Законы физики как привычка и как реальность 1 глава

Мы уже говорили, что тяжело себе представить, куда девается при ПК отклоненная энергия. Равным образом тяжело осознать, куда рассеивается энергия, к примеру, раскаленного котелка, установленного на голову цейлонца. самоё вероятным тут думается то объяснение, что само сознание имеет яркий доступ в импликативный порядок. Помимо этого, не обязательно искать некую еще не известную энергию либо новый физический закон в пределах известной физической действительности – к примеру, какое-либо изолированное силовое поле: ответ может пребывать на более фундаментальном уровне и включать в себя процессы, определяющие как механику появления физической вселенной, так и сами законы физики.

Иначе, свойство сознания абсолютно переключаться с одной действительности на другую предполагает, что незыблемый закон, в соответствии с которому пламя сжигает людскую плоть, возможно всего лишь одной из программ космического компьютера. Но эта программа так довольно часто повторяется, что делается привычкой природы. Как уже говорилось, в соответствии с голографической идее, материя – также собственного рода привычка, неизменно рождающаяся из импликативного порядка; ее возможно уподобить фонтану, организованному неиз с. 161 менным напором рождающего его водного потока. Пит шутливо именует эту возобновляемую природу «мировым неврозом». «В случае, если у вас невроз, вы стремитесь все время повторять одинаковые паттерны судьбы либо делать одинаковые действия, как будто бы у вас трудится одинаковая память, на которой вы зацикливаетесь. Я склонен думать, что стулья и столы – что-то в том же роде. Они – это материальный невроз, повторение. Но где-то за ними существует более узкая природа, неизменно развертывающаяся и свертывающаяся. В этом смысле стулья и столы – всего лишь привычки в этом потоке, тогда как настоящая действительность, скрытая от отечественного взгляда, – это сам поток» [31].

В действительности, в случае, если законы и вселенная физики, управляющие ею, сами сущность порождения этого потока, тогда они также должны рассматриваться как привычки. Разумеется, что эти привычки глубоко укоренились в голодвижении, но такие сверхъестественные свойства, как нечувствительность к огню, показывают, что, не обращая внимания на их кажущееся постоянство, по крайней мере кое-какие из законов смогут не выполняться. Это значит, что законы физики – не окаменевшие истины, а скорее напоминают вихри Шайнберга – водовороты с огромной инерцией, разрешающей фиксироваться в голодвижении, наподобие того, как в сознании фиксируются отечественные верования и собственные привычки.

То предположение Грофа, что, быть может, требуются поменянные состояния сознания чтобы привести к в импликативном порядке, подтверждается тесной связью между нечувствительностью к огню и религиозной верой. Идея, высказанная в прошедшей главе, находит все большее подтверждение – чем глубже и эмоциональнее заряд отечественной веры, тем больше смогут быть перемены в отечественных телах и в самой действительности.

Тут возможно задаться вопросом: в случае, если сознание способно на такие феноменальные действия в феноменальных обстановках, какова его роль в отечественной повседневной действительности? Мнения тут обширно расходятся. В личной беседе Бом признает: он верит в то, что вселенная – целая «идея», а действительность существует постольку, потому, что мы мыслим [32]. Но, опять-таки, он предпочитает не касаться темы чудес. Прибрам столь же сдержан в собственных комментариях по поводу отдельных явлений, но думает, что существует последовательность возможно раз с. 162 личных действительностей и сознание имеет определенную свободу выбора. «Я не верю, что все допустимо в нашем мире, но уверен: существует множество миров, которых мы не понимаем» [33].

По окончании обширного опыта с прекрасными явлениями, взятого из первых рук, Уотсон выражается храбрее: «Я не сомневаюсь, что действительность – это, в сущности, конструкт воображения. Я говорю не как физик, занимающийся частицами, либо кроме того не как знаток всех новейших открытий в данной области, но пологаю, что мы способны фундаментальным образом поменять окружающий нас мир». (Уотсон, бывший одно время энтузиастом голографической теории, сомневается, что какая-нибудь другая из современных физических теорий может адекватно растолковать сверхъестественные свойства психики.) [34].

