МАХАБХАРАТА
КНИГА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
АШВАМЕДХИКАПАРВА
либо КНИГА О ЖЕРТВОПРИНОШЕНИИ КОНЯ
ПЕРЕВОД С САНСКРИТА, КОММЕНТАРИЙ и ПРЕДИСЛОВИЕ
Я. В. ВАСИЛЬКОВА И С. Л. НЕВЕЛЕВОЙ
Текстовый формат подготовлен сайтом
Саморазвитие1.рф
ОТ ПЕРЕВОДЧИКОВ
Опубликование очередного тома комментированного перевода «Махабхараты» (Книга XIV — «Ашвамедхикапарва», либо книга «О жертвоприношении коня»), сопровождаемого статьями, в которых с позиций современной науки исследуются содержательные изюминки эпического текста, его мировоззренческий и мифоритуальный нюансы, в первый раз вводит в научный оборот репрезентативный материал, нужный для изучения древнеиндийского эпоса как явления всемирный эпической словесности.
Многослойность эпического содержания, сочетающего рассказ об отправлении одного из наиболее значимых ритуалов индийской древности — ашвамедхи, жертвоприношения коня, — с религиозной дидактикой (раздел «Анугита»), настойчиво попросила первым делом уточнения правил перевода, выработанных авторами в прошлых изданиях («Махабхарата»: Книга III — «Араньяка-парва», [«Лесная»], 1987; Книга VIII — «Карнапарва», [«О Карне»], 1990; Книга Х — «Сауптикапарва» [«Об избиении дремлющих солдат»]; Книга XI — «Стрипарва» [«О женах»], обе — 1998). Стихотворный эпический текст, как и в вышеуказанных изданиях, переводится современной литературной прозой (с некоей долей архаизации), при сохранении непереводимых (в частности философских) санскритских терминов. Вопросы перевода религиозно-философской терминологии покупают тем громадную остроту, что в отечественной научной традиции в целом они еще очень далеки от собственного решения. Особенная трудность тут пребывает в том, что европейские эквиваленты обычно совсем не соответствуют количеству содержания индийских религиозно-терминов и философских понятий.
Тем сложнее была задача, которая стояла перед переводчиком первой половины «Книги о жертвоприношении коня» (главы 1—50), потому, что солидная ее часть (главы 16—50) занята религиозно-философским трактатом «Анугита». Исполнитель должен был создать правила перевода философского текста, воображающего определенную школу древнеиндийской мысли — раннюю санкхью, причем слово «философский» употребляется тут достаточно условно: в «Анугите» да и то в более поздних ее главах, возможно усматривать, пожалуй, только зарождение философии, в то время как данный текст в целом воображает санкхью как еще пред-философское, гностическое учение.
Особенное внимание было уделено проблеме передачи на русском особой терминологии монумента: для части терминов были подобраны русские эквиваленты, другие же термины, ввиду отсутствия соответствий для них в европейской философской традиции, покинуты без перевода, другими словами даны в русской транслитерации, а поле значений каждого из них описывается и разъясняется в сопроводительной статье и в комментарии.
Что касается неспециализированных правил перевода древнеиндийского эпического текста, то тут нужно выделить, что главные упрочнения переводчиков были направлены, конечно, на передачу смысловой стороны многопланового текста «Книги о жертвоприношении коня», но при учете стилистических изюминок монумента. Центральное место среди классических поэтических средств индийского эпоса занимают постоянные (т. е., закрепленные за в некотором роде) метафора и сравнение. Формульный темперамент этих явлений эпической поэтики — иными словами, определенность их метрической позиции в стихе — делает их наиболее значимым приемом устной импровизационной техники. Подробное освещение изюминок эпической стилистики см. в отечественных прошлых работах; представленных в перечне литературы.*
Стилевые повторы, находящиеся в собствености к числу свидетельств устно-фольклорного генезиса древнеиндийского эпоса, требуют от переводчиков следования определенного рода ограничениям; в целях самый приближенного воспроизведения стилистики монумента указанные ее тенденции по возможности соблюдаются. Как и в ранее изданных переводах из «Махабхараты», переводчики придерживаются, за редкими исключениями, соответствия санскритского стиха (шлоки, триштубха и других размеров) русскому предложению, тем более, что санскритский стих, воображая собой, в большинстве случаев, замкнутое смысловое и грамматическое единство, дает к этому все основания.
