Идея исследования Центрального полярного бассейна, выдвинутая самой жизнью, была горячо одобрена и поддержана Советским правительством, и в феврале 1936 г. был утвержден план проведения экспедиции.
Автору этих строк выпала честь стать начальником первой в мире экспедиции на дрейфующих льдах полярного бассейна. Моими товарищами на дрейфующей станции стали гидролог и биолог П. П. Ширшов, геофизик и астроном Е. К. Федоров и радист Э. Т. Кренкель. Каждый из них имел опыт работы в Арктике. В нашем распоряжении была прекрасная советская техника. В район полюса было решено отправиться на самолетах.
Мощный луч прожектора ледокола прорезал мрак ночи и осветил льдину с папанинцами. (Гравюра А. П. Журова.)
До нас иностранные исследователи уже пытались проникнуть к Северному полюсу воздушным путем.
В 1925 г. норвежец Р. Амундсен и американец Л. Элсуэрт вылетели к полюсу на двух гидропланах; им пришлось сделать вынужденную посадку в разводье между льдами на 87°43? с. ш. Когда началось сжатие льдов, удалось спасти только один самолет, на котором участники экспедиции вернулись на Шпицберген, а оттуда пароходом в Норвегию.
В 1926 г. американец Бэрд долетел на самолете до полюса и, сделав над ним круг, вернулся обратно. В том же году Р. Амундсен достиг полюса на дирижабле «Норвегия», который тоже, лишь сделав круг, улетел на Аляску.
В 1928 г. полет над полюсом итальянца Нобиле на дирижабле «Италия» закончился катастрофой. Оставшихся в живых участников экспедиции Нобиле спасли советские летчики и моряки.
Было много совсем неудачных попыток достигнуть полюса воздушным путем. И никто из путешественников никогда не пытался высадиться в районе полюса.
Ко времени утверждения проекта полета на полюс советские полярные летчики уже имели большой опыт полетов в Арктике. Лучшие летчики вошли в состав экспедиции. В то дни не было ни одного летчика, штурмана или бортмеханика, который не мечтал бы принять участие в экспедиции на полюс.
Командиром авиационного отряда и флагманского самолета был назначен опытный полярный летчик Герой Советского Союза М. В. Водопьянов, а командирами остальных тяжелых самолетов — прославленные летчики В. С. Молоков, А. Д. Алексеев, И. П. Мазурук.
На этой карте показано, как отважные исследователи не раз пытались достигнуть Северного полюса. (нажмите для увеличения)
К подготовке экспедиции с большой любовью и вниманием относились руководители предприятий, инженеры, рабочие и служащие. Десятки организаций выполняли заказы для нашей экспедиции.
Пришлось проявить много изобретательности, чтобы облегчить вес и уменьшить размеры приборов, аппаратуры и оборудования. Каждый предмет десятки раз осматривали с особой придирчивостью, п мы считали себя счастливыми, если удавалось облегчить груз хотя бы на несколько граммов.
Исходной базой для экспедиции был выбран о-в Рудольфа — самый северный остров в архипелаге Земли Франца-Иосифа.
Летом 1936 г. ледокольный пароход «В. А. Русанов» совершил два рейса на о-в Рудольфа. Он перевез членов экспедиции, дома, оборудование, продовольствие. Преодолевая тяжелые льды и штормы, мы с огромными трудностями доставили грузы на о-в Рудольфа. Там мы нашли лишь кресты да могилы безымянных отважных северных мореплавателей. На склонах ледового купола острова — огромного ледника — был создан аэродром. Мы построили дома, радиостанцию, полярную метеостанцию.
В феврале 1937 г. последовало решение Советского правительства о нашей экспедиции.
Мы долго ждали благоприятной для вылета погоды. И только 22 марта наша воздушная эскадра стартовала из Москвы.
На всем протяжении пути погода была на редкость скверной. Лишь 19 апреля мы добрались до о-ва Рудольфа. И снова погода надолго задержала нас. Время шло. Все терпеливо ожидали возможности вылета, но без дела не сидели: вели научные наблюдения, изучали метеорологические условия Арктики.
Наконец утром 21 мая 1937 г. с о-ва Рудольфа стартовал флагманский самолет Водопьянова. На борту воздушного корабля, кроме экипажа, находились начальник воздушной экспедиции О. Ю. Шмидт, наша четверка и кинооператор М. А. Трояновский.
Лагерь дрейфующей полярной станции «Северный полюс». Когда запасы продовольствия и все сложное хозяйство полярной станции были размещены на льдине, образовался целый «городок».
