стало бы больше порядка, — сообщила Демельза.
— Кинь, мама, — отозвался Джереми, — ты замечательно знаешь, что через чур обожаешь собственных детей и не начнёшь вставать у них на пути.
— Не следует на это рассчитывать, — сообщил Росс, сжимая кулак. — Если ты…
— Но я на это и рассчитываю! — ответил Джереми. — Прямо на данный момент. Без шуток. Мы можем минутку поболтать без шуток?
— Мы говорили совсем без шуток, пока не показался ты.
Джереми переводил взор с одного на другого, раздумывая, не совершил ли он тактическую неточность, в то время, когда решил поболтать сходу с обоими. Раньше ему довольно часто было легче добиться собственной цели, если он говорил всё одному из своих родителей, дабы тот передал второму. Они обсуждали это, и часто один выступал в роли юриста Джереми. По крайней мере, так ему казалось.
Но это дело, пожалуй, через чур ответственное, дабы так поступить.
— Папа, день назад утром я не отправился на Грейс, как в большинстве случаев, — сообщил он.
— Я отправился вторым методом, прогуляться на протяжении утесов. Оттуда раскрывается красивый вид. Песок был таким чистым — ни плавника, ни обломков. Но к сожалению, начало моросить. не забываешь? Около десяти. И я поразмыслил, вот так как незадача, я же промокну, и зазря, необходимо где-нибудь укрыться. Вот я и решил спуститься в Уил-Лежер. Она именно кстати подвернулась — стоит прямо на утесе. Ну, я и спустился.
Ясное утро померкло. С юго-запада наползали груды туч, похожие на дым от костра, пока еще не угрожающие, но к полудню они потемнеют и сгустятся.
— Я же запретил тебе спускаться в Лежер!
— Я для того чтобы не помню, папа. не забываю лишь, ты это не очень сильно одобрял. В глазах Росса мелькнула ирония.
— И что ты в том месте отыскал? Золото?
— Шахта в нехорошем состоянии. Кое-какие штреки обвалились, было нужно возвращаться и искать новый проход. На тридцати саженях стоит вода, два фута воды, и она стекает вниз.
— Страшно спускаться в том направлении одному, — сообщила Демельза, ее кольнули воспоминания.
— Я был несколько, мама. А с Беном Картером.
— Он также по утесам?
— Конкретно так… Что ж, по правде, мы гуляли совместно.
— Я не сомневался. Итак, вы спустились в шахту и промокли больше, чем под дождем. И что ты по поводу этого думаешь?
— Ну, Бен умнее меня и вдесятеро умелее. Он думает, что стоит углубить несколько шахтных стволов, скажем, саженей на двадцать.
— Какие конкретно конкретно?
— Мы думали об этом. В окрестностях жилы в большинстве случаев тянутся на запад
и восток, значит, можем продолжить разработку залежей олова в Уил-Грейс либо опять пробиваться к ветхим выработкам в Треворджи. В любом случае, медь исчерпана лишь на верхних уровнях.
— Без насоса глубже не забраться, — сообщил Росс, поразмыслив.
— Можем попытаться на паре стволов через пара месяцев, в случае, если весна выдастся сухой, с ручными насосами, пока не покажутся показатели годной жилы.
— И что тогда?
— Тогда можем установить паровой насос.
— Но так как Уил-Лежер в собственности Уорлегганам, — вмешалась Демельза.
— По окончании спуска мы повидались с Хорри Тренеглосом. Так как в то время, когда шахта закрылась, еще был жив его дедушка. Хорри расспросил отца. Мы думали, что Уорлегган имел возможность реализовать собственную долю. Но похоже, ничего аналогичного. К тому времени Уорлегганы уже скупили доли большинства акционеров. Так что они распродали с шахты всё сколь-либо полезное и заявили о временной приостановке работ. Так всё и осталось. Как известно мистеру Тренеглосу — он обладает восьмой долей, а Уорлегганы
— семью восьмыми, не смотря на то, что ему думается, что у капитана Хеншоу имеется родственник, отказавшийся реализовать собственную шестьдесят четвертую часть…
на данный момент это место не следует ни гроша. Пара каменных строений и дыра в почве.
