Весной 1833 г. глубокий русский знаток и великий поэт русской истории А. С. Пушкин с увлечением трудился над архивными материалами из истории крестьянского восстания 1773—1775 гг. Его внимание привлек необыкновенный по языку и содержанию документ, совсем непохожий на официальные чиновничьи бумаги. Это было обращение к яицким (уральским) казакам. «Как вы, други мои,— говорилось в нем, — прошлым царям помогали до капли собственной до крови, отцы и деды ваши, так и вы послужите за собственный отечество мне, великому правителю императору Петру Федоровичу. В то время, когда вы устоите за собственный отечество, и не истечет ваша слава казачья отныне и до веку и у детей ваших… И жалую я вас: рекою с вершин и до устья, и почвой, и травами, и финансовым жалованием, и свинцом, и порохом, и хлебным провиантом».
Это первенствовал манифест (указ) Емельяна Ивановича Пугачева, написанный в начале восстания. Пушкина поразил данный «необычный пример народного красноречия». Перед мысленным взглядом поэта появились бурные события тех лет…
…Шел неспокойный 1773 год. Яицкое казачество, возмущенное ожесточёнными преследованиями царских правительства, глухо волновалось. в один раз в чёрную сентябрьскую ночь, перед восходом солнца, на уединенном степном хуторе казака Кожевникова показалось трое вооруженных наездников. Двое из них — казаки И. Зарубин (Пика) и Т. Мясников — были отлично известны хозяину. Третьего он видел в первый раз: среднего роста, широкоплечий и худощавый, с седеющей тёмной бородой. На незнакомце верблюжий армяк и голубая калмыцкая шапка, за плечами ружье. Оставшись наедине с Кожевниковым, незнакомец заявил, что он император Петр III, что слухи о его смерти фальшивы.
В действительности это был несложной казак Зимовейской станицы на Дону Емельян Пугачев. Как и другие предводители народных перемещений, он стал самозванцем. Царское имя придавало выступлению Пугачева темперамент законности и делало его особенно популярным в глазах народа, что тогда верил в хорошего царя, защитника народных заинтересованностей.
17 сентября 1773 г. первый манифест, написанный по приказанию Пугачева его «секретарем» — молодым казаком Иваном Почиталиным, был прочтён перед собравшимися казаками. Манифест встретили шумным одобрением. После этого все находившиеся были приведены к присяге. Отряд Пугачева сейчас насчитывал уже около 80 человек. Окруженный свитой, с распущенными флагами, Пугачев двинулся в поход в направлении Яицкого города (сейчас город Уральск).
Так началось грандиозное движение народа, крестьянская война 1773—1775 гг., скоро распространившаяся с Урала на огромную территорию «от Сибири до Москвы и от Кубани до муромских лесов», по выражению А. С. Пушкина.
Целый «тёмный народ» был за Пугачева. Не считая яицких казаков, в восстании приняли активное участие измученные притеснениями каторжным администрации и непосильным трудом «приписные крестьяне» и работные люди 2 уральских фабрик, угнетенные народности Приуралья и Поволжья — татары, башкиры, казахи, удмурты, мари, чуваши, мордва, калмыки и др. Но самой основной силой восстания были крепостные помещичьи крестьяне.
В указах и манифестах Пугачева обнаружили собственный чаяния и яркое выражение думы широких народа, их неприязнь к угнетателям и рвение к свободе. Тут формулировались цели и основные лозунги крестьянской войны. В составлении манифестов приняли участие многие известный начальники перемещения — И. Зарубин (Чика), А. Соколов (Хлопуша), И. Белобородов, Салават Юлаев и др.
Эти манифесты изучали по окончании Пушкина многие историки. Особенно громадную работу проделали отечественные советские ученые. Они разыскали и с далека другие документы и манифесты Пугачева крестьянской войны.
Чего же желали Пугачев и пугачевцы?
Яицкие казаки, каковые первыми подняли восстание, боролись за возвращение собственных потерянных прав, они желали вольно, как раньше, пользоваться дарами богатого Яика с «золотым донышком и серебряной покрышечкой». Начиная со второй половины XVIII в. казацкая старшина — правительство стали и — богатая часть казачества особенно притеснять бедных казаков. Было ограничено их право ловить рыбу на Яике, добывать соль и решать общевойсковые вопросы на казачьем кругу. Одновременно с этим жалованье казакам, приходившее из Санкт-Петербурга, оставалось в руках казацкой старшины.
В собственных манифестах Пугачев давал слово казакам «вечную вольность», прощение и амнистию за идеальные ими проступки, право распоряжаться рекой Яиком со всеми почвами, угодьями, рыбной ловлей и соляными промыслами от верховьев до устья, обеспечение деньгами, боеприпасами и хлебом.
приписным крестьянам и Работным людям уральских металлургических фабрик, потребовавшим освобождения от заводских работ либо улучшения условий труда, Пугачев давал слово те же, что и казакам, вольности и пожалования.
Многие манифесты были обращены к башкирам, калмыкам, татарам, казахам. Пугачев давал слово им то, что отнимали у них местные феодалы и царские воеводы. Башкир он жаловал «почвами, водами, лесами, жительствами, травами, реками, рыбами, хлебами, законами, пашнями, телами (т. е. давал слово обезопасисть их жизнь и свободу от феодалов и произвола властей. — Ред.), финансовым жалованьем, порохом и свинцом». Все эти блага даровались башкирам на вечные времена. «И пребывайте свободными так, как степные животные», — говорилось в манифесте.