Пара иного мнения сотрудник Калифорнийского университета в г. Ирвин, философии и профессор психиатрии Гордон Глобус. Как вычисляет Глобус, голографическая теория честна в том смысле, что сознание конструирует конкретную действительность из сырого материала импликативного порядка. Глобус кроме этого был под сильным влиянием антрополога Карлоса Кастанеды, легендарного на данный момент благодаря собственному опыту визита вторых миров с шаманом индейского племени доном Хуаном. В противоположность Прибраму, Глобус думает, что кажущийся нескончаемый последовательность «отдельных действительностей», каковые испытал Кастанеда под управлением дона Хуана, – а также огромное разнообразие действительностей, каковые мы видим во сне, – скрыты в импликативном порядке. Более того, потому, что применяемые мозгом голографические механизмы для конструирования действительности те же, что и при конструировании снов и обрисованных Кастанедой действительностей, раскрывающихся поменянному сознанию, он думает, что все три типа действительностей в собственной базе аналогичны [35].

Формирует ли сознание элементарные частицы либо не формирует – вот в чем вопрос

Эти два противоположных мнения показывают еще раз на то, что голографическая теория находится только в стадии формирования, напоминающей образование вулканического острова в Тихом океане – острова, чьи границы еще не установились. Не смотря на то, что для некоторых ученых эта с. 163 несогласованность возможно объектом критики, направляться не забывать, что теория эволюции Дарвина – одна из самые солидных и успешных научных теорий – кроме этого все еще не закончена, и многие теоретики-эволюционисты спорят о ее границах, интерпретации, регуляторных ответвлениях и механизмах.

Различие точек зрения отражает всю сложность таковой загадки, как существование чудес. Джан и Дюнн высказывают еще одно мнение относительно роли сознания в конструировании повседневной действительности, и не смотря на то, что высказываемое ими предположение не сходится с одним из основных бомовских постулатов, мы приводим его тут, поскольку оно может пролить дополнительный свет на природу того, что мы принимаем как «прекрасное».

В противовес Бому, Джан и Дюнн уверены в том, что элементарные частицы по большому счету не владеют статусом независимой действительности до тех пор, пока не появляется замечающее их сознание. «Думаю, мы в далеком прошлом миновали тот этап в физике громадных энергий, в то время, когда исследовалась только структура пассивной вселенной, – говорит Джан. – Мне думается, мы вошли в область, где сотрудничество окружающей среды и сознания происходит на таком первичном уровне, что мы воистину создаем действительность, что бы ни пряталось за этим определением» [36].

Как уже указывалось, это мнение разделяется большинством физиков. Но позиция Джана и Дюнн отличается от «главной линии» в одном серьёзном пункте. Большая часть физиков отвергает идею, в соответствии с которой сотрудничество внутриатомного мира и сознания возможно в какой-либо форме применять для объяснения ПК, не говоря уже о других чудесах. Вправду, очень многие физики не только игнорируют каждые следствия для того чтобы сотрудничества, но и по сути продолжают вести себя так, как словно бы его нет по большому счету. «Позиция большинства физиков напоминает мировосприятие шизофреника, – говорит теоретик квантовой физики Фриц Рорлих из Сиракузского университета. – С одной стороны, они принимают стандартное толкование квантовой теории. Иначе, они настаивают на действительности квантовых совокупностей, даже в том случае, если таковые принципиально ненаблюдаемы» [37].

Вправду, необычная позиция, которую возможно выразить так: «Я не планирую думать об этом, даже в том случае, если я знаю, что это правда». Она с. 164 удерживает многих физиков от рассмотрения логических следствий из самые поразительных открытий квантовой физики. Как показывает Дэвид Мермин из Корнельского университета, физики подразделяются на три категории: незначительное меньшинство, которому не дают спокойствия сами собой напрашивающиеся логические следствия; вторая несколько, уходящая от неприятности посредством доводов и множества соображений, в основном несостоятельных; и наконец, третья несколько – те, у кого нет никаких мыслей, но это их не тревожит. «Такая позиция, само собой разумеется, самая эргономичная», – отмечает Мермин [38].

Джан и Дюнн не сдаются. Согласно их точке зрения, в полной мере возможно, что физики в действительности не открывают частицы, а создают их. В качестве доказательства Джан и Дюнн приводят недавнее открытие новой элементарной частицы, взявшей наименование аномален, свойства которой изменяются от лаборатории к лаборатории. Представьте себе машину, у которой форма и окраска изменяются в зависимости от того, кто за рулем! Таков аномалон – немыслимое по сути явление, свидетельствующее о том, что действительность по крайней мере элементарных частиц, наверное, в действительности зависит от того, кто их обнаруживает/формирует [39].

