Основная идея данной главы содержится не в том, что люди совершают множество неточностей, пробуя предугадать будущее, – это и без того светло. направляться понять, что, во-первых, неточности предвидения неизбежны, потому, что жизнь непредсказуема. И во-вторых, излишнюю субъективную уверенность не следует вычислять индикатором точности предсказаний (неуверенность даст отличных показателей).
Возможно предвидеть только краткосрочные трансформации; успехи и поступки достаточно совершенно верно предсказываются, исходя из предшествующего прошлых и поведения удач. Но зря ожидать, что поведение кадета на полосе препятствий продемонстрирует, каким он будет в офицерской школе и в сражении, – через чур много особенных факторов действует в каждой из обстановок. Удалите самого напористого из восьми кандидатов в группе, и остальные покажут себя с новой стороны. Стоит пуле снайпера пролететь у офицера над ухом, и его действия изменятся. Я не отрицаю значимость всех тестов, какие конкретно имеется, – в случае, если какой-либо разрешает предвещать ответственный результат с достоверностью 0,20 либо 0,30, его направляться применять. Но не нужно ожидать большего. Аналитики с Уолл-стрит, каковые сохраняют надежду превзойти рынок в предсказании цен на будущее, ошибаются практически в любое время. Кроме этого не рассчитывайте на специалистов, выдающих долговременные прогнозы, не смотря на то, что они и смогут поделиться полезным советом довольно ближайшего будущего. Граница, которая отделила бы предсказуемое будущее от непредсказуемого, пока еще не установлена.
Беседы об иллюзии умения
«Он знает, что, исходя из данных обследования, угадать развитие заболевания фактически нереально. Откуда же такая у веренность? Это похоже на иллюзию значимости».
«Она связала все, что знала, в стройную совокупность, и когерентность оказывает помощь ей ощущать себя на высоте».
«По какой причине он считает, что сможет перехитрить рынок? Это иллюзия умения?»
«Она – „еж“ по натуре. У нее имеется теория, которая все растолковывает. Из этого появляется иллюзия понимания мира».
«Неприятность не в том, как сведущи эти специалисты, а в том, как предсказуема жизнь».
21
формулы и Интуиция – кто кого?
Пол Мил – необычный и необыкновенный человек, один из самых разносторонних психологов ХХ века. В Миннесотском университете он в различное время занимал преподавательские должности на факультетах психологии, юриспруденции, психиатрии, философии и неврологии. Его работы кроме этого касались вопросов религии, способности и политологии крыс к обучению. Он был не только исследователем, глубоко осознающим статистику и осуждающим бездоказательные утверждения клинических психологов, но и практикующим психоаналитиком. Мил написал пара глубоких статей о философских базах психотерапевтических изучений – в годы аспирантуры я выучил их наизусть. Мы ни разу не виделись лично, но он стал одним из моих кумиров с того времени, как я прочел его «Клинический и статистический прогнозы: теоретический анализ и фактологический обзор».
В данной маленькой работе, которую Мил позднее именовал собственной «подрывающей базы книжечкой», он разглядел результаты двадцати изучений, разбирающих, что правильнее: клинические прогнозы, основанные на субъективных представлениях докторов-специалистов, либо статистические прогнозы, полученные по строгой формуле, объединяющей оценки и эти. В обычном опыте социальные педагоги по окончании сорокапятиминутного опроса каждого студента предвещали оценки первокурсников к концу учебного года. Интервьюерам кроме этого предоставлялся доступ к итогам обучения в старшей школе и итогам тестов на способности и интеллект, и к четырехстраничному эссе абитуриента, нужному для поступления в университет. Статистическая формула применяла лишь часть всей данной информации, то есть отметки старшей школы и результаты одного теста на обнаружение свойств. Однако формула была правильнее в прогнозах, чем 11 из 14 педагогов. Сходные результаты были взяты при изучении последовательности вторых предсказаний, в частности возможности нарушения режима условно-досрочного освобождения, успешного прохождения программы подготовки пилотов либо криминального рецидива.
