– Но как я могу понять, что засыпаю? Существуют ли какие-либо особые приемы?
– Нет. Никаких особых приемов. Легко намерение понять, что засыпаешь.
– Но как мне собираться осознания этого?
– Намерение либо намеревание имеется что-то такое, о чем весьма сложно сообщить что-нибудь вразумительное. В случае, если я либо кто бы то ни было постарается растолковать это, то это будет звучать по-идиотски. не забывай об этом, в то время, когда будешь слушать то, что я на данный момент сообщу:
– Волшебники собираются того, на что они настраиваются собираться, легко собираясь этого.
– Но это же ничего не значащая бессмыслица, дон Хуан.
– А ты отнесись к ней повнимательнее. Так как когда-нибудь тебе самому придется все это растолковывать. Мое утверждение думается тебе тщетным по причине того, что ты не рассматриваешь его в соответствующем контексте. Как любой рационально мыслящий человек, ты относишь познание только к сфере отечественного рассудка, отечественного ума.
Но в моем утверждении речь заходит о намерении и намеревании. Исходя из этого с позиций волшебника познание данной формулировки относится к сфере энергии. Волшебники уверены в том, что в случае, если человек намеревает эту формулировку энергетическому телу, то его энергетическое тело понимает ее совсем в противном случае, чем это имел возможность бы сделать его ум. Целый фокус в том, дабы добраться до энергетического тела. А для этого нужна энергия.
– В каких терминах осознаёт такую формулировку энергетическое тело, дон Хуан?
– Как чувство, чувство в теле, которое весьма не легко обрисовать. Дабы определить, о чем я говорю, тебе нужно самому это ощутить.
Я желал, дабы он растолковал правильнее, но дон Хуан хлопнул меня по пояснице, переведя тем самым во второе внимание. В то время эта его манипуляция еще оставалась для меня тайной. Я имел возможность бы поклясться, что своим прикосновением он меня загипнотизировал. Я пологал, что он мгновенно усыпил меня, и это во сне я вижу себя рядом с ним – мы идем по какой-то широкой, обсаженной деревьями, улице совсем незнакомого города. Сон был таким ярким, а мое осознание происходящего – такими чётким, что я срочно постарался сориентироваться, просматривая вывески и разглядывая людей. Говорили около определенно не по-английски и не по-испански, но город был западным. Люди на улицах были похожи на обитателей Северной Европы. Я поразмыслил, что, возможно, это – литовцы, и принялся изучать надписи на зданиях и дорожные символы.
Дон Хуан легко подтолкнул меня и сообщил:
– Кинь, ты не выяснишь, где мы, потому, что это нереально. Легко я одолжил тебе мало собственной энергии, дабы ты смог добрать до собственного энергетического тела, и это разрешило тебе перейти в второй мир. Но ненадолго, так что попытайся мудро применять это время.
– Попытайся все разглядеть, но не через чур открыто – так, дабы никто тебя не увидел.
В молчании мы прошли один квартал. Это оказало на меня потрясающее действие. По мере того, как мы шли, в моего тела увеличивалось чувство тревоги. Умом я испытывал любопытство, но тело мое было обеспокоено. С пронзительной ясностью я понял, что нахожусь не в собственном мире. В то время, когда мы дошли до перекрестка и остановились, перед тем как перейти улицу, я обратил внимание на бережно подстриженные деревья с твёрдыми скрученными страницами. Около ствола каждого дерева был широкий немощенный квадрат для полива. И ни на одном из этих квадратов я не заметил мусора либо травы, столь простых для муниципальных клумб. Лишь угольно-тёмная рыхлая земля.
В тот миг, в то время, когда я, перед тем как ступить на мостовую и перейти улицу, посмотрел на бордюр тротуара, я внезапно увидел, что на улицах нет автомобилей. Тогда я сделал отчаянную попытку рассмотреть людей, во множестве мельтешивших около нас, рассчитывая заметить что-нибудь, что хоть как-то растолкует мне природу охватившей меня тревоги. Когда я начинал наблюдать на кого-либо, тот наблюдал на меня в ответ. Мгновенно около нас появилось кольцо твёрдых голубых и карих глаз.
