В обществе, в котором мы живем, редко возможно встретить какие-либо свидетельства для того чтобы метода существования, как бытие, поскольку это общество по большей части подчинено извлечению прибыли и приобретению собственности. Обладание считается многими людьми самый естественным методом существования а также единственно приемлемым образом судьбы для человека. Поэтому уяснить сущность бытия как метода существования либо хотя бы осознать, что обладание — это всего лишь одна из вероятных жизненных ориентации, очень тяжело. И все же корни обоих этих понятий — в жизненном опыте человека. Оба находят отражение в отечественной повседневной жизни и требуют не отвлеченного, рационального рассмотрения, а в полной мере конкретного. Будем сохранять надежду, что приведенные потом простые примеры бытия принципов и проявлений обладания в обыденной судьбы окажут помощь читателям осознать сущность этих двух других способов существования.
Обучение Студенты, живущие по принципу обладания, смогут слушать лекцию, принимать слова, осознавать логику построения предложений и их суть, в итоге законспектировать все, что сообщил лектор, после этого выучить записанный текст на память и сдать экзамен. Но это отнюдь не свидетельствует, что содержание лекции станет частью их собственной совокупности мышления, расширит и обогатит ее. Такие студенты в тетрадях все услышанное в лекции в виде записей отдельных мыслей либо теорий и в лучшем случае сохраняют их. Между студентами и содержанием лекции так и не устанавливается никакой связи, они остаются чуждыми друг другу, разве что любой из них делается обладателем некой коллекции чужих высказываний (сформулированных лектором либо заимствованных им из вторых источников). Те студенты, для которых принцип обладания есть главным методом существования, не имеют другой цели, не считая рвения направляться тому, что они выучили, или твердо надеясь на собственную память, или осторожно храня собственные записи. Они не стараются создавать либо придумывать что-то новое; напротив, свежие мысли либо идеи довольно чего бы то ни было внушают личностям для того чтобы типа громадное беспокойство, поскольку все новое принуждает их сомневаться в той фиксированной сумме знаний, которой они овладели. Вправду, человека, для которого главный метод его взаимоотношений с миром — обладание, каждые идеи, сущность которых непросто усвоить и зафиксировать (в памяти либо на бумаге), пугают — как и все, что начинается и изменяется и, следовательно, не поддается контролю. Те же студенты, каковые избрали бытие как главный метод взаимоотношений с миром, усваивают знания совсем по-иному. Начать хотя бы с того, что они ни при каких обстоятельствах не преступают к слушанию курса лекций — кроме того первой из них, будучи tabula rasa. Те неприятности, каковые составляют предмет лекции, уже привычны им, они думали над ними ранее, и у них поэтому появились проблемы и собственные вопросы. Они не пассивные вместилища для мыслей и слов, они слушают и слышат, и что крайне важно, приобретая данные, они реагируют на нее деятельно и результативно. То, что они слышат, стимулирует их к собственным размышлениям. У них появляются вопросы, и рождаются новые идеи. Для таких студентов лекции — живой процесс. Все, о чем говорит лектор, они принимают с интересом и сходу сопоставляют с судьбой. Они не просто знакомятся с новыми знаниями, каковые им необходимо записать и выучить. На каждого из таких студентов лекция оказывает определенное влияние, в какой-то степени меняет каждого: по окончании лекции он (либо она) уже чем-то отличается от того человека, каким он был до лекции. Очевидно, таковой метод усвоения знаний возможно действенным только в том случае, если лектор предлагает своим слушателям материал, стимулирующий их интерес. Переливание из безлюдного в порожнее не интересует студентов с установкой на принцип бытия; в таких случаях они предпочитают вовсе не слушать лектора и сосредоточиться на собственных мыслях. Тут направляться хотя бы коротко уделить время слову интерес, которое в отечественное дни стало таким бесцветным и избитым. Главное значение этого слова заключено в его корне: латинское inter — esse свидетельствует быть в (либо) среди чего-то. В среднеанглийском языке живой, деятельный интерес к чему-либо обозначается словом to list (прилагательное listy, наречие listily). В современном английском to list употребляется лишь в пространственном смысле: a ship lists (корабль кренится), начальный психотерапевтический суть сохранило лишь отрицательное значение listless (вялый, равнодушный, вялый, равнодушный). В прошлые времена to list означало деятельно стремиться к чему-либо, быть честно заинтересованным в чем-то. Корень слова тот же, что и у lust (очень сильно, страстно хотеть чего-либо), но to list означало не пассивную отданность, а вольный и деятельный интерес либо рвение к чему-либо. Одно из главных слов книги малоизвестного автора середины XIV века Облако неведения — to list. Тот факт, что это слово сохранило в языке лишь отрицательное значение, говорит об трансформации духовной судьбы общества за период с XII по XX век.
