Логические операции, разрешающие делать определенные выводы и обосновывать какие-то утверждения, основываются, как уже отмечалось ранее, на отношениях и связях различных понятий. Такие связи весьма многообразны и на их изучение, в конечном итоге, и направлена вся наука, вся познавательная деятельность человека по большому счету. Часть из них изучается лишь логикой и ни при каких обстоятельствах не делается предметом особого внимания вторых наук. на данный момент обращение отправится конкретно о таких отношениях и связях; они смогут быть обусловлены как содержанием понятий, так и их количеством. С некоторыми из них мы уже сталкивались.
Классификация понятий с позиций взаимоотношений между ними начинается с разделения их на сравнимые, которым характерны чисто отношения и логические связи, и несравнимые, у которых таких связей нет по большому счету. К несравнимым относятся, к примеру, треугольник и трамвай, обратная сторона и осень Луны, паровозный гудок и алмаз; их отличительная черта пребывает в том, что ни в их содержании, ни в их количестве нет неспециализированных элементов. Исходя из этого, зная что-то об одном из них, нельзя делать выводы о втором — отсутствие логических связей не разрешает проложить переход между ними. направляться, действительно, не забывать, что в целом последовательности случаев и родные по смыслу понятия несравнимые. Так, зная скорость, легко выяснить пройденное расстояние, а по цене возможно выяснить прибыль. Но для получения таких выводов пригодится к законам и правилам логики прибавить законы вторых наук — в этом случае экономики и механики, — и знание некоторых конкретных условий: времени перемещения и количества реализованного товара. Без этого не было возможности бы умозаключать от скорости к пройденному пути и от цены к прибыли. Несравнимыми понятия становятся из-за отсутствия чисто отношений и логических связей, и по сей день речь заходит лишь о них. Они непременно имеются у сравнимых понятий, в силу того, что у них имеется неспециализированные элементы в количестве и (либо) содержании. И делать умозаключения довольно их возможно, опираясь на одни только формальные изюминки, забранные из их определений. Мы уже неоднократно виделись с ними, к примеру, в то время, когда говорили о законе исключенного третьего. В случае, если нам удалось доказать, что, допустим, примененное на полях удобрение не есть органическим, то тогда мы в состоянии с уверенностью отнести его к числу минеральных.
Сравнимые понятия подразделяются на два вида — совместимые и несовместимые, а любой из этих со своей стороны распадается еще на три разновидности. Начнем с понятий совместимых. К ним относятся: равнозначные (тождественные), перекрещивающиеся (пересекающиеся) и подчиненные (субординированные) понятия.
Отношение равнозначности (тождества). Равнозначные понятия имеют однообразный количество, но различное содержание; ими охватываются одинаковые предметы, но задаются эти предметы через различные показатели. Так, в случае, если мы сперва будем говорить о равносторонних треугольниках, а позже обратимся к равноугольным треугольникам, то ясно, что предмет дискуссии не изменится, легко мы будем его в противном случае именовать. Графически равнозначность изображается в виде двух кругов, слившихся в один (см. рис. 2).
Отношение перекрещивания (пересечения). Перекрещивающиеся понятия имеют различное содержание, но количества их частично совпадают и одновременно с этим частично не совпадают. Понятия коза и домашнее животное конкретно таковы: с одной стороны, козы бывают не только домашними, и среди домашних животных, иначе, имеются не только козы. Наименование перекрещивающиеся разъясняется тем, что изображающие их круги частично накладываются; неспециализированный для обоих кругов сектор свидетельствует, что имеется животные, каковые входят в оба понятия, каковыми в отечественном примере являются домашние козы (см. рис. 2).
