Красноармеец извлёк у него из кобуры ТТ.
Коммандос носили это оружие только для маски-ровки. Оно было тяжелым и неудобным, к тому же отсутствие предохранителя делало его очень страшным – достаточно было уронить пистолет на пол, дабы он выстрелил от удара. Дабы избежать этого, приходилось не досылать патрон в патронник, а пистолет, что не имеет возможности выстрелить мгновенно – это про-сто кусок железа.
Настоящее оружие – милицейский «Вальтер РРК» – было при-мотано к левой лодыжке Рольфа эластичным бинтом. Но Рольф не планировал пускать его в движение.
Он не знал, кто обучал этих русских воинов, как вести себя с предполагаемым диверсантом. Но кто бы это ни был, он вы-полнил собственную задачу из рук вон не хорошо.
Красноармеец подошел к нему не сбоку, как следовало это делать, а позади, абсолютно перекрыв капитану НКВД линию огня. Рольф быстро развернулся и его каменная ладонь вреза-лась воину под подбородок. Данный удар отключал человека на пара секунд – Рольф успел перехватить оседающего крас-ноармейца подмышками и заслониться им, как щитом.
Капитан Смыков имел возможность убить диверсанта – пули ТТ про-шили бы два тела полностью – но тогда он убил бы и рядового Шерстюка. А Шерстюк, хоть и был дураком и растяпой, по-зволившим перевоплотить себя в живой щит, смерти все-таки не заслуживал. К тому же Смыков желал забрать диверсанта живым. Исходя из этого он махнул рукой вскинувшему винтовку сержанту Ав-деенко – не стрелять! – и медлительно опустил ствол пистолета.
– Что ж ты таковой нервный, Гусев, – проговорил он. – Чуть что
– сходу в морду… Отпусти парня, а я тебя отпущу.
– Положи пистолет, капитан, – тихо отозвался дивер-сант. – И сержант твой пускай положит винтовку на мостовую. В другом случае я сломаю юноше шею.
Шерстюк уже пришел в себя и рукоплескал глазами, пробуя по-нять, что случилось, но помощи от него ожидать не приходи-лось.
– Я не шучу, капитан. Положи оружие и разойдемся миром.
– Отлично, отлично, лишь не нервничай, – Смыков сделал вид, что наклоняется, дабы положить ТТ на землю. В действи-тельности он подготавливался выстрелить диверсанту в ногу.
Заслониться Шерстюком абсолютно «лейтенант Гусев», ко-нечно, не имел возможности – хотя бы по причине того, что был существенно выше и больше. Вся левая нога диверсанта была, как на ладони – и Смыков рассчитывал влепить ему пулю в голеностоп. Стрелял капитан отлично, и в успехе собственной задумки был уверен.
Как выяснилось, напрасно.
Он услышал, как что-то свистнуло в воздухе, и страшно за-хрипел Авдеенко. Повернулся – сержант осел на колени, вце-пившись обеими руками в винтовку, а из горла у него торчало что-то чёрное, похожее на плавник.
Смыков опоздал кроме того выругаться. Ужасный удар выбил пи-столет у него из руки – ТТ улетел в сторону и упал на цветоч-ную клумбу. Капитан постарался ударить левой, но рука попала
0вжесткий захват. Он услышал, как хрустит кость.
– Значит, матча не было, капитан? – услышал он насмешли-вый голос улыбчивого диверсанта. – Благодарю за науку, това-рищ.
Лезвие десантного ножа вошло Смыкову под ребра.
– Вот по какой причине я приказал вам идти поодаль, – сообщил Рольф, в то время, когда они затащили трупы в чёрную подворотню. – Если бы мы шли втроем, данный странный капитан точно сра-зу позвал бы подкрепление.
– Мы бы отбились, – хмыкнул Хаген.
– Было нужно бы стрелять. А я предпочитаю обходиться без стрельбы.
– Я также не обожаю шума, – сообщил Бруно, бережно вытирая собственный метательный нож. –Рояльные струны и войлочные тапоч-ки – что еще необходимо человеку отечественной профессии?