Томительно тянулись часы полета. Под нами почти все время клубилась неровная поверхность облаков, изредка прерываемая «окнами». Шестой час полета был на исходе. По оживленным лицам летчиков мы поняли, что приближаемся к полюсу. Идем в сплошном тумане. Облака — как молоко. На высоте 600 м вышли из них. Под крылом самолета сплошной, ровный, редко — торосистый лед. Флаг-штурман экспедиции Спирин сбросил вниз бомбу, чтобы определить толщину льда, а после этого — дымовую ракету для определения направления ветра. И мы пошли на посадку. Самолет коснулся лыжами ровной поверхности ледяного поля. Еще две-три минуты, и машина стала.
Мы на Северном полюсе. Летчики приготовили нам сюрприз. Тайком от нас они сделали на Большой земле огромный железный ключ весом в 3 кГ и торжественно вручили его мне как «хозяину» Северного полюса.
Выбранная льдина оказалась на редкость удачной. Она имела форму треугольника, большая сторона тянулась на 4 км, а остальные длиной более 2 км каждая. Толщина льдины была более 3 м. На такой льдине можно было надежно расположиться и спокойно работать.
В течение ближайших дней на нашу льдину совершили посадку три остальных самолета. С самолетом Мазурука прибыл наш пятый зимовщик — пес Веселый.
Когда лагерь разбили, летчики дождались хорошей погоды, сердечно попрощались с нами и улетели в Москву.
Наступили трудовые будни дрейфующей станции «Северный полюс». Мы жили в большой палатке. Ее разборный каркас был сделан из легких и прочных металлических труб. После сборки каркас обтягивали двумя слоями брезента с гагачьим пухом внутри. Койки были сделаны из металлических труб, в два яруса. Спали мы в мешках из волчьего меха с шелковыми вкладышами, подбитыми гагачьим пухом.
Для научных работ мы пользовались маленькими палатками и, кроме того, строили снежные и Ледяные домики.
Ленинградские связисты сделали нам замечательную радиостанцию небольшого веса. Работала она четко и безотказно. Электроэнергию для радиостанции получали от ветродвигателя либо от ручной динамо-машины. Ветродвигатель заряжал наши аккумуляторы и обеспечивал нас даровой электроэнергией. А когда не было ветра, нас выручал велосипед «солдат-мотор». Чаще всего на сиденье садился я (с детства я любил ездить на велосипеде), крутил педали и во весь дух «мчался», не двигаясь с места. От велосипеда шла передача к динамо, и таким путем мы получали электрический ток.
Радист Э. Т. Кренкель за работой.
В нашем снаряжении были резиновые лодки и байдарки, изготовленные на заводе «Каучук». Они предназначались для плавания в разводьях. Чтобы перебрасывать грузы на далекие расстояния, мы взяли полярные сани — нарты.
У экспедиции был достаточный запас разнообразной одежды. Наряду с тяжелой меховой одеждой, необходимой для длительного малоподвижного пребывания на воздухе, мы имели также легкую шерстяную — для походов и напряженной физической работы.
Запас продовольствия был рассчитан на 2800 человеко-дней. Московский институт инженеров питания подготовил прекрасные продукты, из которых можно было варить горячую вкусную пищу.
День и ночь на станции шла напряженная работа. Мы встречались только за обедом — в 6 часов вечера.
Уже первые наблюдения дали неожиданные результаты. Оказалось, что направление магнитной стрелки у полюса отличалось от ранее рассчитанного примерно на 10-20°. В океане на глубине от 250 до 750 м был обнаружен слой относительно теплой воды явно атлантического происхождения. Впервые в истории человечества была точно определена глубина океана у Северного полюса: 4290м. Ранее предполагалось, что глубина океана здесь значительно меньше. Ежедневно в точно установленные сроки наша радиостанция отправляла в эфир сводку погоды.
В середине июня период «освоения» льдины закончился. Все хозяйство было приведено в порядок. Аппаратура работала безотказно. Снаряжение также выдержало все испытания.
Льдина с первых же дней жизни нашего лагеря начала двигаться на юг. Летом дрейф протекал сравнительно медленно и спокойно. За июнь мы продвинулись, если считать по прямой линии, на 36 миль, за июль — на 40 миль. Через каждые 25-30 миль брали глубоководную гидрологическую «станцию», вели наблюдения за силой земного притяжения, делали магнитные измерения.
Очень интересными оказались наблюдения за жизнью в Центральном полярном бассейне в летнее время. Планктонная сетка, поднятая с глубины 1000 м, буквально кишела разнообразными моллюсками, личинками, медузами, рачками, окрашенными в ярко-красный цвет.
В разгар лета — в конце июля — много животных и растений появилось в верхних слоях воды.