Вот по какой причине христиане отличаются от других людей, старающихся быть хорошими. Последние собственными стараниями сохраняют надежду угодить Всевышнему, если Он существует, а вдруг, согласно их точке зрения, Его нет, они, по крайней мере, сохраняют надежду заслужить одобрение вторых хороших людей. Христианин же думает, что все хорошее, что он делает, исходит от Христовой судьбы, обитающей в нем. Он не считает, что Всевышний будет обожать нас, в силу того, что мы хорошие, но что Всевышний сделает нас хорошими, в силу того, что обожает нас: совершенно верно так же крыша теплицы не притягивает солнца по причине того, что она сверкает; наоборот, она сверкает оттого, что на нее падают солнечные лучи.
И разрешите мне пояснить кое-что еще. В то время, когда христиане говорят, что они имеют в себе Христову судьбу, они не подразумевают чего-то умственного либо морального. В то время, когда они говорят о нахождении во Христе либо о нахождении Христа в них, это не означает, что они просто думают о Христе либо стараются Ему подражать. Они имеют в виду, что Христос в действительности действует через них: что все христиане совместно являются единый организм, через что действует Христос, что мы Его пальцы, мускулы, клетки Его тела.
Быть может, в этом – объяснение одной либо двух вещей. По какой причине новая судьба передается не только при помощи умственных, душевных актов, таких, как вера, но и при помощи таких, в каковые мы включены телесно, – через святое причастие и крещение? Всеми этими актами предусмотрена не одна только передача идеи; скорее это напоминает эволюцию – некоторый биологический либо сверхбиологический факт. Всевышний ни при каких обстоятельствах не собирался сделать человека чисто духовным существом. Вот по какой причине Он применяет такие материальные вещи, как вино и хлеб, дабы положить в нас новую судьбу. Нам может это показаться чем-то примитивным и недуховным. Но Всевышний так не вычисляет. Он изобрел еду. Он обожает материю. Он изобрел ее.
Для меня была тайной еще одна вещь. Не правда ли, страшная несправедливость, что данной новой судьбой наделяются лишь те, каковые имели возможность услышать о Христе и поверить в Него? Но Всевышний не сообщил нам, как Он планирует поступить с остальными людьми. Мы знаем, что ни один человек не имеет возможности спастись в противном случае как через Христа, но нам не сообщено, что лишь те, каковые знают Его, смогут спастись через Него. Так или иначе, в случае, если вас тревожит будущее тех, каковые остаются за бортом, самым неразумным было бы оставаться в том месте самому. Христиане – это тело Христа, организм, через что Он действует. Всякое добавление к Его телу разрешает Ему делать больше. Если вы желаете оказать помощь тем, кто за бортом, вы должны прибавить собственную мелкую клетку к телу Христа, Что Один во всей Вселенной способен оказать помощь им. Стремясь расширить производительность труда, достаточно необычно отрезать пальцы на руке.
Второе вероятное возражение в следующем. По какой причине Всевышний сходит на оккупированную неприятелем территорию инкогнито и основывает собственного рода тайное общество, дабы одолеть дьявола? По какой причине Он не сходит в силе, дабы завоевать территорию? Возможно, Он слишком мало силен? Что ж, христиане уверены в том, что Он и сойдет в силе, лишь мы не знаем в то время, когда. Но мы можем догадываться, по какой причине Он медлит. Он желает дать нам возможность стать на Его сторону добровольно. Я не пологаю, что мы с вами отнеслись бы с громадным уважением к тому французу, что прождал бы, пока армии союзных держав оккупировали Германию, и лишь тогда заявил бы, что он на отечественной стороне.
Всевышний завоюет данный мир. Но мне весьма интересно знать, знают ли по-настоящему те люди, каковые просят у Всевышнего открытого и прямого вмешательства в дела отечественного мира, что случится, в то время, когда это произойдёт. Так как это будет финиш мира. В то время, когда создатель выходит на сцену, это значит, что спектакль окончен.