Елены Гумилевой по взятому от Свешникова адресу не выяснилось. Правильнее, не выяснилось по большому счету никого – громадная, за-хламленная квартира, в одной из помещений которой была пропи-сана Гумилева, была безлюдна. Быть может, последние обитатели поки-нули ее не так уж в далеком прошлом – об этом сказало отсутствие пыли на громадной коммунальной кухне – но задать вопрос об этом было не-кого. Коммандос скоро обыскали квартиру, но ни писем, ни до-кументов, имеющих отношение к Гумилевой, не нашли.
– Можем переночевать тут, – внес предложение Хаген. – Лишний раз рисковать ни к чему.
– У нас имеется второй адрес, – сообщил Рольф. – И нам необходимо его проверить.
– Думаешь, это все-таки он? Раухер?
– Возможность того, что в филармонии трудился второй Николай Морозов, не имеющий отношения к нам, мала, – Рольф за-двинул ящик стола, в котором не было ничего, не считая порванной на небольшие кусочки бумаги. – А метод связи, выбранный Раухе-ром, показывает, что он не просто довольно часто посещал филармонию,
0амог ходить по залу по окончании концерта, не возбуждая подозрений. А тот Морозов, которого отыскал нам старик, трудился администрато-ром филармонии. Я уверен, что он и имеется отечественный Раухер.
Николай Морозов жил на большом растоянии от центра, на улице Красной Конницы10. В то время, когда коммандос добрались до него, было уже со-всем поздно.
– Ожидайте на лестнице, – сообщил Рольф. – В случае, если пригодится, я вас позову.
Он подергал массивную ручку двери – закрыта. Рольф посве-
10 Сейчас – Кавалергардская улица.
тил фонариком – на табличке, прикрепленной под номером квартиры, было написано – «Лебедевы – звонить 1 раз, Захаро-вы – 2 раза, Граббе – 3 раза, Морозов – 4 раза».
«Воображаю, как будут рады все эти люди», – поразмыслил Рольф, четыре раза нажимая кнопку звонка.
В то время, когда последние раскаты на уникальность громкого и неприятного звонка отгремели в недрах уснувшей квартиры, Рольф прило-жил ухо к замочной скважине. Тишина. Полная тишина. Неу-жели он своим нахальным вторжением в два часа ночи никого не разбудил? Ни Лебедевых, ни Захаровых, ни Граббе?
Прошла 60 секунд, и Рольф почувствовал, что за дверью кто-то стоит. Кто-то, не выдающий себя кроме того дыханием, кто-то весьма негромкий и весьма испуганный.
Тогда он заколотил в дверь кулаком – ему почудилось, что притаившийся за ней человек кроме того отпрянул.
– Кто? – задали вопрос из-за двери прыгающим голосом. – Кто в том месте?
– Я к Морозову, – сообщил Рольф. – К Николаю Леонидовичу Морозову.
– Кто вы? – повторил голос по окончании некоего молчания. – Что вам необходимо?
– Мне необходимы семена белых морозостойких георгинов, – улыбнувшись, ответил Рольф. – И ничего больше.
Пароль для экстренной связи с агентом Раухером очевидно приду-мелка какая-то ветхая дева из конторы Шелленберга. Но, в тридцать шестом это была еще контора Гейнца Йоста11.
10 Гейнц Мария Карл Йост сейчас фактически забыт, оттесненный в тень своим блестящим преем-ником на должности главы VI управления РСХА Вальтером Шелленбергом. В это же время, личность была до-вольно примечательная: опытный юрист, сделавший стремительную карьеру по окончании прихода на-цистов к власти, практически создал политическую разведку Рейха (Работа безопасности/Заграница (Sicherheitsdienst/Ausland). Разведслужба считалась самым молодым и самым грамотным подразделе-нием РСХА – практически добрая половина ее работников была моложе 40 лет, и 80% личного состава имело высшее образование. Йост был отстранен от должности главы VI управления в следствии аудиторской проверки, распознавшей нецелевое расходование валютных средств (несложнее говоря, он был уличен в казнокрадстве), и через некое время назначен начальником печально известной айнзатцгруппы «А», осуществлявшей многочисленные убийства гражданского населения в России. По окончании войны был приговорен к пове-шению, которое,впрочем , было по непонятным обстоятельствам заменено на пожизненный тюремный срок, а после этого
0ивовсе на десятилетний срок. Отсидел, но, меньше шести лет и благополучно вышел на свободу. По-сле освобождения трудился маклером по торговле недвижимостью. Юрист, разведчик, казнокрад, палач
0имаклер дожил до 1964 года, на двенадцать лет пережив более молодого Шелленберга.
