраняю надежду создать Комитет помощи отечественным воинам с целью улучшить обстановку с их одеждой и питанием. А собственный личное внимание я решила сосредоточить на самых несчастных дамах этого острова.
Несчастных? Анжелике хотелось провалиться через почву от унижения.
– В итоге, – продолжала мисс Мак?Дугал, – я полагаю, что мой дар содержится в том, дабы помогать неудачливым дамам стать лучше.
– Я буду очень благодарен любым переменам, к каким вы сможете подтолкнуть Анжелику.
Мисс Мак?Дугал снова соединила ладони, и ухмылка возвратилась на ее лицо.
– Что ж, тогда я не стану медлить. Я желала бы пригласить мисс Мак?Кензи сейчас днем на чай в офицерском корпусе форта. Предположим, в половине четвертого?
Эбенезер быстро заговорил:
– Опасаюсь, сейчас у Анжелики довольно много дел.
Анжелика чуть не засмеялась – все ее дела в наше время сводились к тому, дабы сидеть в чёрной помещении и ничего не делать.
Ухмылка мисс Мак?Дугал тут же провалилась сквозь землю, лицо купило капризное выражение.
– У меня совсем нет лишнего времени. Папа настаивает на том, дабы до конца лета я покинула остров. И в случае, если уж я решила оказать помощь мисс Мак?Кензи, я хочу применять каждую возможность и каждую минуту.
– Да, но она обязана рыбачить. Мы зависим от ее улова…
– Но сейчас она так как не рыбачила?
Эбенезер не ответил. Наступившую тишину нарушал только стук кружек и звон устройств, каковые Бетти убирала со столов.
– я точно знаю, что мисс Мак?Кензи не будет возражать против маленького трансформации замыслов. Так как не станете, дорогая? – Мисс Мак?Дугал обернулась к Анжелике с самой очаровательной из ухмылок. Если бы лишь она знала, как Анжелика лишена возможности что?то поменять!
– Я не возражаю, но я обязана слушаться собственного отчима.
Солдат, находившийся у двери, неожиданно вышел на свет:
– Господин Уайли, я бы рекомендовал вам помогать мисс Мак?Дугал всеми дешёвыми методами.
Анжелика быстро попятилась.
Это был лейтенант Стили, интендант, тот самый солдат, что напал на нее два дня назад.
Лейтенант был одет в новую форму, точно прибывшую в трюме одного из судов. Красный цвет в потоке утреннего солнца, льющегося из открытой двери, казался очень прекрасным. Лицо, не смотря на то, что и по?прошлому истощенное, было чисто выбрито и утратило дикое, затравленное выражение.
– Командующий Мак?Дугал весьма без шуток относится к благотворительным идеям собственной дочери, – продолжил интендант. – И вам стоит относиться к ее упрочнениям с неменьшим почтением.
не забывает ли ее лейтенант Стили?
Анжелика сдержала порыв прикоснуться к шее, к тем синякам, каковые покинули его пальцы.
– Ну, – медлительно проговорил Эбенезер, – если вы вычисляете, что Анжелике лучше посетить вас сейчас…
– Считаю, – прервала его мисс Мак?Дугал. – И буду признательна вам за содействие.
Эбенезер взглянуть на Анжелику. Она практически ощущала, как он не желает заканчивать ее наказание, но разве у него был выбор? Он не посмеет возразить мисс Мак?Дугал, в особенности в присутствии лейтенанта.
– Дорогая, беги рыбачить, в случае, если это так необходимо. – Мисс Мак?Дугал помахала рукой, отсылая Анжелику прочь. – Попытайся лишь успеть к половине четвертого на отечественный чай, я пошлю лейтенанта Стили проводить тебя до форта.
Анжелика подавила дрожь при мысли о том, что ей придется снова остаться с ним наедине.
– Благодарю вас, мисс Мак?Дугал. Я буду ожидать его. – И прежде, чем кто?то успел бы ее остановить, Анжелика вылетела на кухню, к тёмному входу.
Она знала, что должна была бы испытывать признательность мисс Мак?Дугал за подобное приглашение. Оно означало спасение и еду от удушающего контроля Эбенезера до конца дня. Но Анжелика никак не имела возможности избавиться от ощущения, что мисс Мак?Дугал принесет ей беду, в особенности по окончании стольких упрочнений, каковые она прилагала, дабы оставаться невидимкой на острове.