Как будто бы молния, меня пронзила уверенность: это вовсе не сон, это – действительность, не имеющая отношения к тому, что я привык вычислять настоящим. Я повернулся к дону Хуану. Я практически осознал, что необычного было в этих людях, но тут необыкновенный сухой ветер ударил мне в лицо, попадая вовнутрь и задувая в глаза, уши, рот, шнобель, затуманив мое зрение и вынудив меня забыть то, что я планировал сказать дону Хуану. Мгновение спустя я был в том месте, откуда начиналось это путешествие – в доме дона Хуана. Я лежал на соломенной циновке, свернувшись кольцом.
– Я одолжил тебе мало собственной энергии, и ты достиг собственного энергетического тела, – сказал мне дон Хуан таким тоном, как будто бы обращение шла о чем-то само собой разумеющимся.
Я слышал его слова, но сам я был нем. Необыкновенный зуд в солнечном сплетении делал дыхание поверхностным и больным. Я знал, что был где-то на грани некоего трансцендентального открытия о людях и сновидении, которых видел, но сосредоточиться на том, что я знал, мне не получалось.
– Где мы были, дон Хуан? Это был сон? Либо гипнотическое состояние?
– Это был не сон, – ответил он. – Это было сновидение. Я помог тебе достигнуть второго внимания, дабы ты осознал намеревание как объект, относящийся не к сфере рассудка, а к сфере энергетического тела.
На нынешнем этапе ты не можешь постичь всей важности того, о чем идет обращение. Не только по причине того, что не владеешь достаточным числом энергии, но и ввиду того, что не собираешься ничего. Если бы ты делал это, твое энергетическое тело мгновенно постигло бы, что единственный метод собираться содержится в том, дабы сфокусировать собственный намерение на том, чего ты желаешь собираться. Сейчас я сфокусировал его для тебя на достижении твоего энергетического тела.
– Цель сновидения – собираться энергетического тела? – внезапно задал вопрос я, побуждаемый каким-то необычным импульсом.
– Да, само собой разумеется, возможно сообщить и без того, – дал согласие дон Хуан. – В данной конкретной ситуации, потому, что мы ведем обращение о первых вратах сновидения, целью сновидения есть собираться того, дабы твое энергетическое тело начало осознавать, что ты засыпаешь. Не пробуй вынудить себя понять, что ты засыпаешь. Разреши собственному энергетическому телу сделать это. Собираться – значит, хотеть, не хотя, делать, не делая.
– Прими вызов намеревания, – продолжал дон Хуан. – Без единой мысли перевоплоти собственную немногословную решимость в убежденность в том, что ты достиг собственного энергетического тела, что ты – сновидящий. Сделав это, ты машинально поместишь себя в положение осознавания того, что ты засыпаешь.
– Но как я могу убедить себя в том, что я – сновидящий, в случае, если мне как мы знаем, что я таковым не являюсь?
– В то время, когда ты слышишь о том, что обязан себя в чем-то убедить, ты машинально становишься более рациональным. Как можешь ты убедить себя в том, что ты – сновидящий, в случае, если тебе как мы знаем, что ты таковым не являешься? Все дело в намерении. Ты убеждаешь себя в том, что ты – сновидящий, не смотря на то, что ни при каких обстоятельствах ранее сновидение не практиковал, и ты становишься в этом уверенным – да и то, и второе сущность одно да и то же намерение.
– Другими словами мне направляться сообщить самому себе, что я – сновидящий, а после этого приложить максимальное колличество усилий к тому, дабы в это поверить? Ты это имеешь в виду?
– Нет. Намерение – это значительно несложнее, и в то время – вечно сложнее. Для его формирования требуются воображение, устремлённость и дисциплина. В этом случае намереваться свидетельствует получить непреложное телесное знание того, что ты – сновидящий. Каждой клеткой собственного тела ты обязан ощущать, что ты – сновидящий.
После этого дон Хуан шутливым тоном сказал, что не владеет достаточным числом энергии для еще одного одолжения, исходя из этого мне нужно будет добираться до моего энергетического тела самостоятельно. Он уверил меня, что намеревание первых врат сновидения есть одним из средств успехи энергетического тела и второго внимания. Такое открытие в свое время сделали волшебники древности.
Сказав мне об этом, дон Хуан практически вытолкал меня из собственного дома, приказав не показываться , пока я не смогу собираться первых врат сновидения.