— Поверь, Уорлегганы сохраняют интерес в данной дыре, — сообщил Росс.
— Так что это неосуществимо, — добавила Демельза.
— Вообще-то… — Джереми откашлялся, переводя взор с одного родителя на другого. — Я уговорил Хорри убедить отца вмешаться.. К примеру, посмотреть в банк Уорлегганов на протяжении следующего визита в Труро и заявить, что он желал бы опять открыть Уил-Лежер. Не сомневаюсь, они ответят, что условия негативные… Тогда он может предложить выкупить их долю, дабы продолжить самостоятельно. Они с наслаждением реализовали бы ему то, что не желают реализовывать нам.
— У мальчика начинается деловая хватка. А это коварство в лучших традициях… — сообщил Демельзе Росс. — Ты полагаешь, Джон Тренеглос обязан выступить собственного рода номинальным держателем?
— Не совсем, папа. Мы полагаем… в случае, если цена не будет через чур высока — он имел возможность бы выкупить треть.
— Это совсем не похоже на известного мне Джона Тренеглоса.
— Предприятие может принести пользу. Ранее его папа извлек из шахты хорошую прибыль. К тому же почва в собственности Тренеглосу, и в случае, если шахта откроется, он в накладе не останется. Так же, как мы с Уил-Грейс все эти долгие годы.
— В прежние времена господин Хорас Тренеглос выкупил только одну восьмую — да и то без всякой охоты.
— Да… тут такое дело. Хорри говорит, что с того времени как корабль Винсента отправился ко дну, родители приложив все возможные усилия стараются удержать его дома. Он думает, они имели возможность бы поддержать идею передать ему долю в шахте.
— А остальные две трети?
— Я думал, треть приобретёшь ты, папа. А на оставшуюся часть мы имели возможность бы отыскать клиента. Не пологаю, что с вашими именами во главе перечня обладателей у нас будут неприятности с привлечением нескольких инвесторов.
— Ты нежданно практичен и предприимчив, — сообщил Росс спустя мгновение. — Определенно что-то изменилось.
Джереми покраснел.
— Я , что дело стоящее, поскольку Уил-Грейс близка к истощению…
Голос парня упал до невнятного бормотания. Демельза взглянуть на него.
— Двадцать лет назад, — сообщил Росс, — в то время, когда мы с кузеном Фрэнсисом открыли Уил-Грейс, это обошлось нам приблизительно в двенадцать сотен фунтов. Сейчас, вне всяких сомнений, выйдет тысячи в полторы, не учитывая затрат на приобретение шахты. Я знаю, сходу все затраты не упадут, но насос — в случае, если до этого дойдет, а дойдет точно — будет стоить около тысячи.
Солнце первый раз скрылось за настоящим облаком. Краски дня поблекли, а после этого вспыхнули снова.
— Я изучал паровые насосы, — сообщил Джереми. — До тех пор пока тебя не было. Пологаю, что смогу сконструировать подходящий — с Аароном Нэнфаном и одним из Карноу в качестве ассистентов. Стоимости изготовления подробностей это, само собой разумеется, не снизит, но в итоге экономия выйдет большая.
Росс уставился на сына, а после этого перевел взор на жену.
— Это правда?
— Если он так говорит, Росс, значит правда.
— Но Джереми, — сказал наконец Росс, — нельзя научиться этому за пара месяцев, лишь изучая чертежи, как бы ты ни старался.
— Я не только изучал чертежи.
— Мне следует в этом удостовериться. В любом случае, цена не снизится больше чем… на пятнадцать процентов?
— Думаю, на двадцать, папа.
