В русской философско-исторической мысли второй половины XIX века большое влияние получает направление, которое связано с материалистическим истолкованием истории, разрабатываемое Георгием Валентиновичем Плехановым (1856 — 1918). Его истоки уходят в материалистическую традицию отечественной философии, самый последовательно представленную антропологическим материализмом Н.Г. Чернышевского, идеи которого в 70 — 80-х годах были легендарны в среде разночинной интеллигенции, и интерпретацией истории в духе экономического материализма М.А. Бакунина. Плеханов высоко ценил материализм Чернышевского, которому посвятил важное изучение (Н.Г. Чернышевский), а в отношении Бакунина сказал, что его великое уважение к материалистическому объяснению истории сформировалось под сильным влиянием бакунинской философии. В эти годы большое действие на публичную идея имел и философский реализм П.Н. Ткачева, стержнем которого, как он сам растолковывал, была материалистическая методика, опирающаяся применительно к обществу на закон самосохранения. Известное влияние на Плеханова оказала традиция русской географической социологии (В.О. Ключевский, Л.И. Мечников), в определенном смысле предопределившая специфику его историософской модели, книга М.М. Ковалевского Общинное землевладение, обстоятельства, последствия и ход его разложения, очень сильно поколебавшая его народнические воззрения. Иными словами, историко-материалистические идеи Плеханова складывались под большим влиянием отечественной философской мысли.
Но формирующим причиной его философии истории был марксизм. Плеханов был глубоко уверен, что исторический материализм Маркса, имеющий своим эмпирическим материалом всю историю (глобальную историю), — и имеется философия истории. От Маркса мы в первый раз взяли материалистическую философию истории , — утверждал Плеханов . Ее научная значимость связана с тем, что она показывает не на обстоятельства отдельных явлений, характеризующих исторический процесс, а на то, как нужно доходить к объяснению и обнаружению этих обстоятельств, т.е. как допустимо историческое знание, что лежит в базе философского понимания исторического процесса. В этом, согласно точки зрения Плеханова, состоит методологическое значение материалистического объяснения истории. Убедительнее всего об этом свидетельствует, вычислял Плеханов, Капитал, в котором представлена вся материалистическая философия истории Маркса. Как справедливо отмечает В.Ф. Пустарнаков, к каким бы работам Плеханова мы ни обращались, везде прослеживается одинаковая логика мысли. Плеханов в полной мере сознательно истолковывал исторический материализм как философию истории . Отстаивая данный тезис, он в первый раз изложил материалистическое познание истории на языке марксовых категорий . Так, возможно заявить, что Плеханов выступил, с одной стороны, самый ярким и последовательным продолжателем отечественной материалистической традиции, а иначе, одним из первых, связавших эту традицию через марксизм с философией истории. направляться подчернуть, что знакомство русском интеллигенции с произведениями К. Маркса и не. Энгельса произошло намного раньше: в середине 40-х годов в РФ была известна работа Маркса К критике гегелевской философии права, в 1861 г. Современник опубликовал изложение Н.В. Шелгуновым работы Энгельса Положение рабочего класса в Англии, в 1865 г. в пересказе П.Н. Ткачева публикуется известное Введение из К критике политической экономии Маркса, в 1869 г. был издан на русском Манифест Компартии, а в 1872 г. заметил свет I том Капитала в переводе Г.А. Лопатина и Н.Ф .Даниельсона; благодаря активной пропаганде марксистских экономических идей доктором наук киевского университета Шевченко Н.И. Зибером была известна работа Энгельса Анти-Дюринг. Начиная с 40-х годов вели переписку с Энгельсом и Марксом П.В. Анненков, П.Л. Лавров, Н.Ф. Даниельсон, Г.А. Лопатин, позднее — П.Н. Ткачев, В.И. Засулич, В.В. Берви-Флеровский. Сохранилось 147 Энгельса и писем Маркса русским обозревателям и 312 писем русских деятелей Энгельсу и Марксу . В 1869 г. вышел капитальный труд В.В. Берви-Флеровского Положение рабочего класса в РФ; хотя познакомиться с данной книгой, Маркс начал изучать русский язык и, прочтя ее, поставил изучение Флеровского в один последовательность с работой Энгельса Положение рабочего класса в Англии.
