15.Сына Псамменита отправленные [Камбисом], действительно, уже не застали в живых: Он был казнён первым. Самому же Псаммениту они приказали подняться и повели к Камбису. При дворе Камбиса Псамменит и остался жить и в будущем не выдерживал никаких обид. Если бы он сумел воздержаться от козней, то взял бы в управление Египет. Так как у персов в большинстве случаев царские дети в почёте. В случае, если кроме того какой – нибудь царь и поднимает восстание против них, то однако сыну его возвращают престол. Аналогичных случаев возможно привести довольно много. Так они, к примеру, поступили с Фанниром, сыном ливийца Инара, которому возвратили престол его отца, и с Павсирисом, сыном Амиртея, не смотря на то, что никто не причинил персам зла больше Инара и Амиртея[349]. Сейчас же Псамменит, «зло замышляя», взял хорошее возмездие: Он был уличён в подстрекательстве египтян к мятежу. Услышав об этом, Камбис приказал Псаммениту выпить бычьей крови, отчего египетский царь в тот же миг же скончался. Таков был финиш Псамменита.
16.Камбис же прибыл из Мемфиса в город Саис для того, дабы совершить в том месте деяние, которое он и вправду совершил. Конкретно, вступив во дворец Амасиса, он повелел выкинуть из усыпальницы тело царя. А в то время, когда это было выполнено, Камбис приказал бичевать тело, оторвать волосы, исколоть, словом, всячески осквернить. В то время, когда, наконец, исполнители царского приказа измучились, а набальзамированное тело, не обращая внимания на их упрочнения, всё – таки не распадалось, Камбис приказал предать мумию огню[350]. Это было нечестивое, безбожное повеление. Так как персы вычисляют пламя божеством. Сжигание же трупов вовсе не в обычае у обоих этих народов. У персов по причине того, что они по приведённой выше причине вычисляют преступным предавать какому – нибудь всевышнему человеческое тело. Египтяне же признают пламя живой тварью, которая пожирает всё, что ни попало, дабы позже, насытившись, погибнуть совместно со своей жертвой. Исходя из этого отдавать покойника на съедение животным неприятно египетскому обычаю. По данной – то причине египтяне и бальзамируют покойника, дабы он не был съеден в почве червями. Так, повеление Камбиса противоречило обычаям обоих этих народов. Египтяне, само собой разумеется, говорят, что сожжён был не Амасис, а какой – то второй египтянин однообразного с ним роста [и телосложения]. Оскверняя мумию [этого человека], персы считали, что оскверняют Амасиса. Амасис же перед собственной смертью, как говорят, определил от оракула, какая участь постигнет его тело. Чтобы не было этого царь приказал по окончании смерти похоронить этого человека, тело которого сейчас было подвергнуто бичеванию, перед дверью собственной усыпальницы. Собственное же собственное тело приказал сыну положить в самом отдалённом её углу. Но, по – моему, вся эта история с распоряжением Амасиса о собственной усыпальнице и об этом человеке совсем неправдоподобна и придумана египтянами, дабы приукрасить дело.
17.Затем Камбис задумал три похода: На карфагенян, на аммониев[351] и на долговечных эфиопов, живущих на Южном море в Ливии[352]. Замышляя [эти походы], царь решил снарядить собственный флот против карфагенян, а против аммониев отправить часть сухопутного войска. К эфиопам же он желал послать сперва соглядатаев, дабы определить, вправду ли у них имеется так называемая трапеза солнца, и, помимо этого, под предлогом поднесения даров их царю всё разведать.
18.Вот что такое, по рассказам, эта «трапеза солнца». Перед муниципальными воротами находится лужайка, полная вареного мяса разнообразные животных. Каждую ночь главы жителей кладут ко мне куски мяса, стараясь делать это незаметно, а днём каждый желающий приходит имеется это мясо. Народ же, само собой разумеется, верит, что мясо это любой раз порождает почва. Такова, как передают, эта трапеза солнца.