Причем аномалон в этом отношении не столь уж неповторим. В 1930-х годах Паули высказал предположение, что существует частица, не владеющая массой, названная потом нейтрино. Ее постулирование разрешило решить одну из самых непростых задач, которые связаны с феноменом радиоактивности. В течение многих лет существование нейтрино оставалось догадкой, но во второй половине 50-ых годов двадцатого века физики столкнулись с неоспоримым аргументом в пользу правоты Паули. В последующие годы они заключили , что если бы нейтрино имело некую массу, это разрешило бы решить еще более непростые задачи, чем задача Паули, в то время, когда в 1980-м году начали поступать данные, говорящие о наличии пускай небольшой, но в принципе дешёвой измерению массы нейтрино! Но это еще не все. Оказалось, что нейтрино, владеющее массой, удалось найти лишь в советских лабораториях; в американских его поиски ни к чему не привели. Так оставалось до конца 1980-х годов, и не смотря на то, что другие лаборатории подтвердили открытие советских ученых, до сих пор обстановка до конца не ясна [40].

Допустимо ли, дабы разные особенности нейтрино вызывались, по крайней мере частично, спорами физиков и различными ожиданиями? С. 165 В случае, если так, то появляется интересный вопрос. В случае, если физики не открывают внутриатомный мир, а создают его, по какой причине другие частицы, такие как электроны, предстают как устойчивая действительность независимо от того, кто их замечает? Иначе говоря по какой причине студент-физик, не зная особенностей электрона, все-таки обнаруживает те же самые характеристики, что и умудренный опытом доктор наук?

Тут вероятен таковой ответ: отечественное восприятие мира не основывается только на информации, которую мы приобретаем через отечественные пять органов эмоций. Не обращая внимания на всю фантастичность этого заявления, я могу привести доказательства. А до тех пор пока поведаю одну историю, которой был свидетелем в середине 1970-х годов.

Мой папа пригласил к себе опытного гипнотизера, дабы развлечь друзей, и я находился на данной встрече. По окончании беглой оценки чувствительности гостей к гипнотическому внушению гипнотизер выбрал друга отца, по имени Том. Самого гипнотизера Том видел в первый раз.

Том был весьма чувствительным субъектом и за пара секунд был уже в глубоком трансе. После этого последовали простые трюки, каковые в таких случаях мы в большинстве случаев видим на сцене. Гипнотизер убедил Тома, что в помещении находится жираф, и Том, раскрыв рот, наблюдал на мнимое животное. После этого, сообщив, что дает яблоко, гипнотизер сунул Тому сырую картофелину, которую Том съел с наслаждением. Но кульминационным моментом было заявление гипнотизера, что по окончании окончания сеанса Лора, дочь Тома, будет для Тома невидимой. Поставив Лору перед стулом, на котором сидел Том, гипнотизер вывел его из транса и задал вопрос, видит ли он дочь.

Том осмотрел помещение, взглянул через смеющуюся девочку, и ответил: нет. Гипнотизер задавал вопросы Тома снова и снова, но тот, пока Лора тряслась от хохота, повторял «нет». Тогда гипнотизер зашел за пояснице Лоры, спрятавшись от Тома, и вытащил у себя из кармана какой-то предмет – так, дабы никто не заметил, какой конкретно. Прижав ладонь к пояснице Лоры, гипнотизер задал вопрос Тома, что у него на данный момент в ладони. Том согнулся вперед, устремив взор через Лору, и сообщил: «Часы». Гипнотизер кивнул и попросил Тома прочесть на них надпись. Том прищурился, как бы разбирая гравировку, а после этого сказал имя обладателя часов (что был никому не известен) и наименование часовой с. 166 компании. Гипнотизер поднял часы над головой и после этого разрешил войти их по кругу, дабы любой имел возможность удостовериться в безошибочности Тома.

В то время, когда я позже говорил с Томом, он заявил, что его дочь была для него полностью невидима. Он видел лишь гипнотизера, что держал на ладони часы. Если бы сам гипнотизер не поведал ему, что было в действительности, он бы принял все виденное под обмороком за чистую воду.

