Суздаль. И в то время, когда пришел в Суздаль, сдались ему суздальцы. Олег же, замирив
город, одних похватал, а вторых изгнал и имущество у них забрал. Отправился к
Ростову, и ростовцы сдались ему. И захватил всю почву Муромскую и
Ростовскую, и посажал посадников по городам, и дань начал собирать. И отправил
к нему Мстислав посла собственного из Новгорода, говоря: Иди из Суздаля в Муром,
а в чужой волости не сиди. И я с дружиною собственной отправлю просить к отцу моему и
помирю тебя с отцом моим. Хоть и брата моего убил ты, — неудивительно то: в
бою так как и мужи и цари погибают. Олег же не захотел его послушать, но
замышлял еще и Новгород захватить. И отправил Олег Ярослава, брата собственного, в
сторoжу, а сам стал на поле у Ростова. Мстислав же посоветовался с
новгородцами, и отправили Добрыню Рагуиловича вперед себя в сторoжу;
Добрыня же в первую очередь перехватал сборщиков дани. Определил же Ярослав, стоя на
Медведице в сторoже, что сборщики схвачены, и побежал в ту же ночь, и
прибежал к Олегу, и поведал ему, что идет Мстислав, а сторожи схвачены, и
отправился к Ростову. Мстислав же пришел на Волгу, и поведали ему, что Олег
развернул назад к Ростову, и отправился за ним Мстислав. Олег же пришел к Суздалю
и, услышав, что идет за ним Мстислав, повелел зажечь Суздаль город, лишь
остался двор монастырский Печерского монастыря и церковь тамошняя святого
Дмитрия, которую дал монастырю Ефрем вместе с деревнями. Олег же побежал к
Мурому, а Мстислав пришел в Суздаль и, сев в том месте, начал посылать к Олегу, прося
мира: Я младше тебя, отправляй к отцу моему, а дружину, которую захватил,
вороти; а я тебе буду во всем послушен. Олег же отправил к нему, притворно
моля о перемирии; Мстислав же поверил обману и распустил дружину по деревням. И
настала Федорова семь дней поста, и пришла Федорова суббота, и в то время, когда Мстислав
сидел за обедом, пришла ему весть, что Олег на Клязьме, подошел, не
сказавшись, близко. Мстислав, доверившись ему, не расставил сторожей, — но
Всевышний знает, как избавлять благочестивых собственных от обмана! Олег же расположился
на Клязьме, думая, что, испугавшись его, Мстислав побежит. К Мстиславу же
собралась дружина в тот сутки и в второй, новгородцы, и ростовцы, и
белозерцы. Мстислав же стал перед городом, исполчив дружину, и не двинулся
ни Олег на Мстислава, ни Мстислав на Олега, и находились друг против друга 4
дня. И пришла к Мстиславу весть, что отправил тебе папа брата Вячеслава с
половцами. И пришел Вячеслав в четверг по окончании Федорова воскресенья, в пост.
А в пятницу пришел Олег, исполчившись, к городу, и Мстислав отправился против
него с новгородцами и ростовцами. И дал Мстислав стяг Владимиров
половчанину, именем Кунуй, и дал ему пехотинцев, и поставил его на правом
крыле. И Кунуй, заведя пехотинцев, развернул стяг Владимиров, и увидал Олег
стяг Владимиров, и испугался, и кошмар напал на него и на солдат его. И пошли
в бой обе стороны, и отправился Олег против Мстислава, а Ярослав отправился против
Вячеслава. Мстислав же перешел через пожарище с новгородцами, и сошли с
коней новгородцы, и соступились на реке К oлокше, и была сеча
крепкая, и начал одолевать Мстислав. И заметил Олег, что двинулся стяг
Владимиров, и стал входить в тыл ему, и, убоявшись, бежал Олег, и одолел
Мстислав. Олег же прибежал в Муром и затворил Ярослава в Муроме, а сам отправился
в Рязань. Мстислав же пришел к Мурому, и сотворил мир с муромцами, и забрал
собственных людей, ростовцев и суздальцев, и отправился к Рязани за Олегом. Олег же
выбежал из Рязани, а Мстислав, придя, подписал мирный договор с рязанцами и забрал людей
собственных, которых заточил Олег. И отправил к Олегу, говоря: Не удирай никуда, но
пошли к братии собственной с мольбою не лишать тебя Русской почвы. И я отправлю к
отцу просить за тебя. И давал слово Олег сделать так. Мстислав же, возвратившись
в Суздаль, отправился оттуда в Новгород, в собственный город, по молитвам преподобного
епископа Никиты. Это было на исходе 6604 года, индикта 4-го наполовину.