Отношение подчинения (субординации). Понятия, находящиеся в отношении подчинения, имеют однообразные элементы в содержании, а количество одного (подчиненного) абсолютно входит в количество другого (подчиняющего). В принципе это то же самое, что и отношение ограничения (обобщения), но лишь тут рассматривается в большинстве случаев не более двух понятий. В теории определения подчиняющее понятие именуют кроме этого родовым либо родом, подчиненное — видовым либо видом, а показатель, по которому вид выделяется из рода, — видообразующим. Как пример назовем молоток и инструмент. При графическом изображении видовое понятие помещается в родового (см. рис. 2).
К несовместимым понятиям относятся противоречащие (контрадикторные) противоположные (контрарные) и соподчиненные (координированные) понятия. В содержании таких понятий имеются отдельные неспециализированные показатели, но они соединяются в каждом из них так, что делают соответствующие понятия взаимоисключающими.
Отношение несоответствия (контрадикторности). В разделе о законах логики уже говорилось об противоположности и отношении противоречия между высказываниями. Такие отношения вероятны и между понятиями. Противоречащими именуются понятия, в то время, когда у одного из них имеется тот либо другой показатель, а у другого он отрицается (показатель вообще-то отмечается в содержании того и другого, но по-различному). К примеру, белый — небелый, хороший — недобрый. Для них характерно, что они дробят целый массив родственных явлений и предметов строго на две части: на тех, что владеют данным показателем, и тех, каковые его не имеют; ничего промежуточного между ними, как легко додуматься, не бывает. Конкретно исходя из этого их отношения регулируются законом исключенного третьего (см. раздел об фундаментальных законах логики). Круговые схемы для несовместимых понятий требуют изображать родовое понятие (не смотря на то, что оно может не быть кроме того упомянуто). В отечественном примере таковой круг обозначает цвет (поступок) по большому счету, а каждой из половинок соответствует одно из противоречащих понятий (см. рис. 2). Само собой, разумеется, что разделение круга пополам не свидетельствует, словно бы число белых и небелых вещей в природе одинаково. Такая количественная черта по большому счету не приобретает выражения при применении кругов Эйлера. Ими отмечается лишь, что противоречащих понятий всего два и нет иных.
Отношение противоположности (контрарности). Противоположные понятия являются видами одного и того же рода, но одно из них владеет каким-то показателем, а второе не только не владеет им, но и имеет сверх того еще и показатель, несовместимый с данным, направленный против него. Таковы белое и тёмное, добро и зло. Предметов, явлений либо поступков, относимых в один момент к тому и второму, не бывает. Но в отличие от отношения несоответствия смогут быть такие объекты, каковые не входят ни в том направлении и ни ко мне. В случае, если неспециализированное родовое понятие свидетельствует цвет по большому счету, то тогда в отображающем его круге выделяются два сектора; они расположены друг против друга и соответствуют понятиям белого и тёмного, оставшийся промежуток отображает все остальные цвета (см. рис. 2).
Отношение соподчинения (координации). Соподчиненные понятия имеют в содержании неспециализированные элементы, благодаря которым дружно входят в родовое понятие, но неспециализированных элементов в их количествах нет. Скажем, дуб, ель, береза — разновидности дерева, изображающие их круги должны помещаться в круга, изображающего количество понятия дерево, но они ни за что не смогут пересекаться, в силу того, что не существует деревьев, каковые были бы и дубом, и елью, и березой в один момент (см. рис. 2). В графическом изображении соподчинения имеется некое сходство с противоположностью. Так, вечер и утро противоположны, но их возможно разглядывать и в качестве соподчиненных, охватываемых наровне с днем и ночью родовым для них понятием время суток. Все они смогут быть изображены четырьмя кругами, внесенными в один неспециализированный, и это будет верно. Но в этом случае не возьмёт выражения наличие у них попарной противоположности. Само собой разумеется, в то время, когда от нее возможно отвлечься, то прибегать к такому изображению противоположных понятий не будет неточностью. В случае, если же пренебрегать ею при анализе мысли запрещено, то тогда нужно брать круговые схемы для противоположных понятий. Действительно, и в этом случае выигрыш в одном отношении обернется упрощением с другой точки зрения: средний участок между противоположными секторами будет воображать множество (допустимо несовместимых, соподчиненных) понятий (в отечественном примере ночь и день станут неразличимыми).
По большому счету, применяя круговые схемы, направляться не забывать: содержательная черта понятий наряду с этим методе придавать наглядность отношениям понятий приобретает весьма не сильный выражение. Круги Эйлера удобны для изображения соотношений по количеству. Не обращая внимания на незатейливость и внешнюю простоту, при анализе сложных и запутанных высказываний, они выясняются иногда легко незаменимыми. Да и уяснение теоретических вопросов в самой логике значительно упрощается.
Определение понятий
В научной литературе определение время от времени именуют кроме этого дефиницией. Определение предназначено чтобы сформулировать в явном виде и зафиксировать содержание понятия, назвать те показатели либо свойства предмета, каковые станут объектом внимания в рассуждении и как бы заменят на время сам предмет. Так как по большому счету все показатели любой вещи запрещено кроме того перечислить, не говоря уже о том, дабы внести их все в определение. Не всегда предмет дискуссии задается в отчетливой форме. Время от времени предполагается, что читатель либо собеседник в состоянии сам додуматься, особенности и какие черты обсуждаемых явлений затронуты при рассмотрении. Действительно, история науки знает несчетное множество примеров того, как обманчива не редкость такая самоочевидность. Иногда многие поколения ученых, введенные ею в заблуждение, или безуспешно ищут в том месте, где ничего нет, или, напротив, продолжительно не подмечают того, что лежит перед глазами.
Возможно, самый поучительный в этом отношении урок доставили многовековые рвения математиков доказать постулат о параллельных, закончившиеся созданием неевклидовых геометрий. Уже по окончании того, как была сзади продолжительная стадия поисков и сомнений, и предстояло осмысливать достигнутые необыкновенные результаты, нежданно обнаружилось, что в доказательствах не было самого главного — определения того, о чем шла обращение первым делом, другими словами определения прямой линии. И потому, что это так, в него машинально превратились теоремы, на каковые опиралось подтверждение: 1) между двумя точками возможно совершить прямую линию и притом лишь одну, 2) прямая — малейшее расстояние между точками. Все причудливые построения, допускающие пара параллельных прямых, проходящих через одну и ту же точку (пространство Лобачевского), либо, напротив, не допускающие ни одной (пространство Римана), в логическом отношении совсем безукоризненны, но они, оказывается, относятся не к прямой в простом смысле этого слова, а к малейшей линии между двумя точками, которую возможно совершить между ними лишь одну. Иными словами, неевклидовы геометрии говорят о пространствах, в которых линии владеют лишь этими двумя особенностями и не имеют больше никаких иных. Очистить отечественные представления о линиях от наслоений чувственного опыта и совершить строгую дедукцию с этими искусственно созданными понятиями имели возможность только очень способные математические умы, настоящие титаны мысли. Но в будущем обнаружилось, что полученные результаты имеют простое наглядное представление. Линии, удовлетворяющие лишь вышеназванным теоремам, скажем, на шаре являются всем узнаваемые меридианы, и среди них вправду нет и не может быть таких, каковые не пересекаются (нет параллельных, как этого и требует геометрия Римана). А на так называемой псевдосфере такие же линии смогут, напротив, не пересекаться по большому счету (у каждой имеется довольно много параллельных — неэвклидова геометрия).
Неевклидовы геометрии — не единственный случай, в то время, когда побочный итог научных поисков стал главным достижением. Но факт остается фактом: показались они по причине того, что не было и нет точки и определения прямой. Более того, такие определения нереально сформулировать, поскольку не существует ничего более несложного, чем они.
Очевидно, далеко не всегда отсутствие определения может столь радикально обогатить отечественные привычные представления. Значительно чаще нежелание обстоятельно продумать и сформулировать правильную дефиницию порождает бестолковое топтание на месте. Чтобы не было недоразумений, с целью достижения точности и полной ясности в рассуждениях, выводах, доказательствах, при анализе высказываний и тем более в спорах определения совсем нужны. Они по большому счету являются один из атрибутов научного знания. Не было возможности бы создать ни одной теории без строго категорий и определённых понятий. Ими непременно пользуется любая наука. Но теория самого определения разрабатывается лишь в логике. В ней формулируются правила определения понятий и указываются вероятные неточности, в то время, когда эти правила не соблюдаются. Помимо этого, логика выявляет виды тех приёмов и определения, каковые смогут его заменить, в то время, когда строгая формулировка затруднительна либо по большому счету неосуществима.
самый совершенным есть определение через видовое отличие и ближайший род. При его формулировании сперва указывается понятие более широкое (род), чем то, которое нужно выяснить (вид), после этого именуют отличительный показатель (видовое отличие), благодаря которому определяемый вид предметов выделяется среди вторых, входящих в тот же род. К примеру, в случае, если мы определим столицу как город, в котором находятся правительственные учреждения страны, то тогда родом для столицы будет город, а видовым отличием, другими словами показателем, по которому основной город в стране возможно отличить от остальных городов, будет помогать то событие, что он есть местом нахождения правительственных органов управления страной.
В определениях через видовое отличие и ближайший род весьма четко задаются соотношения понятий по количеству. Именно поэтому с ними легче всего выполнять процедуры и логические операции. По большому счету любая наука пытается к тому, дабы скомпоновать всю совокупность собственных понятий в единую совокупность, составленную из нескольких последовательно нисходящих родовидовых ярусов: самые фундаментальные понятия разветвляются на некое число видов, те со своей стороны дробятся на подвиды и без того потом. В большинстве случаев это удается достигнуть в более либо менее полной форме в довольно законченных разделах научного знания, в то время, когда распознаны значительные нужные связи, пронизывающие всю толщу изучаемых явлений, процессов, и взаимовлияний и взаимодействий между ними, в которых они участвуют. В этом случае каждое из изучаемых данной наукой явлений вписано в неспециализированную картину в качестве всесторонне изученного фрагмента, делается понятным и прогнозируемым: известны факторы, под влиянием которых оно преобразуется, и в один момент совершенно верно установлены и легко прослеживаются следствия, каковые вызывает само данное явление.
Родным по удобству применения к прошлому есть генетическое определение. В нем указывается метод создания либо путь происхождения того либо иного явления. Время от времени заданные так черты и изюминки могут служить видообразующими показателями, и тогда создается та же самая родовидовая дефиниция. К примеру, оксиды в химии определяют как сложные вещества, появляющиеся в следствии соединения атомов кислорода с атомами другого вещества. О происхождении тут не смотря на то, что и говорится, но указание на него не имеет принципиального характера с позиций логической теории определения: в нем все равно задается более широкое понятие сложного химического вещества и отмечается видообразующий показатель — соединение атомов кислорода с другими атомами, по которому оксиды смогут быть отличены от остальных сложных веществ. Выделяемые таким методом вещества существуют не только в ходе происхождения, и их определения при жажде возможно дать без упоминания процесса происхождения, наличие того и другого атома в составе оксида и все.
О чисто генетических определениях, строго говоря, возможно вести обращение только применительно к процессам либо же к таким их итогам, каковые как бы сохраняют в себе собственную прошедшую историю. Так лавой в геологии именуют огненно-жидкий поток расплавленных горных пород, изливающихся из глубинных территорий Почвы на протяжении вулканических извержений. Формально выражаясь, возможно, само собой разумеется, и тут отыскать базисное родовое понятие — расплавленные глубинные горные породы. Но лава не отделяется под почвой от остального расплава; она делается такой в момент выхода на поверхность и перестает ею быть по окончании того, как остынет и окаменеет.
Отечественный мир, как мы знаем, наполнен процессами. Одни из них скоротечны, как, к примеру, шаровая молния либо набухающая почка. Другие протекают медлительно. Указание на происхождение может иметь важное познавательное значение и для не изменяющихся объектов также. Это не редкость тогда, в то время, когда прошлые этапы сказались на существующих особенностях, и определяют вид носящих эти свойства явлений. К примеру, в ряде языков имеются так именуемые субстантивированные прилагательные — существительные, появившиеся из прилагательных, — столовая, парикмахерская, множество и портной вторых. Не смотря на то, что ими обозначают предметы, а не свойства, и с данной точки зрения они относятся к существительным, оставаясь к тому же неизменными в качестве таковых, однако, их происхождение запечатлелось на их грамматических изюминках, они так же, как и прежде подчиняются правилам для прилагательных. Исходя из этого выделение таких слов в особенную грамматическую категорию через указание на их генезис оправдано и характеризует их с значительной стороны. По большому счету этимология слова, обозначающего понятие, постоянно является нужной дополнительной информацией к определениям и обширно употребляется далеко за пределами языкознания.
В целом последовательности случаев, как уже говорилось ранее, нет необходимости и не нужно строго задавать разбираемые явления. Время от времени достаточно всего лишь надежно отделить их от всего остального, обозначив тем либо иным методом какие-либо неотъемлемые показатели, дабы исключить путаницу с другими явлениями. Тогда применяют так именуемые приемы, сходные с определением. Среди таковых возможно выделить контекстуальные и остенсивные определения, объяснения, характеристики, описания.
При контекстуальном задании не дается намерено сформулированной дефиниции, но из сообщения, сделанного письменно либо устно, все равно ясно, что подлежит дискуссии. Так, обрисовывая поведение того либо иного человека в стрессовой обстановке, тем самым попутно задают и склад его характера, и особенности психики. Собирать такие, разбросанные, возможно, по тексту чёрта и делать из них выводы в полной мере возможно и делается это довольно часто. Лишь нужно не забывать, что фрагментарное изложение, не продуманное намерено в отношении подробностей, все-таки угрожает искажениями и неточностями. Исходя из этого безукоризненные с логической точки зрения выводы, полученные на базе таких определений, могут быть ошибочными из-за шаткой земли, на которой они покоятся.
Время от времени комфортно пользоваться так называемыми остенсивными определениями. В этом случае вместо обнаружения значительных показателей определяемого явления показывают на само явление как на пример. Многие, возможно, знают, как время от времени растолковывают слово сенсация — в то время, когда человек покусал собаку, а не собака человека. Сначала остенсивным определением именовался прием, к которому вынуждены прибегать люди, говорящие на различных языках. Не осознавая слов, они применяют жестикуляцию, показывая руками на предметы и в один момент именуя их.
Имеется довольно много вещей, каковые нереально выяснить. Так, довольно часто говорят, что нет возможности дать строгое определение произведению искусства. И вправду, никто не в состоянии указать формальные показатели, по которым любой имел возможность бы с уверенностью сообщить, есть ли данное произведение настоящим шедевром либо его нужно вычислять плохим. Юристы иногда сталкиваются с обстановкой, в то время, когда нужно определить, что такое порнография, но из попыток дать дефиницию ничего не получается. Нужно сообщить, в искусствознании по большому счету частенько пример произведения какого-либо рода нельзя заменить его определением. Но и в науке такие события также смогут иметь место. В философско-методологической литературе время от времени применяют понятие парадигма. Ему давали довольно много различных определений. По собственному смысловому значению оно близко к тому, что именуют остенсивным определением. Данный термин видится уже у Аристотеля. Он именует парадигмой обобщения, делаемые на базе лишь одного, но весьма, так сообщить, броского в собственном роде явления. На данный момент под парадигмой имеют в виду такое единичное явление, которое концентрирует в себе родовые показатели, тем самым рельефно высвечивая в единичном общее. Оно делается как бы шаблоном либо моделью, по которой возможно делать выводы об остальных представителях того же класса явлений, процессов, действий.
Одним из приемов, сходных с определением, есть объяснение. Оно может не столько заменять определение того либо иного явления, сколько дополнять его либо делать его понятным. Это достигается благодаря тому, что незнакомые широкой публике термины высказывают через другие, общеизвестные. Заберём термин гипостазирование. Он станет понятен, в случае, если мы скажем: этим словом обозначают неточность мышления, заключающуюся в том, что оно принимает чисто мыслимые сущности за реально существующие, подобно тому, как Платон наделял независимым бытием любое неспециализированное понятие.
Способов объяснения довольно много — от создания моделей и указания причин до проведения аналогий. Этими способами занимается особая теория объяснения. То, что предстоит растолковать, в ней именуют экспланандом, совокупность же растолковывающих положений — экспланансом. Часто составители толковых словарей заменяют строгие научные определения терминов собственными, объяснительными. Может, к примеру, поразить, что в известном словаре С.И. Ожегова при определении, допустим, хлопчатника, вместо отнесения его, как делается в ботанике, к долгой разновидности растений семейства мальвовых, отмечается, что это — растение, семена которого покрыты пушистыми волосками, дающими хлопчатник. В этом нет отступления от научности. Эти определения являются объяснительными. Их назначение в том, дабы сделать термины понятными неспециалистам.
В тех случаях, в то время, когда нет возможности либо необходимости дать правильное определение, может употребляться кроме этого и черта. С ее помощью говорят о чертах либо особенности предмета, серьёзные в каком-либо отношении. Ознакомление с предметом через них возможно достаточно полным и всесторонним, не обращая внимания на то, что такие методы не в полной мере удовлетворяют требованиям, предъявляемым к определениям. Характеристики дают как целым классам вещей, так и процессам и отдельным явлениям. Таковой метод ознакомления может не заменять определение, а дополнять и углублять его. Обширно распространены характеристики, даваемые людям. В них отмечаются их должностные либо опытные преимущества, компетентность и другое. Наиболее значимое требование к чертям пребывает в том, что они должны быть объективны.
Довольно много сходного у характеристики и с описанием. Обыкновенно оно дается личным предметам, для которых нельзя указать родовидовые показатели. Бывают описания редких сокровищ. При введении национальной символики, и учреждении орденов и новых медалей им принято давать описания. Существуют описания национальных границ и разных точек. До изобретения фотографии обширно употреблялись приметы, благодаря которым обрисовывали разыскиваемых лиц.
Описание победит, в случае, если перечисленные в нем показатели будут систематизированы и изложены последовательно. Как при характеристике, так и при объяснении непременно употребляются различения и сравнения. Нужно сообщить, эти два последних способа ознакомления с предметами и вещами по большому счету неотъемлемы для всей познавательной деятельности в целом и, например, для теории определения. Их также время от времени именуют разновидностями приемов, сходных с определением.
§9. (1) Правила определения понятий
Потому, что понятие — элементарная клетка логической мысли, то его верное определение представляет собой одно из первых условий точного рассуждения. И каждый разбор высказанных мыслей обязан начинаться с определения входящих в них понятий. Существует пара правил для задания определений, без соблюдения которых нельзя сделать мышление последовательным и определенным, а приобретаемые им выводы обоснованными.
1. Определение должно быть правильным и ясным. Само по себе это требование достаточно очевидно. Нет предположительно ни одной отрасли знания либо области деятельности, где точность и ясность не были бы необходимыми. Но конкретно при образовании понятий нарушение этого правила дает себя знать ярче и посильнее всего, в силу того, что определение формирует первокирпичики мышления. Несоблюдение этого правила возможно непреднамеренным, проистекающим легко по причине того, что не поразмыслили над собственными словами либо, возможно, по большому счету не придали значения определению, положившись на то, что суть применяемых понятий достаточно совершенно верно задан в контексте, другими словами отлично угадывается из неспециализированного хода изложения. Но не редкость (и не так уж редко), в то время, когда нарушение этого требования есть умышленным. В политике и судебно-следственной практике это кроме того скорее обыкновенное явление. Иные фавориты сознательно прибегают к туманным, расплывчатым выражениям, в то время, когда дают обещания либо говорят о собственных целях, в следствии чего нереально осознать, как увязать их слова с их делами, возможно ли сделать вывод о том, что одно соответствует второму, либо нет. Без совершенно верно сформулированных определений идея не может быть логически верной.
2. Определение должно быть соразмерным. Количества определяющего и определяемого понятий должны быть однообразными. Ранее уже говорилось, что, в то время, когда у понятий одинаковый количество, но они задаются через различные показатели, то тогда такие понятия равнозначны. Очевидно, что определяющее и определяемое понятия должны быть конкретно таковыми. Лишь в этом случае знание об одном из них возможно переносить на второе и наряду с этим, с одной стороны, не случится переноса сделанных утверждений на лишние, не входящие в соответствующий количество, предметы, иначе, и потеряно ничего не будет.
Нарушение этого правила ведет к трем разновидностям неточностей. Одна из них — через чур узкое определение, в то время, когда количество определяющего понятия уже, чем определяемого. Заберём такие выражения: Верблюд — двугорбое животное и Хоботные — это слоны. На первый взгляд они кажутся верными, но на деле верблюды бывают не только двугорбые, что же касается хоботных, то лишь современные хоботные исчерпываются семейством слонов, по большому счету же данный отряд животных включает в себя и другие семейства, к примеру мастодонтов. Если бы мы разглядывали эти высказывания как определения, то, конечно же, пришли к фальшивым выводам: часть животных выпадет из рассмотрения и полученные обобщения, если бы мы стали их делать, были бы ограниченными.
Бывают также через чур широкие определения. Как пример возможно указать такие: Кража — это уголовно Характер и наказуемое преступление — это база поведения человека. В них определяющие понятия являются более емкими, чем определяемые. К уголовно наказуемым деяниям относятся не только кражи. Дабы отделить ее от остальных правонарушений, нужно указать еще и на похищение имущества, причем, сделав оговорку о тайном похищении. Лишь тогда данный вид правонарушения не будет спутан, скажем, с разбоем либо с ограблением. И совершенно верно так же база поведения человека создается не только его характером, но и многим вторым: мировоззрением, воспитанием, условиями судьбы и т.п. В качестве черт приведенные высказывания вероятны. Но они не могут служить определением в полном смысле этого слова. Запрещено с их помощью верно квалифицировать правонарушения либо дать верную оценку поведения человека.
Смогут быть определения, через чур широкие в одном отношении и через чур узкие в другом. К примеру, предложение Хвойное дерево — живой организм, произрастающий в тайге, содержит конкретно такую неточность, в случае, если на него наблюдать как на определение, потому, что в нем в качестве родового вместо растения указано более широкое понятие живой организм. Тем самым множество показателей, специфичных лишь для растений, отбрасывается. Одновременно с этим отнесение места произрастания хвойных деревьев лишь к тайге заузит определение.
3. Определение не должно быть тавтологичным (не должно образовывать круга). Тавтологичными являются всем узнаваемые малосодержательные выражения наподобие масло масляное. В них вместо объяснения либо определения нужных нам явлений дается ничего не говорящая фраза, в которой то, что уже и без того известно либо кроме того прямо выражено в заглавии.
Как отмечал в свое время Гегель, в случае, если на вопрос, что такое Всевышний, отвечают: Всевышний имеется Всевышний, то любой с этим соглашается, но, однако, очевидно, что этим ничего не сообщено. При определении данное понятие нужно высказывать непременно через другие, отличающиеся от него, совершенно верно так же, как при извлечении выводов нужно приобретать содержательно новые высказывания, а не повторять прошлые в новых выражениях.
Причем кроме явных тавтологий и прямых бывают и скрытые, так называемый логический круг. Он появляется тогда, в то время, когда определяющее понятие, не смотря на то, что и отличается от определяемого, но его задание само требует обращения к этому определяемому. Вследствие этого, в конечном итоге, все сводится к повторению одного и того же. Так, вращение определяют в большинстве случаев как перемещение около оси, а ось, со своей стороны, определяют как центр вращения. Получается: почва на ките, кит на воде, вода на земле.
Действительно, у этого правила имеется исключение. Оно относится к соотносительным понятиям (см. виды понятий). При их определении избежать логического круга нереально. Попытайтесь выяснить, что такое, скажем, верх. В обыденной жизни нам не приходится над этим вспоминать, а коль пригодится, мы тут же можем указать пальцем, где он находится. Но при попытке выразить это понятие теоретически, другими словами через другие понятия, сразу же обнаруживается, что у нас нет иного выхода, не считая указания на противоположность низу: верх имеется то, что не есть низ. А низ, со своей стороны, также имеется то, что не есть верхом.
Соотносительных понятий, как уже отмечалось, много: следствие и причина, сознание и материя, добро и зло и другое. Разъясняя трудности определения материи, Ленин подчеркивал: при формулировании этого понятия приходится ограничиваться указанием отношения между сознанием и материей, поскольку нет более широких понятий ни в сфере бытия, ни в сфере совершенного. В итоге получается, что сознание имеется свойство материи, а материя — то, что существует вне сознания.
4. Определение не должно быть отрицательным. В отрицательных определениях вместо задания показателей, составляющих содержание понятия, показывают, какой показатель отсутствует. Флейта — это не паровозный гудок — именно такое предложение; оно есть, не смотря на то, что и подлинным, но никак не имеет возможности рассматриваться определением, потому, что ни содержание, ни количество понятия флейта в нем не задаются. Формально говоря, если бы мы стали смотреть на такое высказывание как на определение, то оно выяснилось бы через чур широким — в количество определяющего понятия входит все, не считая паровозного гудка. Ограничиваясь отрицаниями довольно чего бы то ни было, возможно дать верную чёрта предмету, но, в большинстве случаев, содержание его полностью не раскрывается и не задается количество. Определение в строгом смысле этого слова таким методом не создается.
Но и у этого правила также бывают собственные исключения. Скажем, понятия невменяемый, несовершеннолетний являются отрицательными и по заглавию, и по содержанию: не несущий ответственности за собственные поступки, не достигший определенного возраста. Причем с этими понятиями возможно трудиться, выполнять над ними логические операции, использовать к ним логические законы совершенно верно равно как и по отношению к понятиям, заданным через видовое отличие и ближайший род. Нужно сообщить, такие понятия имеются в различных науках и образуют целый устойчивый класс. Время от времени их кроме того показывают среди видов понятий как их особенную разновидность.
Отрицание показателя может конкретно задать содержание и объём тогда, в то время, когда показатель, что отрицается, есть универсальным в собственном роде, свойствен всем предметам, о которых идет обращение. В этом случае отсутствие данного показателя делается примечательной изюминкой, подобно тому, как выделяется белая ворона среди всех остальных ворон. Значительно чаще отрицание играет роль чёрта: материя — что-то несотворимое и неуничтожимое; свобода слова — неотъемлемое право каждого гражданина в демократическом обществе. Но в некоторых случаях через отрицание задаются и фундаментальные научные понятия. Так, атом определяют как неделимую частицу химического вещества. Само собой очевидно, делимость свойственна полностью всему; атом же четко выделяется среди всего остального потому, что его раздробление ведет к исчезновению химических особенностей у вещества, и в этом смысле он неделим. Отрицательным есть и определение параллельных как непересекающихся прямых, лежащих в одной плоскости. И тут также легко проводить лишь пересекающиеся линии. А чтобы они легли параллельно друг другу, нужно прибегнуть к особым приемам. Так что отсутствие пересечения есть показателем, выделяющим параллельные линии достаточно конкретно.