Память Вспоминание может происходить или по принципу обладания, или по принципу бытия. Основное, чем различаются эти две формы,- это тип устанавливаемой связи. При вспоминании по принципу обладания такая сообщение возможно чисто механической, в то время, когда, к примеру, связь между двумя последовательными словами определяется частотой их потребления в определенном сочетании, либо чисто логической, как связь между противоположными либо пересекающимися понятиями; основанием для установления связи смогут быть временные и пространственные параметры, величина, цвет; связи смогут устанавливаться кроме этого в рамках конкретной совокупности мышления. Вспоминание по принципу бытия представляет собой активное воспроизведение слов, мыслей, зрительных образов, картин, музыки; иначе говоря конкретный факт, что необходимо отыскать в памяти, соединяется со связанными с ним многими вторыми фактами. Наряду с этим устанавливаются живые связи, а не механические либо логические. Понятия связываются между собой в следствии продуктивного процесса мышления (либо чувствования), которое активизируется при поиске нужного слова. Вот несложный пример; в случае, если со словами головная боль у меня ассоциируется слово аспирин, то появляется логическая конвенциональная ассоциация. В случае, если же эти слова головная боль вызывают у меня такие ассоциации, как стресс либо бешенство, то я связываю данный факт с его вероятными обстоятельствами, каковые я осознал, изучая само явление. Второй тип вспоминания является актом продуктивного мышления. Способ свободных ассоциаций, предложенный Фрейдом, есть самый ярким примером этого типа живого вспоминания. Не весьма склонные к сохранению информации люди знают, что чтобы их память отлично трудилась, они должны испытывать сильный и яркий интерес. Так, известны случаи, в то время, когда люди вспоминали слова в далеком прошлом ими забытого зарубежного языка, в случае, если это было жизненно нужно для них. На основании собственного опыта могу сказать следующее: не владея достаточно хорошей памятью, я однако был способен отыскать в памяти содержание сна собственного больного, что разбирал 14 дней либо кроме того пять лет назад, в случае, если мне приходилось опять лицом к лицу встретиться с этим человеком и сосредоточиться на его личности. А всего за пять мин. до этого я был полностью не в состоянии отыскать в памяти данный сон — в этом не было особенной необходимости. Вспоминание по принципу бытия предполагает оживление в памяти того, что человек видел либо слышал ранее. В случае, если мы постараемся представить себе когда-то виденное лицо какого-либо человека либо какой-нибудь пейзаж, то сами можем испытать такое продуктивное восстановление в памяти. Отыскать в памяти сходу мы не сможем ни то, ни второе; нам нужно воссоздать данный предмет, в мыслях оживить его. Такое восстановление в памяти не всегда бывает легким — так как чтобы отыскать в памяти то либо иное лицо либо определенный пейзаж, мы должны были в свое время наблюдать на него достаточно пристально. В то время, когда такое вспоминание совершается, человек, чье лицо мы вспоминаем, предстает перед нами таким живым, а пейзаж таким отчётливым, как словно бы данный человек либо пейзаж на данный момент физически присутствует перед нами.