Всевышний планирует завоевать данный мир; но какая для вас будет польза сказать, что вы на Его стороне, тогда, в то время, когда на ваших глазах будет плавиться и исчезать вся материальная Вселенная? Что-то, о чем вы ни при каких обстоятельствах не вспоминали, войдет в отечественный мир, сокрушая все на своем пути; что-то столь красивое для одних и такое страшное для других, что ни у кого из нас уже не останется никакого выбора. В этом случае Всевышний придет не инкогнито; это будет явление таковой невиданной силы, что в каждом существе оно позовёт или непреодолимую любовь, или непреодолимый кошмар. Но выбирать, на чьей вы стороне, будет тогда через чур поздно. Бессмысленно сказать, что вы предпочли лечь, в то время, когда подняться выяснилось нереально. Это не будет время выбора; это будет время, в то время, когда нам станет светло, чью сторону мы избрали, независимо от того, сознавали мы это либо нет.
на данный момент, сейчас, в данный самый момент, у нас еще имеется возможность сделать верный выбор. Всевышний медлит, дабы дать нам ее. Но это не будет продолжаться всегда. Мы должны принять ее, или отвергнуть.
Книга 3
Христианское поведение
Три части морали
Говорят об одном ученике, которого задали вопрос, как он воображает себе Всевышнего. Тот ответил, что, как он осознаёт, Всевышний – это такая личность, которая всегда следит, не живет ли кто в собственный наслаждение, и в то время, когда Он подмечает такое, то вмешивается, дабы это прекратить. Опасаюсь, что именно в таком духе знают многие люди слово мораль: то, что мешает нам наслаждаться .
В конечном итоге же моральные нормы – это инструкции, снабжающие верную работу людской автомобили. Каждое из правил морали нацелено на то, дабы не допустить поломку, либо перенапряжение, либо трение. Вот по какой причине на первый взгляд думается, словно бы они всегда вмешиваются в нашу жизнь и мешают проявлению отечественных природных наклонностей.
В то время, когда вы учитесь, как трудиться на какой-нибудь машине, инструктор то и дело поправляет вас: Нет, не так, ни при каких обстоятельствах не делайте этого, в силу того, что в обращении с машиной у вас часто возникает искушение что-то попытаться либо сделать, что вам представляется естественным и успешным, но в действительности машина сломается.
Кое-какие люди предпочитают сказать о нравственных совершенствах вместо того, дабы сказать о правилах морали, и о нравственном идеализме – вместо подчинения правилам морали. Само собой разумеется, совсем правильно, что совершенство в вопросах морали это идеал в том смысле, что мы не можем его достигнуть. В этом смысле все, что совсем, для нас, людей, – идеал; мы не можем стать идеальными водителями либо идеальными теннисистами, мы не можем совершить совсем прямую линию. Но с другой точки зрения именовать моральное совершенство идеалом – значит вводить людей в заблуждение. В то время, когда человек говорит, что какая-то дама, либо дом, либо корабль, либо сад – его идеал, он не имеет в виду (если он не совсем дурак), что все остальные должны иметь тот же самый идеал. В таких вопросах отечественное право – иметь различные вкусы и, следовательно, различные совершенства. Но именовать идеалистом человека, приложив все возможные усилия старающегося выполнять законы морали, было бы страшным. Это может навести на идея, что рвение к моральному совершенству – дело его вкуса и мы, остальные, не обязаны данный вкус разделять. Подобная идея была бы катастрофической неточностью.
Идеальное поведение возможно таким же недосягаемым, как идеальное переключение скоростей в автомобиле; но это нужный идеал, предписанный всем людям самой природой людской автомобили, совершенно верно так же как идеальное переключение скоростей – идеал для всех водителей в силу самой природы автомобиля. Еще страшнее вычислять самого себя человеком высоких совершенств, оттого что вы стараетесь ни при каких обстоятельствах не сказать лжи (вместо того дабы лгать только иногда), либо ни при каких обстоятельствах не выполнять прелюбодеяния (вместо того дабы выполнять его очень редко), либо ни при каких обстоятельствах не впадать в раздражение (а не просто быть умеренно раздражительным). Вы рисковали бы стать резонёром и педантом, полагающим, что он – человек особый, заслуживающий поздравлений за собственный идеализм. На деле у вас столько же оснований ожидать поздравлений за то, что при сложении чисел вы стараетесь взять верный ответ. Нет сомнений, что идеальное вычисление – это идеал; вы, непременно, делаете временами неточности. Но нет особенной заслуги, если вы стараетесь вычислять пристально. Предельно довольно глупо было бы не стараться, в силу того, что каждая неточность принесет вам неприятности. Совершенно верно так же любой моральный проступок чреват проблемами, допустимо – для других и обязательно – для вас. В то время, когда мы говорим о подчинении и правилах вместо идеализма и идеалов, мы тем самым напоминаем себе об этих фактах.