Очевидно, что Том видел часы без помощи простых органов эмоций. Тогда откуда приходила к нему информация? Одна из предположений: он приобретал ее телепатически, в этом случае от самого гипнотизера. Свойство загипнотизированных индивидуумов «подключаться» к органам эмоций вторых людей отмечалась исследователями. Британский физик Уильям Баррет отыскал подтверждение этому явлению в серии опытов с маленькой девочкой. По окончании погружения девочки в гипнотический сон он сообщил ей, что она испробует на вкус все то, что будет пробовать он сам. «Стоя сзади девочки, глаза которой были хорошо завязаны, я забрал в рот мало соли; в тот же момент она сплюнула и вскрикнула: Для чего вы кладете мне в рот соль? После этого я попытался сахар, и она сообщила: Это лучше! На мой вопрос, на что это похоже, она отвечала: Это сладкое! Позже я пробовал горчицу, перец, имбирь и т. д., и любой раз девочка совершенно верно определяла по вкусу все, что бы я ни клал в рот» [41].

В книге «Внушение на расстоянии»[31][31] коммунистический физиолог Леонид Васильев упоминает об опыте, совершённом в Германии в 1950-х годах, где были взяты сходные результаты. В этом изучении загипнотизированный субъект не только пробовал на вкус то же, что и гипнотизер, но мигал, в то время, когда в глаза гипнотизера ударяла вспышка света, чихал, в то время, когда гипнотизер вдыхал пары аммиака, слышал тиканье часов, приставленных к уху гипнотизера, и испытывал боль, в то время, когда гипнотизер колол себя булавкой, – все это было выполнено так, дабы исключить получение информации для органов эмоций простым методом [42].

Отечественная свойство подключаться к органам эмоций вторых людей не исчерпывается гипнотическим состоянием. В известной серии экс с. 167 периментов физики Гарольд Путов и Рассел Тарг из Стэнфордского исследовательского университета в Калифорнии нашли практически в каждом испытуемом некую свойство, названную исследователями «дистанционным зрением», – свойство подробно обрисовывать то, что видит второй участник опыта. Они поняли, что практически любой испытуемый имел возможность благодаря несложной релаксации «дистанционно видеть» то, что видит второй, и обрисовывать каждые образы, приходившие тому на ум [43]. Открытие Путова-Тарга было подтверждено в десятках лабораторий по всему свету, что показывает на латентное присутствие данной скрытой способности в каждом из нас.

Принстонская лаборатория, исследующая аномальные эффекты, кроме этого подтвердила открытия Путова-Тарга. В одном опыте Джан сам выступал в роли перципиента, пробуя принимать то, что его сотрудник замечал в Париже, где Джан ни при каких обстоятельствах не был. Не считая шумной улицы, заполненной людьми, на ум Джана пришел образ рыцаря в латах. Позднее стало известно, что «индуктор» стоял наоборот правительственного строения, украшенного статуями исторических полководцев, одна из которых вправду воображала рыцаря в латах [44].

Так, на глубинном уровне мы выясняемся связанными между собой еще и в этом отношении – обстановка не столь уж необычная для голографической вселенной. Более того, эти связи проявляют себя, кроме того в то время, когда мы не отдаем себе в этом отчет. Изучения продемонстрировали, что, в случае, если находящийся в одной комнате человек подвергается удару электротоком, электроэнцефалограмма (ЭЭГ) другого человека в соседнем помещении регистрирует отклонения [45]. Вспышка света, направленная в глаза одного испытуемого, отразится на ЭЭГ другого человека, находящегося за стеной [46]; более того, может измениться кроме того количество крови в организме перципиента, измеряемый плетисмографом (показателем, чутко реагирующим на состояние независимой нервной совокупности), в то время, когда «индуктор» в второй комнате находит в перечне незнакомых имен привычное имя [47].

В случае, если учесть отечественную свойство конструировать действительность из бессознательно взятой информации (к примеру, как это было с Томом), что случится, в случае, если два либо пара человек под обмороком постараются сконструировать одну и ту же мнимую действительность? Любо с. 168 пытно, что на данный вопрос был получен ответ в опыте, совершённом Чарльзом Тартом, доктором наук физиологии Дэвид-кэмпуса при Калифорнийском университете. Тарт отыскал двух студентов-старшекурсников, Энн и Билла, каковые имели возможность входить в глубочайший транс, и сами были достаточно умелыми гипнотизерами. Он вынудил Энн загипнотизировать Билла, а после этого вынудил в собственный черед Билла загипнотизировать Энн. Тарт высказал предположение, что благодаря таковой необыкновенной процедуре связь между перципиентом и гипнотизёром обязана лишь усилиться.