Как пример того, как происходит восстановление в памяти лица либо пейзажа по принципу обладания возможно разглядеть манеру весьма многих людей разглядывать фотографии. Фотография, вызывая в большинстве случаев такую реакцию: Да, это он либо Да, мне случалось посещать тут, является таким людям только запасным средством для опознания человека либо места и, следовательно, делается для них собственного рода отчужденной памятью. Еще одну форму отчужденной памяти представляют собой записи. Фиксируя то, что я желаю запомнить, я получаю уверенность в том, что обладаю информацией, и потому не стараюсь удержать ее в собственной голове. Я не сомневается в собственной собственности — лишь утратив записи, я теряю кроме этого и память об данной информации. Я утрачиваю собственную свойство к запоминанию, поскольку мой банк памяти превратился в экстернализованную в виде записи часть меня самого. Как мы знаем, людям, живущим в современном обществе, приходится держать в памяти множество самых различных сведений. Ясно, что хранение какой-то части данной информации в виде записей (заметок, книг и др.) неизбежно. Замечая за собой, легко убеждаешься в том, что при ведении записей всякого рода свойство к запоминанию значительно уменьшается. Тут могут быть небесполезными пара обычных примеров. Один из них каждый день возможно замечать в магазинах: сейчас продавец только в редчайших случаях пользуется устным счетом — элементарное сложение двух-трех чисел он делает посредством вычислительной автомобили. Второй пример относится к учебному процессу. Учителям хорошо как мы знаем, что те студенты, каковые шепетильно записывают на лекциях каждую фразу, вероятнее осознают и запомнят меньше, чем те, кто надеется на собственную свойство осознать и, значит, запомнить хотя бы самое основное. Потом, музыканты знают, что тем, кто весьма легко просматривает ноты с страницы, без партитуры музыкальный текст запомнить тяжелее1. (Как пример музыканта, ориентированного на принцип бытия, возможно привести Тосканини, что, как мы знаем, владел замечательной памятью.) И наконец, последний пример: трудясь в Мексике, я увидел, что память неграмотных людей либо тех, кто редко прибегает к записям, намного превосходит память отлично образованных обитателей развитых государств. Данный факт, не считая всего другого, разрешает высказать предположение, что грамотность не есть таким уж громадным благом, как это принято было вычислять до сих пор, в особенности в случае, если люди пользуются ею чтобы поглощать данные, обедняющую их способность и воображение к переживанию.
1 Эти сведенья мне сказал д-р Моше Будмор.
Беседа Различия между принципами бытия и обладания отлично иллюстрируют два вида бесед. Представим себе сперва обычную картину спора, появившегося на протяжении беседы двух людей. Один из них, А, имеет мнение X, а второй, В,- мнение У. Любой из них, отождествляющий себя со своим собственным мнением, озабочен тем, дабы отыскать лучшие, т.е. более веские доводы, и отстоять собственную точку зрения. Ни один из них не планирует ее поменять и не сохраняет надежду, что изменится точка зрения оппонента. Любой из них опасается поменять и собственное мнение — конкретно по причине того, что оно есть одной из частей его собственности и потеря его означала бы утрату части собственности. В беседе, которая не имеет характера спора, обстановка пара отличается от обрисованной выше. Многим привычны эмоции, каковые испытываешь при встрече с человеком, занимающим видное положение, либо известным, либо вправду владеющим некими преимуществами, либо с тем, от кого мы желаем что-то взять: хорошую работу, любовь, восторг. В аналогичных событиях большая часть людей проявляют, по крайней мере, легкое беспокойство и довольно часто готовят себя к ответственной для них встрече. Они обдумывают темы беседы, каковые имели возможность бы заинтересовать их собеседника; они заблаговременно продумывают начало беседы; кое-какие кроме того составляют себе замысел — той ее части, которая отводится им самим. Они подбадривают себя, думая о том, что они имеют. личное прошлые обаяние и свои успехи (либо собственную свойство внушать вторым ужас, в случае, если такое уровень качества думается им полезным), собственные публичное положение, связи, наружность, одежды. Иначе говоря они в мыслях оценивают достижения и свои достоинства и, исходя из данной оценки, собираются в грядущей беседе выложить товар лицом. Отлично обладающий этим мастерством человек вправду способен поразить многих, не смотря на то, что это чувство только частично будет результатом хорошего выполнения избранной роли, поскольку тут в громадной степени может сказаться и неумение большинства разбираться в людях. В случае, если, но, исполнитель не будет искусен, его игра покажется фальшивой и неинтересной и не позовёт интереса. В корне отличаются от обрисованного типа людей те, кто к любой ситуации подходит без всякой предварительной подготовки и не применяет никаких средств для поддержания уверенности в себе. Их реакция ярка и результативна; они забывают о себе, о собственных положении и знаниях в обществе. Их собственное я не мешает им, и конкретно исходя из этого они в состоянии реагировать на другого человека и его мысли всем своим существом. У них рождаются новые идеи, в силу того, что они не держатся ни за одну из них. В случае, если люди, ориентированные на обладание, надеются на то, что они имеют, то ориентированные на бытие люди опираются на то, что они имеется, т.