Эта теоретическая концепция была проверена в изучении Джина и Бушмана (Bushman Geen, 1990). Испытуемые наблюдали один из пяти фильмов, диапазон сюжетов которых был достаточно широк — от киноленты «Бдительность» («The Vigilante»), складывающейся из сцен бессердечных членовредительства и убийств, до эпизодов из сериала «Даллас», где семья обсуждает текущие события
рабочий и публичной жизни. После этого их просили перечислить мысли, каковые пришли им в голову на протяжении просмотра кинофрагмента, и оценить фильм по нескольким показателям (включая шкалу «принуждение»). Как и ожидалось, исследователи поняли, что вместе с ростом уровня насилия, демонстрировавшегося на киноэкране, мысли, навеянные им, становились более агрессивными, а оценка по шкале «принуждение» возрастала.
Еще одну иллюстрацию результата прайминга взяли Берковитц и Алиото (Berkowitz Alioto, 1973). Они показывали мужчинам-испытуемым киноролик о боксе либо об американском футболе. После этого добрая половина каждой группы слышала комментарий, где особенно подчеркивали злость, охватившую победителей либо проигравших, и их желание побить сопернику (агрессивная интерпретация). Второй половине говорили, что соревновались специалисты, не испытывающие чувств и просто трудящиеся на победу (вариант неагрессивной интерпретации). Как продемонстрировано на рис. 5. 7, испытуемые в обеих группах «агрессивной интерпретации» для наказания ранее рассердившего их помощника экспериментатора удерживали палец на кнопке механизма, генерирующего электрические разряды, в течение более долгого времени, чем испытуемые из групп «неагрессивной интерпретации»; количество отправленных разрядов у испытуемых из первой группы также было громадным.
В собственном обзоре литературы по проблеме краткосрочного действия сцен насилия в масс-медиа Берковитц (Berkowitz, 1974) выделил следующие факторы, воздействующие на возможность того, что принуждение в масс-медиа будет содействовать агрессии:
1. Замеченное думается наблюдателю проявлением агрессии — «Агрессия присутствует в мыслях зрителя, и кино их не пробуждает, в случае, если зритель не вычисляет агрессией то, что видит».
2. Зритель отождествляет себя с агрессором — «у зрителя, отождествляющего себя с агрессором из фильма, будут… появляться мысленные образы, тем самым подталкивая его к агрессии».
3. Потенциальный объект агрессии ассоциируется с жертвой агрессии в фильме — как это имело место в некоторых изучениях Берковитца (Berkowitz Geen, 1967; Donnerstein Berkowitz, 1981).
4. Замечаемые события должны смотреться «настоящими» и быть захватывающими — зритель «особенно склонен поддаваться влиянию, в то время, когда захвачен сюжетом и представляет, что сам ведет себя подобным образом».
ПОСЫЛЫ К АГРЕССИИ: Последнее ЗАМЕЧАНИЕ
Разглядев литературу по действию ситуационных посылов к агрессии, Карлсон, Маркус-Ньюхолл и Миллер (Carlson, Marcus-Newhall Miller, 1990) заключили, что имеющиеся эти подтверждают начальные представления Берковитца об усилении агрессивных реакций посылами к агрессии. Учитывая, что эти эффекты самый ярко проявляются при пробуждении негативных эмоций испытуемых, их интерпретация действия посылов к агрессии — «в терминах процессов прайминга, каковые реактивируют либо подпитывают когнитивные схемы, изначально активированные негативным возбуждением» — согласуется с теорией когнитивных неоассоциаций по Берковитцу. В то время, когда Диана опять встретилась с Бобом, тот дал совет им с Биллом запрятать коллекцию пистолетов и избегать просмотра фильмов категории «R», раз уж на них действует так много внешних детерминантов агрессии.