Всем народам Приуралья и Поволжья Пугачев давал слово возвратить забранные русскими помещиками почвы, дать право свободной охоты, высвободить от невыносимо тяжелой подати — ясака, и пожаловать их оружием, горючим, солью, одеждой («от головы до ног обую»). Помимо этого, манифесты давали слово мусульманским народностям спасение от преследований церкви, от насильственного крещения.
Скоро распространяясь, эти указы зажигали сердца простых людей надеждой на скорое освобождение от национального и крепостного гнета и завлекали под флаги Пугачева новые тысячи солдат.
Главное место в манифестах Пугачева занимали требования широких весов крепостного крестьянства России. Во второй половине XVIII в. крепостной гнет в РФ был доведен до предела, по существу он слабо отличается от рабства. Помещик имел практически неограниченное право не только на труд, но и на личность крестьянина: имел возможность его реализовать, подвергнуть тяжелым наказаниям (см. стр. 422). Исходя из этого крестьяне и составляли главную массу восставших. На протяжении крестьянской войны их условия становились все более зрелыми и решительными.
указы и Манифесты лета 1774 г., в то время, когда восстание крестьян Поволжья достигло самых широких размеров, призывали к уничтожению всей совокупности помещичьего господства в стране. Крестьянам было обещано освобождение от крепостной зависимости. Вся помещичья почва: пашни, луга, прочие угодья и леса — должна была безвозмездно перейти к крестьянам. Помещики объявлялись изменниками, врагами народа и государства, которых направляться беспощадно истреблять, а имущество их передавать трудящимся. Это относилось кроме этого к богатым и чиновникам торговцам. Призывы к уничтожению помещичьей власти, к истреблению «вредительных обществу аристократов» главенствовали мотивом всех манифестов. Не считая воли и земли, манифесты давали слово крестьянам освобождение от тягостной для народа рекрутской повинности, от уплаты других поборов и подушной подати.
Таковы были требования восставшего народа. Пугачев и пугачевцы делали попытки осуществить эти требования на деле. В районах, охваченных восстанием, истребляли всех помещиков и заводовладельцев, неуспевших бежать. Крестьяне забирали почву, все повинности упразднялись. В народе говорили, что правитель Петр Федорович «почву меряет и заборы утвердил, лишь столбы не поставлены». Крестьяне были уверены, что им дано освобождение.
В занятых местах пугачевцы уничтожали ветхую чиновничье-дворянскую администрацию. Вместо нее вводили самоуправление, наподобие казачьего круга, в котором участвовало все взрослое мужское население. Местные избирательные власти занимались армейскими вопросами, организацией продуктового снабжения, поддерживали порядок. Пугачев сурово наказывал тех, кто «чинил» обиды населению.
В некоторых местах Пугачев приказал безвозмездно раздавать бедноте продовольствие, соль, захваченные казенные деньги. В Пензе, к примеру, он роздал 20 тыс. пудов казенной соли, в Саратове было роздано населению 19 тыс. овса и четвертей муки. Все это не было похожим политику царского правительства и показывало искреннее желание начальников восстания оказать помощь народу выйти из потребности, добиться «вечной вольности», т. е. полного освобождения от феодального гнета.
Но ясной политической программы у Пугачева и пугачевцев не было. Они не воображали себе, каким строем нужно заменить феодальный строй, как организовать управление страной. Они не выступали против самодержавия по большому счету и верили, что вместо «нехорошего царя» возможно посадить «хорошего», «народного».
Пугачевцы копировали ветхие дворянские учреждения, должности, чины. Сам Пугачев именовал себя императором Петром III, от его имени писались манифесты к народу. Соратники Пугачева присваивали себе титулы и имена царских вельмож. Все это сказало о незрелости и слабости политического сознания крестьянских весов.
Не обращая внимания на отдельные попытки начальников перемещения внести в действия повстанцев порядок, перемещение оставалось неорганизованным, разобщенным, стихийным. Рвения повстанцев в большинстве случаев ограничивались местными заинтересованностями, и они оставляли Пугачева, когда он уходил из их района. Перемещение не имело единого центра, военно-стратегического замысла, постоянного состава участников. районы восстания и Отдельные очаги были не хорошо связаны между собой. В то время еще не было революционного класса — пролетариата, что имел возможность бы возглавить и довести до победы крестьянское восстание.
«Крестьяне не могли объединиться, — писал В. И. Ленин, — крестьяне были тогда совсем задавлены темнотой, у крестьян не было братьев и помощников среди городских рабочих, но крестьяне все же боролись, как умели и как имели возможность».
Царизм разгромил восстание. Пугачев и другие известный вожаки крестьян по окончании ужасных пыток были казнены. Тысячи повстанцев были замучены, убиты. По Волге плыли плоты с виселицами, на которых раскачивались тела казненных.
Но крестьянская война не прошла бесследно. Восстания крестьян наносили сильные удары крепостнической совокупности, расшатывали ее устои, что в будущем ускорило отмену крепостного права. В данной войне народ взял боевую закалку, богатый опыт для предстоящей революционной борьбы. В то время, когда один из царских вельмож, обращаясь к привезенному в клетке военнопленному Пугачеву, назвал его вором, тот тихо ответил, играясь словами: «Я не ворон, я вороненок, а ворон-то еще летает». Продолжительно еще по окончании казни Пугачева в народе ходили слухи, что Пугачев жив и не так долго осталось ждать возвратится, продолжительно еще это имя наводило кошмар на помещиков.