е. на то, что они живые существа и что на протяжении беседы непременно родится что-то новое, если они будут оставаться самими собой и смело на все реагировать. Они живы и полностью вовлекаются в беседу, в силу того, что их не сдерживает озабоченность тем, что они имеют. Свойственная им живость часто передаёт собеседника и оказывает помощь ему преодолеть личный эгоцентризм. Так, беседа из необычного товарообмена (где в качестве товара выступают информация, знания либо публичное положение) преобразовывается в диалог, в котором уже не имеет значение, кто прав. Соперники, стремящиеся победить друг друга, преобразовываются в собеседников, в однообразной степени приобретающих удовлетворение от обоюдного общения; они расстаются, унося в собственной душе не торжество победы либо печаль поражения (эмоции, в равной степени бесплодные), а — радость. (В психоаналитической терапии конкретно подобная свойство доктора подбодрить больного, пробудить в нем интерес к судьбе есть значительно ответственным причиной оказания помощи больному. Никакая доза психоанализа не будет действенной, в случае, если лечение проходит в бездушной и унылой воздухе.)
Чтение Вышеприведенные рассуждения о беседе в равной степени относятся и к чтению, которое представляет собой (по крайней мере должно быть таковым) беседу между читателем и автором. Очевидно, в чтении (но, как и в личной беседе) громадное значение имеет, кто есть автором (собеседником). Чтение недорогого, не отличающегося высокими художественными преимуществами романа подобно сну наяву. Такое чтение не вызывает продуктивной реакции; текст , как проглатывается телевизионное шоу либо хрустящий картофель, что мы жуем, глядя в телевизор. Но чтение романа, к примеру, Бальзака может побуждать выполнять внутренюю работу — сопереживать, т.е. такое чтение происходит по принципу бытия и есть продуктивным. В это же время в наши дни большая часть людей просматривают по принципу потребления либо обладания. С первых же страниц создатель пытается возбудить любопытство читателя, его охватывает желание определить фабулу романа: останется ли в живых храбрец либо погибнет, соблазнит ли он героиню либо же ей удастся устоять; он желает знать ответы на все эти вопросы. Сам роман только играет роль собственного рода возбудителя; кульминация переживания читателя — это радостный либо несчастливый финиш. Зная финиш, он владеет всей историей, которая делается для него практически столь же настоящей, как если бы она жила в его собственной памяти. Но знания его от этого не стали шире: действующие лица романа остались им не осознаны, и исходя из этого ему не удалось глубже познать сущность людской природы либо самого себя. Подобные методы свойственны и для чтения книг по истории и философии. Способ чтения таких книг формируется (либо, правильнее, деформируется) на протяжении обучения. Цель простой школы — снабдить каждого обучающегося определенным количеством культурной собственности и в конце обучения выдать документ, удостоверяющий, что его обладатель владеет по крайней мере минимумом данной собственности. Студентов обучают просматривать книгу так, дабы они имели возможность повторить главные мысли автора. Платона, Аристотеля, Декарта, Спинозу, Лейбница, Канта, Хайдеггера, Сартра студенты знают конкретно так. Отличие между уровнями образования в аспирантуре и средней школе содержится в большинстве случаев в величине получаемой культурной собственности, которая примерно соответствует количеству той материальной собственности, которой эти студенты будут обладать в будущем. Обучающиеся, каковые способны самый совершенно верно повторить мнение каждого из философов,- это так именуемые отличники. Их возможно сравнить с отлично информированными экскурсоводами в музеях. Они учат лишь то, что не выходит за пределы таковой суммы знаний, которая образовывает некую собственность. Они не обучаются в мыслях разговаривать с философами, обращаться к ним с вопросами; они не обучаются примечать свойственные тем либо иным авторам несоответствия, осознавать, где создатель опустил какие-то неприятности либо обошел спорные вопросы; они не обучаются отличать те новые идеи, каковые принадлежат самому философу, от всего того, что отражает только здравый суть того времени, в котором он жил и творил; они не обучаются прислушиваться к автору, дабы осознавать, в то время, когда в нем говорит лишь голос рассудка, а в то время, когда его слова идут и от ума, и от сердца; они не обучаются распознавать истинность либо ложность аргументов автора и еще очень многое второе. Люди, просматривающие по принципу бытия, довольно часто приходят к выводу, что взявшая высокую оценку книга не имеет или полностью никакой ценности, или очень ограниченную. Они смогут абсолютно осознать содержание книги, а время от времени кроме того глубже самого автора, которому все им написанное представляется очень серьёзным.