И он был прав. В то время, когда в этом обоюдном гипнотическом состоянии они открыли глаза, сперва все было тускло-серым. Но эта серость скоро уступила место яркому свету и живым краскам, и в считанные секунды они были на берегу неземной красоты. Песок сверкал как бриллианты, море пенилось как шампанское, а на протяжении берега тянулась гряда хрустальных скал, пульсировавших светом. Не смотря на то, что Тарт не имел возможности видеть того, что видели Энн и Билл, из их беседы он осознал, что они переживают одну и ту же мнимую действительность.

Само собой разумеется, Энн и Билл сразу же принялись изучить данный новый мир, плавать в океане, наслаждаться светящимися хрустальными горами. К неудовольствию Тарта, они прекратили говорить, либо, по крайней мере, говорить в его понимании. В то время, когда он задал вопрос их, по какой причине они молчат, они объявили, что в действительности говорят, пребывав в чудесном мире. Тарт считает, что это было собственного рода паранормальное общение между ними.

В последующие сеансы Энн и Билл воссоздавали разные действительности, каковые точь-в-точь напоминали действительность простую, принимаемую пятью органами эмоций в состоянии бодрствования, другими словами имели такую же пространственную протяженность и т. п. Тарт заключил , что посещаемые Энн и Биллом миры в действительности более настоящи, чем бледная, как лунный пейзаж, действительность, с которой мирится большая часть из нас. Как он отмечает, «по окончании того, как они поделились между собой своим опытом и поняли, что без помощи слов обсуждали подробности собственного опыта, они осознали, что на протяжении сеанса в действительности пребывали в невербализуемых локальностях» [48].

Океанический мир Энн и Билла – красивый пример существования голографической действительности – трехмерного конструкта, что с. 169 создан потоком сознания и в конечном итоге такой же пластичный, как и породившее его сознание. Эта пластичность проявлялась в нескольких качествах. Не смотря на то, что принимаемая под обмороком действительность была трехмерной, ее пространство было более эластичным, чем пространство повседневной действительности, и временами эта пластичность достигала таковой степени, что Энн и Билл не обнаружили слов для ее описания. Еще более необыкновенным было то, что, детально обрисовывая внешний мир, они довольно часто забывали обрисовать собственные тела, существовавшие не более как смутные лица либо головы. По рассказу Энн, был момент, в то время, когда Билл попросил подать ему руку, и она ответила: «Для этого я обязана ее придумать» [49].

Как закончился данный опыт обоюдного обморока? К сожалению, мысль о том, что эти красивые видения были настоящими, и, быть может, кроме того более настоящими, чем повседневная действительность, так испугала Энн и Билла, что они стали нервничать по поводу гипнотических «путешествий». В итоге они их прекратили, а Билл окончательно отказался от обморока.

Экстрасенсорную сообщение, разрешившую Энн и Биллу сконструировать неспециализированную для них действительность, возможно разглядывать как собственного рода совместное поле, «поле действительности», в случае, если желаете. Остается только догадываться, что бы случилось, если бы, к примеру, гипнотизер в доме моего отца ввел в гипнотический транс заодно с Томом всех остальных. Нельзя исключать, что при достаточно глубоком неспециализированном «поле» Лора имела возможность стать невидимой для всех присутствующих. Тогда мы бы создали неспециализированное «поле действительности», в котором показались бы, на манер часов гипнотизера, предметы, каковые бы воспринимались как в полной мере настоящие.

В случае, если сознание играет роль в создании элементарных частиц, не будут ли наблюдения внутриатомного мира собственного рода «полями действительности»? В случае, если Джан имел возможность «ощутить» доспехи при помощи их восприятия приятелем в Париже, то нельзя исключать, что физики всей земли бессознательно взаимодействуют между собой и находятся под собственного рода неспециализированным обмороком, наподобие испытанного подопытными Тарта, для непротиворечивых черт электрона. Такая возможность подтверждается еще одним необыкновенным свойством обморока. В отличие от вторых состояний поменянного сознания, обморок не связан с какими-нибудь отклонениями в ЭЭГ. С позиций физиологии, с. 170 состояние психики при обмороке очень напоминает простое состояние бодрствования. Не означает ли это, что простое бодрствование – это собственного рода обморок и что мы всегда подключаемся к «полям действительности»?