В год 6605 (1097). Пришли Святополк, и Владимир, и Давыд Игоревич, и
Василько Ростиславич, и Давыд Святославич, и брат его Олег, и собрались на
совет в Любече для установления мира, и говорили друг другу: Для чего портим
Русскую почву, сами между собой устраивая распри? А половцы почву отечественную несут
розно и рады, что между нами идут солдаты. Да отныне объединимся единым
сердцем и будем беречь Русскую почву, и пускай любой обладает отчиной собственной:
Святополк — Киевом, Изяславовой отчиной, Владимир — Всеволодовой, Давыд и
ярослав и Олег — Святославовой, и те, кому Всеволод роздал города: Давыду —
Владимир, Ростиславичам же: Володарю — Перемышль, Васильку — Теребовль. И
на том целовали крест: В случае, если отныне кто на кого отправится, против того будем мы
все и крест честной. Сообщили все: Да будет против того крест честной и вся
почва Русская. И, простившись, пошли восвояси.
И пришли Святополк с Давыдом в Киев, и рады были люди все, но лишь
сатана огорчен был их любовью. И влез сатана в сердце некоторым мужам, и
стали они наговаривать Давыду Игоревичу, что Владимир соединился с
Васильком на Святополка и на тебя. Давыд же, поверив лживым словам, начал
наговаривать ему на Василька: Кто убил брата твоего Ярополка, а сейчас
злоумышляет против меня и тебя и соединился с Владимиром? Позаботься же о
собственной голове. Святополк же очень сильно смутился и сообщил: Правда это либо неправда,
не знаю. И сообщил Святополк Давыду: Коли правду говоришь, Всевышний тебе
свидетель; в случае, если же от зависти говоришь, Всевышний тебе судья. Святополк же
пожалел брата собственного и про себя начал думать: что если правда все это? И
поверил Давыду, и одурачил Давыд Святополка, и начали они думать о Васильке,
а Василько этого не знал, и Владимир также. И стал Давыд сказать: Если не
схватим Василька, то ни тебе не княжить в Киеве, ни мне во Владимире. И
послушался его Святополк. И пришел Василько 4 ноября, и перевезся на
Выдобечь, и отправился поклониться к святому Михаилу в монастырь, и ужинал тут, а
обоз собственный поставил на Рудице; в то время, когда же наступил вечер, возвратился в обоз собственный.
И на второе же утро отправил к нему Святополк, говоря: Не ходи от имени
моих. Василько же отказался, сообщив: Не могу медлить, как бы не произошло
дома войны. И отправил к нему Давыд: Не уходи, брат, не ослушайся брата
старшего. И не захотел Василько послушаться. И сообщил Давыд Святополку:
Видишь ли — не помнит о тебе, ходя под твоей рукой. В то время, когда же уйдет в собственную
волость, сам заметишь, что займет все твои города — Туров, Пинск и другие
города твои. Тогда помянешь меня. Но призови его сейчас, схвати и дай
мне. И послушался его Святополк, и отправил за Васильком, говоря: Если не
желаешь остаться до именин моих, то приди на данный момент, поприветствуешь меня и
посидим все с Давыдом. Василько же давал слово прийти, не зная об обмане,
что замыслил на него Давыд. Василько же, сев на коня, отправился, и встретил
его отрок его, и сообщил ему: Не езди, княже, желают тебя схватить. И не
послушал его, поразмыслив: Как им меня схватить? Только что целовали крест,
говоря: в случае, если кто на кого отправится, то на того будет крест и все мы. И,
поразмыслив так, перекрестился и сообщил: Воля Господня да будет. И приехал с
малою дружиной на княжеский двор, и вышел к нему Святополк, и пошли в избу,
и пришел Давыд, и сели. И начал говорить Святополк: Останься на праздник. И
сообщил Василько: Не могу остаться, брат: я уже и обозу приказал идти вперед.