В соответствии с выработанной авторами ранее методике изучения, научный комментарий к переводу содержит нужные для истолкования текста сведения, с целью накопления которых произведен обзор целого спектра современной (отечественной и зарубежной) исследовательской литературы, соответствующей содержательной проблематике эпоса, которая включает в качестве главных мифологический, этнографический и религиозно-философский нюансы.
Среди вторых эпосов древности «Махабхарата» выделяется обостренным вниманием к религиозно-этическим проблемам и обнаженностью мифо-ри-туальных связей. Сопроводительные статьи отвечают указанным направлениям изучения, тем более, что «Ашвамедхикапарва» предоставляет в этом отношении очень полезные сведения.
Статья Я. В. Василькова Анугита и Бхагавадгита: о природе различий между текстами» разглядывает «Анугиту» в сопоставлении со известной проповедью Кришны в книге VI «Махабхараты» — Бхагавадгитой, как бы повторным воспроизведением которой, в соответствии с эпосу, есть «Ануги-та», само наименование последней свидетельствует: «Последующая песнь (гита)». Но, в «Анугите» мы не находим ничего из того, что образовывает самая существенную часть духовного содержания «Бхагавадгиты»: ни теизма (проповеди личностного Всевышнего, воплощенного на земле в виде Кришны и любви к нему, как высшего из дорог спасения), ни своеобразного призыва к активной деятельности в миру для выполнения собственного публичного долга при непременном условии отсутствия какой-либо личной заинтересованности в плодах собственных действий. Наоборот, в «Анугите» целью адепта провозглашается освобождение, осознаваемое как слияние с безличным Божественным началом и осуществляемое на пути Знания (джняна, в европейской терминологии — гносис), а любая деятельность осуждается, как мешающая освобождению (точка зрения, с которой самый последовательно полемизировал Кришна в «Бхагавадите»).
В статье прослеживается история сложных взаимоотношений между двумя изначально родственными явлениями: теистической йогой, представленной в «Гите», и гностической санкхьей. В контексте этих взаимоотношений «Бхагавадгита» предстает как реформаторская попытка ликвидировать отрыв все более обособлявшейся и «философизировавшейся» санкхьи от йогической практики и вернуть начальное единство пути санкхья-йоги. Одновременно с этим «Анугиту» мы можем разглядывать как свидетельство гностического реванша, сказавшегося в традиции «Махабхараты» через пара столетий по окончании создания главной части «Бхагавадгиты» и на долгое время, впредь до Средневековья, нейтрализовавшего влияние идей теистического бхакти.
С. Л. Невелева в статье «Эпическая ашвамедха», отмечая свойственную древнеиндийскому эпосу «неповторимую прозрачность мифо-ритуальных связей», ставит задачей узнать, как соотносится эпическое описание ашвамедхи— обряда жертвоприношения коня (главы 70—93, эпизод, давший имя всей XIV книге эпоса) с действительностью настоящего древнеиндийского ритуала. Анализ эпического описания ашвамедхи разрешает сделать вывод о типологической разнослойности его содержания, в котором соединяются черты глубокой «доклассической» архаики и детальный сценарий ведийского жертвоприношения — ритуальная «классика», вступающая в конфликт с новой идеологией набирающего силу индуизма и одновременно с этим освященная присутствием идей раннего бхакти, связанного с образом Кришны. Данный анализ еще раз подтверждает на конкретном материале концепцию, ранее предложенную Я. В. Васильковым, в соответствии с которой уникальность «Махабхараты» состоит конкретно в том, что эта грандиозная классико-смелая эпопея, частично уже трансформировавшаяся в религиозно-дидактическую (поздний эпос), одновременно с этим парадоксальным образом сохраняет кое-какие особенности, свойственные
этому жанру на стадии архаики, тем самым сочетая в себе черты всех трех этапов — архаического, хорошего и типологически позднего — в истории развития смелого эпоса.