САМООСОЗНАНИЕ: НАПОМИНАНИЯ ИЗВНЕ О ТОМ, КТО МЫ И ЧТО МЫ ИЗ СЕБЯ Воображаем
Ситуационные факторы, заставляющие индивидуума в большей либо меньшей степени осознавать самого себя, могут служить внешними детерминантами агрессивного поведения. К примеру, чем больше людей в группе, тем выше возможность того, что человек так и останется неидентифицированным, и тем не сильный его чувство ответственности за происходящие события. Самоосознание относится к состояниям, в которых внимание сосредоточено на собственных установках, других характеристиках и ценностях индивидуума. Множество обстановок, в особенности в которых высока возможность остаться неизвестным либо возможность избежать персональной ответственности, смогут ухудшать свойство к осознанию самого себя и усиливать агрессивность. Наоборот, ухудшение самоосознания может ослаблять агрессию.
Ранние изучения в данной области сосредоточились на том, какую роль играется процесс самоосознания в понижении агрессии. Обоснование было следующее: раз самоосознание подразумевает более внимание к стандартам и личным нормам, эффект от активизации этого процесса будет зависеть от норм человека и конкретных ценностей. Если он разглядывает агрессию как что-то обычное и вычисляет такую модель поведения в полной мере допустимой, внимание, имеющее своим объектом внутренний мир, усилит значимость этих сокровищ, тем самым увеличив возможность либо интенсивность неприкрытого насилия. Наоборот, в случае, если агрессия рассматривается как что-то негативное и считается неприемлемым типом поведения, ухудшение самоосознания усилит эти ценности, тем самым уменьшив возможность либо силу атаки.
Эти догадки были проверены рядом родственных опытов (Carver, 1974, 1975; Scheier, Feningstein Buss, 1974). Базисная процедура, цель которой пребывала в активизации процесса самоосознания, заключалась в том, что испытуемые, чей уровень самоосознания характеризовался как большой, имели возможность видеть собственное отражение в зеркале, размещенном над экспериментальным оборудованием (Wicklund, 1975). К примеру, в опытах Шайера, Фенингштайна и Басса (Sheier, Feningstein Buss, 1974), каковые проводились в двух вариантах — или при наличии зеркала, или без него, мужчины-испытуемые ударили электротоком некую даму. Потому, что для большинства мужчин физическое наступление на даму есть недостойным и неприемлемым, предполагалось, что наличие зеркала, увеличив удельный вес данной нормы, вынудит испытуемых подавить агрессию, что абсолютно подтвердилось. В еще одном изучении (Carver, 1974) мужчинам-испытуемым на протяжении инструктирования говорилось, что удары током громадной силы окажут помощь парню — помощнику экспериментатора — лучше усвоить материал фиктивного задания. Предполагалось, что при таких условиях испытуемые будут вычислять агрессию оправданной, а наличие зеркала выделит эту установку, тем самым усилив агрессию по отношению к помощнику. Как продемонстрировано на рис. 5.8, эта догадка также подтвердилась.
Карвер (Carver, 1975) изучил, до какой степени процесс самоосознания может усиливать влияние неповторимых личных сокровищ, касающихся агрессии. В его опыте испытуемые, разрушенные на две группы — «приверженцы строгих наказаний» и «приверженцы мягких наказаний», — приняли участие в стандартной процедуре «преподаватель—ученик», созданной Бассом (Buss, 1961). У половины испытуемых в каждой из этих групп на протяжении сеанса перед глазами висело зеркало, дабы они имели возможность видеть собственный отражение, тогда как у остальных испытуемых зеркала не было. Как и предполагалось, наличие зеркала содействовало проявлению агрессии испытуемыми — приверженцами строгих наказаний — и фактически подавляло такое поведение у приверженцев «мягких наказаний». Наличие зеркала еще более сдвигало к полюсам все «за» и «против» сокровищ, которые связаны с силой наказаний, характерных для этих двух групп испытуемых.