19.Камбис же, решив отправить [к эфиопам] соглядатаев, приказал позвать из города Элефантины пара ихтиофагов, опытных эфиопский язык. В то время, когда они были ещё в пути, царь приказал своим судам плыть на Карфаген. Финикияне, но, отказались подчиниться царскому приказу. Они заявили, что связаны ужасными клятвами и выступить в поход на собственных потомков для них великое нечестие. А без финикиян суда остальных [подвластных царю городов] не могли тягаться с карфагенянами. Так – то карфагеняне избежали персидского ига. Так как Камбис не захотел силой вынудить финикиян [выступить в поход], в силу того, что они добровольно подчинились персам и вся морская мощь персидской державы зависела от финикиян [и держалась] на них. И обитатели Кипра кроме этого добровольно подчинились персам и приняли участие в египетском походе.
20.В то время, когда ихтиофаги из Элефантины прибыли к Камбису, царь послал их в Эфиопию, растолковал им поручение и передал подарки эфиопскому царю: Пурпурное одеяние, золотое ожерелье, золотые браслеты, алебастровый сосуд с миррой и кувшин финикийского вина[353]. А об этих эфиопах, к каким Камбис послал послов, говорят, что они самые высокие и прекрасные люди на свете. И обычаи у них совсем иные, чем у всех остальных народов. К примеру, обычай выбирать царя: Они, как говорят, выбирают самого высокого и сильного из граждан и ставят его царём.
21.Так вот, в то время, когда ихтиофаги прибыли к этим людям, они поднесли их царю подарки с этими словами: «Царь персов Камбис хочет быть твоим втором и союзником, а нас отправил для переговоров. И вот он подносит тебе эти подарки, которыми он и сам больше всего обожает наслаждаться». А царь эфиопов осознал, что они пришли как соглядатаи, и ответил вот что: «Не потому отправил вас ко мне персидский царь с дарами, что высоко ценит мою дружбу, и не говорит он правды. Вы так как пришли в моё царство соглядатаями, и он вовсе не праведный человек. Будь он праведным человеком, не жаждал бы он чужой почвы и не порабощал бы народов, каковые не причинили ему никакого вреда. Исходя из этого передайте ему вот данный лук и сообщите: Царь эфиопов рекомендует персидскому царю вот что: В случае, если персы так же легко сумеют натянуть столь громадный лук, как я его натягиваю, то пускай они идут войной с несметной силой на долговечных эфиопов. В случае, если же нет, пускай персидский царь возблагодарит всевышних, что они не внушили сынам Эфиопии присоединить к собственной почва ещё и чужую».
22.Так он сообщил и, ослабив [тетиву] лука, передал её посланцам. Позже, забрав пурпурное одеяние, царь задал вопрос: «Что это такое и как это сделано?». Ихтиофаги правдиво поведали ему, что такое пурпур и как его окрашивают, на что царь увидел: «Обманчивые люди, обманчивы и их одежды». Потом царь задал вопрос о браслетах и золотом ожерелье. В то время, когда ихтиофаги продемонстрировали, как их носят, царь возразил со хохотом (он принял эти украшения за оковы), что у эфиопов оковы крепче этих. После этого царь задал вопрос о мирре, и в то время, когда посланцы поведали об изготовлении этого благовония и о том, как им умащаться, то он увидел то же, что и об одеянии. Наконец, он дошёл до вина и узнал, как его приготовляют, причём весьма был рад этому напитку. Позже эфиоп задал вопрос, чем же питается персидский царь и до какого именно предельного возраста смогут дожить персы. Те отвечали, что пища царя – хлеб, и растолковали, что такое пшеница. Восемьдесят лет, добавили они, – громаднейшая длительность судьбы смертного. На это эфиопский царь ответил, что вовсе не удивлён кратковременностью судьбы персов, поскольку они питаются навозом. Но кроме того и этого срока они бы не могли прожить, если бы не подкреплялись вот этим напитком (наряду с этим царь указал ихтиофагам на вино); вино так как – это единственное, в чём персы превосходят их.