В 70 — 80-е гг. русская интеллигенция просматривала, не смотря на то, что и не всегда глубоко, Маркса, его идеи были очень популярны, а отдельные работы передавались для чтения из рук в руки. Это во многом разъяснялось спецификой публично-политической ситуации: к началу 80-х годов революционное народничество и в теории, и в практике зашло в тупик. Выход из этого тупика кое-какие пробовали отыскать в марксизме. Марксизм был воспринят как неозападничество, свежий ветер с Запада (Франк), как окончательное слово европейской философии и науки. В нем заметили теорию, которая может дать отсталой и усталой России ответ на вопрос, как вырваться вперед и приобщиться к достижениям всемирный цивилизации. Вот по какой причине в 90-е годы в марксизме взяли крещение, по словам Г.П. Федотова, все направления русской публичной мысли . Но систематическое изложение идей марксизма, включение их в контекст отечественной философской мысли связано с Г.В. Плехановым, и в этом смысле Плеханов первенствовал русским марксистом.
Материализм собственной наивностью и философской грубостью отталкивавший ранее многих интеллигентов, превратился в руках Плеханова в заманчивое мировоззрение, потому, что внесение в него диалектического способа создавало чувство, что таковой материализм — всеобъясняющая теория. Упрощенчество ветхого материализма типа Фогта и Молешотта казалось преодоленным. Плеханов сам превосходно обладал диалектикой, и против его доводов тяжело было бороться. Основное же — в марксизме казалась преодоленной та пропасть, тот дуализм между областью и общефилософским мировоззрением социального развития, что составлял не сильный сторону народников, — так охарактеризовал значение Плеханова исследователь русской философии С.А. Левицкий .
На трудах Плеханова воспиталось целое поколение русских марксистов — ортодоксальных, следовавших в одной связке с Плехановым, либеральных марксистов, со временем отошедших от него в сторону социал-демократизма, и тех, кто, акцентируя его радикализм, придали ему форму большевизма.
Г. В. Плеханов появился в небогатой дворянской семье в с. Гудаловка Тамбовской губернии. В 1874 г. по окончании воронежской военной гимназии поступил в Петербургский горный университет. С 1875 г. начинается его революционная деятельность — сперва в кружке приверженцев Бакунина, позднее — в организации Воля и Земля, из которой он через некое время вышел, выступив против превращения террора в основную задачу организации. Сейчас Плеханов был одним из самых известных деятелей народничества. В 1877-78 гг. он два раза подвергался арестам и в 1880 г. был должен эмигрировать за границу, где прожил 37 лет. Скоро он порывает с народничеством и принимает активное участие в создании первой организации русских марксистов — группы Освобождение труда (1883), просуществовавшей до 1903 года. Деятельно занимается публицистической деятельностью, переводит на русский язык Энгельса и произведения Маркса, довольно много печатается в РФ, довольно часто под псевдонимом Бельтов. В 1895 г. вышла в свет его первая громадная работа К вопросу о развитии монистического взора на историю, ставшая программной для русского марксизма. В ней он, осуждая исторические построения Н.К. Михайловского, изложил сущность материалистического понимания истории Маркса. Отныне исследовательские устремления Плеханова будут связаны с соединением философского и исторического материализма. Как деятель и теоретик марксизма международного рабочего движения Плеханов имел интернациональное признание. В 1903 году, по окончании II съезда РСДРП, выступил против Ленина по наиболее значимым вопросам марксизма и тактики революционной борьбы. Особенное место, которое Плеханов занимал в русском социал-демократическом перемещении, определялось его внефракционностью и общепризнанным мнением о нем как о теоретике, для которого примат теории над практикой неоспорим. Плеханов был всесторонне грамотным человеком, его публицистический талант отыскал использование в разных сферах обществознания. По окончании Февральской революции 1917 года Плеханов возвратился в Россию; он считал, что революция обязана положить начало длительному мирному периоду развития капитализма. Исходя из этого к Октябрьской революции отнесся отрицательно, заметив в ней нарушение всех исторических законов, но контрреволюцию не поддержал. Погиб Г.В. Плеханов 30 мая 1918 года.
