И еще ревнители скорейшего созыва Поместного Собора очевидно не просматривали Законов Паркинсона (что, само собой разумеется, не есть грехом, но все равно безрадосно). А эти законы в полной мере реалистично гласят, что чем более велико собрание, тем легче им управлять. Совещание Синода (14 человек) легче перевоплотить в работу дискуссионной группы, чем совещание Архиерейского Собора (150 человек). А последовательная многосторонняя дискуссия в зале с шестьюстами участниками уже легко неосуществима.
Представьте: в зале стоят три микрофона (их возможно пять, десять, но чем их больше, тем более разрушается логика дискуссии). У каждого микрофона маленькая очередь из желающих выступить. Делегат у первого микрофона ставит проблему А. После этого необходимо дать слово делегату, первым стоящему у второго микрофона. Но, у него, единственный раз решившегося на выступление за дни Собора, наболела неприятность Б. После этого делегат, стоящий первым у третьего микрофона, доносит до президиума и слуха Собора собственную обеспокоенность в связи с проблемой В. В итоге в один момент ставится сходу пара неприятностей и возвращение к ним следующих выступающих происходит достаточно непоследовательно. Избежать этого возможно (при сохранении прений и свободы выступлений) лишь через уподобление регламента Собора регламенту неизменно действующего парламента: для дискуссии по каждой из неприятностей выделяя по нескольку дней, принимая документы в нескольких чтениях… В общем – владея неограниченным лимитом времени (Поместный Собор 1917—1918 годов не просто так растянулся на два года и формально так и не был закончен).
В случае, если же продолжительность Собора ограничена семь дней, а время свободных дискуссий – одним днем, то отдельные диссидентские выступления вероятны, но решать все равно будет маленькая редакционная рабочая группа, с которой большая часть собрания практически гарантированно согласится.
В то время, когда—то это осознал умирающий Ленин и внес предложение реорганизовать Рабкрин и ЦК за счет привлечения в том направлении рабоче—солдатских парламентариев. Это был надёжный способ затушить внутрицековские дискуссии.
Пикетчики желают дискуссии в Церкви – но на архиерейском соборе сама воздух более располагает к дискуссии. Так как епископы тут в собственной среде. Они равны друг другу. На Поместном соборе для того чтобы равенства уже не будет. Помимо этого, епископ легче прислушается к неожиданному точке зрения собственного собрата, чем к голосу протестующего мирянина.
Итак, разумных оснований к форсированному созыву Поместного Собора нет. А форсирование имеется. Значит, за этим стоит либо чья—то неразумная страсть (и в этом случае прав Синод, что не разрешает чьим—то неумным чувствам ворваться в церковную судьбу), либо… Либо же разум за этими акциями имеется, но разум данный целенаправленно пытается к провоцированию раскола. Уже 10 издания и лёт учат мирян покусывать и осуждать епископов. Монахов эти ультраправославные издания ссорят с приходским духовенством и богословами. И по большому счету новые опричники стараются всех разругать со всеми. И все, само собой разумеется, – во имя торжества соборности.
Так кто же рвется на Поместный Собор? Простой церковный человек вряд ли будет стремиться к контролю над епископами и своими священниками. Эта цель вожделенна для человека с идеей. В большинстве случаев, это люди, каковые испуганы сами (окружающий мир им думается очень враждебным) и каковые стараются испугать вторых (раз кругом неприятели – то и относиться к ним нужно соответственно).
Епископы знают, что на Поместный собор стремятся прорваться эти православные ваххабиты. Исходя из этого и предпочитают видеться в собственном кругу.
А круг данный особенный. Не о каждом из отечественных архиереев возможно заявить, что это пламенный молитвенник либо красивый богослов. Кое-какие скорее способны произвести чувство умелых удачливых карьеристов и политиков… Но, как ни необычно – эти качества также серьёзны в общей гамме Собора. Необходимы люди, привыкшие на все наблюдать с позиций просчитывания последствий: а что из этого выйдет? А как это слово может аукнуться вот в этом углу… и вдобавок вот в том и вот в этом?….
Епископ по самому положению собственному живет в нескольких мирах в один момент. Это не монах, что живет среди людей, сделавших однообразный с ним жизненный и мировоззренческий выбор. Это не приходской священник, что общается только с теми, кто сам находит дорогу к его приходу и обращается к нему как к отцу. Епископ обязан общаться и с банкирами, и с партийными активистами, с госадминистрацией и с фаворитами вторых больших религиозных групп, со светской интеллигенцией и с монахами… Исходя из этого епископ держит в голове большее число параметров, по которым он просчитывает последствия тех либо иных действий и своих слов.
Помимо этого – епископ, в отличие от духовника – публичен. Его слово звучит несколько на один, не на личной исповеди, и не в закрытом пространстве храма, а открыто. И, значит, тем более осмотрительным он приучается быть. Заявление, которое с восхищением имело возможность бы быть принято в его епархиальном монастыре, может закрыть перед ним двери многих властных кабинетов, а в итоге затормозить восстановление какого именно—нибудь храма и тем самым покинуть без молитвы еще тысячи людей… Оттого епископ, в отличие от монастырского послушника, не имеет возможности жить в виртуальном мире ультраправославных брошюр и листовок. Он через чур многими порами собственной души соприкасается с настоящим и, увы, нецерковным миром (само собой разумеется, стараясь наряду с этим в глубине сохранить все же духовные жизненные устремления и духовную систему ценностей).
В мире, в котором изменяется все – среди них и роль, которую играется Церковь, необходимо, дабы от имени Церкви звучали здравые голоса. Голос Архиерейского собора совершенно верно будет конкретно таким. А на Поместный собор пробуют прорваться люди, которым рассудительности и добродетель трезвости еще чужда. И до тех пор пока еще жизнь Церкви не так восстановилась, дабы быть уверенными в том, что простые негромкие приходы смогут устоять перед организованным напором заезжих радикалов.
Участие мирян в работе церковных соборов канонами Церкви не не разрещаеться, не смотря на то, что и не предписано. А вот епископам каноны планировать велят. Значит, конкретно каноническим архиерейским соборам и решать, полезно для Церкви либо нет в эту пору церковной истории взывать о помощи к мирянам. И в случае, если архиерейский собор не видит потребности в созыве собора Поместного – то он как минимум нисколько не идет против канонов и не нарушает устои церковной судьбе.