Сейчас сделаем еще один ход вперед. Людская машина может выходить из строя двумя дорогами. Один – это в то время, когда людские индивиды удаляются относительно друг друга либо, напротив, в то время, когда они сталкиваются и причиняют друг другу вред обманом либо грубостью. Второй – в то время, когда что-то ломается в индивида, другими словами в то время, когда части его, атрибуты (к примеру, способности, жажды и т. п.) противоречат одно второму или приходят в столкновение между собой.
Вам несложнее будет осознать эту идею, если вы представите нас в виде судов, плывущих в определенном порядке. Плавание будет успешным лишь в том случае, если, во-первых, суда не сталкиваются и не преграждают пути друг другу и, во-вторых, в случае, если любой корабль годен к плаванию и двигатель у каждого – в полном порядке. Нужно, дабы исполнялись оба эти условия.
Так как в случае, если суда будут всегда сталкиваться, они не так долго осталось ждать станут негодными к плаванию. Иначе, в случае, если штурвалы не в порядке, они не смогут избежать столкновений. Либо, в случае, если желаете, представьте себе человечество в виде оркестра, выполняющего какую-то мелодию. Дабы игра получалась слаженной, нужны два условия. Любой инструмент должен быть настроен и любой обязан вступать в положенный момент, дабы не нарушать неспециализированной гармонии.
Но мы с вами не учли одного. Мы не задали вопрос, куда планирует отечественный флот либо какую мелодию желает сыграть отечественный оркестр. Инструменты смогут быть отлично настроенными, и любой из них может вступать в необходимый момент, но и в этом случае выступление не будет успешным, в случае, если музыкантам заказана танцевальная музыка, а они выполняют похоронный марш. И как бы отлично ни проходило плавание, оно обернется неудачей, в случае, если суда приплывут в Калькутту, в то время как порт их назначения – Нью-Йорк.
Соблюдение моральных норм связано, так, со следующими тремя вещами. Первое – с гармоническими отношениями и честной игрой между людьми. Второе – с тем, что возможно было бы назвать наведением порядка в самого человека. И наконец, третье – с определением неспециализированной цели людской судьбе; с тем, для чего человек создан; с тем, по какому курсу обязан направляться флот; какую мелодию выбирает для выполнения дирижер оркестра. Вы, возможно, увидели, что отечественные современники практически в любое время помнят о первом условии и забывают о втором и третьем. В то время, когда пишут в газетах, что мы боремся за честную игру и доброту между нациями, отдельными людьми и классами, это и значит, что думают лишь о первом условии. В то время, когда человек показывает, что он желает сделать: В этом нет ничего нехорошего, в силу того, что это никому не вредит, – он думает лишь о первом условии. Он думает, что внутреннее состояние его корабля не имеет значения, в случае, если лишь оно не угрожает столкновением кораблю соседнему. И в полной мере конечно, что, в то время, когда мы начинаем думать о морали, первое, что нам приходит в голову, – это публичные отношения. По какой причине? Да в силу того, что, во-первых, последствия низкого морального состояния общества очевидны и давят на нас повседневно: это нищета и война, ложь и взяточничество, нехорошая работа. Помимо этого, по первому пункту у нас практически не бывает разногласий с другими людьми. Практически все люди всегда соглашались (в теории) с тем, что людские существа должны быть честными, хорошими, должны поддерживать друг друга. Но, не смотря на то, что и конечно с этого затевать, нельзя ставить на этом точку, потому что при таких условиях по большому счету не было бы смысла думать о морали. , пока мы не перейдем ко второму условию, мы будем только обманывать самих себя.