— И все же не следует собирать насос, что из-за некоторых, допустимо кроме того маленьких, просчетов в конструкции поставит под угрозу остальные восемьдесят. Но… — тут Джереми собрался было сказать слово, но Росс продолжил, — подумаем об этом позднее. Предположим, мы решим, что открытие шахты — хорошая мысль. Разумеется, перед тем как мы это решим, необходимо кое-что прояснить. Для начала — устранить несколько препятствий. И до тех пор размышлениям о насосе нужно будет подождать. Во-первых, так ли перспективна шахта, как, думается, утверждает Бен? Не смотря на то, что мысль вторгнуться на территорию собственности Уорлегганов мне не нравится, я хочу спуститься. И в случае, если Заки Мартин чувствует себя достаточно отлично, мне хотелось бы забрать его с собой. Во-вторых, в случае, если мы убедимся в справедливости оценок, согласятся ли Уорлегганы на продажу?
— Да, — признал Джереми, пока что довольный ходом беседы. — Конкретно так и направляться поступить.
Бьющий в лицо ветер и, возможно, тон сына, вынудили Росса нахмуриться.
— Дорогая, мы помешали твоим садовым делам.
— Ох, я повожусь еще мало.
— Я тебе помогу, — сообщил Джереми.
— Отлично. Можешь попытаться повыдергивать данный пырей из фуксий, — сообщила Демельза. — Страшная работа, я все пальцы поранила…
— она вскинула голову, опять отбрасывая волосы. — Как думаешь, Росс, Джордж вправду реализует собственную долю?
Они взглянули друг на друга.
— на данный момент — в полной мере быть может, — увидел Росс. — Кроме того по удачной для нас цене.
— В этот самый момент мы кроме того не сыграем роль Каиафы, — сообщила Демельза.
— Хорошо, в пятницу я увижусь с Джоном Тренеглосом. Тогда и обсудим.
Когда Росс ушел, Джереми сообщил:
— У вас двоих имеется тайный язык, что до сих пор меня поражает. Проклятье, что означает это… эта библейская ерунда? Ты так как
сказала о Каиафе?
— Не волнуйся , — ответила его мать. — Время от времени вернее остаться непонятым…
— Особенно собственными детьми… Мама.
— Да?
— В следующую субботу я желал бы уехать на ночь.
— Не на Силли же снова?
— Нет. Не смотря на то, что одно из другого вытекает. Тревэнионы, каковые были столь хороши, в то время, когда мы пристали к берегу рядом с их домом, устраивают маленькой прием и приглашают меня остаться на ночь.
— Как мило… А Клоуэнс они не позвали?
— Нет… Я не уверен, что им по большому счету известно хоть что-нибудь о моей сестре.
— Просвети их при случае. Ей необходимо выходить в свет.
— Да, я знаю. Забудь обиду. Но… э-э… имел возможность бы я предложить кое-кому из них… мисс Кьюби Тревэнион… где-нибудь в конце месяца совершить вечер у нас? Мы так как не устраивали прием на Рождество, в силу того, что папа отсутствовал. Возможно, сейчас это будет уместно. Я не имею в виду что-то грандиозное. Человек десять-пятнадцать?
— Пасха в текущем году ранняя. Мы имели возможность бы организовать что-нибудь по окончании окончания Великого Поста. Ты виделся с родителями мисс Тревэнион?
— Папа её погиб много лет назад. Я видел её мать. Брат… другими словами, старший брат, майор Джон Тревэнион… он отсутствовал, в то время, когда я был у них
в прошедший раз. Джон — глава семьи, но сравнительно не так давно утратил жену. Она была весьма молода. Второй её брат, капитан Джордж Беттсворт, погиб в Голландии. Имеется еще третий брат, Огастес, но я еще его не видел, и сестра
— Клеменс.
Демельза отстранилась, глядя на то, как сын рассеянно дергает пырей.
— В такие времена я не ожидала бы от них торжественного настроения.
— О, это музыкальный вечер. Клеменс играется на клавесине. Полагаю, находиться будут только немногочисленные соседи.
— Кьюби также играется?
Он поднял взор и опять покраснел.
— Нет. Лишь поет мало.
— Мило, — сообщила Демельза. — Прошу, передай ей, что я была бы счастлива знакомству.
Сейчас она осознала, что за странности — либо же, наоборот, вовсе не странности — происходили с Джереми в последние пара недель. Сын
летел вперед, как будто бы под действием одного из тех электрических разрядов,
о которых писали в газетах. Помимо этого — правда ли? — как ей показалось, только что на пляже он кричал во все горло вместе с Изабеллой-Роуз. И разве не имела возможности мисс Кьюби Тревэнион стать объяснением всему?
Глава седьмая
I
Женщина, чье лицо, как в один раз увидела её мать, напоминало чуть раскрывшую лепестки ромашку, была, вопреки репутации, не столь откровенна со своей семьей. В пятницу, встретив молодого Лобба — сына ветхого Лобба, — что ехал вниз по равнине, везя с собой почту, она уже не в впервые начала допытываться, не пришло ли что-нибудь ей. Сейчас — не зря.
Открыв и прочтя письмо, она не стала, как следовало бы, говорить о нем за обедом. Не смотря на то, что сообщение о записке от Стивена Каррингтона было бы весьма интересно всем присутствующим за столом. Вместо этого она сунула письмо в карман юбки, запрятав его под носовым платком, и вовсе не стала о нем упоминать.
Мисс Клоуэнс, дорогая Клоуэнс! (так оно начиналось)
Вы станете гадать, что же со мной приключилось. Солидную часть времени, прошедшего с того времени, как нас чуть не схватили таможенники, я провел в Бристоу. Я кроме того и сейчас переживаю, удалось ли Джереми благополучно удрать. Мой люггер «Филипп» стал обстоятельством некоторых неприятностей. Говорят, что я то ли не имею, то ли не могу подтвердить собственные права на трофей. Так что я все еще в Бристоу, решаю появившиеся поэтому делом затруднения. Я упрямец и не сдамся, потому что ни у кого другого нет больше прав на призовые деньги. В то время, когда все закончится, я возвращусь в Нампару, где живет моя любовь. Мисс Клоуэнс, я касаюсь вашей прохладной кожи кончиками собственных пальцев.
Честно ваш,
Стивен Каррингтон
Необычное письмо от необычного человека. Перехвати его папа — беды не избежать! Клоуэнс запуталась в собственных смешанных эмоциях. Но в потоке этом выделялось одно — то, что было мрачнее всех остальных.
На следующий сутки — конкретно в эту субботу Джереми отправился в Каэрхейс — Клоуэнс уже знала письмо наизусть. Она брела по Солу под блеклыми лучами солнца, неся с собой гостинцы для Пэйнтеров, и опять и
опять повторяла про себя кое-какие фразы. «Возвращусь в Нампару, где живет моя любовь». «Моя любовь». «Мисс Клоуэнс. Я касаюсь вашей прохладной кожи». «Мисс Клоуэнс, дорогая Клоуэнс». «Я касаюсь вашей прохладной кожи кончиками собственных пальцев». «Возвращусь в Нампару». «Возвращусь в Нампару, где живет моя любовь».
Добравшись до обшарпанных коттеджей деревни Грамблер, Клоуэнс непокорно тряхнула головой, чуть не утратив вследствие этого собственную розовую соломенную шляпку. Данный жест подошел бы, скорее, пловцу, настигшему волну, а не юной леди из поместья, наносящей благотворительный визит. Но конкретно так Клоуэнс, казалось, пробовала оттолкнуть, отшвырнуть прочь того чёрного зверя, что черпал её жизненные силы, заставляя кровь бежать стремительнее, а сердце бешено пульсировать. на данный момент об этом стоит забыть. «Возвращусь в Нампару, где живет моя любовь».