Другие изучения изучали зависимость между деиндивидуализацией и агрессией. О деиндивидуализации возможно сказать в том случае, в то время, когда возможность того, что человек будет определён, понижается. К примеру, в нескольких опытах деиндивидуализацию изучали, варьируя количество присутствующих, другими словами по мере повышения группы каждого из ее участников было все тяжелее идентифицировать, а сами они ощущали меньшую ответственность за собственные действия. Мул-лен (Mullen, 1986), к примеру, понял, что самое зверское (долгое и очень ожесточённое) линчевание происходит в случаях, в то время, когда на каждую жертву приходится довольно много палачей. В других опытах варьировали степенью анонимности испытуемых и возможностью их опознания потенциальной жертвой либо представителем власти (Mann, Newton Innes, 1982; Rogers, 1980; Rogers Ketchen, 1979; Taylor, O’Neal, Langley Butcher, 1991). В других опытах манипулировали множеством факторов деиндивидуализации (к примеру, освещением, эмоцией ответственности, анонимностью) в одного опыта (Die-пег, 1976; Diener, Dineen, Endresen, Beaman Fraser, 1975; Prentice-Dunn Rogers, 1980).
Потому, что варьировать деиндивидуализацию в этих опытах пробовали множеством разных способов, появился вопрос, вправду ли испытуемые теряют собственную индивидуальность, как показывают их отчеты о ходе самоосознания, чувстве ответственности и уровне возбуждения (Diener, 1980; Johnson , Downing, 1979). Кое-какие исследователи начали интересоваться ролью внутренних когнитивных и эмоциональных процессов для объяснения эффектов, появляющихся при экспериментальных манипуляциях с деиндивидуализацей.
Прентис-Данн и Роджерс (Prentice-Dun Rogers, 1983, 1989) выдвинули теорию дифференциального самоосознания, дабы растолковать, как процесс самоосознания связан с поведением, в особенности с агрессивным. Они утверждают, что имеется два класса переменных, ослабляющих процесс самоосознания, и оба они связаны с разными компонентами самоосознания. Посылы, вызывающие чувство ответственности, — это те нюансы обстановки, каковые позволяют индивиду стать менее узнаваемым, тем самым редуцируя публичное самоосознание — компонент самоосознания, который связан с жаждой поразить окружающих. Иначе говоря в случае, если человек владеет относительной анонимностью, он может выбрать в качестве модели поведения ненормативное либо «недопустимое» поведение, потому, что ему вряд ли угрожает ответственность за эти действия: «Индивид в аналогичных случаях абсолютно поймёт собственные поступки — он просто не опасается негативных для себя последствий» (Prentice-Dunn ; Rogers, 1982). В этом случае индивид растормаживается.
Модификаторы внимания ослабляют личное самоосознание — компонент самоосознания, который связан с сосредоточением на собственных мыслях и внутренних ощущениях. К примеру, сильное возбуждение либо поменянное состояние сознания, и «погружение с головой» в групповую деятельность смогут отвлечь внимание индивида от его внутреннего мира. Тогда про него говорят, что он деиндивидуализирован и не имеет возможности обратиться к своим внутренним нормам, дабы оценить и поменять собственный поведение. В этом случае поведение больше не контролируется личными нормами. Принципиально важно подчернуть, что, как продемонстрировано на рис. 5.9, следствием аналогичного ослабления личного либо публичного самоосознания будет усиление агрессии. Но теория дифференциального самоосознания предполагает, что в базе этих двух видов самоосознания лежат различные процессы. «Та-
ким образом, при деиндивидуализации агрессия появляется из-за редуцирования когнитивных компонентов поведения, тогда как агрессия при пониженной ответственности появляется в следствии сознательного взвешивания индивидом преимуществ от своих расторможенных действий в противопоставлении вероятным негативным санкциям» (Prentice-Dunn Rogers, 1982).
Прентис-Данн и Роджерс (Prentice-Dun Rogers, 1982) удостоверились в надежности собственную теорию экспериментально, манипулируя такими переменными, как внимание и ответственность испытуемых, дабы распознать вероятные эффекты от действия этих двух видов посылов на самоосознание и агрессию. Агрессия измерялась мощностью электрического разряда, каковые испытуемые наносили жертве, в то время, когда та пробовала отыскать в памяти кое-какие моменты игры. Испытуемым, объединенным в группы по четыре человека, говорили, что при исполнении интеллектуального задания они должны будут сказать о собственных мыслях, появившихся при ответе разнообразных когнитивных задач. Ситуация, порождающая «посылы, подвигающие забрать ответственность на себя», появлялась благодаря некоторым инструкциям и обстоятельствам: испытуемые виделись с будущим объектом агрессии (помощником экспериментатора) лицом к лицу; им говорили, что экспериментатора интересует мощность электрических разрядов и что испытуемым предстоит опять встретиться со своей жертвой по окончании исполнения задания. Испытуемые в варианте «посылы к снятию с себя ответственности» не говорили с объектом агрессии и не видели его, им информировали, что мощность выбранных ими разрядов электрического тока экспериментатора не интересует.