Разумно ли ожидать от капитанов, что они станут так поворачивать штурвалы, дабы суда их не сталкивались между собой, в случае, если сами суда – ветхие, разрушенные посудины, и штурвалы по большому счету не поворачиваются? Какой суть записывать на бумаге правила публичного поведения, в случае, если мы знаем, что жадность, трусость, самомнение и дурной характер помешают нам эти правила выполнить? Я ни на секунду не предлагаю вам отказаться от мысли, и мысли важной, об улучшении отечественной публичной и экономической совокупности. Я лишь желаю заявить, что все эти размышления о морали останутся легко солнечным зайчиком, пока мы не осознаем: ничто, не считая бескорыстия и мужества каждого человека, не вынудит какую бы то ни было публичную совокупность трудиться, как нужно. Не так уж тяжело избавить граждан от тех либо иных нарушений УК, скажем, хулиганами и взяточниками; но пока остаются хулиганы и взяточники, сохраняется угроза, что они протопчут себе новые дорожки, дабы продолжить ветхую игру. Вы не имеете возможность сделать человека хорошим посредством закона. А без хороших людей у вас не может быть хорошего общества. Вот по какой причине нам не избежать второго условия, нравственного преобразования самого человека.
Тут, я думаю, мы не сможем остановиться. Мы подходим на данный момент к той точке, откуда расходятся разные линии поведения, в зависимости от несхожих представлений о Вселенной. Появляется соблазн тут и остановиться и стараться только придерживаться тех нравственных норм, с которыми соглашаются все разумные люди. Но можем ли мы это сделать? Помните, что религия включает в себя последовательность таких утверждений, каковые или соответствуют истине, или они заблуждение. Если они подлинны, из этого следуют одни заключения относительно того, верным ли курсом направляться человеческий флот, в случае, если ошибочны – то совсем другие. Возвратимся, к примеру, к тому человеку, что говорит, что поступок, не причиняющий вреда второму, не имеет возможности принимать во внимание нехорошим. Он замечательно осознаёт, что не должен причинять повреждений ни одному кораблю. Но он честно думает: что бы он ни делал со своим кораблем – это относится только его одного. Но вопрос в том, есть ли данный корабль его собственностью? Разве не имеет значения, господин ли я моего тела и собственного разума, либо лишь квартирант, важный перед настоящим хозяином? В случае, если меня создал кто-то второй для собственных целей, я несу перед ним ответственность, которой бы не имел, если бы принадлежал лишь себе.
Потом: христианство заявляет, что любой человек будет жить всегда, и это – или истина, или заблуждение. Из этого вытекает, что в случае, если мне суждено прожить каких-нибудь 70 лет, то о множестве вещей мне чуть ли нужно тревожиться, но о них необходимо тревожиться, и весьма без шуток, если бы мне предстояло жить всегда. Быть может, мой плохой темперамент делается все хуже либо свойственная мне зависть всегда прогрессирует, но это происходит так понемногу, что трансформации в нехорошую сторону, накопившиеся во мне за семьдесят лет, фактически незаметны. Но за миллион лет мои недочёты имели возможность бы развиться во что-то страшное. И в случае, если христианство не ошибается, преисподняя – полностью верный технический термин, передающий то состояние, в какое приведут меня за миллионы лет дурной характер и зависть.
После этого неприятность смертности либо бессмертия человека обусловливает в конечном итоге правоту тоталитаризма либо демократии. В случае, если человек живет лишь семьдесят лет, тогда государство, либо нация, либо цивилизация, каковые смогут просуществовать тысячу лет, непременно, воображают громадную сокровище. Но в случае, если право христианство, то индивидуум не только ответственнее, а несравненно серьёзнее, в силу того, что он вечен и жизнь страны либо цивилизации – только миг если сравнивать с его судьбой.
Вот и выходит, что, в случае, если мы собираются задуматься о морали, нам нужно будет думать обо всех трех разделах: об отношении человека к человеку, о внутреннем состоянии человека и об отношениях между человеком и той Силой, которая сотворила его. Мы все в состоянии прийти к согласию довольно первого пункта. Разногласия начинаются со второго и становятся весьма важными, в то время, когда мы доходим до третьего пункта. Конкретно тут проявляются главные различия между христианской и нехристианской моралью. В другой части книги я планирую исходить из предпосылок христианской морали и из того, что христианство – право. На этом основании я и постараюсь представить картину в целом.
Главные добродетели
Прошлый раздел был первоначально составлен как краткая радиобеседа. В случае, если вам разрешается сказать лишь 10 мин., то приходится жертвовать всем для краткости. Рассуждая о морали, я как бы поделил ее на три части (предложив пример с судами, плывущими конвоем), потому что желал охватить вопрос и наряду с этим быть как возможно лаконичнее. Ниже я желаю познакомить вас с тем, как подразделяли это авторы прошлого. Они доходили к этому весьма интересно, но для радиобесед их способ неприменим, поскольку требует довольно много времени.