За помощь в подборе иллюстраций и разрешение на их публикацию мы глубоко признательны фотоархиву Университета Керн (Лейден, Нидерланды) и Петтери Коскикаллио (Хельсинский университет, Финляндия).
Я. В. Васильков, С. Л. Невелева
АШВАМЕДХИКАПАРВА
КНИГА О ЖЕРТВОПРИНОШЕНИИ КОНЯ
ГЛАВЫ 1—15
Глава 1
Вайшампаяна сообщил:
1—3. В то время, когда царь Дхритараштра1 совершил возлияния воды (для покойного Бхишмы),2 мощнодланный Юдхиштхира,3 пребывавший в полном смятении эмоций, пропустил его вперед и (за ним) встал (из воды на берег). А встав, хранитель почвы, глаза которого затуманились слезами, упал на берегу Ганга, как будто бы сраженный охотниками слон. Его, лишающегося эмоций, подхватил побуждаемый Кришной4 Бхима;5 сам же Кришна, губитель неприятельских богатырей, крикнул ему «Держись!».
4—6. И заметили Пандавы, о царь, праведного духом Юдхиштхиру — страдающим, опустившимся на землю, довольно часто и тяжко воздыхающим; заметили владыку людей чуть живым, пораженным сердечной печалью. Опять скорбь обуяла Пандавов и собрались они около (Юдхиштхиры). А могучий и умный царь Дхритараштра, рядом с ним сидевший, сообщил ему, терзаемому великой скорбью, такое слово:
7—79. «Восстань, о тигр из рода Куру,6 и непрерывно делай дело: так как выполняя собственный кшатрийский7 долг, ты уже покорил всю почву! Сейчас же вместе с друзьями и братьями наслаждайся ею, о владыка людей! Я не вижу, о чем тебе печалиться, о лучший из блюстителей дхармы!8 Это мне вместе с Гандхари9 надлежит печалиться, о царь: утратил я и сыновей, и царство — как будто бы приснившееся во сне сокровище! Не послушал я благих советов покровителя моего, великого духом Видуры10 — и сейчас, дурак, раскаиваюсь! Сказал мне прежде благочестивый провидец:11 „Из-за бесчинств Дурьодханы придет смерть вашему роду! В случае, если желаешь, о царь, блага роду собственному — да будет казнен скудоумный злодей, царь Суйодхана!12 Кар-на13 и Шакуни14 пускай ни при каких обстоятельствах более не встретятся с ним! И позаботься о том, дабы отменить все последствия данной игры! Возведи на трон Царя Праведности15 — Юдхиштхиру; и будет он, как подобает великому правителю, хранить эту почву. А если не желаешь, дабы царствовал Юдхиштхира, сын Кун-ти, — то сам прими царство и правь как самодержец.16 Будь равняется честен по отношению ко всем существам, о владыка людей, и все твои родичи, о воз-раститель величия рода, пускай подражают в этом тебе!. Но хоть и сказал так ясновидец Видура, я все же последовал, безрассудный, за злодеем Дурьод-ханой, о сын Кунти! Не послушал я сладостных речей того (великого) мужа — и вот пожинаю плод великоскорбный, тону в океане тоски! Наблюдай, вот перед тобой, о царь, твои старые родители,17 терзаемые скорбью! Тебе же самому, о владыка людей, не о чем, мне думается, скорбеть в нашем мире».
Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» первая глава.
Глава 2
Вайшампаяна сообщил:
1—8. Выслушав эти слова многомудрого царя Дхритараштры, разумно промолчал (Юдхиштхира). В этот самый момент сообщил ему Кешава:18 «Тот, кто чрезмерно предается сердцем скорби, тот причиняет боль своим усопшим предкам, о владыка людей! Совершай лучше всевозможные обряды, сопровождаемые обильными дарениями (брахманам),19 насыщай всевышних — сомой,20 приношениями свадха21 — numapoel22 Подобному тебе, о многомудрый, не к лицу так держать себя сейчас: так как все, что направляться познать — ты познал, все, что направляться выполнить, — ты выполнил. Ты воспринял «Царскую дхарму»23 от Бхишмы, чья мать — Бхагиратхи,24 и от Кришны Двайпаяны,25 Нарады26 и Видуры. Не подобает тебе вести себя по обычаю дураков; лучше, утвердясь в обычае отцов и дедов, неси собственный (царское) бремя! Так как кшатриям надлежит завоевывать небо собственной воинской славой, а тот храбрец, что пал в битве, также неба лишен не будет! Потому — не скорби, о великий царь! Все так и должно было произойти. Тех, кто пали в данной битве, ты больше ни при каких обстоятельствах не заметишь!»
9—13. Выполненный духовного пыла Говинда сообщил это Праведному царю, Юдхиштхире — и замолк, а Юдхиштхира ответил так: «О Говинда, я знаю, какую ты приязнь ко мне питаешь, с какой дружбой и любовью в любой момент обо мне печешься. Ты окажешь мне приязнь наивеликую, о досточтимый носитель диска и палицы,27 радость ядавов,28 в случае, если соизволишь согласиться, чтобы я ушел в отшельнический лес; так как не знать мне больше покоя и мира по окончании того, как я стал причиной мужа тигра29 и смерти-Деда Карны, ни при каких обстоятельствах не обращавшегося вспять на поле битвы! Соизволь же назначить мне такое деяние, о смиритель недругов, коим я искуплю собственный ожесточённый поступок, коим очистится моя душа!».
14—20. На это ему познавший дхарму, великим пылом наделенный Вьяса сообщил, утешая его, такое благое слово: «Незрел еще твой ум, сынок, ты как будто бы снова впал в детство: что толку нам без финиша сотрясать словами пространство! Ты познал дхарму кшатриев — тех, кто живут войной; знаешь, как обязан поступать царь, чтобы не встретиться с проблемами. Да и Учение об освобождении,30 ты всё прослушал должным порядком, и все сомнения, порождаемые чувственными привязанностями, я в тебе стёр с лица земли. Маловерный и неразумный, ты всегда преступаешь (веления) смршпи:31 не смей так больше делать, не пристало тебе подобное невежество! Привлекательные обряды, какие конкретно имеется, — все тебе ведомы; ты слышал всё и о воинской дхарме, и о дхарме дарений, о безукоризненный! Отчего же, познавший все дхармы, во всех Писаниях32 искушенный, ты снова в помрачение впадаешь — как будто бы бы из-за незнания?
Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» вторая глава.