Посредством не меньше непростого комплекта условий исследователи манипулировали условными раздражителями внимания. Для испытуемых в варианте «внешние посылы, побуждающие к взятию ответственности на себя» предъявлялось множество стимулов с целью отвлечения людей от ощущений указания и собственных: мыслей не сосредоточиваться на себе, выговор на групповую, а не личную деятельность, громкая возбуждающая рок-музыка, вербальное сотрудничество с другими участниками опыта и захватывающая красочная игра. В варианте «внутренние условные раздражители ответственности» испытуемые сидели в ярко освещенной комнате; руководства сводились к просьбам сосредоточиться на протяжении задания на ощущениях и собственных мыслях; игра, предложенная им, была относительно неинтересной. Все испытуемые приобретали опросник, предназначенный для измерения степени деиндивидуализации, и личного и публичного самоосознания.
Как и предполагалось теорией дифференциального самоосознания, условные раздражители, усиливающие чувство ответственности, обостряли публичное самоосознание, но не оказывали влияние на личное. Испытуемые в варианте «низкое чувство ответственности» подвергали жертву более замечательным разрядам электротока если сравнивать с испытуемыми из группы «высокое чувство ответственности». Кроме этого, в соответствии с выдвинутой догадкой, испытуемые в варианте «внутренние условные раздражители ответственности» были более склонны к личному самоосознанию и были менее агрессивны, чем несколько в варианте «внешние условные раздражители ответственности». Исследователи утверждают, что в прошлых опытах по изучению деиндивидуализации и агрессии манипулировали одновременно и серьезностью, и вниманием. Наряду с этим они отмечают, что к настоящей деиндивидуализации ведут лишь посылы, наводящие на идея, что ответственность ложится на группу полностью, как это было показано в их опыте — понижением личного самоосознания, сопровождаемого усилением агрессии. В других опытах, поставленных ими, взяты дополнительные подтверждения зависимости между личным самоосознанием и агрессией, позванной деиндивидуализацией (Prentice-Dunn Spivey, 1986; Spivey Prentice-Dunn, 1990).
Обставляя собственный дом, Диана и Билл повесили в кабинете зеркало во всю стенке. В то время, когда Боб поведал Диане о влиянии самоосознания на агрессию, она уговорила мужа первым делом купить зеркало. Возможно, им удастся преодолеть негативное действие разных внешних детерминант агрессии благодаря увеличению личного самоосознания!
РЕЗЮМЕ
Внешние детерминанты агрессии — это те особенности среды либо ситуации, каковые увеличивают возможность происхождения агрессии. Многие из этих детерминант тесно ассоцированы с состояниями физической среды. Так, к примеру, высокая температура воздуха увеличивает возможность проявления агрессии или, наоборот, эскапизма. В соответствии с моделью негативного аффекта по Беллу и Бэрону (Bell Baron, 1976), умеренно большие температуры, если сравнивать с низкими либо высокими, в громаднейшей степени содействуют заострению агрессивных тенденций. Умеренно высокая температура воздуха усиливает негативный аффект (другими словами неудобство), благодаря чего возрастает возможность проявления индивидом агрессивных реакций. Но, в случае, если неудобство, вызванный ненормально большой температурой воздуха, весьма силен, то нельзя исключать, что индивид в таковой ситуации предпочтет бегство, потому, что вступление в агрессивное сотрудничество может пролонгировать дискомфортные переживания.