Главные произведения Г.В. Плеханова: К вопросу о развитии монистического взора на историю; О материалистическом понимании истории; К вопросу о роли личности в истории; Главные вопросы марксизма; Отечественные разногласия; История русской публичной мысли; Н.Г. Чернышевский.
Плеханов неоднократно отмечал, что главный вопрос философии истории — это вопрос о обстоятельствах исторического перемещения, каковые лежат в сфере практической деятельности людей. Исходя из этого ее исходным моментом есть неприятность взаимоотношений человека с окружающим его миром, иными словами, публичный метод производства. Главным структурным элементом последнего на всех этапах людской истории выступают производительные силы, начальный толчок формированию которых дает сама природа и в первую очередь свойства географический среды.
Отношение человека к географической среде не неизменно: чем больше растут его производительные силы, тем стремительнее изменяется отношение публичного человека к природе, тем стремительнее подчиняет он ее собственной власти. Иначе, чем больше развиваются производительные силы, тем скорее и легче совершается их предстоящее перемещение … этой-то внутренней логике развития производительных сил и подчиняется в последнем счете все публичное развитие .
В совокупности плехановских воззрений категория производительные силы есть главной, растолковывающей как обстоятельства истории в целом, так и развитие отдельных обществ, потому, что данным состоянием производительных сил обусловливаются внутренние отношения данного общества и одновременно внешние его отношения к вторым обществам . Состояние производительных сил как мера власти человека над природой определяет свойства социальной среды — ее экономику (экономические отношения) и психологию (публичное сознание), уровень зрелости либо незрелости которых зависит от средств развития труда и уровня орудий. В этом, согласно точки зрения Плеханова, состоит универсальный историософский закон, из которого выводятся все другие законы истории и общественного развития. Признание этого закона — закона развития производительных сил — лежит в базе материалистической парадигмы философии истории.
Напомним, что, во-первых, Плеханов делает исходной категорией философии истории не экономику, то есть производительные силы, не смотря на то, что к этому время в отечественной философской мысли сложилась традиция (Бакунин, Ткачев), приписывавшая историческому материализму в качестве исходной категории конкретно экономику, как первичную обстоятельство публичного развития. Во-вторых, Плеханов не впадает в неотёсанный экономизм, заявляя о зависимости психологии от средств труда и состояния орудий. В области психологии, согласно его точке зрения, явления публичного сознания, впредь до политических идей, смогут быть растолкованы при помощи влияния экономразвития лишь косвенным образом, потому что эта зависимость высказывает неспециализированный принцип целесообразности, господствующий в обществе и природе. Психология в любой момент целесообразна по отношению к экономике, и эта целесообразность торжествует по той несложной причине, что нецелесообразное самим характером своим осуждено на смерть . Признание целесообразности, т.е. приспособляемости психологии к уровню развития производительных сил, имеется по сути признание ее независимого значения. (Незначимое не может быть целесообразным.) Развивая данный тезис в полемике с Н.И. Кареевым, у которого тут экономика, в том месте — психология, Плеханов утверждал, что его точка зрения ликвидирует данный дуализм, потому что у него его психология и экономия общества воображают две стороны — одного и того же явления производства судьбы людей, их борьбы за существование, в которой они группируются известным образом, благодаря данному состоянию производительных сил . Экономика, равно как и психология, имеется явление производное: далекая от того, дабы быть первичной обстоятельством, она сама имеется следствие, функция производительных сил . Разрабатывая эту идею, Плеханов критиковал теории факторов, упрекая ее последователей в отсутствии монистического взора на историю.