Глава 3
Вьяса сообщил:
1—3. Опасаюсь, о Юдхиштхира, что подводит тебя твоя мудрость. Так как смертный никакого дела не совершает сам, по собственной воле. Человека направляет Ишвара33 — к худу ли, к благу ли: так и совершает тот деянья; о чем же тогда печалиться? Ты себя, к тому же, мнишь великим безбожником; тогда слушай, чем снимаются в нашем мире грехи, о бхарата!34
4—10. Деяниями подвижничества, жертвами, дарениями выручают в большинстве случаев себя люди, каковые согрешили, о Юдхиштхира! Жертвою, подвижничеством, даянием очищают себя люди, грех сотворившие, — о муж-тигр, владыка людей! Великие духом асуры35 и всевышние для обретения благой заслуги усердно выполняют жертвенный обряд: потому принесение жертв — превыше всего! Конкретно в жертвах достигнув превосходства, великие духом всевышние, исполнители обрядов, победили над данавами.36 Соверши, о царь-бхарата, рад-жасую и ашвамедху, и сарвамедху и нарамедху,Ъ1 о Юдхиштхира! Выполни по всем правилам обряд жертвоприношения коня, сопровождаемый дарениями брахманам, и раздачей пищи и всевозможных желанных даров, — как (это сделал некогда) Рама, сын Дашаратхи, либо как твой предок — царь и великий герой-хранитель почвы Бхарата, сын Духшанты и Шакунталы.38
Юдхиштхира сообщил:
11—18. Несомненно, жертвоприношение коня может и всю почву очистить; но соизволь выслушать, как я об этом мыслю. Учинив это превеликое побоище собственных родичей, я на данный момент, о лучший из дваждырожденных, не может и на самое малое дарение, потому что остался без достатков. У этих же юных царевичей, чьи раны еще не зажили, печальных, терпящих страдания, — я не смею просить богатства! Сам (только что) разорив собственную почву, могу ли я, о лучший из брахманов, для жертвоприношения взимать новую подать с обуянных скорбью (подданных)! Из-за злодейств Дурьодханы разорена изобиловавшая достатками почва, а все цари-владыки почвы познали бесславие, о лучший из подвижников! Дурьодхана для достатков опустошил почву; но казна этого злобного сына Дхритараштры по окончании него была безлюдной! В нашем мире полноценным (вычисляют) и таковой обряд, в то время, когда вся почва помогает дакшиной;39 мудрецы полагают это приемлемым метаморфозой обряда. Но я не хочу идти на такую подмену; а потому ты, чье достаток образовывает пыл подвижничества,40 соизволь оказать мне в этом нужную помощь.
Вайшампаяна сообщил:
19—20. На это Кришна Двайпаяна, мало поразмыслив, ответил тогда Парт-хе,41 Царю Справедливости: «Известно, о Партха, что на горе Химаване42 пребывает сокровище, покинутое в том месте брахманами при жертвоприношении владыки почвы Марутты. Принеси его оттуда, о сын Кунти: его тебе хватит».
Юдхиштхира сообщил:
21. Как при жертвоприношении Марутты собирали это достаток? И в то время, когда
жил данный царь, о наилучший из повествователей?43
Вьяса сообщил:
22. В случае, если желаешь услышать, то слушай, о Партха, (рассказ) о царе (Ма-
рутте) из рода Карамдхама, и о времени, в то время, когда жил данный правитель и
великий герой, обладатель несметных достатков.
Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» третья глава.
Глава 4
Юдхиштхира сообщил:
/. Я желаю услышать повествование об этом царственном риши,44 о Двайпаяна, знаток закона! Поведай мне сказ о Марутте, о безукоризненный!
Вьяса сообщил:
2—7. Давным-давно, во времена Критаюги45 жил владыка Ману, владетель наказывающего жезла.46 Сын его, великий лучник, был известен под именем Прад-жати. А у Праджати был сын, известный Кшапа; сыном же Кшапы был Икшваку, хранитель земли и великий владыка. У него, о царь, было сто очень благочестивых сыновей; и всех их владыка Икшваку сделал хранителями почвы. Из них же лучшим был Вимша, совершенный стрелок из лука; а у Вимши был, о бхарата, добропорядочный сын по имени Вивимша. Вивимша имел пятнадцать сыновей, о царь, — как на подбор благочестивых и правдивых, прекрасных лучников, праведных, говорящих людям лишь хорошие слова, весело выполнявших обязанности дарителей. Старший из них, Кха-нинетра, одолел всех остальных.