Другие средовые стрессоры также будут сыграть роль внешних детерминант агрессии. Так, к примеру, шум, усиливая возбуждение, содействует возрастанию агрессии. Кое-какие (но, пока еще достаточно скудные) эти говорят о том, что теснота (скученность) кроме этого может вызвать агрессию. Наблюдения говорят о том, что агрессивные реакции усиливаются и в том случае, в то время, когда в воздухе находятся кое-какие загрязняющие агенты (к примеру, сигаретный дым, неприятные запахи).
Разнообразные нюансы обстановок межличностного сотрудничества, так именуемые «посылы к агрессии», также будут подталкивать индивидуума к актуализации агрессивных реакций. Эти «приглашения» смогут исходить из множества разнообразных источников. В случае, если у потенциального агрессора кое-какие личные характеристики потенциальной жертвы с агрессией, он будет склонен реагировать враждебно. Оружие кроме этого является «приглашением к агрессии», как, но, и демонстрация сцен насилия в масс-медиа.
И наконец, агрессия может как усиливаться, так и подавляться за счет тех качеств обстановки, каковые воздействуют на характер и степень личностного самоосознания. В то время, когда человек сообразует собственные поступки с потенциальной реакцией жертвы либо представителей правопорядка, говорят о публичном самоосознании; в то время, когда человек сосредоточен в основном на переживаниях и собственных мыслях — говорят о приватном самоосознании. Любой из двух указанных типов личностного самоосознания содействует понижению возможности проявления агрессивных реакций. Подобным образом понижение уровня личностного самоосознания, которое возможно обрисовано в терминах процессов дезингибиции и деиндивидуализа-ция, содействует происхождению агрессии.
6 ЛИЧНЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ АГРЕССИИ: ЛИЧНОСТЬ, УСТАНОВКИ И ГЕНДЕР
Поведение, как вычисляет большая часть социальных психологов, есть совместной функцией отдельной личности и ее окружения. Иными словами, поведение индивида в обществе определяется действием обстановки, в которой он оказывается, и теми качествами, склонностями и эмоциями, каковые он проявляет в данной ситуации. Это определение думается в полной мере логичным и к тому же имеет бессчётные эмпирические подтверждения (Burger, 1990). Неудивительно исходя из этого, что оно обширно употребляется в методических разработках, касающихся природы агрессии. Большая часть современных теорий, затрагивающих проблему агрессивного поведения, допускают, что оно определяется внешними факторами, имеющими отношение к обстановке либо к окружающей обстановке, когнитивными переменными и совокупностями, и внутренними факторами, отражающими характерные чертыи склонности конкретного агрессора (Bandura, 1986; Berkowitz, 1989; Zillmann, 1988).
Принимая к сведенью все вышесказанное, кое-какие читатели точно зададутся следующим вопросом: что же нового показалось за последние годы в изучении природы агрессии и а также влияния на ее развитие личностного фактора? В прошлых главах, обращаясь, в большинстве случаев, к социальным, ситуационным и средовым предпосылкам агрессии, и говоря о впечатлениях раннего детства, содействовавших ее формированию, мы фактически не уделили внимания вероятному влиянию личных изюминок личности на развитие, направление и форму открытой (замечаемой) агрессии. Это отнюдь не свидетельствует, что мы оставили без внимания это событие. Наоборот, мы шепетильно все взвесили и решили приступить к рассмотрению личных детерминант агрессии лишь по окончании освещения вторых тем. Такое ответ было предопределено двумя главными факторами.
Во-первых, как отмечалось в первой главе, Фрейд, Лоренц и другие узнаваемые психологи, разрабатывая теории агрессии, основной упор, в большинстве случаев, делали на важности личных, либо внутренних, детерминант агрессивного поведения. В собственных отыскивании корней агрессивности они ограничились рамками личностной динамики, биологии и психопатологии индивидов, уделяя намного меньше внимания внешним факторам, содействующим формированию агрессивного поведения. В следствии общепринятым начало придавать чрезмерное значение внутренним факторам, недооценивая наряду с этим роль социальных, средовых, когни-тийных и ситуационных переменных, каковые мы и решили разглядеть сперва, чтобы покончить с этим обширно распространенным недоразумением.