За дверью молчали. Либо в том месте стоял не Раухер, либо за шесть лет слова отзыва совсем вылетели из головы агента. Но, для того чтобы, само собой разумеется, просто не могло быть.
– на данный момент не сезон для высаживания георгинов, – с усили-ем проговорил, наконец, тот, кто стоял за дверью. – Но я могу предложить вам красивые ноготки.
Послышался железный скрежет открываемого замка. Загрохотали цепочки, защелкали отодвигаемые засовчики. Дверь заскрипела, и, наконец, открылась.
В дверном проеме стоял человек среднего роста, с простова-тым лицом славянского типа. У человека были редкие впалые щёки и светлые волосы.
Рольф намерено держал фонарик так, дабы свет не слепил глаза хозяину квартиры, но тот все равно неуверенно моргал. Быть может, не ожидал заметить на пороге лейтенанта Красной Армии.
– Николай Леонидович Морозов? – задал вопрос Рольф. – Либо луч-ше именовать вас Раухер? Возможно, разрешите все-таки вой-ти?
– Да, очевидно, – глухо сообщил человек, открывший ему дверь. – Проходите, пожалуйста.
– Я несколько, – предотвратил Рольф. – Со мной двое друзей. Человек пожал плечами.
– Какая отличие? Места хватит на всех…
Кличку «Раухер» агенту дали очевидно не напрасно – громадная комна-та, где он жил, вся пропахла недорогим табаком. Курил Морозов какую-то дрянь, больше похожую на сушеную траву, но Рольф выдерживал. Хаген и Бруно слонялись по огромной квартире – слу-шать излияния Морозова им очевидно не хотелось – а Рольфу при-ходилось это делать по долгу работы. Как начальник груп-пы «Кугель» он обязан был наладить с агентом, продолжительное время бывшим в законсервированном состоянии, психологи-
ческий контакт. Фляжка со шнапсом, которую Рольф держал специально для этого случая, очень в этом помогала.
Морозов выговаривался. Он говорил Рольфу о ужасном нервном напряжении, которое обладало им все довоенные годы, о том, как он считал дни до прихода вермахта, о безумной на-дежде, что дивизии генерал-фельдмаршала Лееба вот-вот заберут го-род. О том, как он чуть не сошел с ума, выяснив, что ответ о штурме отменено, и что вместо этого несколько «Север» замкнула кольцо около начала и Ленинграда многомесячную осаду.
– Я же ничем не отличался от вторых граждан, – повторял он Рольфу. – У меня не было спецпайка, не было никаких льгот! Я был обречен на смерть вместе с простыми ленинградцами.
– Но вы как-то выжили, – улыбнулся Рольф. – И в общем, кроме того не весьма похудели.
Раухер закашлялся и срочно сунул в рот новую папиро-су.
– Поверьте, это пришлось тяжело! Мне приходилось подделывать продуктовые карточки, а это было линия-те знает как страшно! Пара раз я забирался в чужие квартиры и крал кар-точки у мертвецов. Воображаете, до чего я докатился? Да нет,
0кчерту, ничего вы не воображаете…
Рольф разлил шнапс по чашкам – никакой другой посуды у Ра-ухера не выяснилось.
– Прозит! – сообщил он, отхлебывая маленький глоток. Моро-зов осушил собственную чашку до дна.
– Особенно ужасной была зима, – проговорил он, затягива-ясь папиросой. – Люди ели почву! В то время, когда в осеннюю пору сгорели про-дуктовые склады, сахар, что в том месте хранился, расплавился и ушел в почву. И масло также расплавилось. Эту почву выкапы-вали и реализовывали на рынке! Она была жирная и сладкая, как творог.
– А куда делись ваши соседи? – задал вопрос Рольф. – Погибли от голода?
0Виспуганных глазах Морозова что-то мелькнуло. Что-то, весьма похожее на злобу.
– А вам-то что до них?
– Мысли безопасности, – пояснил Рольф. – Необходимо быть уверенным, что никто не придет и не встретится с нами тут с вами.