8—22. Данный доблестный Кханинетра всецело завладел всем царством, но не смог предохранить его. Подданные невзлюбили этого царя. Изгнав его из страны, они посвятили на царство его сына, Суварчаса, и весьма тому радовались, о Индра царей!47 Бывши свидетелем того, как отца его свергли и изгнали из царства, (Суварчас) сосредоточил все усилия только на благе собственных подданных. Был он благочестив, правдив, чист, самообуздан и бес-. страстен, и подданные обожали собственного разумного, преданного дхарме царя. От того, что он во всем следовал дхарме, перевелись у него повозки с казной;48 а в то время, когда казна опустела, то бывшие подчинённые со всех сторон стали наседать на него. Оставшись без повозок с казной, теснимый многими неприятелями, царь вместе с населением и домочадцами столицы познал великое страдание. Но кроме того доведя его до последней крайности, неприятели все же не могли устранить царя, потому что был он праведен в поступках и стоек в дхарме, о Юдхиштхира! В то время, когда же столице и тому царю его совсем тяжко было нужно, он просто дунул в сложенный кулак, и (на изданный им трубный звук) явилось войско, благодаря которому он победил над всеми соседними царями. Вот по какой причине он прославился как «Трубящий в кулак» — Карамдхама, о царь! Сын его, которого по отцу кроме этого кликали Карамдхамой,49 жил уже в начале Третаюги.50 Благочестивый, он не уступал преимуществами Индре; сами всевышние не имели возможность одолеть его! В ту пору все (другие) хранители почвы покорялись его воле; благодаря собственной добродетели и силе он стал над ними главным царем!51 Всей душой преданный дхарме царь по имени Авикшит отвагой был равен Индре, неукоснительно выполнял жертвенные обряды, с радостью предавался разнообразной деятельности, был стоек, смирил собственные эмоции. Блеском величия он был подобен Солнцу, смирением сравнялся с Почвой, разумностью не уступал Брихаспати,52 неколебимой стойкостью — Химавану. Делом, словом и помыслом, ясностью духа, самообладанием тот царь покорил сердца собственных подданных. По всем правилам совершил данный владыка сотню жертвоприношений коня, каковые выполнял для него (в качестве главного жреца) сам премудрый владыка Ангирас.53
23—27. Но сын его все же превзошел отца собственными преимуществами — знаток дхармы по имени Марутта, многославный царь-миродержец.54 Владеющий мощью десяти тысяч слонов, воочию — словно бы второй Вишну,55 хотя совершить жертвоприношение, повелел изготовить тысячами золотые сверкающие сосуды. Достигнув горы Меру56 на северной стороне Химавана, где имеется огромная вершина, вся складывающаяся из золота, — приказал он в том месте начать работу. И вот золотых дел мастера изготовили золотых горшков, ковшей, мисок,57 сидений столько, что кроме того сосчитать было нельзя. Недалеко оттуда пребывала огороженная жертвенная площадка, и на ней всей душой преданный дхарме владыка людей, хранитель почвы Марутта по всем правилам совершил жертвенный обряд вместе с собравшимися в том месте вторыми правителями народов.
Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» четвертая глава.
Глава 5
Юдхиштхира сообщил:
1—2. Как данный царь достиг для того чтобы могущества, о лучший из обладающих речью?58 И как он сумел добыть (столько) золота, о брахман? Где сейчас находится это добытое им сокровище? Как имели возможность бы мы им завладеть, о владыка, чье достаток — пыл подвижничества?59
Вьяса сообщил:
3—6. Асуры и всевышние — (две ветви) большого потомства Дакши Праджапати60 — соперничали между собой, сынок! А у Ангираса было два сына, избравших для себя одинаковый путь служения — наделенный непомерным величием Брихаспати и обладающий достатком тапаса61 Сам-варта. Жили они, словно бы чужие друг другу: в постоянном соперничестве. Брихаспати, но, то и дело одерживал верх над Самвартой. Тот же, терпя все время от старшего брата поражения, кинул, наконец, дела и, одетый одним только пространством,62 с радостью предался судьбе лесного отшельника.