Во-вторых, отечественное ответ начать с описания социальных и внешних детерминант агрессии отражает сложившийся за последние годы порядок освещения данной темы в научной литературе.
Так, мы желали бы убедить читателей в том, что избранная нами последовательность изложения материала не свидетельствует отсутствия с отечественной стороны интереса к личным детерминантам агрессии. Наоборот, мы полагаем, что личностные изюминки играются важную роль в развитии агрессивности, и это подтверждается на практике отечественными бессчётными изучениями (Baron, Richardson, Vandenberg Humphries, 1986).
Исходя из этого настала пора надавить на тормоза, в случае, если так возможно выразиться, и сконцентрировать внимание на душевных качествах и чертах характера отдельных личностей, другими словами на том, что мы довольно часто обозначали термином личные детерминанты агрессии. Под этим термином мы подразумевали предпосылки для развития и возникновения агрессии, сосредоточенные по большей части в наклонностях и устойчивых чертах характера потенциальных агрессоров. Термин ^устойчивый» в этом случае есть главным, потому, что, если сравнивать с уже рассмотренными нами типами довольно краткосрочных эмоциональных и аффективных реакций, личные детерминанты агрессии имеют более постоянный темперамент. Так, они в определенном смысле смогут переноситься индивидами из обстановки в обстановку и влиять на их поведение в самом разнообразном контексте.
Учитывая возросший сейчас среди социальных психологов интерес к проблеме личности, неудивительно, что в качестве вероятных личных детерминант агрессии было предложено множество самых разнообразных факторов. Причем большая часть из них возможно отнести к нескольким главным категориям, три из которых будут рассмотрены в пределах данной главы. Во-первых, мы поболтаем о роли разных личностных линия в развитии агрессии. Несложные наблюдения наводят на идея о том, что определенные индивиды владеют характерными чертами и склонностями, предрасполагающими их к агрессивным выпадам против окружающих. В пользу для того чтобы предположения свидетельствует растущее с каждым годом количество данных (Russell, 1989).
Во-вторых, мы разглядим влияние на происхождение агрессии нескольких внутренних стандартов и типов установок. Уже в течении нескольких лет считается, что в базе многих актов агрессии лежит предрассудок. В конечном итоге так оно и имеется, но проявляется это не столь конкретно и прямолинейно, как может подсказывать здравый суть. В любом случае, предрассудки и другие устойчивые установки часто играются значительную роль в определении того, будут ли кое-какие конкретные лица проявлять агрессию против вторых, а также в установлении целей, каковые они изберут при аналогичных проявлениях.
В-третьих, мы разглядим факты, имеющие отношение к гендерным различиям в агрессии. Вправду ли приятели проявляют более большие уровни агрессии, чем дамы? И в случае, если это так, то по какой причине? Эти вопросы вызывают все больший интерес сейчас (Eagly Wood, 1991), и мы обязательно разглядим эти, имеющие к ним отношение.
Еще один вопрос, что имел возможность бы быть включен в эту главу — биологические и генетические детерминанты агрессии, — будет рассматриваться однако в седьмой главе. На данный момент отмечается таковой громадный прогресс в понимании биологических и генетических обстоятельств происхождения агрессии, что для полного рассмотрения данной заслуживающей внимания информации потребуется отдельная глава.
Агрессия и ЛИЧНОСТЬ: ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА, ИМЕЮЩИЕ ОТНОШЕНИЕ К НАСИЛИЮ
Обусловлено ли личностными чертями то, что одни люди имеют склонность к совершению актов агрессии, а другие — нет? Простые наблюдения приводят к заключению, что да, обусловлено. Большая часть из нас смогут отыскать в памяти среди собственных привычных лиц, каковые из-за необычно высоких либо низких «точек кипения», резкого либо мягкого других факторов и стиля поведения казались особенно склонными либо же, наоборот, не склонными к агрессивным действиям (см. рис. 6. 1). Другими словами, черты характера, наверное, занимают важное место в определении возможности того, станут ли определенные лица агрессорами либо жертвами.