В соответствии с с этим способом существуют семь добродетелей. Четыре из них именуются главными (либо кардинальными), а остальные три – богословскими. Главные добродетели – это те, каковые признают все цивилизованные люди. О богословских либо теологических добродетелях знают, в большинстве случаев, лишь христиане. Я подойду к этим теологическим добродетелям позднее. На данный момент меня занимают лишь четыре главные добродетели. Кстати, слово кардинальные не имеет ничего общего с кардиналами римской католической церкви. Оно происходит от латинского слова, означающего дверную петлю. Эти добродетели названы кардинальными, в силу того, что они, так сообщить, база. К ним относятся благоразумие, воздержанность, стойкость и справедливость.
Благоразумие свидетельствует практический здравый суть. Человек, владеющий им, постоянно думает о том, что делает и что может из этого выйти. Сейчас большая часть людей чуть ли вычисляют благоразумие добродетелью. Христос заявил, что мы сможем войти в Его мир, лишь в случае, если уподобимся детям, и христиане сделали вывод: если вы хороший человек, то, что вы глупы, роли не играется.
Это не верно. Во-первых, большая часть детей проявляют хватает благоразумия в делах, каковые вправду для них занимательны, и достаточно шепетильно их обдумывают. Во-вторых, как заметил апостол Павел, Христос совсем не имел в виду, дабы мы оставались детьми по разуму. Совсем напротив: Он призывал нас быть не только кроткими, как голуби, но и умными, как змеи. Он желает, дабы мы, как дети, были несложны, недвуличны, любвеобильны, чувствительны. Но еще Он желает, дабы любая частица отечественного разума трудилась в полную силу и пребывала в высококлассной форме. То, что вы даете деньги на благотворительные цели, не означает, что вам не нужно проверить, не идут ли ваши деньги в руки мошенников. То, что ваши мысли заняты Самим Всевышним (к примеру, в то время, когда вы молитесь), не означает, что вы должны ограничиваться теми представлениями о Нем, каковые были у вас в пять лет. Нет сомнений в том, что людей с недалеким от рождения разумом Всевышний будет обожать и применять не меньше, чем наделенных блестящим умом. У Него и для них имеется место. Но Он желает, дабы любой из нас полностью пользовался теми умственными свойствами, каковые нам отпущены. Цель не в том, дабы быть хорошим и хорошим, предоставляя привилегию быть умными вторым, а в том, дабы быть хорошим и хорошим, стараясь наряду с этим быть таким умным, как это в отечественных силах. Всевышнему неприятна лень интеллекта, как и каждая вторая.
Если вы планируете стать христианином, я желаю предотвратить вас, что это потребует от вас разума и полной отдачи вашего, и всего остального. К счастью, это абсолютно компенсируется: каждый, кто честно старается быть христианином, скоро начинает подмечать, как все острее делается его разум. Тут одна из обстоятельств, по какой причине не нужно особого образования, дабы стать христианином: христианство – образование само по себе. Вот по какой причине таковой необразованный верующий, как Беньян, сумел написать книгу, которая поразила всю землю.
Воздержанность – одно из тех слов, значение которых, к сожалению, изменилось. Сейчас оно в большинстве случаев свидетельствует полный отказ от спиртного. Но в те дни, в то время, когда вторую из основных добродетелей назвали воздержанностью, это слово ничего аналогичного не означало. Воздержанность относилась не только к выпивке, но и ко всем наслаждениям, и предполагала не безотносительный отказ от них, но свойство ощущать меру, предаваясь наслаждениям, не переходить в них границы. Было бы неточностью вычислять, что все христиане обязаны быть непьющими; мусульманство, а не христианство запрещает спиртное. Само собой разумеется, в какой-то момент долгом христианина может стать отказ от крепких напитков – он ощущает, что не имеет возможности одновременно с остановиться, в случае, если начнет выпивать, или находится в обществе людей, склонных к чрезмерной выпивке, и не должен поощрять их примером. Но сущность в том, что он воздерживается в силу определенных, разумных обстоятельств от того, чего вовсе не клеймит. Некоторым скверным людям характерна такая особенность: они не в состоянии отказаться от чего бы то ни было в одиночку; им нужно, чтобы от этого отказались и все остальные. Это не христианский путь. Какой-то христианин может счесть для себя нужным отказаться в силу тех либо иных обстоятельств от брака, от мяса, от пива, от кино. Но в то время, когда он начнет утверждать, что все эти вещи нехороши сами по себе, либо наблюдать свысока на тех людей, каковые в этих вещах себе не отказывают, он поднимется на неверный путь.