Неудивительно, что «книжечка» Мила позвала у большинства психологов-клиницистов недоверие и оторопь, а начатая в ней полемика дала начало потоку изучений, что не иссякает до сих пор, спустя пяти десятилетий по окончании публикации. Число изучений, сравнивающих клинические и статистические прогнозы, возросло до двух сотен, но счет в и гре «человек против формулы» с того времени не изменился. Приблизительно 60 % изучений доказали перевес в пользу формулы (другими словами статистические прогнозы были значительно правильнее). Другие сравнения продемонстрировали равные по точности результаты, но по статистическим законам ничья равносильна победе, а применять статистику дешевле, чем нанимать специалистов. Никаких убедительных исключений из правила увидено не было.
С того времени статистическое прогнозирование начало использоваться и в медицине – для определения длительности судьбы раковых больных, сроков госпитализации, обнаружения кардиологических вероятности и заболеваний происхождения синдрома неожиданной смерти новорожденных. В экономике с его помощью рассчитывают возможности успеха новых компаний, оценивают риски кредитования в банках и возможность опытного «выгорания». Статистические прогнозы используются и в национальных учреждениях – для отбора кандидатов в приемные родители, определения возможности рецидива у ма лолетних правонарушителей, и возможности совершения ими вторых форм насилия. Статистические прогнозы проводятся во многих областях – с целью оценки научных презентаций, для поиска победителей в футбольном чемпионате и предсказания будущих цен на вина. Любая из этих областей содержит большую меру непредсказуемости и неопределённости. Мы именуем их «малодостоверными областями». В каждом случае результативность специалистов не уступает либо кроме того проигрывает точности формулы.
Как с законной гордостью увидел Мил через три десятилетия по окончании выхода книги, «еще ни одному несоответствию в публичных науках не посвящали для того чтобы множества как следует разнородных изучений, движущихся в одном направлении».
знаток вин и Принстонский экономист Орли Ашенфельтер подготовил убедительную демонстрацию превосходства несложной статистики над мнением широко известных специалистов. Ашенфельтер желал угадать изменение цен на бордо по данным, дешёвой в год урожая. Это – принципиальный момент, потому, что вину требуется пара лет, дабы созреть. К тому же цены очень сильно варьируют в зависимости от выдержки – цены на вина из одного и того же виноградника, разлитые с промежутком 12 месяцев, смогут различаться в десятки раз, в противном случае и больше. Свойство предвещать эти трансформации крайне важна, потому, что инвесторы вкладывают средства в марочные вина как в произведения искусства, в надежде, что с годами они будут дорожать.
Ни для кого не секрет, что на вкус марочного вина воздействуют лишь трансформации погоды во время созревания винограда. Лучшие вина приобретают в те годы, в то время, когда лето сухое и теплое (виноделам Бордо направляться воздать дань парниковому эффекту). Дождливая весна – еще один благоприятный фактор, потому, что повышает урожайность винограда, не воздействуя на уровень качества. Ашенфельтер преобразовал все эти сведения в статистическую формулу, которая разрешает спрогнозировать изменение стоимостей (на вино конкретного разлива и конкретного производителя) по трем м етеорологическим показателям: средней температуре за лето, количеству осадков во время сбора урожая и за предшествующую зиму. Его формула дает правильный прогноз цен на ближайшие годы а также десятилетия. Более того, в случае, если в расчетах исходить из нынешних цен на молодое вино, прогноз будет менее точен. Данный пример «схемы Мила» бросает вызов как свойствам специалистов, чье мнение формирует раннюю цену, так и всей экономической теории, в соответствии с которой цены должны отражать всю имеющуюся данные, включая погодные условия. Формула Ашенфельтера дает очень правильный итог – корреляция между настоящей и предсказанной ценой выше 0,90.
Так отчего же специалисты проигрывают формулам? Одна обстоятельство, как предположил Мил, пребывает в том, что они пробуют быть умнее, мыслить независимо и принимать к сведенью сложные комбинации факторов. В иных случаях сложность оказывает помощь, но значительно чаще она снижает достоверность предсказаний. Лучше исходить из несложных комбинаций факторов. Изучения показали, что люди, принимающие ответы, уступают в точности формуле, кроме того в то время, когда им показывают итог, вычисленный при помощи формулы! Им думается, что они смогут отвергнуть результат, потому, что владеют дополнительной информацией, но значительно чаще ошибаются. По Милу, всего в нескольких случаях имеет суть обращаться к специалистам, а не к формуле. В известном мысленном опыте он обрисовывает формулу, которая предвещает, отправится ли некоторый человек нынешним вечером в кино. В соответствии с Милу, разумно проигнорировать формулу, в случае, если поступила информация, что днем человек сломал ногу. Так показалось «правило сломанной ноги». Суть его в том, что перелом – событие редкое, но главное.