23.Ихтиофаги же со своей стороны задали царю вопрос о длительности судьбы и о жизненном укладе у эфиопов. Царь отвечал, что большая часть эфиопов достигает стадвадцатилетнего возраста, а кое-какие живут кроме того ещё продолжительнее. Их пища – это вареное мясо и молоко. Соглядатаи дивились такому долголетию, и тогда царь совершил их к источнику, от омовения в котором кожа их стала блестящей, как будто бы это был источник елея. От источника струился запах, как от фиалок. Вода этого источника, по рассказам соглядатаев, так легка, что никакой предмет не имеет возможности плавать на ней – ни дерево, ни кроме того ещё более лёгкое вещество, чем дерево, но всё идёт ко дну. В случае, если эта вода вправду такая, как говорят, то, возможно, долголетие эфиопов именно и зависит от того, что они выпивают её. От источника царь повёл ихтиофагов после этого в темницу. Все осуждённые в том месте были закованы в золотые цепи. Так как у этих эфиопов медь – самый редкий и самый ценный металл. Посетив темницу, ихтиофаги осмотрели позже и без того именуемую трапезу солнца.
24.Напоследок соглядатаи посетили кроме этого гробницы эфиопов, каковые, говорят, делаются из прозрачного камня вот как именно. Сперва тело покойника высушивают по египетскому методу либо как – нибудь в противном случае. После этого его покрывают гипсом и со всех сторон разрисовывают красками, так что мумия по возможности верно передаёт черты погибшего. Наконец, мумию помещают в полый столб из прозрачного камня (камень данный у них добывают много, и он легко поддаётся обработке). Находящаяся в столба мумия светло видна, но не распространяет плохого запаха и по большому счету не создаёт отталкивающего впечатления. Наряду с этим [раскрашенная] мумия выглядит совсем похожей на покойника. Весь год родные покойника держат данный столб в доме[354], предлагают ему долю при каждом угощении и приносят жертвы. После этого столб с мумией увозят и ставят за городом.
25.Осмотрев всё это, соглядатаи возвратились [в Египет]. В то время, когда они принесли эту весть Камбису, царь так разгневался, что срочно выступил в поход на эфиопов, кроме того не позаботившись о съестных припасах для войска и не поразмыслив, что ему предстоит идти куда макар телят не гонял. Как будто бы в неистовом сумасшествии от вести, принесённой ихтиофагами, собрался царь в поход, а сопровождавшим его эллинам приказал оставаться в Египте. Однако другое войско он забрал с собой. В то время, когда Камбис прибыл в Фивы, то поделил собственное войско: Пятьдесят тысяч солдат должны были покорить и реализовать в рабство аммониев и сжечь прорицалище Зевса. Сам же царь с остальным войском двинулся на эфиопов. Опоздало, но, войско пройти пятой части пути, как уже истощились забранные с собой съестные припасы. Вьючные животные были кроме этого забиты и съедены. Если бы Камбис, увидев это, одумался и развернул назад, то, не обращая внимания на собственную первую неточность, он всё – таки поступил бы как разумный человек. Но царь, ни о чём не рассуждая, шёл всё вперёд и вперёд. До тех пор пока солдаты обнаружили ещё коренья и съедобную траву, они питались ими. В то время, когда же пришли в песчаную пустыню, то кое-какие солдаты совершили ужасное дело: Каждого 10-го они по жребию убивали и съедали. В то время, когда Камбис определил об этом, то в страхе, что солдаты съедят друг друга, прекратил поход и приказал развернуть назад. В Фивы царь прибыл, утратив солидную часть собственного войска. А из Фив он спустился по направлению течения реки в Мемфис и послал эллинов на судах к себе.
26.Так кончился поход на эфиопов. Часть же войска, отправленная против аммониев, выступила из Фив с проводниками. До города Оасиса[355], населённого словно бы бы самосцами из филы Эсхрионии, войско несомненно дошло. Город данный находится в семи днях пути от Фив по песчаной пустыне, а именуется эта местность в переводе на греческий язык Островом Блаженных. Так вот, до данной – то местности, говорят, дошло персидское войско, а что с ним произошло позже, этого нет человека, который знает, не считая, пожалуй, самих аммониев и ещё тех, кто слышал их рассказы. До Аммона, по крайней мере, они не дошли и назад не возвратились. Сами же аммонии говорят об этом вот что. Из Оасиса персы пошли на них через песчаную пустыню. Примерно на половине пути между Оасисом и Аммоном именно на протяжении завтрака встала ужасная [песчаная] буря с юга и погребла войско под кучами песка. Так погибли персы. Таков рассказ аммониев об участи персидского войска.