И все же до тех пор пока Анжелика была совсем свободна. Она освободилась из плена на тесном чердаке и может плыть в каноэ куда захочет, наслаждаясь красивым майским утром. Исходя из этого она будет наслаждаться этими драгоценными минутами, независимо от предстоящих последствий.
Глава 6
Пьер поднял каноэ так, что ровная береста легла ему на макушку. В каноэ лежала удочка – папина удочка. Он удивился, в то время, когда матушка внесла предложение ему забрать ее. Матушка, само собой разумеется, заявила, что прощает его, но Пьер не ожидал, что она разрешит ему применять хоть что?то из вещей, принадлежавших раньше отцу. Казалось, матушка не просто простила его, но и сумела забыть о его неточностях.
Он не знал, способен ли принять так безусловную любовь. Через чур страшно казалось в нее поверить. От таковой любви вина жалила еще посильнее: ему так как нужно будет покинуть матушку в конце данной семь дней.
Хруст веток под ногами эхом отдавался в тишине прохладного утра. В воздухе висел густой запах древесного дыма, долетавшего от индейских костров на протяжении южного берега.
Перед уходом Пьер планировал сделать на ферме все возможное. Этим утром он увеличился до восхода солнца, дабы починить крышу. В доме не нашлось никакой еды, не считая нескольких картофелин в его мешке. У матушки всю зиму не было никаких припасов… Лишь еда, которую приносила ей Анжелика.
Анжелика.
Пьер споткнулся о корень, притаившийся под мокрыми страницами.
Каноэ закачалось, и ему было нужно сжать пальцы, дабы удержать лодку.
Признательность за доброту Анжелики скоро сменилась сожалением. Он был через чур неотёсан с ней со времени собственного возвращения на остров.
– Она сама виновата, – пробормотал он. – Oui. Ей стоило раньше назвать себя. Когда она меня заметила.
Тогда ему не было нужно бы переживать, что его миссия вскроется. Пузо свело при мысли о том, что имело возможность с ней произойти, не спаси он ее от нападавшего.
Одному Всевышнему известно, с какими еще проблемами ей приходилось сталкиваться за те два года, что она заботилась о матушке.
Он опять споткнулся, В этом случае о камень. Пошатнулся и засеменил вперед, потеряв равновесие, – каноэ соскользнуло с его головы и начало падать. Было нужно нырять вперед, подхватывать и бережно опускать его на землю.
Каноэ он обнаружил стропилах амбара. Оно запылилось, но не прохудилось – это было то самое каноэ, которое он в то время, когда?то сделал с отцовской помощью – вот лишь папа ушел в один из собственных походов прежде, чем они смогли закончить.
Пьер всю зиму трудился над лодкой, пробуя подогнать маленькие кедровые щепки. Он все посильнее и посильнее злился от отсутствия опыта и собственной неумелости, а потому в итоге кинул это занятие.
Похоже, то первенствовал раз, в то время, когда он абсолютно понял, как ненавидит отцовские отлучки на 6 месяцев. В то время, когда Пьер сам стал вояжером, то сделал вывод, что у него не будет детей и жены. Дабы никого не было нужно бросать.
На лбу выступил пот, и Пьер стёр его рукавом.
По окончании тяжелого труда последних нескольких часов он не только проголодался, но и практически грезил освежиться в маленьком пруду среди скал, куда довольно часто бегал в юные годы и где возможно было поплавать вдалеке от посторонних глаз.
Он опять начал поднимать каноэ, но остановился и вгляделся через свежие весенние листья. В том месте мелькнуло что?то белое и донесся в полной мере различимый плеск.
Кто?то уже плавал в озере. На его тайном месте.
Да, его не было дома больше пяти лет. И все же это место принадлежало лишь ему. Мускулы напряглись. Пьер опять уложил каноэ на землю и тихо прокрался к озеру, где спрятался за корявым валуном.
У самого пруда на упавшем дереве лежала свернутая одежда. Пьер выглянул из?за валуна.
По спокойной воде плыла на пояснице юная дама. Белая нижняя рубаха вилась в воде около ее ног, а обнажённые руки лениво гребли. Долгие частые кудряшки обрамляли ее прекрасное лицо, мрачно?рыжим нимбом сияя на фоне синей воды.
Сердце Пьера довольно часто забилось.
Анжелика?