Вторая обстоятельство того, что специалисты проигрывают формулам, – непростительное непостоянство людских обобщений при обработке сложной информации. В случае, если дать специалистам одинаковый комплект данных два раза, они довольно часто дают различные ответы. Степень этого непостоянства приводит к серьёзной тревоге. Умелые радиологи, оценивая рентгенограммы грудной клетки (норма либо патология), противоречат себе в 20 % случаях, в то время, когда повторно видят одинаковые снимки. Опрос 101 свободного аудитора, которым внесли предложение выяснить надежность внутрикорпоративных аудиторских испытаний, распознал равную долю противоречий. Обзор 41 изучения о надежности суждений, высказанных аудиторами, патологами, психологами, прочими специалистами и менеджерами, разрешает высказать предположение, что такая частота противоречий обычна для всех случаев, даже в том случае, если вторичная оценка материала проводилась спустя всего пара мин.. Ненадежные оценки не смогут привести к правильным предсказаниям.
Быть может, непостоянство суждений столь обширно распространено из-за крайней зависимости Совокупности 1 от контекста. Исследования прайминга говорят о том, что незамеченные действия экологии очень сильно воздействуют на отечественные мысли и действия. Эти влияния поминутно изменяются. Приятная прохлада ветерка в жаркий ден ь может настроить вас на оптимистичный лад и сказаться на вашем мнении сейчас. Шансы преступника на досрочное освобождение очень сильно колеблются в соответствии с графиком работы судей (между перерывами на еду). Люди редко поймут напрямую, что происходит у них в головах, а потому не догадываются, что кроме того самые незначительные события способны радикально поменять их ответ. Формулы, наоборот, не подвержены влиянию событий. При одних и тех же данных они постоянно выдают одинаковый ответ. В то время, когда предсказуемость низка (как в большинстве изучений, изученных Милом и его последователями), непостоянство уничтожает прогностическую значимость.
Эти изучения подводят нас к неожиданному выводу: для большого увеличения прогностической точности конечные ответы направляться доверить формулам, в особенности в «малодостоверных» областях. К примеру, при поступлении в медицинские институты последнее ответ оставляется за учителями, проводящими собеседование с абитуриентами. Немногочисленные свидетельства разрешают высказать предположение, что проведение собеседования, вероятнее, снижает точность процедуры отбора, потому, что интервьюеры в большинстве случаев излишне уверены в собственной интуиции и через чур довольно часто надеются на личные наблюдения, не обращая внимания на другие источники информации. Подобным образом специалисты по оценке качества незрелого вина приобретают эти, каковые скорее ухудшают, чем улучшают точность прогноза по поводу его будущей стоимости, – им разрешают дегустировать вино. Кроме того отдавая себе отчет, что уровень качества вин в первую очередь зависит от погоды, специалисты не смогут соперничать с формулой в постоянстве выводов.
Основным достижением в данной области науки по окончании работы Мила можно считать известную статью Робина Доуза «Неотёсанная красота неточных линейных моделей, применяемых в принятии ответов». В публичных науках преобладает статистическая практика приписывать вес каждому из элементов предсказания (предиктору), сл едуя методу, именуемому множественной регрессией. В наши дни данный метод встраивают в типовое ПО. Логику множественной регрессии нереально опровергнуть: она находит оптимальную формулу для совмещения взвешенной комбинации предикторов. Но Доуз понял, что сложность статистического метода практически не повышает его эффективности. С равным успехом возможно выбрать пара показателей, владеющих некоей значимостью для предсказания результата, и подогнать их значения для сравнимости по стандартным позициям. Формула, соединяющая предикторы с равными весами, была бы так же правильна в предсказании новых случаев, как и формула множественной регрессии, оптимальная для изначальной выборки. Новейшие изучения пошли еще дальше: в соответствии с им, формулы, придающие равный вес всем предикторам, довольно часто превосходят другие, потому, что на них не воздействуют случайности, появляющиеся при составлении выборки.