Я возвратился к себе и в течение нескольких месяцев любой вечер, укладываясь дремать, приложив все возможные усилия собирался понять момент засыпания и во сне заметить личные руки. Что же касается второй части задачи – убедить себя в том, что я – сновидящий, достигший собственного энергетического тела – то ее исполнение представлялось мне полностью неосуществимым.
Но как-то, в то время, когда я прилег отдохнуть днем, я заметил сон, в котором наблюдал на собственные руки. Это так потрясло меня, что я сходу проснулся. Данный случай был неповторимым, сон больше не повторялся. семь дней проходила за семь дней, но мне так же, как и прежде не получалось ни понять момент засыпания, ни отыскать во сне собственные руки. Но я начал подмечать, что в моих снах присутствует некое смутное чувство. Как будто бы я должен был что-то сделать, но никак не имел возможности отыскать в памяти, что именно. Это чувство стало таким сильным, что заставляло меня многократно просыпаться в течение ночи.
В то время, когда я поведал дону Хуану о собственных тщетных попытках пересечь первые врата сновидения, он дал мне кое-какие указания:
– В то время, когда сновидящему предлагают отыскать во сне определенный объект, это – уловка. Подлинная же цель пребывает в осознании момента засыпания. А это, как ни необычно, достигается не при помощи установки на осознание момента засыпания, а при помощи удержания образа того, на что человек наблюдает во сне.
Дон Хуан поведал, что сновидящийбросает маленькие целенаправленные взоры на все, что присутствует в сновидении. А тот объект, на котором устойчиво сфокусировано его внимание, есть только собственного рода точкой отсчета. С нее сновидящий переводит взор, дабы взглянуть на другие объекты, присутствующие в содержимом сна, как возможно чаще возвращаясь обратно – к точке отсчета.
Ценой неимоверных упрочнений мне вправду удалось отыскать во сне руки. Но руки эти не были моими. Они лишь казались моими, на самом же деле эти руки мне не принадлежали, они все время изменялись, временами получая воистину кошмарные формы. Тем временем все другое содержимое моих снов было на диво устойчивым. Мне практически получалось сохранять образ любого объекта, на котором я сосредоточивал внимание.
Так длилось пара месяцев. Позже внезапно в один раз уровень качества моего сновидения как бы само собой быстро изменилось. Я ничего специально для этого не делал, не считая собственной искренней решимости понять момент засыпания и найти во сне собственные руки.
В тот раз мне снилось, что я приехал в собственный родной город. Не то дабы город, что мне снился, был в точности похож на мой родной, но каким-то образом у меня появилось убеждение, что это и имеется то самое место, где я появился. Началось все как простой, не смотря на то, что и весьма броский, сон. Позже освещенность во сне изменилась. Образы сделались более четкими. Улица, по которой я шел, начала выглядеть заметно настоящее, чем за миг до этого. Заболели ноги. Я почувствовал, что предметы до вздора по-настоящему жёстки. В то время, когда я, скажем, ударился о дверь, я не только почувствовал боль в ушибленном колене, но и разозлился от собственной неуклюжести.
Я совсем реально бродил по городу до полного изнеможения. Я видел все так же четко, как видел бы, если бы по-настоящему приехал в данный город и как турист бродил по улицам. Не было никакой отличия между данной прогулкой по городу во сне и любой из моих настоящих прогулок в тех городах, где я бывал в первый раз.
– Мне думается, ты зашел чересчур на большом растоянии, – сообщил дон Хуан, выслушав мой отчет. – Так как от тебя требовалось только понять момент засыпания. Ты обрушил стенке вместо того, дабы лишь прихлопнуть сидевшего на ней комара.
– Ты имеешь в виду, что все это было неправильно?
– Нет. Но ты очевидно пробуешь сделать что-то, что уже когда-то тебе получалось. В то время, когда я вынудил твою точку сборки сдвинуться, и мы с тобой появились в том необычном городе, ты не дремал. Ты сновидел, но ты не дремал. Это было сновидение. Я имею в виду, что твоя точка сборки сдвинулась в новое положение не за счет обычного сна. Я вынудил ее сдвинуться.
И сейчас ты определенно можешь достигнуть того же самого ее положения при помощи сновидения, но на данный момент я бы не рекомендовал тебе это делать.