Он вышел из?за собственного укрытия, дабы присмотреться как направляться. Ее глаза были закрыты, а выражение лица было таким спокойным, как будто бы каждое перемещение рук уносило ее прочь от мирских тревог.
Он улыбнулся. Да, это была Анжелика. Стараясь не шуметь, он вытянул рубаху из брюк и стряхнул с плеч помочи.
После этого стянул рубаху через голову и скинул сапоги.
Солнечный свет золотил ее лицо, играясь с россыпью веснушек на носу. Анжелика набралась воздуха и двинула ногами, удерживаясь на плаву.
Его ухмылка стала шире. Перед тем как женщина успела открыть глаза и подметить его, он прыгнул в воду, как возможно ближе к ней, дабы непременно забрызгать.
Она вскрикнула и забила ногами и руками.
От холода весенней воды у Пьера перехватило дыхание. Вынырнув, он застучал зубами.
Анжелика взбивала тучу брызг и пробовала убрать спутавшиеся влажные волосы с лица. Ее глаза обширно раскрылись от страха. При виде его ужас сменился гневом.
– Хорошее утро, – улыбнулся Пьер, запрокидывая голову и стряхивая воду с волос; дабы удержаться на плаву, он лениво двигал руками.
– Ты напугал меня. – На него уставились пронзительные чёрные глаза, быстро контрастировавшие с бледностью ее лица.
– Не смог удержаться. – Пьер засмеялся над ее возмущением. – Во имя ветхих хороших времен.
Ее взор потеплел. А после этого, перед тем как он успел нырнуть, Анжелика отправила ему в лицо фонтан брызг.
Вода залила ему глаза и рот, и на миг он, отплевываясь, завертелся на месте. Откашлявшись и отерев лицо, он заметил, что она радостно за ним замечает.
– Во имя ветхих хороших времен! – сухо сообщила она.
Хохот так и рвался наружу, и Пьер не стал его сдерживать. Через несколько секунд он уже плескал в Анжелику водой в ответ, как они довольно часто делали до его отъезда. Вот лишь она прекратила быть вдвое меньше его и была сейчас куда посильнее и стремительнее, чем он думал.
Вода попадала ему в лицо опять и опять, пока он наконец не вскинул руки в шутливом жесте поражения.
– Ты взяла верх, – захохотал он. – Я могу признавать поражение.
– Это что?то новое. – Она задохнулась от хохота и убрала с лица влажные пряди. – Раньше ты совсем не умел проигрывать. Всегда ныл и жаловался.
Ее глаза и ухмылка дразнили его.
– Не имеет возможности для того чтобы быть, – поддразнил он ее в ответ. – В силу того, что я ни при каких обстоятельствах не проигрывал.
– Еще как проигрывал. Особенно в то время, когда мы с Жаном объединялись против тебя.
Его руки и ноги немели от ледяной воды, но в груди по какой причине?то пульсировало тепло.
– Двое на одного? Non . Я не считаю это настоящей победой.
Она пожала плечами. Все было так, как будто бы внезапно провалились сквозь землю годы разлуки, как будто бы он ни при каких обстоятельствах никуда не уезжал и она до сих пор была милой девочкой, которая вместе с ним и Жаном игралась и искала приключения.
– Ты победила лишь по причине того, что уже привыкла к воде. – Он содрогнулся. – А я заледенел.
Была еще лишь середина мая, через чур рано для купания.
– А, так сейчас в твоем проигрыше виновата холодная вода? Либо ты все же решишься признать тот факт, что я уже выросла и могу победить тебя, играясь на равных. – С этими словами она опять плеснула на него водой. Пьер, не смотря на то, что и сжался от холода, улыбнулся и кивнул ей в ответ:
– Возможно, ты права. Очень многое изменилось, пока меня не было.
Ее утепленные карие глаза наблюдали на него с восторгом.
В течение тех нелегких месяцев, в то время, когда он ссорился с отцом, в то время, когда его закружила отвращение и собственная злость, в то время, когда он преобразовывался в ужасное чудовище, она продолжала следовать за ним по пятам и слушать его.
Она не обвиняла его, не кричала на него, как делал папа. И сейчас, заметив то же восторг в ее глазах, Пьер испытал боль и понял, как же ему не хватало ее дружбы.
– Я рад опять видеть тебя, Анжелика, – негромко сообщил он, подплывая так близко, что их ноги практически соприкоснулись.