Но как бы ни была законна и нужна в свое время теория факторов, — писал Плеханов, — она не выдерживает сейчас критики. Она расчленяет деятельность публичного человека, превращая разные ее проявления и стороны в особые силы, словно бы бы определяющие собой историческое перемещение общества. В истории развития публичной науки эта теория игралась такую же роль, как теория отдельных физических сил в естествознании. Удачи естествознания стали причиной учению об единстве этих сил, к современному учению об энергии. Совершенно верно так же и удачи публичной науки должны были повести к замене теории факторов, этого плода публичного анализа, синтетическим взором на публичную судьбу .
Теория факторов, вычислял Плеханов, эклектична в собственной сути. Проявление эклектизма он видел в непозволительном уравнивании обстоятельств исторического процесса, прячущемся за ее исходной идеей — идеей общего сотрудничества публичных сил как конечной обстоятельства исторического прогресса. Сама мысль сотрудничества, очевидно, не приводила к. Но забранное само по себе, это понятие, убеждал Плеханов, ничего не растолковывает, в силу того, что всякое сотрудничество между данными силами уже предполагает существование этих сил, и заявить, что они действуют одна на другую, вовсе не означает растолковать их происхождение . Попытка открыть их внутреннюю сообщение только превращает отдельные явления публичной судьбе в какие-то особенные, малообъяснимые силы. Неспециализированная же теория развития обязана носить синтетический темперамент, исходить из единого принципа, что высказывает причинную сообщение явлений. Теория факторов, отрицая таковой принцип, не в состоянии раскрыть генезиса последних. Исходя из этого сотрудничество в ее контексте по сути лишено нужного для научного понятия эвристического потенциала. Исторические факторы оказываются несложными абстракциями, а человеческое общество представляется некой тяжелой кладью, которую разные силы — мораль, право, экономика и т.п. — тащат, любая со своей стороны, по историческому пути. Ясно, что обстоятельство, направляющая их перемещение, остается нераскрытой.
Данной обстоятельством, убеждает Плеханов, являются производительные силы. Конкретно они через воздействие общего закона увязывают все стороны человеческой истории и общественной жизни воедино. Обращение к производительным силам утверждает монистический взор на историю, в соответствии с которым люди делают не пара, отдельных одна от второй историй — историю права, историю морали, философии и т.д., — а одну лишь историю собственных собственных публичных взаимоотношений, обусловливаемых состоянием производительных сил в каждое данное время .
Разработка монистического взора на историю с выговором на производительных силах как причине исторического процесса и ответственном структурообразующем элементе экономической базы общества означала включение правил материализма в философию истории. Принципиально важно подчернуть, что Плеханов отгораживал собственный материализм от экономического материализма, за которым, согласно его точке зрения, пряталась вульгаризация экономического учения Маркса в духе — раз дана экономическая структура общества, возможно вывести из нее все остальные публичные явления. Разъясняя собственную позицию, Плеханов подчеркивал, что материалистическое познание истории не ограничивает объект анализа экономической анатомией общества, потому, что перемещение человечества … ни при каких обстоятельствах не совершается в плоскости одной экономики .
Материалистическая философия истории имеет дело со всей совокупностью публичных явлений, прямо либо косвенно обусловленных публичной экономикой, впредь до работы воображения. Помимо этого, она предполагает умение перехода от экономики к сфере духовной судьбы общества. Запрещено везде лезть с экономикой при объяснении публичных явлений, — неоднократно и не без раздражения давал предупреждение Плеханов .