7—11. Но (в один раз) Васава, победив и истребив всех асуров, добился для себя во вселенной статуса Индры63 и избрал тогда своим царским жрецом — пурохитой старшего сына Ангираса, лучшего из брахманов — Брихаспати. В прежние времена сам Ангирас был исполнителем обрядов для царя Карамдхамы; тот во всем мире не знал себе равных в доблести, силе и добронравии, могучий, как будто бы Совершитель много жертвоприношений,64 всей душой преданный дхарме, жёсткий в собственных обетах. Его колесница, его всевозможные богатства и войско являлись где угодно по дуновению его уст — в силу глубины его йогического созерцания, о царь! Благодаря своим преимуществам тот владыка людей подчинил себе всех земных правителей. Прожив (на земле) какое количество ему хотелось, он после этого прямо в собственном телесном виде отправился на небо. У него же был сын — знаток дхармы, подобный (старому царю) Яяти,65 по имени Авикшит, губитель недругов, покоривший себе всю почву. добродетелями и Доблестью тот царь был подобен отцу.
12—19. А у Авикшита был сын по имени Марутта — могучий воитель, равный самому Васаве, и вся Почва, опоясанная океаном, пылала к нему любовью. Тот царь без конца соперничал с Царем всевышних; но, и Васаве непросто было состязаться с Маруттой, о радость Пандавов! Владыка почвы Марутта был чист и выполнен преимуществ; Шакра,66 как ни старался, не имел возможности его превзойти! И вот, не будучи способен превзойти его, Тот, чью колесницу влекут буланые кони, призвал к себе Брихаспати и в присутствии вторых всевышних сообщил ему: «Если ты, о Брихаспати, желаешь сделать приятное мне, то не соглашайся выполнять для Марутты ни жертвы всевышним, ни (заупокойные) приношения Предкам. Так как я один получил положение Индры и среди всевышних, и во всех трех мирах, о Брихаспати; а Марутта — (всего лишь) владыка Почвы! Сможешь ли ты по окончании того, как совершал жертвенные обряды для бессмертного царя всевышних, с чистой совестью выполнять их для обреченного на смерть Марутты? Сделай же выбор — благо тебе! — между мною и Маруттой; и лучше отвергни Марутту, по свободному выбору собственному — мне окажи предпочтенье!»
20—25. На эти слова Индры Брихаспати, на миг задумавшись, так отвечал Царюбогов, о Каунтея:67 «Ты — повелитель всего живого, опора для всех миров, ты сразил (асуров) Намучи и Вишварупу, и Балу.68 Ты один, о храбрец, направляешь всевышних к величайшему благу! Ты неустанно поддерживаешь и почву, и небо, о Губитель Балы! Я, выполнявший (поныне) должность пурохиты при тебе, о владыка сонма всевышних, Пакашасана, — смогу ли выполнять жертвоприношения для смертного Марутты? Будь же спокоен, о владыка всевышних: ни при каких обстоятельствах я для смертного не заберу в руки жертвенный ковш при выполнении обряда. Слушай, что говорю: пускай воды в пламя превратятся, пускай перевернется почва, пускай солнце лишится сиянья, в случае, если я собственный слово нарушу!».
26. Выслушав эти слова Брихаспати, Шакра одобрил их и после этого удалился, успокоенный, в собственный небесный чертог.
Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» пятая глава.
Глава 6
Вьяса сообщил:
1. Тут в большинстве случаев говорят вот такое старое предание о беседе Бри-хаспати с Маруттой, о бхарата!