Поразительный успех равновесных схем имеет ва жное практическое значение: стало допустимо разрабатывать нужные методы без предварительных статистических изучений. Отлично предвещают значимые результаты простые равновесные формулы, основанные на существующей статистике либо здравом смысле. В одном запоминающемся примере Доуз продемонстрировал, что устойчивость брака предсказывается формулой:
частота занятий любовью минус частота ссор
Отлично, в случае, если итог будет величиной хорошей.
Ответственный вывод данного изучения пребывает в том, что метод, сочиненный «на коленке», по результативности довольно часто соперничает с оптимально взвешенной формулой и с легкостью превосходит прогноз специалиста. Это правило применимо ко многим областям, будь то выбор акций для инвестиционного портфеля либо выбор способа лечения докторами либо больными.
Хорошее использование данный подход отыскал в несложном методе, что спас жизнь сотням тысяч новорожденных. Акушеры знают, что ребенок, у которого в первые 60 секунд по окончании рождения не устанавливается обычное дыхание, потом подвержен высокому риску повреждений гибели и головного мозга. До вмешательства анестезиолога Вирджинии Апгар в первой половине 50-ых годов двадцатого века повивальные бабки и врачи, оценивая состояние новорожденного, надеялись на личные клинические суждения. Наряду с этим любой эксперт искал определенные симптомы: одни изучали неприятности с дыханием, другие – в то время, когда раздастся первый крик. Без стандартизированной п роцедуры показатели опасности довольно часто упускались из виду, и многие дети погибали в младенчестве.
в один раз за завтраком начинающий доктор задал вопрос Апгар, как проводить комплексную оценку состояния новорожденного. «Это легко, – ответила она. – Нужно сделать вот так…» С этими словами Апгар наскоро записала пять параметров (пульс, дыхание, выраженность рефлексов, цвет и мышечный тонус кожных покровов) и три варианта оценки (0, 1, 2 – в зависимости от степени проявления показателя). Поняв, что ее способ легко применить в любой родильной палате, Апгар начала оценивать по данной шкале младенцев через 60 секунд по окончании рождения. Ребенок с неспециализированным показателем от 8 и выше был в хорошем состоянии: он дрыгался, кричал и гримасничал, имел пульс от 100 и выше, и розовый цвет кожи. Одновременно с этим ребенок с показателем 4 и ниже – синюшного цвета, вялый, малоподвижный, со не сильный пульсом – нуждался в срочной медицинской помощи. Персонал родильных палат, пользуясь шкалой Апгар, взял пос тоянные стандарты для определения того, какому ребенку угрожает опасность, что в итоге существенно понизило смертность среди детей до года. Шкала Апгар до сих пор каждый день употребляется в родильных зданиях. Врач Атул Гаванде сравнительно не так давно издал книгу «Манифест контрольного списка», где приводится множество простых полезности правил и примеров шкал.
Нетерпимость к методам
Сначала клинические психологи отнеслись к идеям Мила с враждебностью и недоверием. наверное, они пребывали во власти иллюзии умения – особенно умения давать долговременные прогнозы. В случае, если вдуматься, то легко подметить, откуда взялась иллюзия, и без того же легко посочувствовать клиницистам в их неприятии трудов Мила.
Статистические доказательства несовершенства клинических предсказаний противоречат повседневному впечатлению клиницистов о качестве их собственных суждений. Практикующие психологи на протяжении каждой терапевтической встречи много раз переживают наития: как больной отреагирует на вмешательство либо что случится в следующий момент. Многие из этих наитий подтверждаются, тем самым «обосновывая» существование клинического профессионализма.