Власть Еще один пример, отлично иллюстрирующий различие между принципами бытия и обладания,- реализация власти. Наиболее принципиальный момент выражается тут в различии между сущностями понятий владеть властью и быть властью. Практически все мы, по крайней мере в какие-то моменты нашей жизни, должны использовать власть. При воспитании детей люди — желают они того либо не желают — реализовывают власть: и дабы обезопасисть собственных детей от угрожающих им опасностей, и дабы дать им какие-то наставления, скажем, о поведении в различных обстановках. Для большинства мужчин патриархального общества дама кроме этого является объектом власти. В бюрократических, иерархически организованных обществах, аналогичных отечественному, власть реализовывают большая часть составляющих такие общества участников, исключение составляют только люди самого низкого социального уровня, являющиеся объектами власти. Отечественное познание власти, соответствующее тому либо иному методу существования, зависит от отечественного осознания того, что достаточно широкий термин власть имеет два совсем разных значения: власть возможно или рациональной, или иррациональной. Рациональная власть, основанная на компетентности, содействует росту человека, что ее осуществляет. Иррациональная власть держится на силе и помогает для эксплуатации того, кто ей подчиняется. Это различие рассмотрено мной в моей книге Бегство от свободы. В примитивных обществах, в которых охота либо собирательство служит главным источником существования, власть реализует лицо, талантливое, по общему признанию участников общества, делать эту задачу. Качества, которыми обязан владеть таковой человек, в громадной степени зависят от конкретных событий; в большинстве случаев, такими качествами являются: жизненный опыт, мудрость, великодушие, мастерство, наружность, храбрость. Во многих племенах нет постоянной власти — она устанавливается тогда, в то время, когда в ней появляется необходимость. Или имеются различные чиновники для осуществления ее в разных сферах: ведения войн, отправления религиозных обрядов, решения споров. В то время, когда качества, на каковые опирается эта власть, ослабевают либо исчезают, сама власть перестает существовать. Сходную форму власти возможно замечать в сообществах приматов: тут кроме этого компетентность обычно определяется не физической силой, а такими качествами, как мудрость и опыт. Х.М.Р.Дельгадо (1967) посредством очень избирательного опыта с мартышками продемонстрировал, что в случае, если главное животное утрачивает хотя бы на миг качества, на которых основана его компетентность, оно теряет собственную власть. Власть по принципу бытия основывается как на том, что призванное осуществлять власть лицо компетентно для исполнения определенных социальных функций, так и на самой сущности личности, достигшей высокой ступени развития. Такие личности излучают власть, и у них нет необходимости всегда обосновывать ее распоряжениями, подкупами и угрозами. Сам вид таких высокоразвитых индивидов — кроме того больше, чем их слова и дела,- говорит о том, чем может стать человек. Конкретно такими были великие Преподаватели человечества; аналогичных личностей не смотря на то, что и не достигших столь высокой ступени совершенства, возможно встретить на всех уровнях образования и среди представителей самых различных культур. (Все это имеет яркое отношение и к проблеме воспитания. Если бы родители сами были более развитыми и последовательными людьми, то вряд ли авторитарный и демократический под-ходы к воспитанию различались бы между собой столь полярным