– Это страшно?
– И еще как! Сновидение требует необыкновенной трезвости. Запрещено допускать ни одного неверного перемещения. Сновидение имеется процесс пробуждения, обретения контроля. Внимание сновидения испытывает недостаток в систематической тренировке, потому что оно имеется дверь в сферу второго внимания.
– Какая отличие между вторым вниманием и вниманием сновидения?
– Второе внимание подобно океану, а внимание сновидения – впадающей в него реке. Второе внимание – это состояние осознания полноценных миров, таких же полноценных, как отечественный. А внимание сновидения – это состояние осознания отдельных объектов в отечественных снах.
Дон Хуан очень выделил, что внимание сновидения – ключ к любому перемещению в мире волшебников. Среди множества вещей, присутствующих в отечественных снах, имеются объекты, каковые являются результатами энергетического вмешательства. Они внедрены в отечественные сны извне посторонними силами. Умение обнаружить их и следовать за ними и имеется волшебство.
Дон Хуан так очевидно выделил эти пара фраз, что я попросил его растолковать еще раз. Некое время он колебался, позже ответил.
– Сны – это если не дверь, то, определенно, лазейка в другие миры, – начал он. – Будучи таковыми, сны подобны улице с двусторонним перемещением. Через эту лазейку отечественное осознание пробирается в иные сферы бытия. А оттуда в отечественные сны пробираются лазутчики[4].
– Что такое шпионы?
– Заряды энергии, каковые вливаются в отечественные обычные сны, смешиваясь с имеющимися в том месте объектами. Всплески посторонней энергии – они поступают в отечественные сны, а мы интерпретируем их то ли как что-то знакомое нам, то ли – как малоизвестное.
– Ты уж меня забудь обиду, дон Хуан, но как-то не доходит до меня твое объяснение.
– Не доходит, в силу того, что ты упорно думаешь о снах так, как привык – как о том, что происходит с нами, в то время, когда мы дремлем. Я же упорно предлагаю тебе иную версию: сны – лазейка в иные сферы восприятия. Через нее просачиваются потоки незнакомой энергии. И тогда мозг, либо ум, либо что-то еще берет эти потоки и трансформирует их, превращая в части содержимого отечественных снов.
Дон Хуан мало помолчал, разумеется, дабы дать моему уму время совладать с тем, что поведал.
– Волшебники поймут эти потоки посторонней энергии, – продолжил он. – Увидев их, волшебники стараются изолировать их от обычных составляющих отечественных снов.
– По какой причине волшебники изолируют их, дон Хуан?
– В силу того, что эти потоки приходят из иных действительностей. И в случае, если мы проследуем за ними до самого их истока, они послужат нам проводниками в пространства, наполненные такими тайнами, что кроме того волшебников бьет дрожь при одном упоминании об данной возможности.
– Как именно волшебники изолируют их от обычного содержимого собственных снов?
– При контроля внимания и помощи применения сновидения. В какой-то момент внимание сновидения обнаруживает их среди других составляющих сна и фокусируется на них. Тогда целый сон тает, остается лишь чужеродная энергия.
Дальше обсуждать эту тему дон Хуан отказался. Он возвратился к тому, что так или иначе, но ему приходится разглядывать мой сон как первую настоящую попытку сновидения. А это указывает, что мне удалось добраться до первых врат сновидения.
Как-то в один раз дон Хуан внезапно нежданно возвратился к прерванному беседе. Он сообщил:
– на данный момент я еще раз поведаю тебе, что направляться делать во сне, дабы пройти через первые врата сновидения. Сфокусируй взор на чем-нибудь, что ты выберешь в качестве точки отсчета. После этого переводи взор на другие объекты, бросая на них маленькие взоры. Фокусируй собственный взор на стольких объектах, на какое количество сможешь. не забывай: если ты бросаешь только маленькие взоры, образы не сдвигаются. После этого возвращайся к точке отсчета.
– Это что может значить – пройти через первые врата сновидения?
– Мы достигаем первых врат, или в то время, когда поймём мгновение засыпания, или в то время, когда видим фантастически настоящий сон. По окончании того, как мы их достигли, нам нужно пройти через них, получив свойство сохранять образ любого объекта, присутствующего в содержимом отечественных снов.