Возможно, не в последнюю очередь конкретно этим неприятием пошлого экономизма разъясняется нередкое обращение Плеханова в 90-е годы к естественнонаучным аналогиям и учению Дарвина, а также к вопросу о социологии и соотношении биологии. Плеханов не разделял стеной мир социума и мир природы. Выговор на производительных силах в объяснении истории предполагал особенный интерес к природным факторам (географической среде, народонаселению, дань внимания к каким, нужно подметить, Плеханов дал сполна) и к естественно-научным закономерностям, лежащим в сфере взаимоотношения человека с природой. Примечательно в данной связи следующее рассуждение Плеханова из его рецензии на книгу Риккерта Науки о природе и науки о культуре.
У Риккерта обобщающему естествознанию противопоставляется история, изображающая эти процессы развития в их личном виде. Но, не считая истории (в широком смысле), имеется еще социология, которая занимается неспециализированным в такой же мере, как и естествознание. История делается наукой только постольку, потому, что ей удается растолковать изображаемые ею процессы с позиций социологии. Исходя из этого она относится к социологии совсем так же, как геология относится к обобщающему естествознанию .
Плеханов не принял риккертовское противопоставление наук о культуре наукам о природе — оно для него было лишено важного основания. Область Дарвина, само собой разумеется, хороша от области истории, но между ними имеется общее: Дарвин растолковывает происхождение видов влиянием внешней природы, а Маркс растолковывает историческое развитие человечества особенностями публичных взаимоотношений, каковые появляются при сотрудничестве публичного человека с последней . Дарвину удалось решить вопрос о том, как появляются и утверждаются в борьбе за существование растительные и животные виды, Маркс продемонстрировал, как появляются разные виды публичной организации в ходе сотрудничества людей с природным миром, снабжающем их средствами публичного существования. Исходя из этого эволюционная теория Дарвина, дающая картину диалектического развития природы, возможно ключом к объяснению диалектики публичной судьбе. Время от времени в обосновании правомерности для того чтобы взора на историю Плеханов допускал формулировки типа марксизм имеется дарвинизм в его применении к обществознанию, за каковые его упрекали в уступках социал-дарвинизму. Но в случае, если упреки и имели под собой основание, обстоятельство этого лежала не в увлечениях теорией Дарвина, а в рвении увязать законы истории и законы природы в рамках монистического, т.е. философско-материалистического понимания.
Исторический монизм его последователей и Плеханова (В.И. Засулич, Л.И. Аксельрод-Ортодокс, А.М. Деборин — так называемая школа Плеханова) не был конкретно воспринят ни теми, кто вычислял себя марксистами, ни теми, кто принял марксизм с оговорками, дополняя его социал-демократическими идеями. Одни, признавая его заслуги в систематическом изложении марксистских воззрений, часто обвиняли в вольной интерпретации философских баз марксистского учения, другие, напротив, осуждали его за излишнюю ортодоксальность. Ниже мы остановимся на полемике Плеханова с легальными марксистами, которая развернулась во второй половине 90-х годов по экономическим вопросам марксистского учения и проблеме отношения России к Европе в связи с критикой субъективно-идеалистической идеологии народничества.
2.Легальный марксизм: от материализма к идеализму
С легальным марксизмом связаны попытки соединить экономическое учение Маркса с идеями либерализма, придав ему смягченный темперамент — в отличие от его ортодоксального толкования плехановской школой. Эти попытки были предприняты во второй половине 90-х годов в большинстве случаев в философских исканиях П.Б. Струве, С.Н. Булгакова, М.М. Туган-Барановского, Н.А. Бердяева, выступивших на страницах легальной (из этого наименование) печати с пропагандой идеологии и критикой народничества экономического учения Маркса. Сейчас легальный марксизм игрался большую роль в распространении марксистских идей среди российской интеллигенции, но основное, он оказал значительное влияние на последующее развитие русской публично-философской мысли, распознав ее точки роста в новом столетии.