образом. Нуждаясь в авторитете, осуществляющем собственную власть по принципу бытия, ребенок реагирует на него с величайшей готовностью. Но он восстает против давления либо пренебрежительного отношения со стороны людей, чье собственное поведение говорит о том, что сами они в свое время не затрудняли себя теми упрочнениями, которых требуют сейчас от подрастающего ребенка.) В иерархически организованных обществах, значительно более больших и сложных, чем те, где люди заняты собирательством и охотой, основанная на компетентности власть уступает место власти, основанной на публичном статусе. Это не свидетельствует, что существующая власть непременно некомпетентна; это значит, что компетентность не есть неотъемлемой частью власти. Во многих случаях эти две категории никак не связаны между собой. В случае, если страной правит монарх, то его компетентность определяется качествами, обусловленными только случайным сочетанием генов; забрать в руки власть посредством предательства и убийства может и бессовестный преступник; в современных же демократических обществах к власти смогут прийти люди, обязанные своим избранием фотогеничной наружности либо той сумме денег, которую они в состоянии израсходовать на избирательную кампанию. Но значительные неприятности появляются кроме того тогда, в то время, когда власть основана на компетентности: начальник возможно компетентным в одной области и некомпетентным в второй — к примеру, госдеятель может владеть качествами, нужными для ведения войны, и появляться несостоятельным в условиях мира; начальник, отличавшийся в начале карьеры мужеством и честностью, может со временем потерять эти качества, не устояв перед искушением власти; старость либо разные болезни кроме этого способны привести к тем либо иным видам деформации. Помимо этого, направляться учесть , что участникам маленького племени значительно легче оценить поведение облеченного властью лица, чем миллионам людей какой-либо страны, которым на протяжении избирательной кампании преподносят неестественный образ кандидата, созданный упрочнениями экспертов по пропаганде и рекламе. Независимо от обстоятельств потери качеств, составляющих компетентность, в большинстве больших и иерархически организованных обществ происходит процесс отчуждения власти. Начальная настоящая либо мнимая компетентность власти переносится на олицетворяющие ее мундир либо титул. Эти внешние показатели обычно заменяют настоящую компетентность и определяющие ее качества. Король (воспользуемся этим титулом как знаком власти для того чтобы типа) возможно глупым, порочным, злым человеком, т.е. в высшей степени некомпетентным чтобы быть властью; однако он владеет властью. До тех пор пока он носит королевский титул, считается, что он имеет качества, каковые делают его компетентным. Кроме того в случае, если король обнажённый, все верят, что на нем шикарные одежды. То, что люди принимают мундиры либо титулы за настоящие показатели компетентности, не происходит само собой. Те, кто владеют этими знаками власти и извлекают из этого пользу, должны подавить у подчиненных им людей свойство к реалистическому, критическому мышлению и вынудить их верить выдумке. Каждому, кто даст себе труд задуматься над этим, известны махинации пропаганды и способы, благодаря которым подавляются критические суждения, известно, каким покорным и податливым делается разум, усыпленный избитыми фразами, и какими бессловесными делаются люди, теряя независимость, свойство верить собственным глазам и надеяться на собственное мнение. Поверив в выдумку, они перестают видеть реальность в ее подлинном свете.