Давыд же сидел как немой. И сообщил Святополк: Позавтракай хоть, брат. И
давал слово Василько позавтракать. И сообщил Святополк: Посидите вы тут, а я
отправлюсь распоряжусь. И вышел вон, а Давыд с Васильком сидели. И стал Василько
сказать с Давыдом, и не было у Давыда ни голоса, ни слуха, потому что был объят
кошмаром и обман имел в сердце. И, посидев мало, задал вопрос Давыд: Где
брат?. Они же сообщили ему: Стоит на сенях. И, поднявшись, сообщил Давыд: Я
отправлюсь за ним, а ты, брат, посиди. И, поднявшись, вышел вон. И как не так долго осталось ждать вышел
Давыд, закрыли Василька, — 5 ноября, — и оковали его двойными оковами, и
приставили к нему стражу на ночь. На второе же утро Святополк созвал бояр и
жителей Киева и поведал им, что сообщил ему Давыд, что брата твоего убил, а против
тебя соединился с Владимиром и желает тебя убить и города твои захватить. И
сообщили люди и бояре: Тебе, князь, направляться заботиться о голове собственной; в случае, если
правду сообщил Давыд, пускай понесет Василько наказание; в случае, если же неправду
сообщил Давыд, то пускай сам примет месть от Всевышнего и отвечает перед Всевышним. И
определили игумены и стали просить за Василька Святополка; и отвечал им
Святополк: Это все Давыд. Определив же об этом, Давыд начал подговаривать на
ослепление: Если не сделаешь этого, а отпустишь его, то ни тебе не княжить,
ни мне. Святополк желал отпустить его, но Давыд не желал, остерегаясь его.
И в ту же ночь повезли Василька в Белгород — маленькой город около Киева,
верстах в десяти; и привезли его в телеге закованным, высадили из телеги и
повели в избу малую. И, сидя в том месте, заметил Василько торчина, точившего нож, и
осознал, что не смотря на то, что его ослепить, и возопил к Всевышнему с плачем великим и со
стенаньями. И вот вошли отправленные Давыдом и Святополком Сновид Изечевич,
конюх Святополков, и Дмитр, конюх Давыдов, и начали расстилать ковер, и,
разостлав, схватили Василька, и желали его повалить; и боролись с ним
прочно, и не смогли его повалить. И вот влезли другие, и повалили его, и
связали его, и, сняв доску с печи, положили на грудь ему. И сели по сторонам
доски Сновид Изечевич и Дмитр, и не могли удержать его. И подошли двое
вторых, и сняли другую доску с печи, и сели, и придавили так очень сильно, что
грудь затрещала. И приступил торчин, по имени Берендий, овчарь Святополков,
держа нож, и желал ударить ему в глаз, и, промахнувшись гл’аза, перерезал
ему лицо, и видна рана та у Василька поныне. И после этого ударил его в глаз, и
исторг глаз, и позже — в второй глаз, и вынул второй глаз. И был он в то
время, как мертвый. И, забрав его на ковре, взвалили его на телегу, как
мертвого, повезли во Владимир. И, в то время, когда везли его, остановились с ним,
перейдя Звижденский мост, на торговище, и стащили с него сорочку, всю
окровавленную, и дали попадье постирать. Попадья же, постирав, надела на
него, в то время, когда те обедали; и начала оплакивать его попадья, как мертвого. И
услышал плач, и сообщил: Где я?. И ответили ему: В Звиждене городе. И
попросил воды, они же дали ему, и испил воды, и возвратилась к нему душа его, и
опомнился, и пощупал сорочку, и сообщил: Для чего сняли ее с меня? Лучше бы в
той сорочке кровавой смерть принял и предстал бы в ней перед Всевышним. Те же,
пообедав, отправились с ним скоро на телеге по неровному пути, потому что был тогда
месяц неровный — грудень, другими словами ноябрь. И прибыли с ним во Владимир на
шестой сутки. Прибыл же и Давыд с ним, совершенно верно некоторый улов уловив. И посадили
его во дворе Вакееве, и приставили стеречь его тридцать человек и двух
отроков княжих, Улана и Колчка.