Началом легального марксизма можно считать появление в 1894г. книги Петра Бернгардовича Струве (1870 — 1944) Критические заметки к вопросу об развитии экономики России, в которой в первый раз в русской легальной печати с марксистских позиций была дана критика социологических и экономических идей народничества.
П.Б. Струве появился в семье пермского губернатора. В 1889 г. поступил в Петербургский университет, где сходу стал идейным начальником марксистского студенческого кружка. Некое время он обучался за рубежом. Тут деятельно устанавливал контакты с социал-демократами, изучал марксистскую литературу, близко познакомился с Плехановым. В 1896 г. учавствовал в работе IV конгресса II Интернационала. Но в 1901 г. порывает с марксизмом, переходит в философии на позиции идеализма, а в политических ориентациях — на позиции либерализма, принимая активное участие в создании кадетской партии. В 1906 г. Струве возглавил издание Русская идея. Летом 1917 г. он стал участником Академии наук по отделению политической экономии. Октябрьскую революцию 1917 года не принял, деятельно принимал участие в организации контрреволюционного подполья, в правительстве П.Н. Врангеля управлял Управление внешних сношений. В эмиграции возобновил издание издания Русская идея, редактировал газету Восстановление, в конце 20-х годов отошел от политической деятельности. В конце судьбы трудился над итоговым трудом Совокупность критической философии, но рукопись погибла. Погиб П.Б. Струве в феврале 1944 г. в Париже.
Главные произведения П.Б. Струве: Критические заметки к вопросу об развитии экономики России; Предисловие к соч. Бердяева Н.А. “индивидуализм и Субъективизм в публичной философии”; К характеристике отечественного философского развития в Сб. ”Неприятности идеализма”; Марксовская теория социального развития; революция и Интеллигенция в Сб. “Вехи”; Patriotica. Сб. статей за пять лет (1905 — 1911); Исторический национальные русской задачи и смысл революции в Сб. “Из глубины”.
Давая критический анализ субъективно-идеалистической экономической ситуации и идеологии народничества в стране, Струве в Критических заметках к вопросу об развитии экономики России отстаивал принцип материализма в понимании источников и причин развития истории. Социальная эволюция, обосновывал он, не поддается оценке в категориях добра и зла, потому, что подчиняется объективным законам и имеет собственной базой развитие экономических взаимоотношений. С этих позиций он, отвергая народническую теорию некапиталистического пути развития, пробовал решить вопрос о будущем России и выяснить историческую роль капитализма в движении людской цивилизации.
Капитализм, как эксплуатация человека человеком, — зло с позиций отечественных совершенств. И, в случае, если мы будем наблюдать на него лишь с данной точки зрения, то мы придем прямым методом к несложному выводу: не нужно капитализма! … Но капитализм, как и все, имеет собственный основание, для понимания которого таких категорий, как добро и зло, слишком мало .
Объективным основанием капитализма есть товарное производство, которое, открывая простор производительным силам, выступает замечательным причиной экономического, культурного и политического прогресса. Вот по какой причине будущее России связано с развитием капитализма. Конкретно это указывает — развитие земледелия на базе товарного обмена с опорой на промышленный капитал. В сложившихся русских условиях это имеется форма роста производительных сил. Исходя из этого единственная рациональная политика, — утверждал Струве, — может пребывать в расчищении земли для этого процесса и смягчении социальных его последствий .
В критике теории некапиталистического развития Струве был близок к Плеханову, что также думал, что Российская Федерация не может быть исключением из практики всемирный истории. Тезис Плеханова — за капитализмом вся динамика отечественной публичной жизни — весьма созвучен призыву, которым кончается книга Струве: Признаем отечественную некультурность и отправимся на выучку к капитализму. Лишь Плеханов в данном вопросе более последовательно проводил идеи исторического материализма Маркса, связывая установление социализма со своевременным осуществлением социалистической революции, Струве же защищал путь и практику реформ.