27.В то время, когда Камбис опять прибыл в Мемфис, «явился» египтянам Апис, которого эллины именуют Эпафом. При его «явлении» египтяне в тот же миг облачились в торжественные одежды и весело пировали. Видя это, Камбис заподозрил, что египтяне устроили праздник и без того радуются конкретно по случаю его неудачного похода и приказал муниципальным влияниям Мемфиса явиться к нему. В то время, когда же они предстали пред его царские очи, Камбис задал вопрос, по какой причине при его первом нахождении в Мемфисе египтяне так не радовались, как сейчас, в то время, когда он утратил солидную часть собственного войска. А те отвечали, что им явился всевышний, в большинстве случаев являющийся лишь по окончании продолжительного времени. При явлении этого всевышнего по всему Египту справляют весёлые празднества. Услышав таковой ответ, Камбис назвал их лжецами и за неправда приказал предать казни.
28.Казнив их, Камбис приказал после этого призвать пред собственные очи жрецов. Жрецы дали такой же ответ. Царь сообщил тогда, что сам убедится, вправду ли всевышний явился им в виде домашней скотины. Так он сообщил и повелел жрецам привести Аписа. Те пошли и привели Аписа. Данный Апис, либо Эпаф, обязан происходить от коровы, которая по окончании отела уже ни при каких обстоятельствах не сможет иметь другого телёнка. По словам египтян, на эту корову с неба нисходит луч света и от него – то она рождает Аписа. А телёнок данный, именуемый Аписом, имеет вот какие конкретно показатели: Он тёмный, на лбу у него белый четырёхугольник, на пояснице изображение орла, на хвосте двойные волосы, а под языком – изображение жука.
29.В то время, когда жрецы привели Аписа, Камбис как сумасшедший выхватил кинжал и, хотя ударить животное в брюхо, рассёк ему лишь бедро. Тут он засмеялся и сообщил жрецам: «Жалкие вы людишки! Разве это всевышние с кровью и уязвимые железом и плотью? Для того чтобы всевышнего египтяне, само собой разумеется, в полной мере хороши. Но вам – то уж не будет необходимо больше свободно издеваться нужно мной!». С этими словами он приказал палачам бичевать жрецов и хватать и убивать всякого египтянина, справляющего праздник. Так – то кончилось это празднество у египтян. Жрецов бичевали, Апис же, поражённый в бедро, погиб, лежа в храме. По окончании его смерти от раны жрецы тайно, дабы Камбис не определил об этом, предали Аписа погребению[356].
30.Камбис же, по рассказам египтян, из – за этого кощунства в тот же миг был поражён сумасшествием (не смотря на то, что, но, и прежде был не совсем в собственном уме). Первый сумасшедший поступок он совершил против собственного брата Смердиса, рождённого от одного с ним матери и отца. Царь отослал Смердиса из Египта в Персию из зависти (в силу того, что тот, единственный из персов, имел возможность практически на два пальца натягивать тетиву принесённого ихтиофагами лука эфиопского царя). Так вот, по окончании отъезда Смердиса в Персию Камбис заметил во сне, что прибыл к нему вестник из Персии с вестью, словно бы Смердис восседает на царском престоле, а голова его касается неба. Тогда Камбис в страхе, что брат умертвит его и сам станет царём, отправил в Персию Прексаспа, самого преданного ему человека, убить Смердиса. А тот отправился в Сусы и убил Смердиса. Одни говорят – заманив его на охоту, а другие – словно бы привёл к Красному морю и в том месте утопил[357].