Владимир же, услышав, что схвачен был Василько и ослеплен, ужаснулся,
начал плакать и сообщил: Не бывало еще в Русской почва ни при дедах отечественных, ни при
отцах отечественных для того чтобы зла. В этот самый момент в тот же миг отправил к Олегу и Давыду Святославичам,
говоря: Идите в Городец, да поправим зло, произошедшее в Русской почва и
среди нас, братьев, потому что нож в нас ввержен. И в случае, если этого не поправим, то еще
большее зло поднимется среди нас, и начнет брат брата закалывать, и погибнет
почва Русская, и неприятели отечественные половцы, придя, заберут почву Русскую. Услышав
это, Олег и Давыд очень сильно опечалились и плакали, говоря, что этого не бывало
еще в роде отечественном. И в тот же миг, собрав солдат, пришли к Владимиру. Владимир же
с солдатами стоял тогда в бору. Владимир же, и Давыд, и Олег отправили мужей
собственных к Святополку, говоря: Для чего ты зло это учинил в Русской почва и вверг
нож в нас? Для чего ослепил брата собственного? Если бы было у тебя какое обвинение
против него, то обличил бы его перед нами, а, доказав его вину, тогда и
поступил бы с ним так. А сейчас заяви вину его, за которую ты сотворил с
ним такое. И сообщил Святополк: Поведал мне Давыд Игоревич: Василько брата
твоего убил, Ярополка, и тебя желает убить и захватить волость твою, Туров, и
Пинск, и Берестье, и Погорину, а целовал крест с Владимиром, что сесть
Владимиру в Киеве, а Васильку во Владимире. А мне невольно необходимо собственную
голову беречь. И не я его ослепил, но Давыд; он и привез его к себе. И
сообщили мужи Владимировы, и Давыдовы, и Олеговы: Не отговаривайся, словно бы
Давыд ослепил его. Не в Давыдовом городе схвачен и ослеплен, но в твоем
городе забран и ослеплен. И сообщив это, разошлись. На следующее утро
собрались они перейти через Днепр на Святополка, Святополк же желал бежать
из Киева, и не дали ему жители Киева бежать, но отправили вдову Всеволодову и
митрополита Николу к Владимиру, говоря: Молим, княже, тебя и братьев твоих,
не погубите Русской почвы. Потому что в случае, если начнете войну между собою, поганые
начнут радоваться и заберут почву отечественную которую собрали отцы ваши и деды ваши
трудом храбростью и великим, борясь за Русскую другие земли и землю
приискивая, а вы желаете погубить почву Русскую. Всеволодова же вдова и
митрополит пришли к Владимиру, и молили его, и поведали мольбу жителей Киева —
заключить мир и беречь почву Русскую и биться с погаными. Услышав это,
Владимир расплакался и сообщил: Воистину отцы отечественные и деды отечественные соблюли почву
Русскую, а мы желаем погубить. И уступил Владимир мольбе княгини, которую
почитал как мать, памяти для отца собственного, потому что очень сильно обожал он отца собственного и
при жизни и по смерти не ослушивался его ни в чем; потому и слушал он ее как
мать собственную и митрополита кроме этого чтил за сан святительский, не ослушался мольбы
его.