Нужно подметить, что, призывая идти на выучку к капитализму, он был далек от апологетики последнего как образа судьбы и от мысли разглядывать его в качестве вечной формации.
Капитализм, создавая массовое, вторыми словами обобществленное производство, не имеет возможности мириться с хаотичным, чисто потреблением и индивидуалистическим распределением; так, капитализм объективно выдвигает народнохозяйственные правила, отрицающие его частнохозяйственную базу .
Развитие капитализма с необходимостью подготавливает материальную базу будущему социализму. Иначе говоря социализм своим бытием обязан капитализму. Лишь пройдя этап его развития, возможно сказать о социалистических преобразованиях. Природа не делает скачков, а интеллект не терпит скачков — отстаивая данный тезис, Струве отвергал социалистическую революцию, видя в ней нарушение исторических законов, а теории революции отказывал в философском обосновании, кроме ее из парадигмы материалистического объяснения истории. Общество понемногу, естественным методом должно продвигаться по пути социального прогресса. Исходя из этого для России ближайшим будущим есть не социализм, а капитализм.
Отметим, что Плеханов также вычислял Россию не готовой к социалистическим преобразованиям: согласно его точке зрения, к 1917 году она еще не смолола той муки, из которой возможно испечь пирог социализма. Но он, следуя марксистскому пониманию истории, отстаивал теорию классовой борьбы, связывая с ней переход общества от одной экономической формации к второй. Плеханов был не согласен по данной причине и с толкованием Струве главного несоответствия капитализма как разногласия между хозяйством и правом. Опираясь именно на такое познание природы главного несоответствия капиталистического общества, Струве делал вывод о естественной трансформации последнего в социализм. Плеханов же, не отрицая значимости буржуазных реформ как расчищающих землю для будущих социалистических преобразований, не принимал толкования их в качестве метода перехода к новому обществу.
Возможно заявить, что сначала Плеханов был не согласен с трактовкой “легальным марксизмом” главных вопросов исторического материализма. Более того, через некое время в работе Критика отечественных критиков. Господин Струве в роли критика марксовой теории публичного развития (1901) он дал критический анализ этих трактовок и обвинил легальных марксистов в попытках реформировать марксистское учение. Суть их интерпретации марксовой теории публичного развития Плеханов заметил в отступлении от ее социально-революционного содержания. Та европеизация русском публичной мысли, которую Плеханов приветствовал в критике ими народничества, не оправдала, по его расчетам, надежд, потому, что осуществилась в неожиданной форме, то есть — под знаменем пересмотра марксизма. В итоге из горнила критики вышел таковой Маркс, что, мастерски обосновывая нам историческую необходимость происхождения капиталистического метода производства, обнаруживает большой скептицизм во всем том, что касается замены капитализма социализмом .
В один момент со Струве с критикой народничества по экономическим вопросам выступил М.И. Туган-Барановский (1865 — 1919) в работах по теории и истории финансовый кризисов и состоянию русской фабричной совокупности (Промышленные кризисы в современной Англии, их обстоятельства и влияние на народную судьбу, Русская фабрика в прошлом и настоящем). Создатель отстаивал принцип материализма во взорах на общество, защищал и развивал теорию детерминированности социальной судьбе материальной средой, т.е. экономической сферой жизнедеятельности общества. Но сначала в его варианте исторического материализма достаточно звучно заявил о себе момент, в будущем ставший определяющим в историсофских воззрениях ученого — признание значительной роли в публичной судьбе и в людской истории этического начала. Так, неизбежность финансовый кризисов разъяснялась им несоответствием капиталистического отношения к человеку лишь как к средству совершенной цели всякого хозяйствования — удовлетворению людских потребностей. Экстраполируя выдвинутый им тезис на теорию публичного развития в целом, он обосновывал обязательность для нее элемента нравственной оценки. Такая оценка, согласно его точке зрения, соответствует цели социальной науки. Эту последнюю Туган-Барановский связывал с выработкой точки зрения на объект, в рамках которой ее выводы имели возможность бы стать необходимыми для всех публичных групп. Подобная точка зрения в совокупности марксистских воззрений на историю неосуществима, и в этом он видел ограниченность марксизма как научной теории.