Лицо Морозова исказила нервная мина.
– Имеете возможность не тревожиться. Никто ко мне не придет.
0Вкомнату посмотрел Хаген.
– Начальник, – сообщил он, – в том месте на кухне имеется мясные консер-вы. Притащить?
Перед тем как Рольф успел ответить, Морозов быстро встал со собственный-го стула и ринулся к двери.
– Нет! – крикнул он с неожиданной силой. – Не трогайте кон-сервы! Они… они нехорошие!
Рольф за его спиной покрутил пальцем у виска.
– Мы не будем трогать ваши запасы, – сообщил он успокаиваю-ще. – Но вы задолжали нам оказать помощь. Возможно, вы осознаёте, что мы нашли вас спустя столько лет не после этого, дабы разговаривать о тяготах блокады.
Морозов подозрительно прищурился.
– Я полагал, что вы пришли, дабы извлечь меня из этого ада.
Рольф покачал головой.
– Сожалею, но у нас второй приказ. Мы имели возможность бы забрать вас с собой, но лишь в том случае, если вы поможете отечественной группе выполнить задание.
– Какое?
– Мы должны найти одного человека.
Некое время Морозов наблюдал непонимающе наблюдал на него.
– Вас вправду отправили не… не за мной?
«Он на данный момент сорвется, – поразмыслил Рольф. – Он и без того уже практически сошел с ума. Нужно его успокоить».
– Операция складывается из двух частей. Первая – отыскать вас. Вто-рая – с вашей помощью отыскать одного русского ученого.
Морозов молчал. Пальцы его жадно барабанили по краешку стола.
– Ну, старина, не следует так волноваться, – мягко улыбнулся Рольф. – Вам чертовски повезло – у вас показался хороший шанс выбраться. Все, что для этого необходимо – оказать помощь нам.
– Как вы меня нашли? – голос Морозова раздался неожидан-но сухо. Рольф осознал, что начальный шок прошел – сейчас перед ним сидел недоверчивый, просчитывающий обстановку специалист. – По какой причине не применяли простой канал связи?
– Через филармонию? – удивился Рольф. – Разве она не за-крыта?
Раухер хмыкнул.
– Нет, она трудится. Русские – сумасшедшие. Добрая половина ле-нинградцев погибла от голода, но те, что остались в живых, хо-дят на концерты и в музеи. В Эрмитаже просматривают лекции, как до войны, и на них приходит масса народа! И в филармонии на протяжении концертов практически все места заняты!
– Так вы работаете ?
– Конечно. Я ежедневно хожу на работу. В случае, если я не при-ду, то кто-нибудь из моих товарищей (он сказал это слово по-русски) обязательно посетит меня, дабы определить, не заболел ли я. А вдруг я не покажусь на работе пара дней без уважи-тельной обстоятельства, то мной займется НКВД.
Рольф налил Морозову еще шнапса, плеснув для вида и себе.
– Честное слово, старина, если бы я знал, как обстоят дела, то воспользовался оговоренным каналом связи. А вы что, все это время проверяли , нет ли для вас записок?
– Ежедневно, – с гордостью ответил Морозов. – Сообщений мне не передавали с сорокового года, но я продолжал пункту-ально контролировать кресла последнего последовательности. И все-таки, как вы меня нашли?
– Посредством одного старика, трудящегося в муниципальный спра-вочной работе.
У Раухера дернулся уголок рта.
– Отчего же вы не смогли отыскать таким же образом этого ва-шего ученого?
– В силу того, что его нет в картотеке. Но мы совершенно верно знаем, что до войны он жил в Ленинграде.
Морозов задумался.
– Такое возможно, лишь в случае, если его арестовали и осудили надолго. Тогда сведения о нем смогут быть изъяты из картотеки. Как кличут этого вашего ученого?
– Гумилев, – ответил Рольф. – Лев Николаевич Гумилев. Рука Раухера дернулась, шнапс выплеснулся из чашки на
стол.
– Как вы сообщили? Лев Гумилев? Анны Николая Ахматовой и Сын Гумилева?
Рольф пожал плечами.
– по поводу его своих родителей я ничего не знаю. А вы что, знако-мы?