Владимир был полон любви: любовь имел он и к митрополитам, и к
епископам, и к игуменам, в особенности же обожал монашеский чин и монахинь обожал,
приходивших к нему кормил и поил, как мать детей собственных. В то время, когда видел кого
шумным либо в каком постыдном положении, не осуждал того, но ко всем
относился с любовью и всех утешал. Но возвратимся к собственному повествованию.
Княгиня же, побывав у Владимира, возвратилась в Киев и рассказала все
сообщённое киевлянам и Святополку, что мир будет. И начали слать друг к другу
мужей и помирились на том, что сообщили Святополку: Это козни Давыда, так ты
иди, Святополк, на Давыда и или схвати, или прогони его. Святополк же
дал согласие на это, и целовали крест друг другу, заключив мир.
В то время, когда же Василько был во Владимире, в прежде названном месте, и
приближался Великий пост, и я был тогда во Владимире, в один раз ночью отправил
за мной князь Давыд. И пришел к нему; и сидела около него дружина его, и,
посадив меня, сообщил мне: Вот молвил Василько этой ночью Улану и Колче,
сообщил так: Слышу, что идут Святополк и Владимир на Давыда; если бы Давыд
меня послушал, то я бы отправил мужей собственных к Владимиру прося воротиться,
потому что я знаю, что сообщить ему, — и он не отправится дальше. И вот, Василий,
отправляю тебя, иди к Васильку, тезке твоему, с этими отроками и молви ему
так: В случае, если желаешь отправить мужей собственных и в случае, если Владимир воротится, дам тебе
любой город, что тебе люб, — или Всеволожь, или Шеполь, или
Перемышль. Я же отправился к Васильку и поведал ему все речи Давыда. Он же
сообщил: Того я не сказал, но сохраняю надежду на Всевышнего. Отправлю к Владимиру, дабы не
проливали для меня крови. Но то мне дивно, что дает мне город собственный, но мой
Теребовль — мое владение и сейчас и в будущем, что и сбылось, потому что скоро он
взял владение собственный. Мне же сообщил: Иди к Давыду и сообщи ему: Пришли мне
Кульмея, да отправлю его к Владимиру. И не послушал его Давыд, и отправил меня
снова сообщить ему: Нет тут Кульмея. И сообщил мне Василько: Посиди
мало. И повелел слуге собственному идти вон, и сел со мною, и стал мне
сказать: Вот слышу, что желает меня выдать полякам Давыд; мало он насытился
моей кровью, — желает еще больше насытиться, дав меня им. Потому что я довольно много зла
сделал полякам и еще желал сделать и мстить за Русскую почву. И если он меня
выдаст полякам, не опасаюсь я смерти, но сообщу тебе по правде, что Всевышний на меня
отправил это за мою гордость: пришла ко мне весть, что идут ко мне берендеи, и
печенеги, и торки, и сообщил я себе: в случае, если у меня будут берендеи, и печенеги,
и торки, то сообщу брату собственному Володарю и Давыду: дайте мне дружину собственную
младшую, а сами выпивайте и веселитесь. И поразмыслил: на землю Польскую отправлюсь зимою
и летом, и завладею почвой Польскою, и отомщу за Русскую почву. И позже
желал захватить болгар дунайских, и посадить их у себя. И после этого желал
отпроситься у Святополка и у Владимира идти на половцев — да или славу себе
добуду, или голову собственную сложу за Русскую почву. Вторых помыслов в сердце
моем не было ни на Святополка, ни на Давыда. И вот, клянусь Всевышним и его
пришествием, что не замышлял я зла братии собственной ни в чем. Но за мое
гордость низложил меня Всевышний и смирил.