Позднее, развивая эту идею, Туган-Барановский обвинит его последователей и Маркса-ортодоксов в расплывчатости определения хозяйства, якобы не учитывающего его двух основных измерений: 1) хозяйство в любой момент имеется средство, а не цель; 2) оно направлено не на человека, а на материальные условия судьбы. Поэтому описание любой экономической ситуации с позиций марксизма в любой момент односторонне и неадекватно. В отыскивании хорошего решения проблемы Туган-Барановский обратился к кантовской этике, не смотря на то, что и не принял неокантианского лозунга Назад к Канту!. Создание публичной теории развития он связывал с критическим преодолением и Маркса и Канта, разглядывая марксизм и кантианство как уже пройденные этапы философской мысли . Отечественным лозунгом, — писал он, — будет вперед, к разработке новой теории социализма . Таковой теорией он считал этический социализм. Данный призыв поддержали и другие легальные марксисты в собственных попытках создания нового учения о социалистическом идеале.
В 1904 году вышла серия работ Туган-Барановского, в которых он осуждал экономический материализм за его сведение содержания истории к истории борьбы за экономические интересы. Это обвинение он перенес, нужно сообщить неправомерно, на ортодоксальный марксизм, воображаемый его школой и Плехановым. Сейчас с марксизмом его нет ничего, что связывало. То маленькое сближение, которое было, он сам растолковал легко: Я избегал именовать себя марксистом, но публичное мнение признало меня таковым, — и я не выступал против этого . Позднее публичное мнение больше этого не делало, а сам Туган-Барановский не давал для этого предлога.
В один момент с П.Б. М и Струве.И. Туган-Барановским от марксизма отошли Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, С.Л. Франк и другие легальные марксисты. В 1901 году вышла книга Бердяева индивидуализм и Субъективизм в публичной философии. Критический этюд о Н.К. Михайловском, отразившая апогей его увлечения марксизмом. Но книга включала широкое предисловие Струве, возвещавшее о переломном моменте легального марксизма и начале перехода его последователей на позиции идеализма. Булгаков, довольно много писавший, как и Туган-Бараноский, в середине 90-х годов по вопросам политической экономии, также переживал сейчас духовный кризис, выход из которого он заметил в религиозной философии. В этом замысле интерес воображает его сборник От марксизма к идеализму, вышедший в 1903 году. И не смотря на то, что еще некое время мыслитель продолжал исследования политической экономии — в 1906 году вышел его громадный труд Философия хозяйства, но они несли на себе печать его философско-религиозных исканий.
Необычным манифестом коллективного преодоления марксизма стал сборник статей под ред. П.И. Новгородцева Неприятности идеализма (1902), в котором в числе вторых авторов выступили С.Н. Булгаков, П.Б. Струве, Н.А. Бердяев, составившие скоро вместе с С.Л. Франком ядро нового философского направления, соединившего философию идеализма с либеральными ориентациями русском интеллигенции. Подводя итог напомним, что увлечение марксизмом и отказ от него были для этих мыслителей сложным процессом философских исканий, что не был легко фактом их личной творческой биографии — с ним связано появление новой философской парадигмы, оказавшей влияние не только на отечественную, но и на западно-европейскую философию первой четверти XX века. Перемещение от марксизма к идеализму отразило глубинные процессы, происходившие во всех сферах культурной жизни русского общества. Это был необычный символ нового времени — времени, как его именовал Д.С. Мережковский, самого крайнего материализма и вместе с тем самых страстных совершенных порывов духа .
Билет 23