Морозов покачал головой.
– Нет, я ни при каких обстоятельствах его не видел. Но я отлично знаю деда его се-стры, Николая Энгельгардта. Он довольно часто посещал филармонию…
до тех пор пока был в состоянии.
– Он погиб? – задал вопрос Рольф.
– Не знаю, – пожал плечами Раухер. – Быть может, его эваку-ировали зимний период. Вы понимаете, что некоторых ленинградцев эва-куируют? Особенно стариков и детей. Кому необходимы старики? Зимний период, в то время, когда Ладога мёрзнет, по льду идут целые караваны грузовиков… многие проваливаются под лед и тонут. Это на-
зывается у них «Дорога Смерти»12.
– А как кликали сестру Гумилева?
– Думается, Елена. Юная и достаточно ограниченная особа…
12 Существуют бессчётные свидетельства, что ленинградцы неофициально именовали зимнюю дорогу через Ладогу конкретно так. Наименование «Дорога Судьбы» вошло в обиход позднее.
– Первым делом нас интересует конкретно Лев, – перебил его Рольф. – В то время, когда вы сможете дотянуться нужную информа-цию?
Морозов побарабанил пальцами по столу.
– Мне нужно будет нанести пара визитов, – сообщил он. – Это займет время. Возможно, два дня. У вас нет еды?
– Питательный концентрат. А для чего вам?
– Для гостинцев. Это необязательно, но считается хорошим тоном. В случае, если приходишь к себе домой и приносишь с собой еду… к тебе лучше относятся.
Рольф покачал головой.
– Придется обойтись без подарков. И по большому счету, имейте в виду
– чем скорее мы отыщем этого Гумилева, тем скорее возвратимся к себе, в фатерланд. А в том месте довольно много еды, товарищ Морозов. Довольно много хорошей, вкусной еды.
– Имеете возможность именовать меня Макс, – сообщил Раухер. – Когда-то в прошедшей судьбе меня кликали конкретно так. А шнапс у вас еще остался?
Рольф с готовностью пододвинул ему собственную чашку.
– Вы ничего не выпивали, – понимающе улыбнулся Раухер. – А я напился… первый раз за целый данный ужасный, сумасшедший, про-клятый год… Что ж, у всех когда-то наступает момент, в то время, когда нет больше сил сдерживаться. Я рад, что вы нашли меня, господа.
Он опрокинул в себя содержимое чашки и мучительно за-кашлялся.
– Я помогу вам отыскать этого Гумилева. А позже вы заберете меня к себе.
Глава восьмая
не сильный звено
Подмосковье, июль 1942 года
– Такие дела, братцы-зайцы, – задумчиво сообщил Шибанов, в то время, когда несколько возвращалась к себе. – Попали мы с вами как кур
0вощип.
– Сообщи еще, что ты ничего не знал, – буркнул Лев.
– Чудак-человек, – капитан кроме того мотнул головой от удивле-ния. – Кто ж мне такую тайну доверил бы?
– Ты нас по всей стране собирал, – поддержал Гумилева Тер-кин. – Уж возможно не вслепую.
– Конкретно что вслепую! – вскипел Шибанов. – Думаешь, мне что-нибудь растолковывали? Отправься в том направлении, принеси то… Проверь, правда ли ефрейтор Теркин в сражении неуязвим, а у медсестры Се-ребряковой больные с того света возвращаются…
– Ну а я? – задал вопрос Лев. – Та фраза, которую ты мне сообщил – «вы должны остановить войну»?
– Что мне приказали передать, то я и передал. Я и сам удивился, а толку? У наркома особенно не повыспрашиваешь, что к чему…
– Имеете возможность вычислять меня дурой, – сообщила Катя, – но я практически ничего не осознала. Что это за предметы такие?
Шибанов покосился на Гумилева.
– А нет человека, который знает. Разве что Лев тебе разъяснит.
Гумилев вытащил из кармана пачку «Дели», сунул в рот па-пиросу.
– Катя, я видел лишь один предмет. Он… они… ну, как бы чудесные. Вот у вас имеется дар исцеления – и никто не понима-ет, как это получается. Но он лишь ваш, личный. А имеется,
допустим, таковой предмет, что дает собственному хозяину такую же свойство. И если он будет у меня либо у Василия – мы смо-жем лечить людей не хуже вас.