31.Это было, как говорят, первое злодеяние Камбиса. После этого он умертвил собственную сестру. Она сопровождала царя в Египет, и Камбис жил с ней, не смотря на то, что она была его сестрой по отцу и по матери. А забрал он её в жены вот как. Прежде так как у персов вовсе не было обычая вступать в брак с сёстрами. Камбис воспылал страстью к одной из собственных сестёр и задумал забрать её в жены хотя бы вопреки обычаю[358]. Для этого царь созвал царских судей, и задал вопрос, нет ли закона, разрешающего по желанию вступать в брак с сёстрами. А царские судьи – это знатные персы – выбирались [на эту должность] пожизненно либо до тех пор пока их не уличат в каком – или бесправии. Они делают выводы тяжбы между персами, толкуют обычаи и законы предков и разбирают все сложные дела. Так вот, судьи отвечали на вопрос Камбиса, сообразуясь с законом и выполняя собственную безопасность: Нет для того чтобы закона, разрешающего брак с сестрой, но имеется, само собой разумеется, второй закон, что разрешает царю делать всё, что ему угодно. Так, судьи не совершить правонарушение из страха перед Камбисом, но, дабы самим не умереть, оберегая [отеческий] закон, они нашли второй, более благоприятный для его жажды жениться на сестре[359]. Так Камбис вступил в брак с любимой сестрой, но однако мало спустя, он забрал в жёны и вторую сестру. Младшую же из этих сестёр, которая сопровождала его в Египет, он убил.
32.О её смерти, так же как и об убиении Смердиса, имеется два различных сказания. Эллины говорят, что Камбис приказал стравить львёнка со щенком. Супруга его кроме этого наблюдала на эту борьбу. В то время, когда щенок начал ослабевать, то второй щенок, его брат, сорвался с цепи и ринулся на помощь и так они вдвоём одолели львёнка. Камбис с наслаждением наблюдал на борьбу, а супруга рядом с ним проливала слёзы. Увидев это, царь задал вопрос, по какой причине она плачет. А та отвечала, что плачет, видя, как щенок пришёл на помощь брату: Она отыскала в памяти наряду с этим о Смердисе, зная, что за него никто не отомстит. За эти – то слова, говорят эллины, Камбис и приказал умертвить её. Египтяне же передают, словно бы царица, сидя с царём за столом, забрала кочан салата, ощипала его и задала вопрос супруга, какой салат прекраснее, ощипанный либо пышный [с листьями]. А в то время, когда царь отвечал, что с страницами прекраснее, царица сообщила: «Ты поступил с домом Кира, как я с этим салатом, – ты сделал его безлюдным». Тогда Камбис, распалившись бешенством, ринулся на неё. А та была беременной, родила преждевременно и скончалась[360].
33.Такие неистовства творил Камбис со собственными родными – [неясно] из – за Аписа ли либо по какой – или второй причине, поскольку так как довольно много бедствий поражает людей. Но, говорят, Камбис от рождения страдал тяжёлым недугом, что у иных слывёт называющиеся «священного»[361]. Исходя из этого в полной мере конечно, что при тяжёлом телесном недуге он страдал и душевно.
34.А вот какие конкретно дела творил Камбис в собственном сумасшествии против вторых персов. Как – то раз царь, говорят, сообщил Прексаспу, что был у него в великой чести и докладывал ему дела (сын его был виночерпием у Камбиса, а это кроме этого – великая честь), говорят, Камбис сообщил Прексаспу: «Прексасп! Кем меня вычисляют персы? Что они говорят обо мне?». А тот отвечал: «Владыка! Они воздают тебе великую хвалу во всём, лишь говорят, что ты через чур пристрастился к вину». Это он сообщил о суждении персов. А Камбис с бешенством вскрикнул: «Значит, персы вычисляют меня безумцем и пьяницей? Исходя из этого то, что они говорили прежде, – неправда». Вправду, Камбис как – то раз прежде задал вопрос собственных персидских советников (среди них был и Крез), каким он, Камбис, представляется им в сравнении с его отцом, Киром. А те отвечали, что он значительно более велик, чем Кир, поскольку обладает всей державой Кира и к тому же Египтом и господствует на море. Так говорили персы, а бывший тут Крез не согласился с ними и возразил Камбису: «Сын Кира! Я думаю, ты не можешь сравниться с Киром: Так как у тебя нет сына, какого именно покинул он». Камбис с наслаждением выслушал эти слова и похвалил Креза.