большой ущерб был нанесен смысловым сужением слова. Именно поэтому люди забывают, что совершенно верно так же возможно быть неумеренным во многом втором. Мужик, что смыслом собственной жизни делает гольф либо мотоцикл, или дама, думающая только о костюмах, об игре в бридж либо о собственной собаке, проявляет такую же неумеренность, как и пьяница, напивающийся любой вечер. Само собой разумеется, их неумеренность не выступает столь очевидно – они не падают на тротуар из-за собственной бриджемании либо гольфомании. Но возможно ли одурачить Всевышнего внешними проявлениями!
Справедливость относится не только к судебному слушанию. Это понятие включает в себя честность, правдивость, верность обещаниям и другое. И стойкость предполагает два вида мужества: то, которое не опасается наблюдать в лицо опасности, да и то, которое дает человеку силы переносить боль. Вы, само собой разумеется, увидите, что нереально достаточно продолжительно придерживаться первых трех добродетелей без участия четвертой.
И еще на одно нужно обратить внимание: совершить какой-нибудь разумный поступок и показать выдержку – не то же самое, что быть разумным и воздержанным. Нехороший игрок в большой теннисе может иногда делать хорошие удары. Но хорошим игроком вы именуете лишь для того чтобы человека, у которого глаз, нервы и мускулы так натренированы в серии бесчисленных хороших ударов, что на них вправду возможно положиться. У для того чтобы игрока они покупают особенное уровень качества, которое характерно ему кроме того тогда, в то время, когда он не играется в большой теннисе. Совершенно верно так же уму математика характерны угол зрения и определённые навыки, каковые неизменно свойственны ему, а не только в то время, когда он занимается математикой. Подобно этому человек, старающийся в любой момент и во всем быть честным, в итоге развивает в себе то уровень качества характера, которое именуется справедливостью. Конкретно уровень качества характера, а не отдельные поступки имеем мы в виду, в то время, когда говорим о добродетели.
Различие это принципиально важно осознать, потому что приравнивая отдельные поступки к качеству характера, мы рискуем совершить ошибку трижды.
1. Мы имели возможность бы поразмыслить, что в случае, если в каком-то деле поступили верно, то не имеет значения, как и по какой причине мы так поступили – добровольно либо по принуждению, сетуя либо радуясь, из страха перед публичным мнением либо для самого дела. Истина же в том, что хорошие поступки, идеальные не из хорошего побуждения, не содействуют формированию того качества отечественного характера, имя которому добродетель. То есть такое уровень качества и имеет значение. В случае, если нехороший теннисист ударит по мячу приложив все возможные усилия не по причине того, что сейчас таковой удар требуется, а по причине того, что он утратил терпение, то по чистой случайности его удар может оказать помощь ему победить эту партию: но никак не окажет помощь ему стать надежным игроком.
2. Мы имели возможность бы поразмыслить, что Всевышний только желает от нас подчинения определенному своду правил, в то время как в действительности Он желает, дабы мы стали людьми особенного сорта.
3. Мы имели возможность бы поразмыслить, что добродетели нужны лишь для данной жизни, в другом мире нам не нужно будет стараться быть честными, в силу того, что в том месте нет обстоятельств для раздоров; нам не нужно будет проявлять смелость, в силу того, что в том месте не будет опасности. Быть может, все это так, и в мире другом нам не представится случая бороться за справедливость либо проявлять храбрость. Но в том месте нам, непременно, потребуется быть людьми для того чтобы сорта, какими мы имели возможность бы стать, лишь в случае, если б мужественно вели себя тут, боролись за справедливость в отечественной жизни. Сущность не в том, что Всевышний не допустит нас в Собственный вечный мир, в случае, если мы не владеем определенными особенностями характера, а в том, что в случае, если тут люди не получат, по крайней мере, зачатков этих качеств, никакие внешние условия не смогут создать для них рая, другими словами дать им глубокое, незыблемое, великое счастье, такое счастье, какого именно хочет для нас Всевышний.