Лауреат Нобелевской премии в области физики Джозефсон считает, что происходит что-то в этом роде. Как и Глобус, он серьезно принимает идеи Кастанеды и пробует связать его опыт с квантовой физикой. Он выдвинул догадку, в соответствии с которой объективная действительность производится коллективной памятью людской расы, тогда как тот либо другой опыт необыкновенной действительности наподобие обрисовываемых Кастанедой – это проявления личной воли [50].

Человеческое сознание не есть тем единственным, что участвует в создании «полей действительности». Опыты по дистанционному зрению продемонстрировали, что человек может совершенно верно обрисовывать удаленные места, в которых ни при каких обстоятельствах не бывал, даже в том случае, если в том месте сейчас никто не присутствует [51]. Подобным образом, перципиенты смогут определять содержимое случайно выбранных запаянных коробок, малоизвестное кроме того проводящим опыт [52]. Это значит, что мы способны на что-то большее, чем подключаться к эмоциям вторых людей. Мы способны подключаться к самой действительности чтобы получить информацию. Данный вывод не должен нас особенно смущать, потому, что в голографической вселенной сознание пронизывает материю, а «суть» (meaning) есть определяющим причиной и в ментальном, и в физическом мирах.

Бом думает, что вездесущность смысла может растолковать существование как телепатии, так и дистанционного зрения. Он считает, что эти две свойства смогут быть практически разными формами психокинеза. Подобно тому как ПК – это смысловой резонанс, устанавливаемый между предметом и сознанием, телепатию возможно разглядывать как резонанс смысла между сознанием и сознанием. Сходным образом и дистанционное зрение возможно разглядывать как резонанс, устанавливаемый между его объектом и сознанием. «В то время, когда устанавливается гармония смыслов, либо их резонанс, воздействие делается двухсторонним, исходя из этого суть удаленной совокупности действует на наблюдателя и создаёт инверсный психокинез, при помощи с. 171 которого наблюдателю практически передается образ совокупности», – утверждает Бом [53].

У Джан и Дюнн подобная точка зрения. Не смотря на то, что они уверены в том, что действительность устанавливается лишь в следствии сотрудничества сознания с окружающей средой, они дают феномену сознания очень «либеральную трактовку»: сознанием может именоваться все, что способно генерировать, либо приобретать, либо применять данные. Так, животные, вирусы, ДНК, автомобили (ИИ и т. п.) и без того именуемые неживые объекты – все они принимают участие в создании действительности [54].

В случае, если такая умозрительная модель соответствует истине, мы можем приобретать данные не только из сознания вторых человеческих существ, но из самой действительности как живой голограммы; тогда легко возможно растолковать психометрию – отечественную свойство приобретать данные о предмете несложным прикосновением к нему. Таковой предмет уже нельзя назвать неодушевленным, потому, что он наполнен мировым сознанием в собственном частном преломлении. «Вещь» не существует раздельно от вселенной – наоборот, она соучастник «подключенности» всех вещей: она подключена к мыслям каждого человека, к тому, кто когда-либо с ней контактировал; подключена к сознанию, пронизывающему каждый предмет и каждое животное, который связан с ее существованием; подключена через импликативное к ее прошлому, и подключена к сознанию психометриста, что к ней прикасается.

Возможно ли из ничего взять что-то?

Зависит ли от участия физиков само появление элементарных частиц? До тех пор пока что эта тайная остается неразрешимой. Однако, не считая отечественной способности подключаться друг к другу и конструировать действительности, подобные отечественной простой, «обычной» действительности, имеется и другие «ключики» к разгадке. Вправду, очевидность существования чудес показывает на то, что мы только-только начинаем измерять глубину отечественных свойств в данной области. Разглядим один из случаев прекрасного исцеления, обрисовываемых Гарднером. В первой половине 80-ых годов XX века на приеме у британского доктора Рут Коггин, трудящейся в Пакистане, была местная тридцатипятилетняя дама по имени Камро. Камро была на восьмом месяце беременности, солидную часть которой с.172 она страдала от периодических болей и кровотечений в животе. Коггин советовала ей срочно лечь в поликлинику, но Камро отказалась. Но двумя днями позднее кровотечение стало таким сильным, что ее немедля госпитализировали.