Она заметила, что Джуд Пэйнтер выбрался на свежий воздушное пространство. В эти дни его выходы из дома стали событием примечательным, в силу того, что в собственные семьдесят восемь лет он практически прекратил двигаться. Пруди, сущая девчонка, была младше его на десять лет. Она все еще оставалась энергичной, как подобное понятие по большому счету когда-либо входило в число её преимуществ. Сейчас ей было нужно забрать дела в собственные руки, раз Джуд имел возможность только шаркать ногами по ступеням, опираясь на трость. Он утратил в весе, но лицо раздалось, распухнув от возраста, пьянства и злобы. На дворе еще стоял март, но погода была горячей, но Джуд завернулся во множество ветхих тряпок, отчего был похожим восседающую на камне жабу. Встретившись с ним на улице, Клоуэнс испытала прилив облегчения. Сейчас, в случае, если повезет, она сможет покончить с делами прямо тут, избавившись от необходимости входить в провонявший дом.
В то время, когда подошла Клоуэнс, Джуд сплюнул и уставился на неё налитыми кровью глазами, наполовину скрывшимися среди избороздивших лицо морщин.
— Мисс Клоуэнс, значит. Где же сейчас ваша мамуля, а? Воображаю, как мы ей надоели. Воображаю, как она грезит от нас избавиться. Не удивлен. Стань бесприютным и обездоленным, и определишь, кто твой настоящий приятель…
— Я принесла тебе печенье, Джуд, — радостно сказала Клоуэнс. —
И мало выпить. Имеется еще пара вещичек для Пруди.
Звуки голосов просочились за открытую дверь, и Пруди вышла из дома, вытирая руки о нечистый фартук и радуясь. Следом за дамой вышагивала утка и восемь маленьких утят.
— Они вылупились! — вскрикнула Клоуэнс. — Все здоровенькие?
В то время, когда?
— Ох, некое время мы уже совместно. У Нози не хватало перьев, дабы укрыть всех. Она утратила покой, носилась туда-сюда. И я решила, раз уж она высиживает восьмерых сходу, необходимо ей подсобить. И я отобрала себе троих.
— О чем ты?
— Прям тут, — Пруди указала на собственную полную грудь. — Держала их в том месте ночь и день, ночь и день. Днем-то было комфортно, но ночью я опасалась на них улечься.
— Воистину, 14 дней наблюдала, — заявил Джуд. — А как же я? Как же я? Меня она вниманием не баловала. Ни единой минуточкой. Она, видите ли, думала о яйцах. «Не делай так, не делай сяк, — сказала она, — в другом случае я разобью яйца». «Не тряси меня, в то время, когда я помогаю тебе встать, в другом случае я разобью яйца». «Никуда не могу в наше время выйти, я обязана сидеть с яйцами». Ишь, какая недотрога!
— Запихнуть бы тебя в каменный коробку да зарыть заживо, — сообщила Пруди. — Как двадцать лет назад, в то время, когда ты чуть тем и не кончил! Заходите, мисс Клоуэнс, я сделаю вам чашечку чая.
— Мне необходимо в мастерскую Пэлли, — ответила Клоуэнс. — Но благодарю.
— И лишь взглянуть на них сейчас, — не имел возможности угомониться Джуд. — Срущиеся жалкие твари. Куры не пачкаются. С курами возможно жить. Куры кроме того кучу навалят, как джентльмены, чего и следовало ожидать. Но не утки. Лишь посмотрите на пол в кухне. Целый испоганен утиным дерьмом!
— Захлопни пасть! — огрызнулась уже начинавшая раздражаться Пруди. — В другом случае я покину тебя тут мёрзнуть, в то время, когда сядет солнце. У мисс Клоуэнс имеется дела поприятнее твоих жалоб!
— Это неправильно, — закричал Джуд. — Недостойно. Неподобающе. Эти утки срут везде, где желают. Это неприлично.
К его вящей досаде, обе дамы отошли в сторонку, и Клоуэнс передала Пруди полсоверена, отправленные Демельзой. Как и прежде, Пруди очень сильно была рада, в мыслях уже перевоплотив деньги в кварты джина, и проводила мисс Полдарк вниз по тракту, на ходу комментируя текущую около жизнь.
Главными целями нападок стали её ближайшие соседи — три брата Томаса, каковые не только совершили правонарушение, пара лет назад перебравшись в Сол из Порттована, но к тому же усугубили его, прикрыв пребывавшую тут с незапамятных времен лавку с джином, потому как они, видите ли, методисты и трезвенники. Но их религиозность и
воздержание от выпивки не уменьшали всех иных грехов, например, как утверждала Пруди, бессовестную похотливость.
Ежедневно Джон, старший брат, чье имя довольно часто сопровождалось скабрезными комментариями, навещал Винки Митчел в её коттедже на втором краю Сола. Он был точен, как часы, в случае, если лишь не выходил в море. По вечерам святоша топал через пустошь, дабы ровнехонько в десять, как будто бы по часам, появляться у нужного дома. Происходящее в сомнений не вызывало, в силу того, что Винки Митчел, привязанная к собственному одноглазому, глухому и прикованному к постели мужу, была известной любительницей безнравственных извращений.
Что до Арта Томаса, данный бесстыдник волочился за тетушкой Иди Пермеван, а она на тридцать лет его старше, да к тому же сдобная и круглая, как будто бы шафрановая булочка. Конечно же, все знали, в чем дело. Детей у Иди не было, и с того времени как погиб Джо, некому было заниматься кожевенным делом. Сильный юный юноша — именно то, что необходимо для восстановления промысла. Всё не так не хорошо, да вот лишь как мы знаем, что Арт падок до девок. И кто поверит, что женившись на тетушке Иди, он удовлетворится тем, что она сможет ему дать? И вдобавок имеется Музыкант Томас
— младший брат, конюх в Плейс-хаусе. Его Пруди вычисляла самым страшным из троих, потому как он до сих пор ни на чем не попался. Но в то время, когда тебе восемнадцать, а ты все еще поешь в хоре и ходишь на цыпочках, словно бы муха…
— Кое-какие, — почесываясь, заявила Пруди, — вычисляют его Томом Подглядывающим. Пускай тока попадется, говорю я, и окажется в перьях и смоле, перед тем как моргнуть успеет!
Ворчание это длилось , пока Пруди, жалуясь на ноги, не развернула к себе. Клоуэнс продолжила идти, полагая, что Пруди ворчливо осветила только парочку чёрных углов, таящих деревенские скандалы. В основном все они уже были известны. Хоть жизнь Клоуэнс протекала вдалеке от деревни, в Нампаре, семья через чур сблизилась с местными обитателями, дабы не знать каждого лично. Капитан Полдарк — не обращая внимания на статус землевладельца, а сейчас, в то время, когда Тренвит опустел, и единственного сквайра в округе — всегда был с ними дружнее, чем надеялось. Возможно высказать предположение, что супруга его, дочь шахтера, попытается увеличить пропасть, дабы избежать сравнения. Но этого не случилось. Один из братьев Демельзы был местным проповедником и женился на девушке из Сола, тем самым закрепив необычную сообщение.
Клоуэнс знала тут всех. Следом за Томасами жила ветхая мисс Прут
— о которой Пруди мрачно бормотала: «Её мать была мисс Прут, и мать её
матери была мисс Прут», — большая, дородная, радостная дама без единого зуба. После этого встретился выводок детишек Триггсов, копошащийся в грязи. Позже — две девушки у водокачки, набирающие воду и хихикающие — Анни Код и Нелл Рови. Одна рябая и худенькая, а вторая
— широкобедрая и коротконогая фермерская дочка. В то время, когда Клоуэнс проходила мимо, подружки улыбнулись, полуприсели в реверансе и зашептались.
На другой стороне улицы в дверном проеме стояла Джейн Боттрел (золовка Неда) с всклокоченными тёмными кудрями, широкими бровями и громадными желтыми зубами. Супруг её погиб, перевозя контрабанду, из пятерых детей выжил только один. Сейчас он трудился на Уил-Грейс. В следующем домике стояла тишина, не смотря на то, что всем как мы знаем, что он битком набит Биллингсами. Дальше находились коттеджи Стивенсов, Бисов, кожевенная мастерская Пермеванов, за ней раскинулось поле с пасущимися козами. Оно протянулось до первых закинутых строений шахты Грамблер. Остальные домики были раскиданы по округе. Клоуэнс знала тут всех. Она не забывала запах этого места, запах свиней и коз, сменявший вонь тухлой рыбы Сола. И, очевидно, зловоние выгребных ям, которое не обидело бы только самый непривередливый шнобель. К счастью, девять дней из десяти дул чистый холодный ветер.
Конкретно в данной деревеньке Стивен Каррингтон обосновался по окончании того, как покинул Нампару. Дом Нэнфана был чуть дальше, у деревенского пруда. Спустя многие годы Томасы все еще приводили к подозрению у Пруди и ей аналогичных, но Стивена приняли со всей вероятной доброжелательностью. Очевидно, поскольку он был вторым. Моряк, спасенный и оставшийся на поправку, он не планировал тут обосноваться и выстроить дом, а потому вызывал только сочувствие и доброту, а не осторожность и подозрительность. Скоро он начал пить с партнерами и, быть может, заигрывать с дамами. До Клоуэнс доходили слухи. Но так как без них не обходилась ни одна деревня. Что, если он возвратится и вправду сделает это место своим домом? Как посмотрят на него тогда? И как посмотрит на это она? При данной мысли по коже побежали мурашки. Из письма совсем светло следовало, что он планировал вернуться.
Джереми отбыл чуть позднее. Он уехал на Мальве, маленькой кобыле, которую Демельза и Сэм как-то приобрели в Труро, и прихватил с собой одолженную на время лошадь. Он направился через Марасанвос, Зело, Сент-Аллен и Сент-Эрме, пересек в Трегони основную дорогу, идущую от Труро до Сент-Остелла, а позже двинулся по покрытым листвой дорожкам и тропкам, прямиком к южному побережью.
Сутки был как будто бы затянут паутиной — в теплом по окончании сильного дождя воздухе стояла пелена, сотворенная из тумана и солнца. Везде распространилась красивая, чудесная морось с лужицами чистой воды на земле и бегущими по полям ручьями. На паутинках, украшающих ветви кустарников и деревьев, блистали капли дождя. Демельза постоянно говорила, что нет нехорошего времени для пауков, поскольку ни одна муха не окажется столь глупа, дабы попасться в сети, каковые видны каждому встречному.
Вместе с Джереми она встала вверх по равнине, прямиком до Уил-Мейден и молельного дома, хотя как возможно продолжительнее поделить с ним волнение и удовольствие. И пускай Демельза осознавала собственную непричастность к эмоциям сына, ей нравилось, что он так оживлен, так напряжен, так готов сорваться либо, наоборот, развеселиться. В итоге, он сейчас совсем не был похожим её Джереми, вопреки склонности и детской нервозности к заболеваниям превратившегося в этого легкого на подъем молодого человека. Прошлый Джереми, казалось, предпочитал следить за течением судьбы, а не вмешиваться в неё.
Демельза смотрела за ним с вершины бугра. Хорошо, к лучшему либо к нехорошему, но с ним что-то происходит. радость и Боль. Она только сохраняла надежду, что мисс Кьюби будет его хороша. И хороша. Девушки могут уколоть, как будто бы нанося удары маленькими ножиками, а ведь довольно часто в том кроме того нет необходимости. В таком состоянии человек весьма уязвим. Что думает обо всем этом Росс? Он мало говорит, пока не уверен совершенно верно. Его старшая дочь чуть не дала собственный сердце красавцу-моряку со вздорным характером, в один момент не оставаясь бесстрастной к интересу, показанному к ней лордом Эдуардом Фитцморисом — письмо от него только что прибыло. Его сын уезжает, дабы встретиться со своей первой девушкой. Причем девушкой весьма подходящей, с древней родословной и красивым домом. И все это происходит в один момент. Быть может, таково обычное положение вещей: двое детей, младшая из которых, будучи девочкой, повзрослела стремительнее, в один год подходят к неожиданной зрелости и совместно сталкиваются с похожими трудностями.
В то время, когда фигурка Джереми стала очень небольшая, а после этого и вовсе пропала за изгибом равнины, Демельза кинула взор в сторону Грамблера, где заметила дочь, которая возвращалась со своей теткой. Золовка Демельзы вела молодого бычка, обернув веревку около его морды и шеи, а Клоуэнс шла сзади, дружески подталкивая теленка, в то время, когда тот, как в большинстве случаев, упрямился.
Много лет назад, в то время, когда казалось, что сердце её брата Дрейка разбито утратой Морвенны, плохо и безвозвратно вышедшей замуж за
преподобного Осборна Уитворта, Демельза решила спасти его, представив юный красивой женщине Розине Хоблин, страно умной и красивой дочке Джаки. Дрейк дал согласие жениться на Розине, но этому помешал несчастный случай с мистером Уитвортом — к несчастью для Розины и, в конечном счете, к эйфории Дрейка, свадьба так и не состоялась. не дружила с Розиной, но старательно избегала знакомить её с Сэмом, своим вторым братом, что разбирался с собственным разбитым сердцем. С неё достаточно. Свахи смогут быть страшны для общества. Она уже обожглась.
В действительности Сэм с удовольствием шел собственным методом, поддерживаемый верой в спасение на том свете а также не думая ни о ком, с того времени как утратил Эмму. В то время, когда Дрейк и Морвенна переехали в Лоо, где Дрейк взял на себя управление верфью Росса, Росс внес предложение мастерскую Пэлли Сэму. Тогда Сэм поразмыслил и отказался. Его паства жила на земле Полдарков, около Нампары, Меллина, Сола и молельного дома. Он не хотел забираться через чур на большом растоянии. Лучше оставаться скромным шахтером, чем быть лавочником, став выше большинства представителей собственной общины. Помимо этого, он не был ни колесным мастером, ни умелым плотником.
Потому некое время мастерская Пэлли пустовала, а поля около нее оставались невспаханными.
Но не обращая внимания на радостную уверенность в славе и Спасении, ожидающих в жизни другой, эту жизнь необходимо было прожить, а потому Сэм, находя опору в собственных убеждениях, все же страдал от утраты больше, чем казалось. В собственном мрачном коттедже он остро чувствовал одиночество. И вот в один раз, подходя к Солу с миссией надежды, он повстречал Розину Хоблин и её замужнюю сестру Парфезию. И не смог не отметить отличия между дамами.
Парфезия была моложе. Шумная, смешливая, со щербатой ухмылкой, она прижимала к себе двух чумазых детей, тогда как третий плелся следом. Розина же, такая негромкая и вежливая, однако казалась одаренной, уверенной и сообразительной, что поразительно впечатлило Сэма. Он уже знал, что Розина не придерживается его веры, но систематично посещает церковь. Вскользь Сэм подчернул, что женщина привлекательна: чёрные глаза, красивые черты лица, ласковый рисунок щек, ухоженные тёмные волосы, скромная обаятельная ухмылка.
Вот так, медлено, между ними зародилась привязанность. Не хотя вмешиваться, Демельза лишь затаила дыхание и скрестила пальцы. Розина, одураченная два раза и не по собственной вине, в 1801 году уже встретила
тридцатилетие. Через чур утонченная, дабы стать несложной женой шахтера, но не владеющая достаточным воспитанием, дабы привлечь джентльмена, она представляла собой совершенную партию для методистского проповедника, что и сам был низкого происхождения, но через брак сестры был связан с Полдарками. Что уж сказать о его особенных отношениях с Всевышним. Но не обращая внимания на собственные высокомерные, граничащие с надменностью речи, Сэм во всех смыслах был по-настоящему хорошим человеком. Они поженились в осеннюю пору 1805 года, за месяц до Трафальгара и спустя два года по окончании начала взаимоотношений.