Неприятность в том, что верные суждения включают кратковременные прогнозы в контексте терапевтического опроса – умение, которое терапевты оттачивают годами. Непосильной задачей для них оказывается долговременный прогноз на будущее для конкретного больного (с этим не имеет значение справляются кроме того формулы). Вдобавок у клиницистов нет практической возможности купить навык долговременного прогнозирования – через чур много лет требуется для обратной связи, чтобы получить подтверждение своим догадкам. Граница в это же время, что психологи смогут делать отлично, и тем, чего они не смогут, достаточно размыта и не всегда заметна им самим. Они знают о собственном профессионализме, но редко догадываются, где заканчивается граница их умений. Исходя из этого стоит ли удивляться, в случае, если умелому тер апевту представляется абсурдной мысль о том, что механическая комбинация нескольких переменных дает отличных показателей, чем утонченная сложность людской суждения?
Дискуссии по поводу недостатков и достоинств клинического и статистического способов прогнозирования постоянно имели моральную подоплеку. Статистический способ, как пишет Мил, подвергался критике со стороны умелых клиницистов как «механический, сухой, атомистичный, отрывочный, неестественный, не связанный с действительностью, ущербный, произвольный, мертвый, педантичный, бессистемный, надуманный, очевидный, косный, поверхностный, выхолощенный, псевдонаучный, ограниченный и слепой». Иначе, клинический способ восхвалялся его приверженцами как «динамичный, безграничный, глубочайший, целостный, узкий, эластичный, системный, чувствительный, сложный, продуманный, практический, подлинный, живой, толковый, естественный и близкий к судьбе».
Нам всем ясно такое отношение. В то время, когда человек сопернич ает с машиной, будь то Джон Генри, долбящий гору стремительнее парового молота, либо Гарри Каспаров, играющий шахматную партию против компьютера, мы неизменно сочувствуем человеку. Отвращение к методам, каковые принимают решения, касающиеся людей, коренится в стойком убеждении, что многие предпочтут естественное синтетическому либо неестественному. В случае, если задать вопрос людей, какое яблоко они выберут – деревенское либо с наклейкой из супермаркета, большая часть проголосует за «натуральное», хотя бы их заблаговременно предотвратили, что оба плода однообразны по вкусу, в равной степени питательны и экологически чисты. Кроме того производители пива поняли, что возможно расширить продажи, написав на этикетке «лишь натуральное сырье» и «без консервантов».
Упорное сопротивление демистификации опытных умений ярко проявилось в реакции европейских виноделов на формулу Ашенфельтера. Формула, казалось бы, стала ответом на молитвы гурманов; возможно было ожидать, что те будут признательны за шанс с точ ностью определять, какие конкретно вина будут хорошими, а какие конкретно нет. Но все вышло в противном случае. Отзывы французских виноделов, по словам корреспондентов New York Times, были «или агрессивными, или истерическими». Ашенфельтер отмечает, что один ценитель бордо назвал его открытие «смехотворным и нелепым», а второй проворчал: «Это как делать выводы о фильмах, не взглянув их».
Предубеждения против метода усиливаются, в то время, когда ответы имеют ответственные последствия.
«Я не знаю, как побороть тот кошмар, – пишет Мил, – что испытывают кое-какие клиницисты, в то время, когда излечимому, согласно их точке зрения, больному отказывают в терапии по причине того, что „сухая, неестественная“ формула причисляет его к второй группе». Отвечая оппонентам, Мил и его приверженцы воззвали к этике – объявили, что неэтично надеяться на интуитивные суждения в ответственных ответах, в случае, если имеющийся метод сделает меньше неточностей. Довод веский, но против него вырастает стенки психотерапевтической действительности: для многих людей ответственна причи на неточности. Рассказ о ребенке, погибшем из-за неточности метода, приводит к большему негодованию, чем если бы виноват был человек; отличие в эмоциональном накале скоро формирует моральное предпочтение.
К счастью, враждебное отношение к методам, возможно, будет ослабевать по мере повышения их роли в повседневной судьбе. В то время, когда мы ищем книги либо музыку, советы особых программ нам лишь оказывают помощь. Мы принимаем как должное, что решения о размерах кредитования обходятся без людской контроля. Нам все чаще приходится направляться рекомендациям в виде несложных методов (к примеру, коэффициент соотношения «хорошего» и «нехорошего» холестерина в организме). на данный момент публика куда лучше осознаёт, что в спортивном мире в некоторых критических случаях лучше надеяться на формулу, чем на решение человека, – к примеру, сколько направляться заплатить за нового игрока опытной команды и без того потом. С удлинением перечня задач, делаемых методами, люди, быть может, нач нут спокойнее реагировать на результаты, обрисованные Милом в его «подрывающей базы книжечке».
Обучаемся у Мила
В 1955 году я, лейтенант Израильской армии двадцати одного года от роду, получил приказ создать общеармейскую процедуру проведения собеседований. В случае, если вам любопытно, по какой причине юнцу наподобие меня доверили столь важное дело, помните, что самому израильскому стране тогда было всего семь лет – все университеты страны лишь создавались, и кто-то должен был этому помогать. Как бы необычно это ни раздалось, я со своим дипломом бакалавра считался самым грамотным психологом в армии (мой руководитель был блестящим исследователем-химиком).
В то время, когда мне поручили это задание, в армии уже существовала процедура собеседований: любой призывник проходил психометрические тесты, а тех, кого отбирали на боевые задания, опрашивали для оценки личных качеств. Все это производилось для оценки неспециализированной боевой подготовки определения и каждого новобранца, где он покажет себя наилучшим образом – в артиллерии, пехоте, бронетанковых армиях и без того потом. Вели собеседования такие же юные новобранцы, отличающиеся высокими желанием и интеллектуальными показателями общаться с людьми. Большая часть интервьюеров составляли дамы, которых в то время не допускали к боевым заданиям. Две-три семь дней их обучали ведению собеседований длительностью пятнадцать-двадцать мин.; требовалось обсудить последовательность тем и составить чувство о будущих удачах призывника на работе.
К сожалению, последующие аттестации доказали, что результаты собеседований возможно не принимать в расчет: по ним не было возможности угадать будущие удачи новобранцев. Мне приказали составить собеседование так, дабы оно было более информативным, но не более долгим, и в дополнение приказали оценить его точность. С позиций специалиста, я был подготовлен для этого задания не больше, чем для постро йки моста через Амазонку.
К счастью, годом раньше мне довелось прочесть «книжонку» Пола Мила, и меня убедил аргумент, что простые правила статистики превосходят интуитивные суждения специалистов. Я сделал вывод, что прошлая процедура собеседования была неудачной частично по причине того, что разрешала интервьюерам-ведущим заниматься занимательным (с их точки зрения) изучением динамики психологического развития респондента. Вместо этого следовало бы применять те же пятнадцать мин. собеседования, чтобы получить как возможно больше сведений о жизни новобранца в привычной для него среде. Из уроков Мила я усвоил, что направляться отказаться от процедуры, при которой на принятие ответа воздействует неспециализированная оценка новобранца. По опыту Мила, таким оценкам нельзя доверять; бо?льшую достоверность дает статистическая сводка раздельно оцененных качеств респондента.
Я склонялся к процедуре, при которой интервьюеры имели возможность бы выделить значимые личностные характеристики и оценивать их п о отдельности. Конечная оценка боепригодности должна была вычисляться по стандартной формуле без каких-либо дополнительных вкладов со стороны оценщиков. Я составил перечень из шести черт, серьёзных, как мне казалось, для исполнения боевых задач, – «ответственность», «коммуникабельность», «мужская гордость» и без того потом. После этого были составлены вопросы по каждому пункту, по большей части касающиеся судьбы новобранца до призыва: места его работы, отношение к работе либо учебе, частота встреч с приятелями, спортивные интересы и тому подобное. Нам нужно было как возможно объективнее выяснить, как отлично новобранец себя показал в каждой из областей.
Отдавая предпочтение стандартным, фактическим вопросам, я сохранял надежду победить эффект ореола, при котором благоприятное первое чувство воздействует на последующие суждения. В будущем для предотвращения данной неточности я предлагал вести опрос в строгой последовательности по перечню качеств и оценивать каждое по пятибалльной шкале, перед тем как переходить к следующему. На этом новшества закончились. Я дал совет интервьюерам не беспокоиться о будущем призывников на новом поприще – в их задачи входил только поиск фактов о прошлом новобранцев и использование этих фактов для оценки личностных качеств в баллах. «Ваше дело – произвести измерения, а прогностическую оценку предоставьте мне», – сообщил я своим подопечным, имея в виду, что займусь составлением формулы, которая сочетала бы эти по всем параметрам.