Осмотр, совершённый Коггин, продемонстрировал, что у Камро тяжелая потеря крови и что ее ноги и пузо угрожающе распухли. На следующий сутки у Камро было еще одно сильное кровотечение, заставившее Коггин сделать кесарево сечение. Когда матка была вскрыта, кровь полилась как из ведра, и стало ясно, что у Камро гемофилия. К тому времени, в то время, когда Коггин приняла ребенка Камро (в полной мере здорового), «кровь из раны так же, как и прежде заливала операционный стол». Коггин удалось дотянуться две пинты донорской крови для восполнения утрат, но этого было, само собой разумеется, мало. Не имея вторых возможностей спасти жизнь Камро, Коггин обратилась к молитве.

Она пишет: «Мы молились Иисусу, великому врачевателю. Я сообщила ей, что мы не будем терять надежды. Я уже видела в один раз, как Иисус выручал в аналогичной обстановке, и была уверена, что он ее вылечит» [55].

Им оставалось лишь ожидать.

Последующие пара часов Камро истекала кровью, но ее неспециализированное состояние понемногу стало стабильным. В данный вечер Коггин снова молилась с Камро, и не смотря на то, что кровотечение длилось, состояние не ухудшалось. Через двое дней кровь начала свёртываться, и началось заживление раны. Через десять дней Камро с ребенком выписалась к себе.

Не смотря на то, что Коггин не имела возможности измерить фактическую кровопотерю, было очевидно, что роженица утратила куда больше крови, чем было в организме. Изучив материалы этого случая, Гарднер согласился с выводом Коггин. Все дело в том, что человеческий организм не имеет возможности производить кровь достаточно скоро, дабы компенсировать столь катастрофическую ее утрату; в противном случае многие в сходной обстановке остались бы живы. Обрисованный случай немыслим по причине того, что новую кровь Камро имела возможность материализовать разве что из воздуха.

Свойство создать бесконечно малую элементарную частицу бледнеет перед материализацией десяти-двенадцати пинт крови, нужных для работы людской организма. В это же время выясняется, с.173 что мы можем создавать «из воздуха» не только кровь. В июне 1974 года, путешествуя по маленькому острову Тимор, расположенному на крайнем востоке Индонезии, Уотсон столкнулся с таким же ошеломляющим примером материализации. Не смотря на то, что начальной целью Уотсона было посещение известного матан до’ока, индонезийского волшебника, что, как уверяли, имел возможность приводить к дождю по желанию, его отвлек необычно деятельный буан, не добрый дух, устроивший беспорядок в доме ближайшей деревни.

Семья, живущая в этом доме, складывалась из женатой пары, двух незамужней золовки и маленьких сыновей. Женатая их дети и пара были обычными индонезийцами, темнокожими и с курчавыми волосами, но золовка, по имени Алин, отличалась более стройным телосложением, узкими чертами лица и более напоминала китаянку, что растолковывает ее неудачу отыскать мужа. В семье к ней относились с выделенным безразличием, и Уотсон сходу заподозрил, что именно в Алин источник психологического беспорядка.

Этим вечером за ужином в семейном кругу, в доме под травяной крышей, Уотсон был свидетелем нескольких поразительных явлений. Во-первых, совсем нежданно закричал восьмилетний мальчик и уронил собственную чашку на стол; тыльная сторона руки мальчика внезапно начала кровоточить. Уотсон, сидевший рядом с мальчиком, пристально осмотрел рану: на руке был полумесяц из мелких дырочек, напоминающих отпечатки зубов, лишь по размеру очевидно больше детских. Алин, как в любой момент прислуживающая в доме, в обрисованный момент была у печки, другими словами именно у мальчика за спиной.

В то время, когда Уотсон изучал рану, свет в лампе неожиданно вспыхнул и стал голубым, и в ту же секунду из воздуха на стол начала сыпаться белая субстанция, – как выяснилось – соль, – и сыпалась до тех пор, пока не замела все на столе. «Процесс был достаточно медленный, дабы я смог рассмотреть, откуда сыплется соль. Было так, как будто бы она рождается прямо в воздухе, немного выше уровня глаз, приблизительно в метре над столом», – вспоминает Уотсон.

Физика — первый и второй законы Ньютона


Интересные записи:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: