Часто полагают само собой разумеющимся сказать о труде, в случае, если речь заходит о деятельности человека на штатном рабочем месте либо о деятельности получающего образование оборудованной мастерской, в учебном цехе. Но активность человека, применяющего производственное оборудование, инструменты на штатном рабочем месте, вовсе не обязательно есть трудом в психотерапевтическом значении слова, которое имеется в виду, в то время, когда говорят, что труд создал человека, труд — ваятель человека. Не нужно идти кроме этого и за житейской семантикой — не все, что тяжело, имеется труд.
Выделим четыре психотерапевтических показателя труда.
1. Сознательное предвосхищение социально полезного результата. Известно и несомненно, что свойство предвосхищать итог деятельности весьма развита у человека и не специфична для него как субъекта труда. В противном случае говоря, наличие мысленного предвосхищения результата активности еще не делает ее трудом. Показатель предвосхищения результата имеет место и в игре дошкольника, и в спорте, и при активном отдыхе, и при противозаконном, преступном деянии. Все дело в том, что и как предвосхищается.
Дабы деятельность возможно было назвать трудовой, предвосхищаемый итог обязан мыслиться как полезный для широкой общности людей, коллектива, т.е. как социально полезный, и притом как имеющий хорошую сокровище. Деятельность не может быть охарактеризована как труд в психотерапевтическом значении этого термина, в случае, если сознание социальной сокровище ее результата не выступает у данного человека как значительный регулятор его активности. Однако это сознание может оказаться и иллюзорным, мифологическим либо наивным в том смысле, что человек практически борется с ветряными мельницами, затрачивает силы на то, что вычисляет социально полезным, а в действительности делает что-то безлюдное либо кроме того приносит вред. Но все же для психотерапевтической чёрта труда совсем нужно, дабы субъект деятельности конкретно сознавал собственную активность как позитивно полезную и для общества (а не только лично для себя). Помимо этого, выражение в действительности, которое мы употребили выше, очень коварно, потому, что это не более как выражение позиции, мнения вторых субъектов, каковые смогут не меньше заблуждаться относительно оценки продуктов деятельности человека, чем он сам. Точно были в свое время люди, каковые думали, что К.Э. Циолковский занимался ненужными делами, и лишь через поколения и далеко не всем стало ясно, что он создал в действительности.
Возвращаясь к характеризуемому (первому) психотерапевтическому показателю труда, напомним, что дело не просто в самом по себе чистом сознании, в понимании соответствующих слов, а в том, что знание о социальной ценности работы оказывается настоящим регулятором активности, деятельности, поведения человека. Разглядим два поясняющих излагаемых положения примера.
Тракторист И., приехавший из города на некое время для работы на сельскохозяйственном предприятии, взял задание вспахать под пар определенную площадь поля. Взяв разъяснения бригадира, он приступил к работе. Расширяя вспахиваемую территорию, он со временем столкнулся со следующей обстановкой. С одной стороны вспахиваемого участка стоят последовательности копен необмолоченной пшеницы (из-за производственной необходимости звено отправленных ко мне ранее людей трудилось весь день над копнением и подборкой поваленного хлеба). Копны мешают трактористу пахать. Он, мало поразмыслив, намотал на конец палки тряпку, намочил ее дизельным горючим, зажег и этим факелом поджег первый ряд копен. Подождав, перекурив, пока хлеб сгорит, И. продолжает вспашку. После этого подобным же образом сжигает второй последовательность копен и т.д. Замысел вспашки (в единицах площади) он выполнил на 108%.
В то время, когда звеньевой копнильщиков Е., определив о случившемся, задал вопрос И., как же это он додумался сжечь хлеб, И. тихо и с сознанием собственной правоты ответил: У меня же производственное задание! Улавливаешь? Замысел! В случае, если я не буду пахать, что я получу? Говори с бригадиром.
Учительница начальных классов С.Б. из средней полосы России находится в санатории в Крыму. Сейчас она сидит на морском берегу неподалеку от воды, взор устремлен в вакуум. В ответе на вопрос, о чем она задумалась, и в предстоящей беседе узнается следующее: выясняется, она в мыслях разговаривала со собственными учениками о Крыме. Мальчишки, само собой разумеется, спросят, гоняют ли по морю подводные лодки и торпедные катера. Чего не видела, того не видела… Вот, считала, что ребятам нужно сперва заявить, что приблизительно четыре пятых Крымского полуострова занимает степь, а горная часть его складывается из двух-трех гряд вблизи моря… нет, сообщишь, думаю, слово гряды, а парни представят себе грядки как в огороде. Нужно еще какие-то другие слова отыскать. То, что Крым — курорт, знают, пожалуй, все. Но отнюдь не весь Крым курорт. Полезно знать, что имеется тут и железорудный комбинат, и судоремонтный завод, и химические фабрики, и рыбные (я и сама этого раньше не знала). Да, но все же нужно детально сообщить… и т.д.
Итак, то, что делает в обрисованном выше случае учительница, имеет таковой наиболее значимый психотерапевтический показатель труда, как социально полезный план (подготовить беседу для обучающихся, расширяющую их экономико-географические представления о мире и формирующую должное отношение к одной из территорий); имеет исполнение и место плана при помощи определенных (в этом случае умственных) действий, и определенный полезный для общества итог — педагогически обработанная информация, пригодная для усвоения обучающимися. Действительно, результат пока не объективирован (не высказан, не записан), а отложен во внутреннюю память субъекта деятельности в виде некоей нужной и новой (в рамках его работы) идеи. Но это в полной мере обычная обстановка для умственного труда — итог умственной работы возможно носить не обязательно в портфеле, но и в голове.
План в этом случае не задан ситуативно кем-то извне, не выстроен в ответ на текущее задание и т.п. Он выстроен по собственной инициативе человека и самостоятельно, но, само собой разумеется, не на базе свободной воли, анархического склада души и пр., а в соответствии с пониманием человеком собственной опытной миссии в обществе, с опытной направленностью мышления. Отсутствие актуальных заданий не свидетельствует отсутствие сознания обязательности действий. Более того, добросовестный человек может нагружать сам себя заданиями до изнеможения. Так, отсутствие данных человеку заданий извне (сверху, сбоку) не есть показатель отсутствия трудовой деятельности.
Что касается казуса, обрисованного в первом примере, то тут мы имеем дело скорее с преступным поведением, чем с большим трудом, не смотря на то, что внешних показателей труда даже больше чем нужно (и официальное задание, и вещественный предмет деятельности, и замечательные технические средства, а также, казалось бы, творческий подход к делу — придумал и изготовил из подручных материалов средство, дабы поскорее устранить помехи). В связи с обсуждаемым психотерапевтическим показателем труда принципиально важно отметить кроме этого, что слово предвосхищение показывает одновременно и на гностический и на аффективный компоненты образа результата деятельности. Так как восторг — это некий подъем эмоций.
Со своей стороны гностический компонент представления о результате труда складывается из предвидения фактически продукта, с одной стороны, и понимания его ценности (хорошей сокровище либо негативной — антиценности) для людей — с другой. Так, установим некую структуру разглядываемого (первого) показателя труда и будем различать в нем три компонента, каковые примем как довольно независимые: а) более либо менее ясное знание о продукте деятельности, б) более либо менее четкое осознание его социальной ценности и в) более либо менее выраженный аффективный тон соответствующих знаний, представлений, образов. Употребляя во всех трех случаях выражение более либо менее, мы имеем в виду, что вероятна градуальная (по крайней мере порядковая) шкала, с которой возможно соотносить эмпирические проявления разглядываемого показателя труда.
направляться оговориться, что специфика некоторых разновидностей труда состоит именно в том, что итог деятельности в конкретных чертах малоизвестен: геологоразведчик ищет месторождение нефти либо газа, но еще не знает, что и где он отыщет и отыщет ли по большому счету В этом случае, каковы будут отысканные, в случае, если повезет, запасы нужного минерала и т.п. Закройщик ателье личного пошива одежды только на протяжении контакта с клиентом формирует образ будущего результата деятельности. То же возможно сообщить о следователе, дознавателе, о пожарном (как при инспектировании объектов, так и при боевой работе), живописце-оформителе, пианисте-исполнителе и многих вторых профессиях, в труде представителей которых большую часть образовывает конкретно поиск образа конечного продукта деятельности. В этих обстоятельствах знание будущего продукта — это знание требований, параметров, которым обязан соответствовать искомый итог.
В конечном итоге знание о результате (т.е. о том, чего до тех пор пока нет) в любом случае включает и конкретно-образные и понятийные компоненты, соотношение которых различно в зависимости от типа предмета мышления и специфики труда человека. Так, в случае, если повар придумывает фирменное блюдо, то знание результата труда включает и товароведческие параметры вкусовых преимуществ пищи, выраженные в речи, в виде усвоенных (внутренних, субъективных) сенсорно-перцептивных, имажинитивных, мнемических эталонов нескольких модальностей (зрительной, вкусовой, обонятельной). У химика-аппаратчика, занятого производством серной кислоты, знание о конечном продукте может выступать по большей части в вербальной форме — в виде численно заданных требований к количеству, качеству его, характеристике допустимых и недопустимых примесей.
2. Сознание обязательности успехи социально фиксированной цели. Сама по себе мысль обязательности и сопряженные с ней волевые упрочнения по ее реализации не специфичны для труда. К примеру, требование обязательности соблюдения правил игры совсем четко осознается старшими дошкольниками. Дети придирчиво реагируют на факты несоответствия поведения кого-либо из участников игры правилам игрового действия. К примеру, в случае, если дети играются в железную дорогу, то, пока поезд идет (дети сидят гуськом на стульчиках и пыхтят), никто не должен выходить на станцию. Буфетчица реализовывает печенье, а сама себе не берет (в игру введено настоящее печенье) и т.п.
Сознание обязательности и, следовательно, мобилизация волевых упрочнений смогут характеризовать и деятельность по реализации чисто личных, например, и эгоистических либо кроме того асоциальных планов.
Деятельность делается трудом тогда, в то время, когда при других равных условиях имеются не только мысль обязательности, но и внешние по отношению к субъекту формы фиксации целей его формы и деятельности социального санкционирования, одобрения этих целей. В обычном случае это задания, сформулированные, утвержденные важными представителями общества, производственного коллектива, так именуемые производственные задания (документированные либо устные), замыслы, программы (более либо менее детализированные либо обобщенные). Для детей и подростков носителями социально значимых целей выступают представители старших поколений — старшие члены семьи, учителя и другие организаторы деятельности подрастающих поколений, и приятели, сверстники из собственного круга общения.
Дело обстоит, само собой разумеется, не так легко, что некоторый субъект в любой момент должен быть человеком ведомым. Нет оснований считать, что эталоном целеполагания почему-то в любой момент должны быть другие, окружающие, а не сам разглядываемый человек, занятый либо планирующий заняться трудом. В итоге другие — это также субъекты. Более того, вероятны и известны случаи, в то время, когда в деятельности поискового, творческого характера субъект ее ставит перед собой такие цели, каковые непонятны, чужды ближайшему и любому социальному окружению. (Отыщем в памяти хотя бы историю происхождения геометрии Н.И. Лобачевского, которого кроме того коллеги и друзья не осознавали, а иные сомневались, в здравом ли он рассудке). В общем случае имеют место некая диалектика, борьба тенденций, с одной стороны, социального санкционирования и социальной фиксации целей деятельности и, с другой, — их обновления, перестройки и разрушения, конструирования. Но наличие таковой борьбы указанных тенденций — также факт социальной фиксации, необычного обнародования целей деятельности. В любом случае чтобы деятельность могла быть отнесена к категории труда (в контексте психологии!), цели ее должны быть или простым, внешним образом признаны, отмечены в соответствующей социальной группе (в семье, в учебно-производственном, трудовом сообществе), или логически подчинены каким-то публично серьёзным целям (хотя бы для самого субъекта деятельности, что эту логическую зависимость разумеет). Без указанных событий деятельность возможно какое количество угодно возвышенной, но отношение ее к категории труда (за что, по большому счету говоря, надеется вознаграждение от общества) будет по крайней мере неизвестным.
Разглядываемый (второй) психотерапевтический показатель труда имеет, как и первый, некую структуру — когнитивный и аффективно-волевой компоненты. Когнитивный компонент выражается в сознании субъектом большей либо меньшей ответственности перед людьми (пускай это будут не обязательно окружающие, но далекие потомки, мнимая эталонная несколько либо хоть мистическая персонификация в виде Всевышнего либо его посланцев). Аффективно-волевой компонент — в эмоциональных реакциях, состояниях, отношениях, которые связаны с параметрами процессов — изменчивости осуществления и стабильности условий деятельности, соотносимыми с ее целью. Человек не просто помнит, знает и осознаёт, какая цель задана, но его тревожат, тревожат факты совпадения либо рассогласования хода, направления деятельности с ее совершенным замыслом.
3. Сознательный выбор, использование, совершенствование либо создание орудий, средств деятельности. Применение орудий — достаточно неспециализированный показатель деятельности человека. Орудийные действия очень разнообразно представлены уже в преддошкольном возрасте. Кроме того у человекообразных мартышек, как мы знаем, отмечается применение предметов в роли необычных средств овладения приманкой и зачатки подготовки таких средств. Своеобразие труда сводится к тому, что его орудия, средства оказываются предметом особенного внимания, интереса более либо менее широких общностей людей и поэтому выясняются весьма живучими в историческом замысле. Они становятся предметом культивирования и, следовательно, культуры народов.
В случае, если иметь в виду определенного, конкретного трудящегося человека, то его деятельность тем в основном будет иметь при других равных условиях психотерапевтические показатели труда, чем лучше данный человек ориентирован в орудийных средствах собственной деятельности — внешних и внутренних — и правилах их применения. Кратко говоря, дабы деятельность стала трудом (т.е. той деятельностью, которая создала человека, выделив его из животного мира, и которая продолжает его ваять), слишком мало, дабы человек забрал в руки, скажем, каменный топор, сварочную горелку, поднялся за пульт робототехнологического комплекса либо организовал команду с целью достижения неосуществимой в одиночку цели. В труде предполагаются знание ограничений и возможностей, вариантов применения орудий, средств труда и, следовательно, соответствующий выбор (либо обоснованное знание, что существует конкретно один-единственный вариант либо один наилучший метод применения их).
Что касается функциональных и, например, внутренних средств деятельности, то не нужно считать, что роль их оценила лишь современная наука. В случае, если мы проанализируем совокупность классических народных обрядов, связанных с большим трудом, и опытных обычаев, заповедей, запуг, то легко убедимся, что очень многое тут нацелено на обеспечение конкретно функциональных и, например, внутренних средств, орудий труда, на создание, наровне с другим, желательных, должных психологических состояний. К примеру, старый обряд волшебного овладения добычей у первобытных людей был отнюдь не развлечением, а коллективным средством преднастройки участников тяжёлого и страшного дела — охоты на большого зверя (предположим, пещерного медведя).
Функцию средства психотерапевтической настройки к труду несли у отечественных религиозных, к примеру, средневековых предков особые совокупности вербальных формул — молитвы, каковые надеялось возносить перед всяким ответственным делом (современными аналогами их можно считать, к примеру, аутогенную тренировку, праздничные и иные речи перед серьёзными мероприятиями). Бытовавшие в прошлом песни на протяжении трудовых процессов имели, в сущности, функцию создания желательных психологических состояний работников, наполнения монотонного труда некоторым спасительным неестественным содержанием, организации трудового ритма (современные аналоги этого — так называемая функциональная музыка на производстве, особые процедуры в помещениях психотерапевтической разгрузки и т.п.).
направляться учесть, что наровне с более либо менее общезначимыми, неспециализированными для многих средствами деятельности смогут быть индивидуализированные и личные. Так, феномен мастерства, недосягаемой для многих опытной квалификации, во многом создается именно сугубо личным (т.е. приспособленным к таковой действительности, как индивидуальность человека) орудийным оснащением деятельности.
Разглядываемый (третий) психотерапевтический показатель труда имеет три компонента: когнитивный (знание средств труда, их тонкостей), операторный (владение средствами труда) и аффективный (соответствующие эмоциональные переживания, состояния).
4. Осознание межлюдских производственных зависимостей, взаимоотношений (живых и овеществленных). Разглядим факты, поясняющие данный показатель. Вот перед нами токарь, обрабатывающий заготовку ротора турбины большого агрегата электростанции. Снаружи токарь трудится в одиночку, и чисто технически эта работа, возможно, не сложнее, чем работа по обтачиванию маленького валика к правильному измерительному прибору. Но имеется тут сложность иного рода — обрабатываемый на данный момент ротор турбины прошел многие виды трудоемкой обработки: над ним потрудились литейщики, выбивщики опок, кузнецы на прессах и молотах, и вдобавок раньше — формовщики литейного производства, и вдобавок раньше — машинисты кранов и других транспортных средств, и без того впредь до работников железорудной индустрии. А мы еще не упомянули тех, кто спроектировал данный ротор, подготовил чертежи и т.д. Заготовка в этом случае — это не только будущее изделие для кого-то, вместе с тем сейчас уже достаточно сложное и дорогое изделие от кого-то. В него уже положен труд многих высококвалифицированных работников (очевидно, и заготовка для мелкого валика также несет в себе овеществленный труд; это возможно сообщить о любом полуфабрикате а также любом элементе неестественной среды обитания человека по большому счету; речь заходит о том, что величина этого труда — трудозатрат — возможно различной и, например, большой).
Вот по какой причине, в то время, когда человек в качестве исходного продукта имеет предмет, в который уже положен громадный труд многих высококвалифицированных работников, требуются все же особенная психологическая регуляция поведения, особенная бдительность, осторожность, безошибочность, надежность. Такую работу возможно доверить не всякому. И не просто умелому и умному, а тому, кто светло осознаёт, в мыслях видит и четко ощущает целый вышеуказанный овеществленный труд (быть может, довольно много больше осознаёт, чем было выше указано), кто осознаёт скрытые в заготовке, в полупродукте овеществленные отношения между людьми.
Фактически в любой момент если не объекты, то вещественные орудия, средства, условия труда скрывают в себе овеществленные межлюдские отношения: инструменты кем-то сделаны, кем-то доставлены, материалы кем-то добыты, подготовлены, изготовлены, условия труда кем-то организованы, поддерживаются в норме и пр. В случае, если человек неосторожно, бездумно теряет либо разламывает инструмент, запарывает заготовки, полуфабрикаты, то его деятельность теряет показатели трудовой, даже если она протекает на штатном рабочем месте. Она приближается скорее к так называемым орудийным действиям антропоидов (высших мартышек). Последние, как мы знаем, смогут, к примеру, не только применять палку для подгребания (к себе, само собой разумеется, а не в неспециализированный котел) привлекательного предмета (скажем, банана), но и смогут засунуть одну палку в другую (трубчатую) и этим как бы снова произведенным орудием (более долгой, составной палкой) дотянуться недоступную в противном случае приманку. Это еще не делает их активность трудовой деятельностью. И, например, антропоиды не сохраняют орудий.
Разглядываемый (четвертый) психотерапевтический показатель труда имеет когнитивные и аффективные компоненты (знание о соответствующих межлюдских отношениях да и то либо иное эмоциональное сопровождение его).
Итак, в контексте психологии труда мы будем осознавать труд как функциональную психологическую совокупность, характеризующуюся рассмотренными выше четырьмя показателями. Эти показатели направляться мыслить как соединенные альянсом И (конъюнктивно). Это указывает, что некая активность человека возможно отнесена к понятию труда лишь в том случае, если ей возможно хоть в какой-то степени приписан любой из четырех показателей. В случае, если хотя бы один показатель не может быть приписан (нет для этого фактических оснований), то эта активность до тех пор пока еще не есть труд в психотерапевтическом смысле слова.
Знать эти показатели и оперировать ими принципиально важно, дабы удержаться именно на опытной психотерапевтической позиции по отношению к миру труда. Так как труд изучают и стремятся усовершенствовать многие науки — социология, экономика, техническая эстетика, физиология, гигиена. Среди этих наук определенное место занимает и психология, потому, что человек в труде характеризуется совокупностью психологической регуляции и, основное, саморегуляции.
В соответствии с рассмотренными выше психотерапевтическими показателями введем понятие психотерапевтическая структура труда. Труд будет иметь полную психотерапевтическую структуру, в случае, если в данном конкретном случае (у вот этого оператора токарных станков с числовым программным управлением либо у этого оператора швейного оборудования, как сейчас нарекли швею-мотористку и т.д.) все четыре показателя его выражены в удовлетворительной степени. Недостаточный уровень выраженности какого-либо показателя говорит о необходимости соответствующих коррекционных мероприятий (средствами педагогики, психологии, пропаганды и т.п.).
Вышеуказанные психотерапевтические показатели труда возможно применять в качестве программы для экспертной оценки уровня сформированности человека как субъекта труда. В зависимости от распознанных сильных и не сильный его сторон появляется возможность дифференцированно доходить к самовоспитанию, воспитанию, — корректировать то, что слабо развито, и не тратить сил на то, что находится на удовлетворительном и хорошем уровне.
Итак, уточним введенное выше понятие, обозначив его как личная психотерапевтическая структура труда; под ним будем осознавать необычное, характеризующее данного человека в данное время (на данном этапе его развития как субъекта труда) сочетание уровней выраженности рассмотренных выше четырех психотерапевтических показателей труда. Эту структуру в обозримом и схематичном виде возможно представить как некую формулу (см. приводимую ниже схему; имеете возможность придумать ее более эргономичное для вас отображение).
Схема формулы дифференцированной оценки психотерапевтической структуры труда
(А — неспециализированный вид; Б — вариант другой оценки показателей: плюс — показатель имеется, минус — его нет; В — вариант градуальной оценки по порядковой (балловой) шкале).
Формула складывается из четырех строчков, соответствующих рассмотренным выше показателям труда; любая строчок — из двух либо трех позиций: первая и третья строчки складываются из трех позиций, а вторая и четвертая — из двух. Эти позиции соответствуют компонентам обсуждаемых показателей труда:
первый показатель (ему соответствуют три клетки первой строки на схеме) включает, как не забываем, три компонента: а — знание о самом результате работы (первая клетка слева), б — познание его социальной значимости (вторая клетка) и в — хорошее эмоциональное переживание, сопровождающее указанные образы (третья клетка);
второй показатель отображается в клетках подобно; он включает два компонента: а — познавательный (сознание обязательности дела) и б — эмоционально-волевой (переживания при мысленном соотнесении хода дела с целью);
третий — три компонента: а — гностический (ориентировка в средствах труда), б — операторный (т.е. фактически владение умениями, навыками) и в — аффективный (хорошее эмоциональное отношение к операциональной его средствам и стороне труда);
четвертому показателю свойственны два компонента: а — гностический (ориентировка в совокупности межлюдских взаимоотношений на работе) и б — аффективный (хорошее отношение кроме того к потребителям и незримым участникам работы ее продуктов).
Уровень выраженности указанных компонентов психотерапевтических показателей труда возможно оценивать хотя бы альтернативно: имеется показатель — нет его (вариант Б на вышеприведенной схеме); возможно прибегнуть и к интуитивно привычной балльной шкале (допустим, трех- либо пятибалльной). Тогда дифференцированный подход к интересующему нас делу может выглядеть следующим образом. В случае, если по окончании некоего анализа самого себя либо другого человека мы так или иначе оценили выраженность обсуждавшихся показателей, формула купит более конкретный вид, к примеру, как это отображено в варианте В на приведенной схеме. В случае, если мы приняли пятибалльную шкалу, то это формальное отображение возможно прочесть так: человек характеризуется слабо выраженными эмоциональными переживаниями в связи с предметом труда, слабо ориентирован в средствах труда и межлюдских отношениях в труде, неясны (нет до тех пор пока данных) чертей его эмоциональных переживаний в связи с пониманием им межлюдских взаимоотношений в труде; остальные компоненты психотерапевтической структуры труда развиты на уровне удовлетворительном.
Очевидно, обрисованное средство анализа не отличается точностью; но, во-первых, кроме того нехорошее средство лучше, чем отсутствие средств; во-вторых, нужно беспокоиться иллюзорной точности, в то время, когда свойства чисел употребляются неправомерно (скажем, учитываются десятичные символы численных данных, в то время как они смогут не иметь никакого смысла).
Оценку выраженности психотерапевтических показателей труда возможно уточнить, используя словесные шкалы. К примеру, выраженность аффективного тона образа результата труда возможно калибровать хотя бы так:
1. Эмоциональное санкционирование (возможно) без явных переживаний.
2. Хорошие эмоциональные реакции на отдельные стороны предвидимого результата деятельности либо его последствия.
3. Выраженные хорошие эмоциональные состояния в ходе деятельности.
4. Устойчивые хорошие эмоциональные отношения, которые связаны с результатами деятельности, определяющие образ судьбы человека кроме этого и вне труда.
5. Устойчивые хорошие эмоциональные отношения, которые связаны с результатами деятельности, проявляющиеся на уровне всепоглощающей страсти, самопожертвования, самоотверженности.
Печатается по изданию: Климов Е.А. Введение в психологию труда. М., 1998
О СТРУКТУРЕ СУБЪЕКТА ТРУДА
Срезовую чёрта структуры субъекта труда в любой этот момент его развития возможно представить в виде уровней его вероятного рассмотрения: уровень деяний, т.е. целостной деятельности в единстве с личностью, уровень действий, уровень микроэлементов и уровень макроэлементов действий.
Уровень деяний. Деяние — целостный цикл трудовой деятельности, характеризующейся полной психотерапевтической структурой и включающей последовательность промежуточных целей, подчиненных некоей более либо менее перспективной цели. Деяние — категория в первую очередь субъективная; она определяется иерархией целей, изюминками мысленных возможностей, каковые задает себе сам человек.
В состав этого уровня входят следующие главные компоненты: неспециализированные свойства (активность, саморегуляция); ориентировка в людской картине мира, мировоззрение, жизненные цели, совершенства, ценностные представления, опытные индивидуальные замыслы; темперамент как совокупность взаимоотношений к различным сторонам действительности; ориентировка в конкретной жизненной обстановке — ее отображение в виде мысленных образов различного уровня; ориентировка в области собственной яркой деятельности; сознание собственного Я, собственных возможностей, состояний в настоящей обстановке; волевые качества, способности, снабжающие выполнение планов; особые свойства, конкретные мотивы деятельности; неспециализированная трудоспособность, особенности соматического и жадно-психологического здоровья, неспециализированной гражданской культурности, подготовленности.
Уровень действия. Воздействие — исполнения процессов и совокупность познания, направленных (благодаря мотивации) на достижение ближайшей осознанной цели. Воздействие — категория субъективная; она определяется динамикой ярких целей. Так, к примеру, для начинающего водителя транспортного средства действием возможно переключение рычага управления коробкой передач, а для умелого, делающего это переключение привычным перемещением, тут уже нет действия (так как нет особенной цели — перевести передачу); воздействие умелого водителя может состоять в другом — поменять последовательность перемещения, совершить обгон и пр. Так, делая одно да и то же дело, различные люди смогут делать наряду с этим различные совокупности действий и различное их количество.
Главные компоненты разглядываемого уровня: свойство выстроить адекватное логике вещей представление цели; свойство произвольной регуляции, саморегуляции мотивов, элементов действий, актов внимания, ориентировки, контроля; свойство усвоить и осуществить определенные исполнительские операции на двигательном, либо сенсорно-перцептивном (чувственном), либо интеллектуальном (отвлеченном), либо социально-коммуникативном уровнях, и на уровне самооценки собственных саморегуляции и состояний их (ясно, что и саморегуляция и социальная коммуникация предполагают сложные синтезы как чувственного, так и мысленного познания).
Уровень макроэлементов действия: свойство отображения действительности на сенсорном, перцептивном и репрезентативном уровнях; свойство к осуществлению аккуратных актов на познавательном, аккуратно-практическом уровне, саморегуляции параметров и уровне самооценки действия (ускорить темп, усилить нажим и т.п.).
Уровень микроэлементов действия. Это уровень ответственных, но малоподотчетных, бессознательных и ускользающих от произвольной регуляции изюминок познавательных и аккуратных действий, процессов мотивации действий (трансформации на уровне микроинтервалов времени, микроамплитуд перемещений, тремора). Тут мы сталкиваемся как с природными, так и с купленными регуляторными механизмами, снабжающими физиологический баланс организма с внешней средой, баланс функций в организма, автоматическую саморегуляцию.
В общем виде под субъектом труда возможно осознавать системную разноуровневую организацию психики, включающую последовательность особенностей человека как индивида и как личности, соответствующих социальной ситуации развития, предмету, цели, условиям и средствам деятельности (трудовой).