35.Так вот, отыскав в памяти сейчас об этом, Камбис с раздражением сообщил Прексаспу: «Наблюдай, говорят ли персы правду либо сами лишились рассудка! В случае, если я попаду стрелой в самое сердце твоего сына, что стоит в том месте перед дверьми, то ясно, что обращение персов – бред. В случае, если же я промахнусь, то, значит, персы говорят правду и я не в собственном уме». С этими словами царь натянул собственный лук и разрешил войти стрелу в мальчика. И в то время, когда тот упал, то приказал рассечь его тело и осмотреть рану. Стрелу нашли в сердце, и Камбис со радостью и смехом обратился к отцу мальчика: «Прексасп! Тебе светло сейчас, что я не безумец, а вот персы – не в собственном уме. Сообщи – ка мне, видал ли ты на свете ещё для того чтобы красивого стрелка, как я?». Прексасп же, видя, что перед ним безумец, и в страхе за собственную участь, сообщил: «Владыка! Я пологаю, что кроме того сам всевышний не имеет возможности так отлично стрелять, как ты!»[362]. Вот что Камбис тогда совершил. А в второй раз он приказал без всякой веской обстоятельства схватить двенадцать знатнейших персов и с головой закопать живыми в почву.
36.Из – за таких злодейств Крез, лидийский царь, решил обратиться к Камбису со словами увещания: «Царь! Не подчиняйся полностью юношескому пылу, но сдерживайся и властвуй над собою. Благоразумие – благотворно, а предусмотрительность – свойство мудреца. А ты убиваешь людей – собственных же соотечественников, хватая их без всякой веской обстоятельства, и умерщвляешь кроме того детей. В случае, если и потом будешь так поступать, то берегись, как бы персы не восстали против тебя. Папа твой Кир строго наказал мне наставлять тебя и давать рекомендации, какие конкретно я признаю нужными». Так рекомендовал Крез из размещения к царю. А Камбис возразил на это такими словами: «И ты ещё смеешь давать мне рекомендации! Ты, что так „отлично” руководил собственной страной и дал таковой „успешный” совет моему отцу, побудив его перейти реку напасть и Аракс на массагетов, тогда как они сами желали перейти на отечественную землю[363]. Ты погубил и себя, дурно руководя собственной страной, и Кира, что внимал твоим рекомендациям. Но не радуйся: Я в далеком прошлом уже искал случая добраться до тебя». С этими словами Камбис схватил лук, дабы убить Креза, но тот успел отскочить, и выбежал [из покоя]. Так как Камбис не смог поразить Креза стрелой, то приказал слугам схватить и казнить его. Слуги, но, зная царский нрав, скрыли Креза. Они сохраняли надежду, что Камбис раскается и начнёт разыскивать Креза и тогда они возьмут приз за то, что сохранили жизнь лидийскому царю. В случае, если же царь не пожалеет о собственном поступке и не спросит о Крезе, тогда они успеют его умертвить. И вправду, спустя мало времени Камбис настойчиво попросил к себе Креза, а слуги, определив об этом, заявили ему, что лидийский царь ещё жив. Тогда Камбис заявил, что весьма рад этому, но тех, кто его спас, он однако не оставит без наказания и казнит. Так царь и сделал.
37.Довольно много ещё аналогичных преступных деяний в неистовстве совершил Камбис против союзников и персов. На протяжении собственного нахождения в Мемфисе он приказал открыть древние гробницы царей и осматривал мумии покойников. Так он вступил и в святилище Гефеста[364] и насмеялся над кумиром всевышнего. Данный кумир Гефеста весьма похож на изображения Патеков, каковые находятся на носах финикийских триер. Для тех, кто не видал этих изображений, я добавлю в пояснение, что они имеют вид карлика. Вступил Камбис кроме этого и в святилище Кабиров, куда не разрешено входить никому, не считая жреца. Кумиры этих всевышних по окончании поругания он приказал сжечь. Эти кумиры похожи на изображение Гефеста. Они, как говорят, – сыновья Гефеста.