2—3. Определил царь Марутта о том, какой соглашение заключил Царь всевышних с сыном Ангираса, и воспылал бешенством. Внук Карамдхамы (в тот же миг) замыслил совершить жертвенный обряд и, придя к Брихаспати, обратился к нему, красноречивый, с этими словами:
4—5. «О владыка — щедрый податель,69 о обладающий сокровищем тапа-са!70 Прежде я приходил к тебе, и с твоего соизволения, о досточтимый, заключили мы соглашение о совершении жертвенного обряда. Сейчас же я собрал все нужные припасы и желаю начать жертвоприношение. Тебе надлежит совершить его для меня, о святой супруг: так за дело, и выполни (обещанное)!
Брихаспати сообщил:
6. Я не хочу выполнять жертвенный обряд для тебя, о владыка почвы.
Меня пригласил Индра, Царь всевышних, и я ему давал слово.
Марутта сообщил:
7. Я — твое поле, от отца наследуемое. Громадно и мое почтение к тебе.
Не имеет возможности мне быть отказано в жертвоприношении. Окажи предпочтение
мне, почитающему тебя.
Брихаспати сообщил:
8—9. Я прежде совершал обряд для бессмертного, и не смогу выполнить его для человека. Уходи либо тут оставайся, о Марутта, — я (все равно) отказываюсь от жертвоприношения. Я не буду твоим жрецом — исполнителем обряда. Кого желаешь другого в нашем мире забери себе в наставники, и пускай он совершит жертву для тебя, о мощнодланный!
Вьяса сообщил:
10—13. При этих словах царь Марутта исполнился стыда и, огорченный, ушел. По дороге он встретил святого провидца Нараду и, как подобает, замер перед ним в приветствии, почтительно сложив ладони. Тут Нарада и сообщил царю: «Не очень-то ты весел сейчас, царственный мудрец! Что имело возможность бы успокоить тебя, о безукоризненный? Куда ты идешь и откуда несешь собственную скорбь? В случае, если мне возможно слышать об этом, то поведай все, о царьбык, владыка почвы, а я уж не пожалею упрочнений, дабы охладить твой бешенство, о царь!».
14—16. И в ответ на эти слова великого риши Нарады Марутта поведал все о том, как жестоко одурачил его личный преподаватель. «Отправился я к сыну Ангираса, наставнику всевышних Брихаспати, думал видеть его жрецом на своем жертвоприношении. Но он меня не порадовал. Отвергнутый им, я не желаю больше жить! Мой духовный наставник кинул и одурачил меня, о Нарада!».
17—19. И тогда Нарада ответил на это царю, сыну Авикшита, такими словами, как будто бы бы возвращая его к судьбе, о великий царь: «Благочестивый сын Ангираса по имени Самварта, одетый одним пространством, странствует по земле, повергая людей в смятение (поведением и своим видом). Если не хочет Брихаспати выполнить для тебя обряд — поди к Самварте, о великий царь, умилостивь его, и он совершит жертвоприношение!
Марутта сообщил:
20—21. Этими словами ты возвратил меня к судьбе, о досточтимый Нарада! Но где мне отыскать Самварту, укажи, о лучший из наделенных речью! И как мне подступиться к нему, дабы он не отказал? Так как в случае, если и он меня отвергнет, я не смогу жить на свете!
Нарада сообщил:
22—26. Под видом безумца странствует он, где захочет, но наряду с этим то и дело наведывается в город Варанаси. Ступай к воротам этого города и положи при них мертвое тело. Кто при виде его повернет обратно, тот и имеется Самварта, о владыка почвы! Следуй за ним по пятам, куда ни направится данный обладатель великого могущества; в то время, когда же останешься с ним наедине, сложи почтительно ладони и проси у него защиты. Если он тебя спросит: «Кто тебе сообщил обо мне?», отвечай, о губитель недругов, как будто бы бы по принуждению,71 (не хотя меня выдавать): «Нарада». А начнёт расспрашивать, где меня возможно отыскать, — тут же, не раздумывая сообщи ему, что я взошел на погребальный костер.