– А тот предмет, про что товарищ Жером сказал?
– Орел? Он заставляет людей верить его хозяину. Это наподобие гип-ноза, лишь весьма сильного. И позже, обморок действует на одно-го человека, а Орел может подчинять собственной воле кроме того толпу.
– И нам необходимо данный предмет спереть, – хмыкнул Теркин. – У самого Адольфа. Делов то!
– А вы думали, нас тут за прекрасные глаза кормят и поят? – раз-вел руками Шибанов. – Ласку Отчизны отрабатывать нужно!
Лев поразмыслил, что капитан ошарашен не меньше вторых. На-верное, его и в самом деле применяли втемную.
– Отлично, что данный Жора с нами отправится, – сообщил внезапно Васи-лий. – Он мужик умелый, я нутром чую.
– Сейчас мы все время будем трудиться совместно, – сообщил им Жером на прощание. – Программа подготовки усложнится, времени у нас мало, а обучиться направляться многому. С завтраш-него дня – прыжки с парашютом и маскировка на местности. Германскому вы за оставшиеся дни все равно не обучитесь, по-этому на немецком говорить – а также,
0иво время тренировок. А спустя семь дней вас ожидает сюрприз, так что подготавливайтесь.
– А что за сюрприз? – срочно задала вопрос Катя.
– На то и сюрприз, дабы не раскрывать его раньше време-ни, – улыбнулся Жером. – А сейчас имеете возможность отдыхать. Увидимся через час на стрельбище.
…Стрелял Жером так, что майор Гредасов на его фоне выгля-дел подающим надежды новичком. С двух рук, на бегу, качая маятник, вслепую, из-за плеча, в прыжке и с перекатом. Писто-леты казались частью его тела. Пули ложились совершенно верно в центр мишени, ни одна не отклонилась кроме того на полсантиметра.
– Форсит, – вынес собственный вердикт Шибанов. Капитану мучи-тельно хотелось продемонстрировать такой же класс, но в Ростовской шко-ле НКВД подобным трюкам не учили.
– Стрельба с двух рук, – сообщил Жером, отстреляв последнюю обойму, – в действительности достаточно несложна. Имеется один прием, что именуется «македонский захват» – вы держите пи-столеты в каждой руке, а громадные пальцы ваших рук хорошо цепляются приятель за приятеля. Получается обычный стрелковый треугольник, но уже с двумя стволами.
– А целиться как? – задал вопрос Теркин.
– Как эргономичнее. Имеете возможность ловить цель в один момент левым и правым глазом – превосходно. Не имеете возможность – цельтесь из одного писто-лета, а второй держите параллельно. Эту методику придумали американские ганфайтеры, каковые первыми открыли огонь из двух револьверов. Лишь македонского захвата они в те вре-мена еще не знали, исходя из этого легко хорошо прижимали руки одна к второй.
– А кто такие ганфайтеры? – Теркин, наверное, решил доско-нально разобраться в этом вопросе.
– Опытные стрелки. Была такая занимательная работа на Диком Западе… Среди вас имеется левши?
– Нет, – ответил за всех Шибанов.
– Тогда все легко. Цельтесь левым глазом, стреляйте из пра-вого пистолета. Левый у вас будет запасным. Кроме того если вы по большому счету не станете из него стрелять, точность ваших попада-ний повысится.
– По какой причине? – удивилась Катя. – По-моему, это весьма некомфортно
– держать два тяжелых пистолета…
Жером подошел к ней, забрал руку и прошелся пальцами по за-пястью и ладони.
– Да, у вас, пожалуй, кисти слишком мало тренированы для стрельбы по-македонски. Придется добавить вам силовых упражнений, а до тех пор пока станете стрелять по-ветхому, из одного пи-
столета. В то время, когда кисти окрепнут, вы осознаете, что масса второго пистолета сокращает отдачу стреляющего ствола, и не позво-ляет ему очень сильно сбиваться по окончании выстрела. Уверяю вас, на са-мом деле это весьма комфортно.
– Благодарю, – почему-то покраснев, проговорила Катя. – Я по-стараюсь обучиться.