38.Итак, мне совсем ясно, что Камбис был великий безумец. В противном случае так как он не стал бы издеваться над обычаями и чужеземными святынями. Если бы дать всем народам на свете выбирать самые лучшие из всех нравы и обычаи, то любой народ, пристально разглядев их, выбрал бы собственные. Так, любой народ уверен, что его образ жизни и собственные обычаи некоторым образом наилучшие. Исходя из этого как может здравомыслящий человек издеваться над подобными вещами! А что люди вправду для того чтобы мнения о обычаях и своём образе жизни, в этом возможно убедиться на многих примерах. Вот один из них. Царь Дарий на протяжении правления приказал призвать эллинов, бывших при нём, и задал вопрос, за какую цену согласны они съесть собственных покойных своих родителей. А те отвечали, что ни за что на свете не сделают этого. Тогда Дарий призвал индийцев, так называемых каллатиев[365], каковые едят тела покойных своих родителей, и задал вопрос их через толмача, за какую цену они согласятся сжечь на костре собственных покойных своих родителей. А те звучно вскричали и просили царя не кощунствовать. Таковы обычаи народов, и, мне думается, прав Пиндар, в то время, когда говорит, что обычай – царь всего.
39.До тех пор пока Камбис был занят войной в Египте, лакедемоняне выступили в поход на Самос против Поликрата, сына Эака, что стал владыкой острова, подняв восстание. Сперва Поликрат поделил город на три части и правил вместе с братьями Пантагнотом и Силосонтом. После этого одного из братьев он убил, а младшего – Силосонта изгнал. С того времени Поликрат стал владыкой всего Самоса. Он заключил соглашение о дружбе с Амасисом, царём Египта, отправил ему подарки и взял ответные подарки. Скоро после этого могущество Поликрата возросло и слава о нём разнеслась по Ионии и по всей Элладе[366]. Так как во всех походах ему неизменно сопутствовало счастье. У него был флот в сотню пятидесятивесельных судов и войско из тысячи стрелков. И с данной военной силой Поликрат разорял без врагов земли и разбора друзей. Так как лучше, сказал он, заслужить признательность приятеля, возвратив ему захваченные почвы, чем по большому счету ничего не отнимать у него. Так – то Поликрату удалось захватить довольно много островов и довольно много городов на материке. Кстати, он одержал победу над лесбосцами в морской битве, в то время, когда они со всем своим флотом пришли на помощь Милету. Тиран вынудил пленников в оковах выкопать ров около стен на Самосе.
40.До Амасиса кроме этого дошли как – то слухи о великом преуспевании Поликрата, и это весьма встревожило царя. В то время, когда же Поликрат стал ещё значительно больше преуспевать, Амасис написал такое послание тирану и послал на Самос: «Амасис Поликрату говорит так: „Приятно выяснить, что приятель отечественный и гостеприимец радостен. Но однако твои великие удачи не радуют меня, поскольку я знаю, сколь ревниво [к людской счастью] божество. Исходя из этого я хотел бы, дабы и у меня самого и моих друзей одно получалось, а второе нет, дабы лучше на своём веку мне попеременно сопутствовали неудачи и успехи, чем быть радостным в любой момент. Так как мне не приходилось слышать ещё ни об одном человеке, кому бы всё получалось, а, в итоге, он не кончил бы не хорошо. Исходя из этого послушайся моего совета сейчас и для собственного счастья поступи так: Обдумай, что тебе дороже всего на свете и утрата чего может больше всего огорчить тебя. Эту – то вещь ты закинь так, дабы она больше не попалась никому в руки. И в случае, если и тогда удачи у тебя не будут сменяться неудачами, то в дальнейшем используй то же средство по моему совету”».
41.Поликрат прочёл послание и осознал, что совет Амасиса оптимален. Он начал размышлять, утрата какой драгоценности больше всего огородит его. А, обдумывая, Поликрат отыскал в памяти вот что. Был у него смарагдовый кольцо с печатью, в золотой оправе, что он носил [на пальце], – изделие самосца Феодора, сына Телекла. Данный – то кольцо Поликрат и решил закинуть и поступил так. Посадив людей на пятидесятивесельный корабль, он сам поднялся на борт и приказал после этого выйти в море. В то время, когда корабль отошёл на большом растоянии от острова, Поликрат снял кольцо и на глазах у всех собственных спутников кинул в море. Затем он отплыл назад и опечаленный утратой возвратился во дворец.