Позже же, с приходом Пасхи, отправился Давыд, планируя захватить Василькову
волость; и встретил его Володарь, брат Васильков, у Божеска. И не посмел
Давыд пойти против Василькова брата Володаря, и затворился в Божеске, и
Володарь осадил его в городе. И стал Володарь сказать: По какой причине, сотворив
зло, не каешься в нем? Отыщи в памяти же, сколько зла натворил. Давыд же стал
обвинять Святополка, говоря: Разве я это сделал, разве в моем это было
городе? Я сам опасался, дабы и меня не схватили и не поступили со мной так
же. Невольно было нужно мне пристать к заговору и подчиниться. И сообщил
Володарь: Всевышний свидетель тому, а в наше время отпусти брата моего, и сотворю с
тобою мир. И, обрадовавшись, отправил Давыд за Васильком, и, приведя его,
выдал Володарю, и был заключен мир, и разошлись. И сел Василько в Теребовле,
а Давыд пришел во Владимир. И в то время, когда настала весна, пришли Володарь и
Василько на Давыда и подошли ко Всеволожю, а Давыд затворился во Владимире.
Стали они около Всеволожя, и забрали город приступом, и запалили его огнем, и
побежали люди от огня. И повелел Василько иссечь их всех, и сотворил мщение
над людьми неповинными, и пролил кровь невинную. После этого же пришли к
Владимиру, и затворился Давыд во Владимире, а те обступили город. И отправили
к владимирцам, говоря: Мы не пришли на город ваш, ни на вас, но на неприятелей
собственных, на Туряка, и на Лазаря, и на Василя, потому что они подговорили Давыда, и их
послушал Давыд и сотворил это злодейство. А вдруг желаете за них биться, то мы
готовы, или выдайте неприятелей отечественных. Жители же, услышав это, созвали вече,
и сообщили Давыду люди: Выдай мужей этих, не будем биться из-за них, а за
тебя биться можем. В противном случае отворим ворота города, а ты сам позаботься о себе.
И невольно было нужно выдать их. И сообщил Давыд: Нет их тут; потому что он отправил
их в Луцк. В то время, когда же они отправились в Луцк, Туряк бежал в Киев, а Лазарь и
Василь воротились в Турийск. И услышали люди, что те в Турийске, кликнули
люди на Давыда и сообщили: Выдай, кого от тебя желают! В противном случае сдадимся. Давыд
же, отправив, привел Лазаря и Василя и выдал их. И подписали мирный договор в
воскресенье. А на второе утро, утром, повесили Лазаря и Василя, и
расстреляли их стрелами Васильковичи, и пошли от города. Это второе отмщение
сотворил он, которого не следовало сотворить, дабы Всевышний был лишь
мстителем, и нужно было возложить на Всевышнего отмщение собственный, как сообщил пророк:
И воздам месть неприятелям и ненавидящим меня воздам, потому что за кровь сынов собственных
мстит Всевышний и воздает отмщение неприятелям и ненавидящим его. В то время, когда же те ушли из
города, сняли тела их и погребли.
Святополк же, давав слово прогнать Давыда, отправился к Берестью к полякам.
Услышав об этом, Давыд отправился в Польшу к Владиславу, ища помощи. Поляки же
давали слово ему помогать и забрали у него золота 50 гривен, сообщив ему: Отправься с
нами к Берестью, потому что кличет нас Святополк на совет, и в том месте помирим тебя со
Святополком. И, послушав их, Давыд отправился к Берестью с Владиславом. И стал
Святополк в городе, а поляки на Буге, и начал переговариваться Святополк с
поляками, и дал подарки великие за Давыда. И сообщил Владислав Давыду: Не
послушает меня Святополк, иди назад. И отправился Давыд во Владимир, и
Святополк, посоветовавшись с поляками, отправился к Пинску, отправив за солдатами. И
пришел в Дорогобуж, и дождался в том месте собственных солдат, и отправился на Давыда к городу,
и Давыд затворился в городе, сохраняя надежду на помощь от поляков, потому что сообщили ему,
что в случае, если придут на тебя русские князья, то мы тебе будем ассистентами; и
солгали ему, забрав золото и у Давыда и у Святополка. Святополк же осадил
город, и стоял Святополк около города 7 недель; и стал Давыд проситься:
Разреши войти меня из города. Святополк же давал слово ему, и целовали они крест приятель
приятелю, и вышел Давыд из города, и пришел в Червен; а Святополк вошел во
Владимир в великую субботу, а Давыд бежал в Польшу.