Какие конкретно же характеристики являются главными? склонности и Какие черты дают нам возможность сказать о предрасположенности личности к совершению либо не совершению агрессивных поступков? Информация, которую мы имели возможность бы взять, ответственна по нескольким обстоятельствам. Во-первых, знание того, какие конкретно черты характера ассоциируются с большим либо низким уровнем агрессии, может содействовать пониманию агрессивного поведения в целом и помогать созданию безграничных и правильных теорий людской агрессии. Во-вторых, информация о чертах людской характера, обусловливающих склонность к агрессии, может иметь громадное практическое значение для прогнозирования тенденций к прямой выработки и агрессии мер по предотвращению либо контролю агрессии. Поэтому интерес к определению личностных черт, имеющих отношение к агрессии, существенно возрос за последние годы (Blass, 1991; Bushman Geen, 1990; Geen, 1991). Изучения по данной проблеме стали причиной бессчётным вызывающим интерес вспышкам озарения относительно черт характера «тёплых», склонных к агрессии личностей. Но, перед тем как обратиться к этим данным, остановимся кратко на более значительном вопросе — вправду ли личностные черты так устойчивы, что возможно оправдать упрочнения, затраченные на их изучение и определение?
ВПРАВДУ ЛИ ЛИЧНОСТНЫЕ ЧЕРТЫ УСТОЙЧИВЫ?
В повседневной жизни мы опираемся на мнение, что черты характера — это единственная действительность, считая, что на поведение людей не воздействуют ни время, ни события. Как это ни страно, но кое-какие исследователи подвергают сомнению подобные догадки. Они утверждают, что людские существа в действительности чуть ли склонны вести себя, думать либо ощущать в одной и той же манере независимо от течения времени либо разных обстановок (Mischel, 1977, 1985), и заявляют, что реакции людей в значительной мере обусловлены текущими обстановками и с очевидностью изменяются в ответ на перемену во внешних условиях. Эти исследователи такого же мнения придерживаются, что мы принимаем поведение вторых как величину постоянную, что не всегда соответствует действительности (Reeder, Fletcher Furman, 1989), в большинстве случаев по причине того, что это облегчает прогнозирования понимания и задачу людей их будущих поступков. Когда мы приписываем вторым людям определенные черты, мы можем на этом основании прогнозировать их будущее поведение.
Одновременно с этим другие исследователи утверждают, что поведение людей в действительности остается достаточно неизменным в течении долгого времени и не зависит от событий (Byrne Schulte, 1990). Не обращая внимания на то что они не отрицают ключевую роль ситуационных факторов в формировании людской поведения, они настаивают на том, что люди вправду владеют своеобразными чертами, информация о которых возможно нужна для прогнозирования и понимания их поступков. В качестве подтверждения аналогичных заявлений они ссылаются на изучения, свидетельствующие о том, что люди проявляют поразительную последовательность во многих качествах поведения кроме того по окончании относительно долгих временных промежутков (Moskowitz, 1982). Такое постоянство, само собой разумеется, характерно не для всех черт характера. Но практически любой, наверное, склонен к одной и той же модели поведения, для актуализации которой нужны определенные черты и, по крайней мере, определенная обстановка (Ваumeister Tice, 1988; Tice, 1989).
Не обращая внимания на то что данный спор до сих пор длится, все большее число данных говорит о том, что черты характера, обусловливающие склонность к агрессии, сами по себе являются достаточно устойчивыми. К примеру, Олвейс (Olweus, 1979) в литературном обозрении, посвященном данной теме, отмечает, что эти, собранные в разное время, в течение нескольких месяцев либо в течении многих лет, подтверждают это предположение. Подобным же образом итог впечатляющего изучения, с выборкой, складывавшейся из более чем 1700 женщин и мужчин, позволили Бота и Мелзу (Botha Mels, 1990) сделать вывод, что большой уровень агрессии, демонстрируемый в определенных обстановках южноафриканскими детьми, остается столь же высоким и пять лет спустя. Совместно забранные, эти и другие эти говорят о том, что личные различия в склонности выбирать в качестве модели поведения агрессию