– Я также счастлива тебя видеть. – Она опустила голову, как будто бы стыдясь собственного признания, но тут же ахнула: – О боже! – заметив совсем рядом его обнажённую грудь.
Он пожал плечами. Ну и что с того, что он без рубахи? В юные годы она неоднократно видела его без одежды.
Она начала отплывать, и, не смотря на то, что вода прикрывала ее по плечи, Пьер был достаточно близко, дабы заметить синяки на ее шее да и то, как мокрая нижняя рубаха облегает ее повзрослевшее тело. Ее прерывистое дыхание еще больше завлекало внимание к мокрому декольте.
Волна жара накрыла Пьера, и он не имел возможности вынудить себя отвернуться, внезапно поняв, что она вправду больше не маленькая девочка. И он уже не мелкий мальчик.
Она стала дамой – прекрасной и взрослой дамой.
Анжелика, подняв взор, увидела, куда он наблюдает, опять ахнула и забила ногами, дабы отплыть на надёжное расстояние, к бревну и берегу, на котором осталась ее одежда.
Он нырнул, разрешая ледяной воде привести его в эмоцию. О чем он лишь думает? Анжелика – его младшая сестричка, ничего более.
Пьер вынырнул, отфыркиваясь от воды.
Она начала выходить на берег, но остановилась и обернулась:
– Отвернись, Пьер. Мы больше не дети.
– Oui. Я увидел, – ответил он, не удержавшись от ухмылки.
Она нахмурилась, очевидно хотя, дабы он подчинился ее приказу.
– Отлично, macherie[5]. В случае, если настаиваешь. – Он развернулся в воде так, дабы наблюдать в противоположном направлении. – Но поспеши, если не желаешь, дабы я подсматривал.
– Лучше не нужно. – Ее голос заглушила быстро натягиваемая одежда.
– Так по какой причине ты плаваешь тут без одежды?
– Я не считала, что у меня смогут быть гости.
Он покачал головой в ответ на такую глупость.
– Раз уж я сумел к тебе подкрасться, неужто ты думаешь, что другие вояжеры не смогут?
– В силу того, что все они до сих пор дремлют пьяным сном в собственных постелях.
– Но все равно существует возможность, что кто?то тебя заметит.
Она ничего не ответила. И по какой причине?то ее молчание только подстегнуло злость, зародившуюся в его груди.
– А как же индейцы? Они заполонили целый остров.
– Со мной все будет отлично.
– Как в то утро, в то время, когда я оторвал пальцы того англичанина от твоего горла?
– У тебя нет права злиться на меня, Пьер.
– По какой причине? – Он развернулся к ней лицом, не волнуясь о том, что она имела возможность не успеть одеться. Но она уже натянула верхнюю рубашку и юбку, каковые липли сейчас к ее мокрой коже и мокрому нижнему белью. – И по какой причине бы тебе не быть осмотрительнее?
Она потянулась за капором, но уперлась руками в бока и уставилась на него.
– К твоему сведению, я тайком носила еду твоей матери. Без этих моих визитов каждое утро она в далеком прошлом погибла бы от голода.
Не добрый ответ погиб на его губах, пронзенный острым мечом вины, терзавшим Пьера со времени возвращения на остров. Если бы он остался тут на зиму, он имел возможность позаботиться о матушке, а Анжелике не было нужно бы так очень сильно рисковать.
Со злобой выдохнув, Пьер опять нырнул и поплыл к берегу. Ледяная вода обжигала щеки.
Тяжелый запах сравнительно не так давно оттаявшей почвы заполнил его ноздри. Привкус вины так и остался на языке.
Не его вина, что матушка чуть не погибла от голода. Он не знал, что она ослепла и больше не имеет возможности о себе позаботиться. И не думал, что обстановка с едой на острове стала такой отчаянной.
Но готов ли он отказаться от дикой чащи и возвратиться на остров заботиться о ней? Сможет ли он пожертвовать собственной бригадой, собственными мехами, собственной судьбой, которую он так обожал? Нет, он не имел возможности кинуть бригаду.
В Европе пушных зверей истребили полностью, а потому англичане стремились забрать под контроль пушную торговлю Северной Америки. За каждую шкурку они платили хорошие деньги.
Последние пара лет торговли были для Пьера прибыльными. Он собрал много каноэ и был признанным вожаком практически полусотни человек.
И в случае, если ему удастся реализовать груз мехов без предстоящих неприятностей, он возьмёт весомую прибыль. В случае, если лишь Северо?Западная компания покинет в покое его людей и меха.
Ему необходимо было оставаться со своей бригадой. И он желал остаться с ними.
Пьер доплыл до берега и взобрался на него. Вода скатывалась по его телу, образовав лужу под ногами. Весенний ветер хлестал обнажённую пояснице не хуже девятихвостой плети.
Он так как не имел возможности сохранять надежду, что Анжелика и дальше будет рисковать для его матушки?
– Мне жаль, что для тебя и матушки последние годы были такими сложными, – сообщил он наконец, отжимая брюки от воды. – Мне больно думать о том, как вы страдали.
Она ничего не сообщила.
А в то время, когда он поднял глаза, оказалось, что Анжелика наблюдает на его рот и грудь у нее легко немного открыт. Пьер и сам осмотрел собственный тело, перед тем как снова поднять взор.
Губы сами расплылись в ухмылке.
– Мы больше не дети, – сообщил он, копируя ее тон.
В то время, когда она подняла глаза, дабы встретить его взор, ухмылка Пьера стала шире: он ожидал, что она улыбнется ему в ответ с той же готовностью, что и в юные годы.
Но она не улыбнулась.
Она кроме того не заговорила.
Вместо этого маленькое расстояние между ними как будто бы заполнилось жарким течением, от силы которого у Пьера поджало пузо, а тело пронзило дрожью.
Ее влажные кудри липли к щекам и спадали на плечи. И, не обращая внимания на то что лицо Анжелики истончилось от голода, Пьер не имел возможности отрицать, что прошедшие годы перевоплотили ее в красавицу.
И снова на показавшийся долгим миг он просто не мог вынудить себя отвести взор. Пьера как будто бы захватило бурным течением, которое несло его по собственной воле, угрожая захлестнуть с головой.
Ему неожиданно захотелось преодолеть расстояние между ними, схватить ее, обнять и…
И что?
Пьер потряс головой, отчего с мокрых волос посыпались брызги. Он вынудил себя встряхнуться и скинуть наваждение.
Анжелика была ему втором. Она постоянно любила его как брата. Именно это она точно до сих пор и испытывает к нему. Разве нет?
Он пригладил руками волосы, сгоняя с них лишнюю воду, и посмотрел на Анжелику из?под ресниц.
Она отвернулась, румянец заливал ее щеки все больше. Non. Она не имела возможности ощущать к нему ничего, не считая ветхой дружбы. И ему лучше относиться к ней, как к подруге, и лишь. Пьер натянул рубаху, одергивая ее, дабы не липла к мокрой коже.
Анжелика ничего не сообщила, занявшись капором, под что старательно прятала собственные огненные прядки. В то время, когда она снова к нему обернулась, кроме того воротничок был поднят до самого подбородка, скрывая синяки на шее.
С ног до головы закрытая самой несложной одеждой, она смотрелась монашкой, и это ему не нравилось. Волосы Анжелики были через чур прекрасны чтобы их прятать.
– Тебе бы стоило ходить без капора.
Она покачала головой:
– В случае, если Эбенезер встретится со мной без головного убора, он запрет меня в помещении на весь месяц.
Пьер начал натягивать сапог на мокрую ногу.
– Как я осознал, Эбенезер до сих пор над тобой измывается?
Она помедлила с ответом, и ее лицо потемнело.
– Сейчас, в то время, когда Терезы уже нет, он делает все, дабы перевоплотить меня в святую.
Пьер так и замер со вторым сапогом в руках. Где?то в отдалении слышалась песня вояжеров, прибывших на остров.
– Мне жаль Терезу. Я слышал о том, что с ней произошло.
Анжелика кивнула с очевидно притворным самообладанием:
– Она не желала уезжать.
– Так Эбенезер вынудил ее выйти за Дункана? – Пьер так и думал, но не был в этом уверен. Знал лишь, что ветхий торговец хвастался, словно бы победил себе юную прекрасную женушку, предложив самую большую цену.
Анжелика подтянула воротничок повыше.
– По окончании смерти мамы Эбенезер скоро устал от Терезы. Она была через чур свободной и наглой. Он неоднократно давал предупреждение ее, что, если она не будет слушаться, он ближайшей же весной выдаст ее замуж.
Пьер нахмурился при мысли о том, как Эбенезер обращался с ее сестрой и Анжеликой, о постоянном контроле, о грубости, о недочёте тепла. Возможно, конкретно исходя из этого матушка принимала Анжелику как родную.
Конкретно матушка уговаривала их с Жаном принять Анжелику, тогда еще мелкую девочку, в собственные игры. Матушка пробовала привлечь и Терезу, но та была старше и ее не интересовали ни рыбалка, ни постройка фортов, ни бег наперегонки по тропинкам острова.
Анжелика подошла к краю пруда.
– Мне думается, что Терезе просто не хватило сил выжить в лесной глуши.
– Стремнины страшны кроме того для умелых вояжеров. – Ее глаза наблюдали безрадосно, но прямо. – Она не просто упала, Пьер.
Он кивнул, почувствовав отчаянье, таившееся под ее печалью. Анжелике получалось притворяться спокойной, какой Пьер неоднократно видел ее в присутствии строгого отчима, но он знал, что она женщина с яркими чувствами и характером. Ему в любой момент это нравилось. Она была искренней и честной.
– Все торговцы, приезжавшие прошедшей в осеннюю пору, говорили, что Тереза выбросилась из каноэ. Сознательно. – Ее взор практически умолял Пьера возразить.
Но до Пьера доходили те же слухи – вести о том, что Тереза была так несчастна, что решила наложить на себя руки, только бы не быть женой торговца мехом.
– Мне жаль, Анжелика. – Он жалел, что не имеет возможности ее утешить. Но, честно говоря, жизнь торговца пушниной не доходила даме, разве что обращение шла об индианках.
Пьер сунул ногу во второй сапог. По окончании всех неприятностей, каковые он испытал за последние пять лет судьбе в лесной чаще, он абсолютно осознал, по какой причине папа был так против его решения присоединиться к торговцам мехами. Были продолжительные переходы вдалеке от дома. А в то время, когда папа возвращался, он был через чур занят на ферме, дабы выделить время своим сыновьям и жене. Не говоря уже о том, сколько он выпивал, не в силах позже сдержать собственной злости и вымещая ее на семье.
Пьер не имел возможности винить отца в том, что тот желал послать сына в школу в Детройте, запрещая становиться вояжером. Папа только желал не разрешить Пьеру повторить собственные неточности. Быть может, если бы он тогда осознал, что папа вправду его обожал и желал обезопасисть… Это не поменяло бы того факта, что он занялся торговлей мехом. Торговля пушниной и лесная дичь были у него в крови. Но, возможно, он не стал бы сыпать теми, полными неприязни, словами. И, быть может, не совершил бы столько безнравственных неточностей.
Анжелика склонилась к воде:
– У меня имеется пара рыб для Мириам, ты имел возможность бы их отнести.
Он тихо присвистнул, в то время, когда женщина вынула кукан с рыбой из маленькой запруды между валунами.
– Вижу, ты стала хорошей рыбачкой.
– Я справляюсь.
– Не просто справляешься , учитывая, что всему, что ты знаешь, тебя учил лучший рыбак на острове.
– Лучший рыбак? – Она улыбнулась. – Сомневаюсь, что данный рыбак до сих пор лучший.
– Это вызов? – Он также ответил ухмылкой, радуясь, что важный разговор и тяжелые мысли остались в прошлом.
– Ты не примешь мой вызов. – Она сняла с кукана трех рыбин и протянула ему. – В силу того, что я точно побежу.
– на следующий день утром. Встреть меня на западном берегу, и посмотрим, кто из нас лучше.
Ее ухмылка наконец отразилась и в глазах.
– Я и без того знаю, кто лучший.
– Опасаешься проиграть? – Он просто не мог сдержаться и не дразнить ее.
– Вовсе нет. – Анжелика сунула рыбу ему в руки. – Вот. Отнеси их Мириам.
Он принял презент. Рыбины были весьма большой форелью. Чешуя сияла на солнце, и в животе заурчало, напомнив ему, для чего он изначально ко мне планировал.
Анжелика подхватила оставшуюся связку рыбы.
– Матушка сейчас задавала вопросы о тебе, – сообщил Пьер, осознавая, что не готов до тех пор пока с ней расстаться. – В то время, когда ты не показалась до восхода солнца, она начала переживать.
– Эбенезер меня наказал. – По ее лицу пробежала тень. – Но я знала, что ты сможешь о ней позаботиться.
Позаботиться о ней. От этих слов он поежился.
– Я желаю, дабы ты знала, – сообщил он, – я поразительно благодарен тебе за все, что ты делала для матушки.
Анжелика покачала головой:
– Это ничего…
– Для меня это все. Она поведала мне о том, что ты сделала, как приходила к ней каждое утро, принося дрова и еду, как разводила ей пламя, как готовила рыбу.
– Я сожалею только, что не сделала большего.
– Она заявила, что ты довольно часто отдавала ей собственную еду и уходила голодной.
– Мы все недоедали. – Она посмотрела на рыбу, которую ему дала, и на ее лице мелькнуло голодное выражение. – Если бы лишь не блокада… Англичане настояли на том, дабы мы реализовали им все собственные припасы.
– Правильнее, ограбили вас, – процедил Пьер через зубы, и его злость на британцев, и без того с каждым днем нараставшая, стала еще посильнее. С самого приезда на остров он выяснил, что британские суда с провизией были отрезаны от острова американцами, и командующий фортом решил скупить запас на зиму у местных с материка и острова.
местные индейцы и Островитяне, конечно, не хотели расставаться с таким трудом добытыми припасами. Но им не покинули выбора. Или они приносили еду в форт и принимали жалкую плату, или припас конфисковали без всякого вознаграждения.
Так или иначе, сложно было всем. Зимовать было нужно впроголодь. А Анжелика, он светло это видел, до сих пор была голодна.
Он отыскал в памяти сверток с едой, что она покинула день назад на столе, ту мелкую порцию, которую она принесла матушке. Неужто это была ее личная порция?
– Возвращайся со мной на ферму и присоединяйся к нам с матушкой за завтраком, – сообщил он. – Я сделаю тебе лучшие рыбные котлеты на свете.
Ее брови взметнулись вверх.
– Ты? Готовишь?
– Oui. Ты не поверишь, но я стал в полной мере приличным поваром.
– Ты прав. Я не верю.
– Тогда тебе правда стоит попытаться мою стряпню.
Она посмотрела на солнце, оценивая время, и покосилась в сторону города:
– К половине четвертого мне необходимо быть в другом месте.
– Ты возвратишься задолго до этого.
Пьер напрягся в ожидании ее ответа. Больше всего ему хотелось приготовить ей пир, хоть как?то отблагодарив за все, что она зимний период сделала для матушки. Ему хотелось ее накормить, заметить, как голодное выражение ее глаз сменяется наслаждением.
– Прошу вас, macherie . От моей готовки еще никто не умирал… до тех пор пока что.
– Приятно слышать.
Он улыбнулся.
Она помедлила, но все же ответила на его ухмылку.
– Как же я могу устоять по окончании того, как ты давал слово меня не убить?
– Вот и отлично. Отправимся. Давай наперегонки.
– Мы больше не можем бегать.
– По какой причине нет? Опасаешься, что я все еще стремительнее тебя?
– Пьер Дюран, твоя самоуверенность некуда не убежала, правильно?
– Но так как я всего лишь сообщил правду.
Он наслаждался тем, что она с готовностью включалась в дружескую перепалку и отвечала ему без стеснения.
Анжелика немного подняла подол юбки, что разрешило Пьеру мельком подметить ее босые ноги. Пьер покосился на личные сапоги. Неужто у нее нет обуви?
– Хорошо, можем побегать в второй сутки…
Она рванулась вперед и провалилась сквозь землю в кустах, покинув его глазеть вслед.
– Кто последний, тот чистит рыбу! – крикнула она через плечо.
Он сорвался с места и, догоняя ее, осознал, что радостен возвратиться к себе. Он и не думал, что ему будет разрешено такое почувствовать.
Глава 7
Пьер откинулся на спинку кухонного стула, скрестил руки на груди и почувствовал, как его, не обращая внимания на безлюдный желудок, наполняет довольство.
Анжелика поднесла ко рту вилку с последним кусочком рыбной котлеты. С закрытыми глазами принюхалась, втягивая запах, как делала перед каждым укусом, и послала котлету в рот. Жевала она медлительно, наслаждаясь картофеля и каждой крошкой рыбы, из которых он слепил котлеты.