Владеть знанием и знатьРазличие между принципами бытия и обладания в сфере знания возможно выразить двумя формулировками: У меня имеется знания и Я знаю. Обладание знанием свидетельствует сохранение и приобретение имеющихся знаний (информации); знание же функционально, оно участвует в ходе продуктивного мышления. Глубокие высказывания таких мыслителей, как Будда, пророки евреев, Иисус, Мейстер Экхарт, Зигмунд Карл и Фрейд Маркс окажут помощь нам осознать, как проявляется принцип бытия применительно к знанию. Согласно их точке зрения, знание начинается с осознанием обманчивости отечественных простых чувственных восприятий, т.е. осознание того, что отечественное представление о физической действительности не соответствует подлинной действительности и, в большинстве случаев, в том смысле, что практически всем людей, живущих как бы в полусне, не ведомо, что большинство всего, что они почитают за истину либо вычисляют очевидным, всего лишь иллюзия, порожденная суггестивным действием той социальной среды, в которой они живут. Так, настоящее знание начинается с разрушения иллюзий, с раз-очарования [Ent-täuschung]. Знать — значит пробраться за внешнюю оболочку явления до самых его корней, а следовательно, и обстоятельств; знать — значит видеть реальность таковой, какова она имеется, без всяких прикрас. Знать не свидетельствует владеть истиной; это значит пробраться за поверхность явления и, сохраняя свойство критически к нему относиться, стремиться деятельно приближаться к истине. Свойство творчески попадать в глубь вещей высказывает древнееврейское слово jadoa, что свидетельствует познать и обожать полно и глубоко. Будда, Просветленный, призывает людей пробудиться и освободиться от иллюзорного представления о том, словно бы обладание вещами ведет к счастью. Пророки евреев кроме этого призывают людей пробудиться от сна и понять, что идолы, которым они поклоняются,- это их личные создания, они иллюзорны. Иисус провозглашает: Истина сделает вас свободными!. Мейстер Экхарт рассуждает о знании и о Всевышнем так: Знание — это не какая-то определенная идея; оно пытается, скорее, сорвать [все покровы] и бесплатно и в наготе собственной устремляется к Всевышнему, пока не достигнет и не постигнет его [Blakeny,с.243]. (Нагота и нагой — любимые слова Мейстера Экхарта, равно как и его современника, малоизвестного автора книги Облако неведения.) В соответствии с Марксу, человек обязан избавиться от иллюзий и создать такие условия, каковые разрешают ему жить без них. На идее разрушения иллюзий (рационализации) с целью осознания неосознаваемой действительности основана и концепция самопознания Фрейда. (Этого последнего из философов-просветителей возможно назвать революционным мыслителем — в смысле философии Просвещения XVIII, а не XX века.) Все упомянутые мыслители задавались вопросом о спасении человечества; все они подвергали критике принятые обществом стереотипы мышления. Для них цель знания — не достоверность безотносительной истины, с которой человек чувствует себя комфортно, а процесс самоутверждения людской разума. Для тех, кто знает, незнание равносильно знанию, потому, что да и то, и второе есть частью процесса познания, не смотря на то, что в этом случае незнание не свидетельствует невежества бездумных. Оптимальное знание по принципу бытия — это знать глубже, а по принципу обладания — иметь больше знаний. Цель современной совокупности образования, в большинстве случаев, содержится в том, дабы научить людей получать знания как некое имущество, в той либо другой степени соразмерное с той собственностью и тем публичным положением, каковые они, вероятнее, будут иметь в будущем. Приобретаемый минимум знаний достаточен чтобы люди имели возможность делать подобающим образом собственные служебные обязанности. Кроме этого, для более полного ощущения собственной значимости, любой из них приобретает в отдельной упаковке знания-люкс, причем размер таковой упаковки зависит от возможного публичного положения данного лица в будущем. Учебные заведения — это фабрики, создающие подобные упаковки со всесторонними знаниями, не смотря на то, что сами они в большинстве случаев утверждают, что их целью есть ознакомление обучающихся с выдающимися достижениями людской разума. Многие колледжи особенно изобретательны по части создания таких иллюзий. На их шведском столе знаний возможно отыскать очень многое — от искусства и философии Старой Индии до сюрреализма и экзистенциализма. Чтобы ощущать себя вольно, обучающимся достаточно отведать по кусочку от различных блюд, никто не побуждает их сосредоточиться на каком-то одном предмете а также не требует от них, дабы они дочитывали книгу до конца. (Радикальная критика данной совокупности обучения, отлично показывающая многие ее недочёты, дана Айваном Илличем.)
Вера В зависимости от того, по какому принципу — обладания либо бытия — употребляется понятие веры, оно может иметь два совсем разных значения в религиозном, политическом либо личном смысле.