– Мне практически удается устойчиво созерцать объекты в моих снах, но они через чур скоро рассеиваются, – сообщил я.
– Конкретно об этом я и говорю. Прием применения точки отсчета был создан волшебниками с целью компенсации для того чтобы качества сновидений, как мимолетность. Любой раз, в то время, когда ты выделяешь точку отсчета и бросаешь на нее взор, ты испытываешь прилив энергии. Исходя из этого для начала не пробуй посмотреть на много объектов. Четырех хватит. Позже понемногу ты будешь расширять диапазон, пока не обучишься рассматривать все, что захочешь. Но в любой момент, когда образы начинают сдвигаться, и ты ощущаешь, что утрачиваешь контроль, срочно возвращайся к точке отсчета и начинай сперва.
– Ты вправду веришь в то, что я, в действительности, достиг первых врат сновидения, дон Хуан?
– Да. И это довольно много значит. По мере того, как ты будешь продвигаться дальше, ты заметишь, как легко тебе сейчас будет даваться практика сновидения.
Я пологал, что дон Хуан или преувеличивает, или желает меня приободрить. Но он заявил, что говорит совсем без шуток.
– Самое поразительное из всего, что происходит со сновидящими, – это то, что по достижении первых врат сновидения, они достигают кроме этого и энергетического тела.
– Что такое энергетическое тело?
– Двойник физического тела. Призрачная форма, составленная чистой энергией.
– Но разве физическое тело не складывается из энергии?
– Состоит. Различие в том, что энергетическое тело – это лишь форма, не имеющая массы. Являясь чистой энергией, оно способно выполнять действия, выходящие за пределы возможностей физического тела.
– К примеру, дон Хуан?
– К примеру, в мгновение ока перемещаться в любой финиш вселенной. Сновидение – это мастерство закалки энергетического тела, мастерство придания ему гибкости и целостности[5] при помощи постепенной тренировки.
Практикуя сновидение, мы уплотняем энергетическое тело, пока оно не делается принимающей единицей. Восприятие, которым владеет энергетическое тело, – независимо, не смотря на то, что и подвержено влиянию со стороны отечественного простого повседневного восприятия. Оно действует в собственной сфере.
– Что это за сфера, дон Хуан?
– Энергия. Энергетическое тело принимает энергию как фактически энергию. В ходе сновидения оно может обращаться с энергией тремя разными методами: принимать энергию в том виде, в котором она течет, применять энергию в качестве толкателя, дабы, подобно ракете, перелетать в какие-нибудь совсем неожиданные пространства, либо принимать так, как мы в большинстве случаев принимаем мир.
– Что означает принимать энергию так, как она течет?
– Это значит видеть. Энергетическое тело видит энергию, конкретно принимая ее то ли как свет, то ли как собственного рода вибрирующий поток, то ли как неоднородность пространства. Либо же оно прямо ощущает ее как встряску либо некое чувство, которое возможно кроме того болью.
– А тот второй метод, о котором ты сказал, дон Хуан? Применение энергии в качестве толкателя?
– Потому, что энергия есть сферой энергетического тела, то для него очень просто пользоваться существующими во вселенной энергетическими потоками для движения. Все, что для этого требуется – выделить эти потоки и идти с ними.
Дон Хуан замолчал в нерешительности, как будто бы планировал что-то добавить, но не верил в том, что это стоит делать. Он улыбнулся и продолжил объяснение в тот самый момент, в то время, когда я начал было задавать следующий вопрос.
– Я уже сказал, что в собственных снах волшебники выделяют шпионов из иных областей, – сообщил он. – Этим занимается энергетическое тело – оно и определит чужеродную энергию, и идет за ней. Но для сновидящих нежелательно индульгировать в поиске шпионов. Я не желал говорить тебе об этом благодаря той легкости, с которой человек может сделаться одержимым этим поиском.
После этого дон Хуан скоро поменял тему беседы и подробно обрисовал мне целый блок практических приемов. Я понял, что на каком-то уровне они были для меня непостижимы, но на втором казались в полной мере логичными и понятными. Он еще раз повторил, что намеренно контролируемое достижение первых врат сновидения имеется путь к энергетическому телу. Но сохранение этого успехи зависит лишь от количества энергии. Волшебники приобретают нужную для этого энергию, разумно перераспределяя ту имеющуюся у них энергию, которая употребляется ими для восприятия отечественного мира повседневности.