– Ну, а у вас с руками должно быть все нормально, – сообщил Жером, поворачиваясь к мужской части команды. – Так что ожидаю прекрасных результатов. Кто первый?
Прекрасных результатов в данный сутки не продемонстрировал никто. Кроме того Ши-банов, у которого в первый раз на памяти Гумилева две пули уле-тели в «молоко». Не смотря на то, что, справедливости для, нужно заявить, что отстрелялся капитан все же лучше вторых. Для Гумилева и Тер-кина новая методика стрельбы была чересчур мудреной.
– Не беда, – утешил их начальник, собрав листочки мишеней.
– С первого раза мало у кого получается. Основное – мышечная память. В то время, когда пальцы, руки и плечи запомнят, какое положе-ние они должны занимать, и с каким упрочнением направляться вести стрельбу, дело отправится значительно стремительнее.
Так и вышло. С каждой новой тренировкой результаты стано-вились все лучше и лучше. К тому же Жером был на ред-кость хорошим преподавателем – куда в том месте майору Гредасову.
«Не зацикливайтесь на прицеливании, – сказал он. – Кон-центрируйтесь на руках, вы должны ощущать их все вре-мя сцепленными совместно. Основное – это руки. Цель они отыщут сами».
Спустя пара дней кроме того Лев приноровился стрелять с двух рук так, что начал ощущать себя настоящим ковбоем.
Но, как выяснилось, это были лишь цветочки, в силу того, что, добившись от курсантов первых удач, Жером принялся го-нять их по стрельбищу, как зайцев. Сейчас поражать мишени необходимо было на бегу. Это выяснилось по-настоящему сложным: Льву никак не получалось освоить перекрестный ход, при ко-
тором ноги ставятся носками в туловище и одну сторону заносит, как автомобиль на скользкой дороге. У остальных по-лучалось лучше: Шибанов и Теркин кроме того соревновались, кто больше попадет в «яблочко». Катя, так же, как и прежде стрелявшая из одного пистолета, осваивала снайперскую винтовку Мосина. Жером был ей весьма доволен.
А вот совершать парашютные прыжки Гумилеву нежданно понрави-лось. Это было увлекательное занятие, и оно сильно напоминало спорт. Для начала Жером научил их, как верно укладывать парашюты. Перед тем, как уложить парашют, его нужно было подробно осмотреть, удостоверившись, все ли его много-численные подробности в порядке. Значительно чаще, как сообщил Жером, неприятности появлялись с резиновыми сотами чехла купола, кото-рые имели неприятную изюминку рваться. Соты были смен-ными, и их следовало тут же заменить новыми – заклеивать их строго запрещалось.
Укладывали парашюты непременно вдвоем, один курсант делал роль укладывающего, второй – помогающего. По-том роли изменялись, потому, что сложить следовало два парашю-та – основной и запасной. Любой, так, отвечал не только за собственную жизнь, но и за судьбу товарища. Жером ходил между парами, подавая команды и пристально контролируя, как они выполняются.
– Товарищ Жером, – поинтересовался у него Шибанов, – разрешите вопрос.
– Задавайте вопросы, капитан.
Все уже привыкли к тому, что задавать вопросы начальника возможно о чем угодно, как и к тому, что на большая часть вопросов он да-вал очень уклончивые ответы.
– А сами вы где парашютному делу обучались?
До войны капитан пара раз совершал парашютные прыжки, и кое-что не забывал. Жером, он утвержает, что делал все «помой-му и пра-вильно, но наподобие как-то не по-отечественному».
– В Африке, – нежданно ответил начальник. – И в том месте были совсем другие парашюты.
Больше он на эту тему не распространялся, а Шибанов счел за лучшее вопросов больше не задавать.
В то время, когда курсанты обучились складывать парашюты, пришло время первого прыжка.
Это было страшно и увлекательно в один момент. По окончании за-втрака команду отвезли на мелкий аэропорт и посадили в выкрашенный зеленой краской «ПС-84». Самолет, вычислен-ный на в три раза большее количество пассажиров, казался непри-вычно безлюдным.
– Самый тяжелый прыгает первым, – сообщил Жером. – Капи-тан, я думаю, это ваша привилегия.
– Сказала мне мама в юные годы – не ешь столько каши, сынок,