Интервьюеры готовы были взбунтоваться. парням и Смышлёным девушкам не пришлось по нраву, в то время, когда кто-то чуть старше их приказал отключить интуицию и полностью сосредоточиться на нудных опросах. «Вы превращаете нас в роботов!» – возразил один. Я отправился им навстречу. «Совершите опрос совершенно верно как я сообщил, а в то время, когда закончите, закройте глаза, представьте новобранца в качестве воина и поставьте ему балл от одного до пяти».
Мы совершили пара сот собеседований по новому способу, а спустя н есколько месяцев собрали информацию об удачах воинов от офицеров тех подразделений, к каким приписали новобранцев. Результаты нас порадовали. Как и предполагалось в работе Мила, новая процедура собеседования существенно превзошла ветхую в результативности. Комплексная оценка по всем шести показателям предвещала удачи новобранца значительно правильнее, нежели прошлая. Действительно, способ все же был далек от совершенства. Мы сделали «полностью ненужное» «умеренно нужным», но не более.
Меня поразило, что интуитивные суждения интервьюеров по способу «закрой глаза» кроме этого отлично себя зарекомендовали – итог был не хуже, чем при механическом суммировании шести отдельных оценок. Я взял урок, которого ни при каких обстоятельствах не забуду: интуиция выручает кроме того при справедливо раскритикованного отборочного собеседования, но только по окончании продуманного сбора объективных данных и продуманного же подсчета баллов по каждому параметру. Оценкам, взятым на протяжении способа «закрой глаза», я придавал тот же вес, что и сумме оценок по шести параметрам. В противном случае говоря, я обучился не доверять интуитивным суждениям (как своим, так и чужим), но вместе с тем и не отметать их.
Приблизительно сорок пять лет спустя, по окончании вручения мне Нобелевской премии в области экономики, какое-то время в Израиле меня чествовали как знаменитость. В один из приездов кто-то внес предложение устроить мне посещение той самой военной базы, где я служил, – в том месте до сих пор сохранился отдел собеседований с новобранцами. Меня представили новому начальнику подразделения психологов, и она обрисовала процедуру собеседования, которой они пользуются. Выяснилось, мои новшества прижились, да и долгие изучения подтвердили их практическую пользу. В конце собственного рассказа психолог добавила: «А позже мы говорим интервьюерам: „Закройте глаза…“»
Сделай сам
Главную идея данной главы легко применить и для других задач – кроме комплекта солдатах. Исполнение проц едур собеседования в духе Мила и Доуза требует немногих упрочнений, но хорошей организации. Предположим, вам необходимо нанять торгпреда для собственной компании. Если вы серьезно хотите отыскать лучшего кандидата на эту должность, поступите так. Для начала выберите пара качеств личности, нужных для успешного исполнения работы (к примеру, техническую подготовленность, располагающие индивидуальные качества, надежность и другое). Не перестарайтесь – шести качеств достаточно. Смотрите за тем, дабы качества не пересекались и дабы их возможно было оценить, задав пара несложных, ориентированных на факты вопросов. Составьте перечень таких вопросов для каждого качества и поразмыслите над тем, как их оценивать – скажем, по пятибалльной шкале. Наряду с этим вам направляться четко воображать, что понимается под фразами «очень сильно выраженное» либо «слабо выраженное».
Эти изготовление займут у вас около получаса, и в конечном счете вы купите больше, наняв нужного вам человека. Во избеж ание результата ореола собирайте и обрабатывайте эти раздельно по каждому качеству, а позже переходите к следующему. Для неспециализированной оценки просуммируйте баллы по всем шести параметрам. Так как последнее ответ – за вами, вам будет незачем закрывать глаза. Твердо сообщите себе, что наймете того, чей конечный балл будет наивысшим, даже в том случае, если второй кандидат вам понравился больше, – постарайтесь воспротивиться собственному жажде переиначить результаты. Поверьте огромному числу изучений: вы скорее отыщете лучшего работника, в случае, если воспользуетесь обрисованной процедурой, чем в случае, если поступите как большая часть людей и доверитесь голосу интуиции («Он мне сходу понравился»).