В то время, когда я настойчиво попросил, дабы дон Хуан выразился яснее, он сказал, что любой человек владеет определенным числом изначальной энергии. Это количество – вся энергия, которая у нас имеется. И мы используем ее всю чтобы принимать столь поглощающий нас простой мир и справляться с появляющимися в нем проблемами.
Пара раз он с нажимом повторил, что больше нам забрать энергию неоткуда, потому, что вся имеющаяся у нас энергия уже задействована, ни капли ее не остается на феноменальное восприятие, каковым, например, есть сновидение.
– И что же нам остается? – задал вопрос я.
– Нам остается только одно – стать скрягами в отношении энергии, добывая ее любыми дешёвыми методами везде, где только возможно.
После этого дон Хуан поведал о том, что у волшебников имеется особенный способ добычи энергии. Они разумно перераспределяют собственную энергию, уменьшая ее расход за счет устранения из собственной жизни всего, что вычисляют лишним. Данный способ стал называться «пути волшебника». Как сформулировал дон Хуан, путь волшебника, в сущности, есть последовательным выбором возможностей поведения при сотрудничестве с окружающим миром. Выбор волшебников намного более разумен, чем тот, которому научили нас отечественные предшественники. Задача аналогичного выбора содержится в том, дабы привести отечественные жизни в порядок методом трансформации отечественных главных реакций в отношении процесса жизни[6].
– Что это за главные реакции, дон Хуан? – задал вопрос я.
– Существуют два метода встречи отечественного процесса судьбы, – ответил он. – Первый – покориться ему, или соглашаясь с его требованиями, или сражаясь с ним. Вторым есть формирование отечественной личной жизненной ситуации в соответствии с отечественными собственными планами.
– И мы вправду можем вырабатывать собственную жизненную обстановку, дон Хуан?
– Человек способен вырабатывать собственную жизненную обстановку в соответствии со собственными установками, – настаивал дон Хуан. – Сновидящие делают это. Это звучит дико? Вовсе нет, в особенности в случае, если учесть, как мало мы о себе знаем.
Он заявил, что, будучи преподавателем, заинтересован в том, дабы я как направляться уяснил себе, что такое жизнь и что означает жить, другими словами каково различие между феноменом судьбы как следствием действия биологических сил, и процессом судьбы как деятельностью, направленной на познание.
– Говоря о формировании жизненной обстановке, – продолжал дон Хуан, – волшебники имеют в виду формирование осознания процесса судьбы. За счет формирования этого осознания мы можем получить энергию, достаточную с целью достижения и поддержания отечественного энергетического тела. А с его помощью мы определенно можем вырабатывать последствия и общее направление отечественных судеб.
Заканчивая отечественный разговор о сновидении, дон Хуан дал совет мне не просто подумать о том, что он мне поведал, но попытаться при помощи многократного повторения воплотить его концепции в судьбу, выработав новый, более продуктивный образ судьбы. Он утверждал, что все новое в нашей жизни, например, концепции волшебников, которым он меня обучал, должно повторяться до полного отечественного изнеможения, и лишь тогда мы этому раскрываемся. Он кроме этого отметил, что именно за счет повторения отечественные предшественники в целях функционирования в повседневном мире сделали нас публичными существами.
По мере того, как я практиковал начальные шаги мастерства сновидения, мне удалось добиться полноценного осознания момента засыпания. Помимо этого, я обучился останавливаться в сновидении, дабы целенаправленно изучить любой объект, присутствующий в сюжете сна. То, что я испытывал, казалось мне, как минимум, чудесным образом.
Дон Хуан утверждал, что по мере того, как сны делаются все более подконтрольными нам, совершенствуется и отечественное умение осуществлять контроль внимание сновидения. Он был прав, говоря, что внимание сновидения вступает в воздействие, в то время, когда его призывают, в то время, когда перед ним ставят задачу. Оно начинает трудиться не благодаря какого-либо процесса в том виде, в каком мы в большинстве случаев понимаем процесс: как некую постоянную совокупность либо последовательность действий, приводящих к конечному результату. Это, скорее, пробуждение. Что-то, до тех пор спавшее, неожиданно начинает функционировать.