42.А спустя пять либо шесть дней затем произошло вот что. Какой – то рыбак поймал громадную прекрасную рыбу и сделал вывод, что это хороший презент Поликрату. Рыбак принёс рыбу к воротам дворца и заявил, что хочет предстать перед Поликратовы очи. В то время, когда желание рыбака было выполнено, он подал Поликрату рыбу со словами: «Царь! Поймав эту рыбу, я не захотел нести её на рынок, не смотря на то, что и живу от трудов рук собственных. Я сделал вывод, что она хороша тебя и твоего царства. Исходя из этого я приношу её тебе в дар». А Поликрат был рад таким словам и отвечал: «Ты поступил замечательно. Я благодарю тебя вдвойне: За обращение и за презент. Приглашаю тебя на обед». Рыбак, польщённый, отправился к себе, а слуги выпотрошили рыбу и нашли в её брюхе тот Поликратов кольцо. Заметив кольцо, они в тот же миг же с удовольствием понесли его Поликрату. Отдавая кольцо, слуги поведали, как он нашёлся. А Поликрат осознал [тогда], что это божественное знамение и написал послание [Амасису] обо всём, что он сделал, и что из этого вышло. А, написав послание, он приказал послать его в Египет.
43.Амасис же, прочтя послание Поликрата, убедился, что ни один человек не имеет возможности предохранить другого от предреченной ему участи и что Поликрат не кончит добром, поскольку он преуспевает во всём а также находит то, что сам закинул. Так вот, Амасис отправил на Самос вестника заявить, что разрывает собственный альянс и дружбу с Поликратом. А поступил так Амасис для того, дабы не было нужно ему сокрушаться о Поликрате как о собственном приятеле, в то время, когда того постигнет ужасное бедствие.
44.Итак, против этого – то баловня счастья Поликрата и выступили в поход лакедемоняне. Их попросили помочь самосцы [изгнанники], основавшие потом Кидонию на острове Крите. Поликрат же отправил вестника к Камбису, сыну Кира, что в то время снаряжал войско в египетский поход, прося его послать послов на Самос и потребовать у него, Поликрата, войска на помощь. Камбис же, услышав это, с радостью отправил на Самос прося отправить ему боевые суда в Египет. Тогда Поликрат отобрал граждан, которых особенно обвинял в мятежных планах, и отправил их на сорока триерах[367] [в Египет], а Камбису внес предложение не отпускать их назад на Самос.
45.Одни говорят, что эти посланные Поликратом самосцы вовсе не прибыли в Египет, но, доплыв до острова Карпафа, держали совет и решили не плыть дальше. По вторым же сведениям, они приплыли в Египет, но бежали оттуда, не смотря на то, что их и стерегли. По крайней мере, они возвратились на Самос, и Поликрат встретил их со собственными судами и дал морской бой. Изгнанники одержали победу и высадились на острове. На суше, но, они потерпели поражение и тогда отплыли в Лакедемон. Кое-какие, но, утверждают, что возвратившиеся из Египта самосцы победили Поликрата, но, по – моему, это неверно. Так как им вовсе не требуется было бы тогда кликать на помощь лакедемонян, если бы они сами имели возможность одолеть Поликрата. К тому же нельзя поверить, дабы Поликрат, у которого было довольно много местных лучников и иноземных наёмников, был побеждён кучкой самосских изгнанников. детей и Жён подвластных ему граждан Поликрат закрыл в корабельных доках и держал их в том месте, дабы сжечь вместе с доками, в случае, если их мужья [и отцы] перейдут на сторону изгнанников.
46.В то время, когда изгнанные Поликратом самосцы прибыли в Спарту, то явились к архонтам и в долгой речи настоятельно молили о помощи. Архонты же дали на этом первом приёме ответ: Они забыли начало речи и исходя из этого не знают финиша её. Затем, явившись вторично, самосцы ничего не сообщили, но принесли с собой лишь хлебную суму со словами: «Сума требует хлеба». Архонты же отвечали, что самосцы через чур перестарались с сумой. Но, они однако решили оказать помощь самосцам.