Публичные нормы поведения
Довольно той части христианской морали, которая касается людских взаимоотношений, первым делом нужно уяснить следующее:
Христос приходил не чтобы проповедовать какую-то совсем новую мораль. Золотое правило Нового завета – поступай с другими так, как ты желал бы, дабы поступали с тобой, – только резюме того, что в глубине души любой принимает за истину. Великие преподавателя нравственности ни при каких обстоятельствах не выдвигали каких-то новых правил: этим занимались только маньяки и шарлатаны. Кто-то сообщил: Людям значительно чаще нужно напоминать, чем учить их чему-то новому. Подлинная задача каждого учителя нравственности в том, дабы опять и опять возвращать нас обратно к несложным, ветхим правилам, каковые мы все то и дело упускаем из виду; подобно тому, как вы опять и опять приводите лошадь к барьеру, через что она отказывается прыгать; подобно тому, как вы опять и опять заставляете ребенка возвращаться к тому разделу урока, от которого он норовит увильнуть.
Вторая вещь, которую направляться себе уяснить относительно христианства, пребывает в следующем: у него нет (и оно не говорит, что имеется) подробно созданной политической программы для применения в каком бы то ни было обществе, в определенный момент принципа: Поступай с другими так, как ты желал бы, дабы поступали с тобой. Нет и быть не имеет возможности. Так как христианство вычислено на всех людей, на все времена, а конкретная программа, подходящая для какого-либо одного времени и места, не подошла бы для других. Да и принцип работы у христианства совсем другой. В то время, когда оно говорит вам, дабы вы накормили голодного, то не преподаёт вам урока кулинарии. Либо в то время, когда говорит, дабы вы просматривали Библию, то не преподает вам древнееврейскую, либо греческую, либо, скажем, британскую грамматику. Христианство ни при каких обстоятельствах не преследовало цели подменить собою либо вытеснить ту либо иную отрасль людской знания; оно скорее выступает как направляющий фактор, как некоторый начальник, что каждой отрасли знания (либо искусства) отводит соответствующую роль; оно источник энергии, что способен во всех них вдохнуть новую судьбу, в случае, если лишь они дадут себя в полное его распоряжение.
Люди говорят: Церковь обязана руководить нами. Это правильно, в случае, если правильно их представление о церкви; и ошибочно, если оно неправильно. Под церковью направляться подразумевать всех действительно и деятельно верующих христиан почвы совместно забранных. Тогда тезис Церковь обязана руководить нами обретает следующее содержание: те христиане, каковые наделены соответствующими талантами, должны быть, скажем, государственными деятелями и экономистами и все государственные деятели и экономисты должны быть христианами; и все их упрочнения в экономике и политике должны быть направлены на претворение в судьбу Золотого правила Нового завета.
Если бы так произошло и если бы мы, остальные, были вправду готовы принять это, тогда мы нашли бы христианское ответ всех отечественных социальных неприятностей достаточно скоро. Но на деле под руководящей ролью церкви большая часть осознаёт некоторый направляемый духовенством политический курс либо разработку церковными деятелями особенной политической программы. Это довольно глупо. Церковнослужители – особенная группа в пределах церкви, каковые избраны и намерено подготовлены для наблюдения за такими вещами, каковые серьёзны для нас, в силу того, что мы предназначены для вечной судьбы. А мы просим этих людей взяться за дело, которому они ни при каких обстоятельствах не обучались. экономикой и Политикой направляться заниматься, за них нужно отвечать нам, рядовым верующим. Использование христианских правил к профсоюзной деятельности либо к образованию должно исходить от христианских христианских учителей и профсоюзных деятелей; совершенно верно так же как христианскую литературу создают драматурги и христианские писатели, а не епископы, собравшиеся совместно и пробующие писать в свободное время повести и романы.
И однако Новый завет, не вдаваясь в подробности, дает нам достаточно ясный намек на то, каким должно быть действительно христианское общество. Быть может, он дает нам больше, чем мы готовы принять. В Новом завете говорится, что в таком обществе нет места паразитам: Кто не работает, да не ест. Любой должен был бы трудиться, и труд каждого приносил бы пользу; такое общество не нуждалось бы в производстве глупой роскоши и в еще более глупой рекламе, убеждающей эту роскошь брать. Этому обществу чужды чванливость, зазнайство, притворство.