3
Вторые врата сновидения
На протяжении практики сновидения я понял, что в целях выделения определенного момента, преподавателю нужно создать дидактический синтез. Чего получал дон Хуан, давая мне первое задание? По сути, он желал вынудить меня упражнять внимание сновидения при помощи фокусировки на объектах, присутствующих в сновидении. В целях успехи результата он вывел на передний замысел идею осознания момента засыпания. Его уловкой было заявить, что единственным методом осознания момента засыпания есть изучение элементов снов.
Чуть взявшись за практическую отработку мастерства сновидения, я осознал, что тренировка внимания сновидения есть неотъемлемым моментом сновидения. Но с позиций ума тренировка осознания на уровне сновидения думается чем-то неосуществимым. Дон Хуан сказал, что активным элементом таковой тренировки есть настойчивость. И что разум, со всеми его защитами, не имеет возможности совладать с настойчивостью. Непременно, – сказал он, – под действием данной настойчивости защитные преграды ума разрушаются, и внимание сновидения расцветает.
По удержания практики внимания и меря сосредоточения сновидения на объектах сна, я начал ощущать какую-то весьма необыкновенную уверенность в себе. Она была такой странной, что я обратился к дону Хуану за разъяснением.
– Чувство уверенности в себе дает тебе конкретно вхождение в сферу второго внимания, – пояснил он. – Сейчас от тебя требуется еще более трезвый подход. Будь весьма осмотрителен, продвигайся медлительно, но не останавливайся и ни за что не говори об этом. Легко действуй!
Я сказал ему, что в собственной практике я подтвердил все то, о чем он мне сказал. Вправду, в то время, когда я бросал на объекты сна маленькие взоры, их образы не рассеивались. Я заявил, что сложнее всего преодолеть изначальный барьер, не разрешающий вывести сновидение в сферу отечественного сознательного внимания. Я задал вопрос его мнения, в силу того, что сам честно полагал, что барьер данный – чисто психотерапевтического свойства, – итог отечественной социальной обусловленности, благодаря которой мы не склонны придавать снам особенного значения.
– Данный барьер – что-то большее, чем отечественная социализация, – ответил он. – Это – первые врата сновидения. Сейчас, в то время, когда ты их преодолел, тебе думается глупым, что мы не можем по собственной воле останавливаться, обращая внимание на какой-либо объект сновидения. Эта фальшивая уверенность. Первые врата сновидения имеют отношение к потоку энергии во вселенной. Это естественное препятствие.
После этого дон Хуан настоял на том, что мы начнём говорить о сновидении лишь в тех случаях, в то время, когда я буду пребывать во втором внимании либо в то время, когда он сам сочтет нужным. Он просил меня, не смотря ни на что, продолжать практику, давая слово со своей стороны ни во что не вмешиваться.
Понемногу осваиваясь с настройкой сновидения, я начал опять и опять испытывать ощущения, каковые почему-то счел крайне важными. Это было чувство, как будто бы я скатываюсь в канаву. Оно приходило совершенно верно в момент засыпания. Дон Хуан не вмешивался; он ни разу не заявил, что эти ощущения тщетны и разрешил мне записывать все, что я вычислял нужным. Сейчас я отдаю себе отчет, как нелепо смотрелся тогда в глазах дона Хуана. Если бы сейчас мне довелось обучать кого-нибудь практике сновидения, я, непременно, срочно пресек бы подобное поведение ученика. Дон Хуан же нужно мной и дразнил, именуя скрытым эгоманьяком, что заявляет о том, что борется с самозначительностью, а сам продолжает дотошно вести сверх-персональный ежедневник с надписью «Мои Сны» на обложке.
При каждом эргономичном случае дон Хуан подчеркивал, что энергия, нужная для освобождения внимания сновидения из его социальной колонии появляется благодаря перераспределения той энергии, которая уже имеется в отечественном распоряжении. Он был полностью прав. Высвобождение внимания сновидения есть прямым следствием корректировки образа судьбы. Потому, что нет никакого внешнего источника энергии, к которому мы имели возможность бы подключиться, то чтобы получить толчок нам остается только дешёвыми методами перераспределять ту энергию, которой мы реально располагаем.