Святополк же, прогнав Давыда, начал умышлять на Володаря и Василька,
говоря, что это волость отца моего и брата; и отправился на них. Услышав это,
Володарь и Василько пошли против него, забрав крест, что он целовал им на
том, что на Давыда пришел я, а с вами желаю иметь любовь и мир. И преступил
Святополк крест, сохраняя надежду на множество собственных солдат. И встретились в поле на
Рожни, исполчились обе стороны, и Василько поднял крест, сообщив: Его ты
целовал, вот вначале забрал ты зрение у глаз моих, а сейчас желаешь забрать душу
мою. Да будет между нами крест данный!. И двинулись друг на друга в бой, и
сошлись полки, и многие люди благоверные видели крест, высоко поднятый над
Васильковыми солдатами. На протяжении великого сражения, в то время, когда многие падали из
обоих армий, Святополк, заметив, какой идет лютый бой, побежал и прибежал во
Владимир. Володарь же и Василько, взяв верх, остались находиться тут же, говоря:
Надлежит нам на своем пределе стать, и не пошли никуда. Святополк же
прибежал во Владимир, и с ним два его сына, и Ярополчича два, и Святоша, сын
Давыда Святославича, и другая дружина. Святополк же посадил во Владимире
сына собственного Мстислава, что был у него от наложницы, а Ярослава отправил в
Венгрию, приглашая венгров на Володаря, а сам отправился к Киеву. Ярослав же, сын
Святополка, пришел с венграми, и король Коломан, и два епископа, и стали
около Перемышля по Вагру, а Володарь затворился в городе. Потому что Давыд в то
время возвратился из Польши и посадил жену собственную у Володаря, а сам отправился в
Половецкую почву. И встретил его Боняк, и воротился Давыд, и пошли на
венгров. В то время, когда же они шли, остановились на ночлег; и в то время, когда наступила
полночь, поднялся Боняк, отъехал от солдат и начал выть по-волчьи, и волк
ответил воем на вой его, и завыло множество волков. Боняк же, возвратившись,
поведал Давыду, что победа у нас находится над венграми на следующий день. И наутро Боняк
исполчил солдат собственных, и было у Давыда солдат 100, а у самого 300; и
поделил их на 3 полка и отправился на венгров. И разрешил войти Алтунопу нападать с 50
людьми, а Давыда поставил под стягом, а собственных солдат поделил на две части,
по 50 человек на каждой стороне. Венгры же построились в пара последовательностей,
потому что было их 100 тысяч. Алтунопа же, подскакав к первому ряду и разрешив войти
стрелы, бежал от венгров, венгры же погнались за ним. На бегу они промчались
мимо Боняка, и Боняк погнался за ними, рубя их с тыла, а Алтунопа
возвратился обратно, и не пропустили венгров назад и без того, во множестве
избивая их, сбили их в мяч. Боняк же поделил собственных на три полка, и сбили
венгров в мяч, как сокол сбивает галок. И побежали венгры, и многие утонули
в Багре, а другие в Сане. И бежали они на протяжении Сана на гору, и спихивали приятель
приятеля, и гнались за ними два дня, рубя их. Тут же убили и епископа их Купана
и из бояр многих, говорили так как, что погибло их 40 тысяч.
Ярослав же бежал в Польшу и пришел в Берестье, а Давыд, захватив
Сутейск и Червен, пришел неожиданно и захватил владимирцев, а Мстислав
затворился в городе с засадою из берестьян, пинчан, выгошевцев. И стал
Давыд, обступив город, и делал нередкие приступы. в один раз подступили к городу
под башни, те же бились с городских стен, и была стрельба между ними, и
летели стрелы, как ливень. Мстислав же, планируя выстрелить, неожиданно был
ранен под пазуху стрелой, стоя на забралах стенки, в скважину между досок, и
свели его вниз, и в ту же ночь погиб. И скрывали это три дня, а на четвертый
сутки поведали на вече. И сообщили люди: Вот, князь убит; и в случае, если сдадимся,
Святополк погубит нас всех. И отправили к Святополку, говоря: Вот, сын твой
убит, а мы изнемогаем от голода. Если не придешь, люди желают сдаться, не
смогут стерпеть голода. Святополк же отправил Путяту, воеводу собственного. Путята
же с солдатами пришел в Луцк к Святоше, сыну Давыдову, и в том месте были мужи
Давыдовы у Святоши, потому что поклялся Святоша Давыду: В случае, если отправится на тебя
Святополк, то поведаю тебе. И не сотворил того Святоша, но похватал мужей
Давыдовых, а сам отправился на Давыда. И пришли Святоша и Путята, августа в 5-й
сутки, в 12 часов дня, в то время, когда Давыдовы солдаты окружали город, а Давыд дремал; и напали
на них, и начали рубить. И жители выскочили из города и также стали рубить
солдат Давыдовых, и побежали Мстислав и Давыд, племянник его. Святоша же и
Путята забрали город и посадили посадника Святополкова Василя. И пришел
Святоша в Луцк, а Путята в Киев. Давыд побежал в Половецкую почву, и
встретил его Боняк. И пошли Давыд и Боняк на Святошу к Луцку, и осадили
Святошу в городе, и сотворили мир. И вышел Святоша из города, и пришел к
отцу собственному в Чернигов. А Давыд захватил Луцк и оттуда пришел во Владимир,
посадник же Василь выбежал, а Давыд захватил Владимир и сел в нем. А на
второй год Святополк, Владимир, Олег и Давыд приманили Давыда Игоревича и не
дали ему Владимира, но дали ему Дорогобуж, где он и погиб. А Святополк
перехватил себе Владимир и посадил в нем сына собственного Ярослава.
В год 6606 (1098). Пришли Владимир, и Давыд, и Олег на Святополка, и
стали у Городца, и сотворили мир, как я сообщил уже под прошлым годом.
В год 6607 (1099). Вышел Святополк на Давыда к Владимиру и прогнал
Давыда в Польшу. В данный же год побиты были венгры у Перемышля. В тот же год
убит Мстислав, сын Святополков, во Владимире, месяца июня в 12-й сутки.
В год 6608 (1100). Вышел Мстислав от Давыда на море, месяца июня в 10-й
сутки. В тот же год братья сотворили мир между собою, Святополк, Владимир,
Давыд, Олег в Уветичах, месяца августа в 10-й сутки. Того же месяца в 30-й
сутки в том же месте собрались на совет все братья — Святополк, Владимир,
Давыд, Олег, — и пришел к ним Игоревич Давыд, и сообщил им: Для чего призвали
меня? Вот я. У кого на меня обида?. И ответил ему Владимир: Ты сам отправил
к нам: Желаю, братья, прийти к вам и пожаловаться на собственные обиды. Вот ты и
пришел и сидишь с братьями собственными на одном ковре — отчего же не жалуешься?
На кого из нас у тебя жалоба?. И не отвечал Давыд ничего. И стали братья на
конях; и стал Святополк со своей дружиной, а Олег и Давыд любой со собственной
раздельно. А Давыд Игоревич сидел в стороне, и не подпустили они его к себе,
но очень совещались о Давыде. И, порешив, отправили к Давыду мужей собственных,
Святополк Путяту, Владимир Орогостя и Ратибора, Олег и Давыд Торчина.
Отправленные же пришли к Давыду и сообщили ему: Так говорят тебе братья: Не